Пепельный снег (1/2)
Гулкий звуки каблуков, быстро поднимающихся по ступенькам, наполняли коридор, по которому бежала Алисента. Хватаясь за шею, пытаясь набрать воздуха, она сотрясалась от плача. Нет, нет, она никогда этого не хотела. Но ведь не хотеть, не значит не предвидеть. Рейнира такая же мать как и Алисента. И единственным желанием обоих было защитить своих детей. Но не такой ценой. Никакими молитвами, никакими поступками не сможет она искупить грех, что собирается совершить сын её. Слеза, за слезой скатывалась по лицу Королевы матери. А ведь и её собственный сын тоже может погибнуть, вот только она об этом не подумала, и мысли не промелькнуло. Быть может погибнув в этом кровавом бою, так он сможет искупить это страшное преступление? Утерев рукавом платья слезы, Алисента развернулась, и пошатываясь пошла в низ по лестнице, намереваясь дойти до покоем своего отца. Он должен в полной мере осознать на какой страшный шаг готовятся пойти. И как бы она не любила отца, она не могла не ужаснуться тому, как он готов поступиться, ничем не гнушаясь.
— Это было для тебя тяжёлым решением, я знаю, — Отто не пытался поддерживать или утешить, но он знал, что нужно сказать хоть что-то своему внуку, иначе он мог сломаться окончательно.
Резко ворвавшись в покои десницы, Алисента застала сына и отца, разговаривающими у стола. Эйгон предпочёл проигнорировать неожиданно появившуюся матушку, но та не собиралась отмалчиваться. Быстро оценив ситуацию, лорд десницы уже было подошёл к дочери, дабы увести её от назревающего конфликта. Но Алисента оттолкнув от себя отца, стремительно подошла к Эйгону, с силой толкая в спину, сопроваждая эти действия криком, сквозь плач, — Убийца! Ты убийца!
— Алисента! — Отто попытался оттащить разъярённую дочь, но она лишь сильнее начала толкать Эйгона, и тому хватило нескольких секунд, чтобы развернуться лицом к матери и схватить её за руки. — Это я убийца? Я?! — Лицемерная сука!
Голос короля быстро перешёл на крик, становясь низким.
— Эйгон! — предпринял попытку Хайтауэр прекратить перепалку, но отчего то остался стоять на месте, подумав, что своим вмешательством лишь усугубит и без того накаленую обстановку.
Продолжая с силой сжимать запястья матери, Эйгон продолжил выкрикивать прямо в лицо женщине, — Какая же ты сука, тебе вообще наплевать на своих детей! Тебя волнуют вонючие бастарды твоей подруги шлюхи!
Прерывисто задыша, Король слегка прикрыл глаза, чувствую как гнев пеленой опускается на него, и он может не совладать с собой. Тяжело выдохнув, Эйгон резко отпустил руки Королевы матери, от чего та пошатнулась, испуганно глядя на сына, начав потирать места, на руках, что загорелись от острой боли. С нескрываемой ненавистью, Алисента снова приблизилась к сыну, наклонясь к его лицу так, чтобы каждое произнесённое слово было чётко им услышано, — Ты жалкий убийца, и останешься им до самого конца.
Их лица были очень близки к другу другу, и Алисента успела заметить как на искажённом злостью лице, успела пробежать тоненькая, едва заметная слезинка. А голубые глаза юноши остекленели. В следующее мгновение, Королева мать покинула покои десницы, оставляя своего отца с королём вдвоём. И за несколько этих минут, Отто не проронил ни слова, молча наблюдая за нелицеприятной сценой. Спустя пару секунд, после ухода женщины, Эйгон какое — то время ещё стоял на том самом месте, где получал удары в спину от рук матери, опустив голову вниз, чтобы его дед не успел увидеть, слез, что потекли сами по себе, за отсутствием сил их сдержать. И повернувшись спиной к Отто, юноша взял наполовину полный кувшин с вином, и неаккуратно налил в свой бокал, после чего прильнул к нему, ощущаю как алкоголь слегка обжигает горло. — Оставьте меня одного, — бросил Король, после чего и десница покинул покои.
