Часть 4. Возрождение феникса. Глава 2 (1/2)

После довольно продолжительного лирического отступления, в процессе которого я не узнаю никакой новой информации, зато слышу много лестного о себе и Гарри, мы наконец возобновляем работу над артефактом. Напрасно я беспокоюсь, что трения, возникшие между «Джоном» и «Майклом», повлияют на их сотрудничество. Отнюдь! Когда речь идет о работе, да еще такой интересной, забываются все разногласия, и они снова становятся одной командой.

Мы вновь и вновь анализируем плетения незримых магических нитей, опутывающих браслет, вычленяя те, которые необходимо подправить.

— Кажется, я знаю, в чем тут загвоздка! — восклицает Джон в районе семи вечера, когда кроме нас в Отделе тайн никого уже не осталось. — Вот эти плетения, — он дотрагивается до браслета волшебной палочкой и показывает крошечный сегмент, окрашенный ярко-красным, — следует слегка ослабить, вот эти, — показывает синий участок, — наоборот, усилить, а вот эти, — золотой сегмент, — поменять местами.

— И все? — удивляюсь я. Мне казалось, мы провозимся с артефактом минимум неделю, а эти умники со всем справились за пару дней.

— Все, — пожимает плечами Джон. — Завтра утром поправим, затем опробуем на каком-нибудь заключенном, и сможете подать заявку на патент в министерскую комиссию, если вы, конечно, не собираетесь делать этого в Италии.

— По-моему, мы уже закрыли этот вопрос с вашим начальником: все опыты с браслетом мы будем ставить на мне и ни на ком другом, — стараясь не слишком раздражаться, говорю я, — надеюсь, у вас достаточно квалифицированные целители, и мне сумеют оказать помощь, если все же что-то пойдет не так. Этот пункт не обсуждается! — резко отрезаю я, когда «Джон» открывает рот, вероятно, для того, чтобы возразить. — А кроме того, — добавляю я уже мягче, — патент непременно будет зарегистрирован в Англии, и я непременно впишу в него ваши имена в качестве моих ассистентов. И это тоже не обсуждается!

Моя последняя фраза, очевидно, заставляет невыразимцев смириться со странностями их итальянского гостя. Вот только интересно, чьи имена мне придется вписывать в патент?

— Ваше предложение очень лестно, Армандо, но нам, к сожалению, предписано соблюдать анонимность, — извиняющимся тоном отвечает на мой незаданный вопрос «Майкл», — контракт с Отделом тайн предполагает добровольный отказ от всех прав на наши изобретения. Единственное, что вы можете сделать в такой ситуации — это добавить строчку об участии в работе над артефактом консультантов из Отдела тайн.

— Это даст вам возможность получить премию, когда патент зарегистрируют? — интересуюсь я, ошарашенный кабальными условиями их контракта.

— Да, подобные прецеденты уже случались, — уверенно откликается «Джон». — Наш начальник — человек невероятно честный и справедливый. Он прекрасно понимает, какие обязательства мы берем на себя, подписывая контракт, и всегда старается поощрить тех, кто из-за секретности не может зарегистрировать собственные изобретения под своим именем. Так что можете не волноваться — денежное вознаграждение мы непременно получим. А слава... — он пожимает плечами, — ну, мы же знали, на что шли, соглашаясь работать в Отделе.

Кстати, вы сегодня еще должны заскочить в лабораторию? — интересуется он, мановением палочки меняя синюю мантию невыразимца на обычную уличную. — Мы с «Майклом» собирались после работы посидеть в одном уютном местечке. Хотите, идем с нами. Там подают совершенно бесподобное пиво.

— От пива придется отказаться, — с усмешкой говорю я, — а вот перекушу — если в вашем заведении имеется еда — с огромным удовольствием. Круассаны были восхитительны, но одними сладостями сыт не будешь.

* * *

В свой номер я снова попадаю за полночь. Перед тем, как начать готовиться ко сну, я проверяю сосуд с антидотом против зелья сна без сновидений. Основа должна настаиваться еще семьдесят два часа, а значит, у меня достаточно времени раздобыть необходимый ингредиент: кровь Драко. Пишу записку Шеклболту — надо будет утром отправить ее с одной из гостиничных сов, — переодеваюсь в пижаму и наконец растягиваюсь на постели. Устал! Как же я устал за этот нескончаемый день. Я закрываю глаза...

Я вижу себя и Гарри. Мы сидим на скамейке в каком-то парке. Кажется, Кенсингтонском, но я не вполне в этом уверен. Мы смеемся. Едим мороженое. А потом я склоняюсь к нему, целую липкие от мороженого губы, и у меня от возбуждения чуть не останавливается дыхание. Я хочу большего. Хочу обладать им настолько, насколько это вообще возможно.

В ту же секунду парк и прогуливающиеся вокруг нас магглы исчезают. Остаемся лишь мы одни. Я трансфигурирую плед из носового платка и тяну Гарри за собой.

— Не боишься? — шепчу я ему в ухо, словно кто-нибудь может нас подслушать.

— Нет, — мотает он головой, от страха покрываясь мурашками. — Я готов.

— Звучит так, будто ты идешь на казнь, — усмехаюсь я, подныривая ладонями под его майку.

Гарри жадно целует меня, в порыве страсти до крови прикусывая губу.

— Ты просто жаждущий крови вампир, — смеюсь я.

Он смотрит на меня счастливыми и ошалелыми от возбуждения глазами, и от этого взгляда мой хваленый самоконтроль трещит по швам и разваливается на куски.

Его одежда летит в сторону, так же как и моя. Сдерживаться нет ни сил, ни желания. Все, чего я жажду сейчас — это гладить, целовать это юное тело. Войти в него. Сделать его своим...

Я укладываю Гарри на спину, провожу по лицу кончиками пальцев. Ласкаю шею, ключицы, обвожу твердеющие под пальцами соски, щекочу живот и наконец накрываю ладонью пах. Гарри тихо охает и выгибается мне навстречу. Он часто дышит и, кажется, готов кончить сию секунду. Я, разумеется, вижу все это, но не тороплю события. Применив заклинание смазки, я сгибаю его ноги в коленях и принимаюсь круговыми движениями массировать тугой сжавшийся анус. За весь мой не слишком богатый сексуальный опыт мне ни разу не доводилось быть снизу, но один из хастлеров Лютного преподал мне пару уроков обращения с неопытным партнером.

«Если вы поспешите, то вместо удовольствия ваш любовник испытает лишь мучения и боль, а вы ведь не хотите этого?» — вспоминаю я его слова и делаю все в точности, как меня учили. Осторожно и бережно растягиваю Гарри сперва всего одним пальцем, затем добавляю второй и, лишь когда он расслабляется и издает стон наслаждения, добавляю третий. Мой собственный член стоит так, что возбуждение становится почти непереносимым, но до поры до времени я не обращаю на это внимания. Теперь меня интересует только Гарри. Его ощущения. Его желания. А ему, кажется, хочется сейчас того же, что и мне.

— Перевернись на живот, — севшим от перевозбуждения голосом говорю я.

Гарри приоткрывает один глаз, и я словно читаю в его голове:

«Зачем? Мне и так охрененно хорошо!»

— Перевернись, пожалуйста, — повторяю я, тяжело дыша, — на спине гораздо больнее в первый раз.