Часть 3. Папа (2/2)

Их гляделки продолжались, кажется, около минуты. Валя смотрела на стоящего в проходе Ричарда и не верила глазам. Это был её папа. Тот самый, который пропал ещё тогда, когда ей было четырнадцать. Тот самый папа с добрыми и нежными глазами, который всегда поддержит и никогда не осудит. Тот папа, которому важны не только деньги, но и семья. Родные, близкие.

— Валя… — что это? Почему так дрожит его голос? Сапогов медленно сдвигается с места, делает первые шажки навстречу. Осторожные, неторопливые, а у самого руки дрожат. — Доченька…

Вот то, за что Валя и ненавидела своё имя. Белуга — это сильная девушка, которая плевать хотела на стандарты, чужое мнение, мораль и прочее. Валя не такая. Валя чуткая, Валя ранимая, Валя любит мир и своих близких.

Валя, а не Белуга, срывается с места и летит к отцу в объятия.

Он плачет, Валя точно знает. Она чувствует, как беззвучно сотрясается отец от рыданий и сама чувствует на щеках жгучие слезы. Они не виделись слишком долго. Бог знает, о чём думал Ричард. Может о том, что его малышку убили где-то в криминальном районе Америки, а может о том, что она счастлива и думать не думает о своём старике. И сейчас эта встреча как будто оживила что-то в сердцах обоих. Их стальные латы пробило. Стоя в коридоре, они оба рыдали навзрыд, сжимая друг-друга в объятиях. Отпустить было страшно. Казалось, что если кто-то чуть-чуть ослабит хватку, это мгновение рассыплется на мелкие кусочки, которые уже будет невозможно собрать. А ещё, кажется, эта прелестная женщина ушла в другую комнату, чтобы не мешать им. Интересно, она и есть «та самая», которая появилась в жизни Ричарда?

В объятиях отца так хорошо и правильно, что, даже успокоившись, Валя не хотела их покидать. Однако так нужно. Они отстранились, когда поняли, что время пришло, и большие ладони Ричарда мягко легли на Валькины щеки. Заботливо, как раньше, стёрли мокрые дорожки слез, потёкший карандаш для глаз, губы коснулись нежно, как раньше, лба, и Сапогов сквозь остатки слез посмотрел на свою дочь впервые за пять лет.

— Какая ты у меня стала кrасавица, — глаза Ричарда светились счастьем. Искренним, неподдельным. А ещё любовью. Валя, кажется, уже и забыла, что так бывает.

— Есть в кого, — она улыбнулась отцу в ответ, ощущая, наконец, небывалое спокойствие. В соседней комнате закричал ребёнок, и они оба обернулись на звук.

— Полагаю, нам о многом нужно поговорить, — она поджала губы, но уже не печально. Скорее предвкушая рассказы о событиях, которые она пропустила.

— Yes, моя доrогая, yes. И мне оч-чень хочется listening about твоих пrиключениях in America.

И снова его очаровательный и любимый смех. Валя закрыла глаза. Как же она скучала. Отец повёл её на кухню, где засвистел чайник (всё-таки эта женщина правда чудо), заботливо положив руку между лопаток.

***

Остаток дня она провела вместе с отцом и Татьяной за обменом подробностями. Отец и Таня рассказали ей обо всём, что произошло после её отъезда. О Натэлле, о Захаре, вообще обо всём. В том числе и об их отношениях.

В свою очередь Валя в который раз поведала историю о группе, своём нерадивом бойфренде и сообщила, что все-таки закончила тот ВУЗ, куда поехала поступать после школы.

Они договорились, что завтра утром Розка привезёт Белугу вместе с вещами к ним домой. Ричард не трогал комнату дочери с самого отъезда, так что та могла заселяться в любое время. Да и Таня Вальке понравилась. Приятная, добрая, милая.

Покидая квартиру и вырываясь на свежий вечерний воздух, Вал чувствовала, что жизнь только налаживается. Она шагнула в сторону Розкиного дома довольная, хоть и немного уставшая.

Как вдруг из-за угла резко выехала Волга, подрезая девушку. Двое мужчин в тёмных очках и костюмах схватили её с обеих сторон, затолкали в машину и, сев рядом, захлопнули двери.

— Ну поехали, отец, — скомандовал сидящий на переднем сидении, и машина резко тронулась с места, скрываясь на улицах Катамарановска.