Не так давно, но достаточно, чтобы сердце начало изнывать от тоски, а память всё чаще возвращала его в тем самые дни, как теперь ощущалось отчасти беззаботные времена, когда он был ещё просто принцем, и они втроём гуляли в Королевском лесу. Но как втроём, Эймонд почти всегда уходил на тренировки
с мечом или вовсе проводил большую часть времени в драконьем логове. А Хелейна, ходила и срывала цветы, чтобы потом их засушить или что-то в этом роде. Его сестра всегда была так увлечена своим занятием, что не замечала, как всё это время за ней наблюдал Эйгон. Бесшумно следуя за сестрой, неоднократно ловив себя на мысли, что только в её присутствии ему хотелось улыбаться, оставляя свои праздные занятия. Пускай за все эти прогулки они не сказали друг другу ни слова. Ему казалось, что она его скорее не замечает, нежели чем не желала говорить. А может быть он просто так успокаивал себя? Ведь ему искренне хотелось думать, что она хотя бы чувствуюет его присутствие. И при всём при этом, Эйгон ни разу не нарушил её покой. За исключением той единственной ночи, сразу после своей коронации, когда он позвонил себе прийти к ней посреди ночи так ещё и будучи пьян.
Хелейна не спала. Она сидела в одной ночной сорочка на балконе, несмотря на довольно прохладную ночь. В руках она держала маленький стеклянный бутылек, наполненный высушиными лепестками цветов. Услыш громкий скрип двери, она даже не дёрнулась, ибо знала, кто пришёл к ней. С трудом передвигая ноги, Эйгон пытался в темноте отыскать сестру и только отблеск её серебряных волос, подсвеченными светом луны, помог отыскать её силует во кромешной тьме. Ни без труда преодолев расстояние от двери до балкона, уже Король вошёл на терассу, раздвигая полупрозрачные ткани штор, отделяющих комнату от прохлады.
Хелейна сидела на скамье, склонив голову в сторону брата, пока тот опускался на колени, усаживаясь у её ног. — Хелейна. — прошептал он, виновато опустив голову. Пока он входил на балкон, то успел разглядеть в лучах мерцающей луны, женственные изгибы тела, своей сестры, но тут же отвёл взгляд. Эйгон прекрасно знал, каким он бывал похотливым, особенно после большого количества вина. Ему была противна сама мысль, о том, что он мог заглядываться на неё. И в тоже время, до недавних событий, мысль о том, что она стала бы чьей-то женой повергала его в некий шок. Хелейна была для него самым необычным и прекрасным творением богов. Нечто удивительное было в ней. И пускай желание было его эгоистичным, но ему нравилось осозновать, что является ей братом и может позволить, очаровываться её странностями. Однако среди всех её отрешённо брошенных фраз, он продолжает искать истину, слова, что не были обрамлены загадочностью её видений. И быть может сумеет отыскать те крохи, её настоящих чувств, что шли от её сердца. И в глубине души, но верил, что она заметит его старания понять её.
Положив руку на голову Эйгона, Хелейна начала гладить его по волосам. Прикрыв глаза, чувствая как после каждого её прикосновения, в душе растеклось спокойствие, а нерво трясущиеся руки, уже обнимали её колени. Он мог бы отдать всё, что имел ради того, чтобы навечно обрести это чувство покоя в объятиях дорогой сестры. Но наступит утро, и ему придётся вернуться в свою комнату, зарываясь как можно глубже в холодные простыни. И пройдёт ещё много ночей и дней, прежде чем Эйгон снова окажется у ног своей сестры, ненадолго обретая покой, который всегда сменяет себя тоской.
— Скажи, Хелейна, а зачем это всё?