Часть 8 (1/2)

— Мей-чан, как ты? Тебе хорошо спалось? Сегодня я решил сам за тобой поухаживать. Вот, принес твой завтрак. Ты же любишь моти, да? Вставай, сегодня у нас с тобой много дел!

Мей спросонья распахнула черные глаза, с ужасом осознав, что Доума близко-близко склонился над ее лицом — постель просела под его весом. Мей в растерянности сжалась — она не знала, как сейчас вести себя с Доумой; что говорить и что делать. Перед глазами снова застыло кровавое пиршество; по телу прошелся противный озноб — оно еще помнило цепкие липкие объятия Доумы. Мей передернуло от отвращения.

— Ты не рада меня видеть, Мей-чан? — Доума облизнулся, придвинулся ближе, носом почти касаясь щеки Мей. Она замерла — на мгновение забыла как дышать. Доума смотрел ей прямо в глаза, а она уже ждала своего запоздалого смертного приговора. Она должна была умереть еще вчера. Но по какой-то глупой причине Доума решил еще немного поиграться.

Мей устала подыгрывать. Но иного выбора не было. Нужно было взять себя в руки. Если ей давали право жить, значит, его нужно было брать не раздумывая.

— Я рада, Доума-сама, — хриплым тихим голосом отозвалась наконец она, натянув на себя по шею одеяло. Будто оно могло ее укрыть, спрятать от этого ходячего безумия, что с утра решило накрыть ее с головой.

— Отличненько, тогда я подожду, пока ты соберешься, у себя в приемной.

Мей шумно выдохнула и как ошпаренная вскочила с постели, стоило Доуме испариться из ее комнаты. Мей даже не посмотрела на принесенную демоном еду: она точно не станет ничего есть с его рук — ее стошнит.

После того, как она собралась, освежила голову студеной водой, девушка подошла к двери. Меньше всего ей сейчас хотелось выходить за пределы своих покоев и еще меньше хотелось развлекать своего нового хозяина, который оказался не просто психом, а самым настоящим чудовищем.

Это все было выше ее сил. В сознании то и дело всплывало блаженно безумное лицо Горо-сана, который сам вчера отправился в объятия смерти, а за ним еще и трое его товарищей. Мей не понимала, почему. Когда она общалась с Горо-саном, он до последнего дня не казался ей безумным — он даже чем-то напоминал ей ее дедушку. Горо-сан не заслуживал такой страшной кончины. Никто из тех несчастных не заслуживал. Здесь было что-то не так. Может, такие твари как Доума умели управлять сознанием людей? Тогда почему с ней это не работало и ее нутро продолжало скручиваться перед Доумой от тягучего страха, а вовсе не от раболепия?

Прежде чем скоропостижно отправиться на тот свет, Мей очень хотелось ответить самой себе на эти вопросы. Она не имеет права сейчас сдаться. Ее ждали дома.

Вчера Доума подарил ей второй шанс, оставив в живых. На этот раз она будет осторожней: не позволит парализующему страху взять над собой верх. Доума любит играть, Доума любит фальшь и притворства — Мей готова подарить ему это.

В обмен на свою жизнь и свободу.

Мей верила в свои наивные планы и ставки. Потому что больше ей верить было не во что.

***

— Что мне нужно делать, Доума-сама?

Мей чувствовала, что колени невольно подрагивали, а голова то и дело пыталась вжаться в плечи. Но Мей держалась. Доума еще даже не успел снова переключиться на нее.

— Ох, Мей-чан, проходи-проходи, — лицо Доумы исказила улыбка, полная воодушевления и доброжелательности. — Думаю, ты можешь мне помочь кое в чем.

Доума поднялся со своего насиженного места, где он обычно восседал перед своими прихожанами, и подошел к застывшей в дверях Мей. Взял ее за руку.

— Пойдем ко мне в спальню, Мей-чан, я покажу тебе кое-что интересное!

Грудину словно полоснули острым лезвием. Мей резко отдернула руку. Внутри все похолодело.

Нет, он же не?.. Она же не?..

— Что?.. — только и смогла выдавить из себя Мей, стеклянным взглядом уставившись на Доуму. Его только позабавила реакция Мей-чан — его личного зашуганного зверька.

— Глупышка, я придумал, чем тебя занять, — промурлыкал Доума, снова притягивая Мей к себе. — Я же не хочу, чтобы ты скучала, Мей-чан. И ты не хочешь, да? Вот и ладненько, иди за мной.

Доума вышел в коридор и направился в сторону самой дальней комнаты — туда Мей еще ни разу не захаживала.

Зайдя в свои главные покои, Доума потянулся, обернувшись назад: Мей стояла позади него, опасливо осматриваясь. Эта комната почти ничем не отличалась от приемной: такая же большая, просторная, с массивными шторами кровавого цвета на окнах. Из мебели по центру стояла только огромная высокая кровать, покрытая прозрачным балдахином. Мей не сразу заметила позади небольшой шкаф с полками.

По спине невольно прошелся табун мурашек, стоило Мей хорошо рассмотреть, что именно хранилось на этих полках.

Доума между тем хищно улыбнулся, заметив «интерес» девушки и тут же потянул ее за собой — к своему деревянному массивному «дневнику памяти».

— Я никогда не забываю своих лучших слуг и любимых женщин, Мей-чан. Они остаются со мной навсегда.

Доума подвел онемевшую Мей к полке, уставленной десятками черепов. Она, подходя на ватных ногах, едва не споткнулась о стоявший рядом горшок. Из горшка на нее тоже выглядывала голова мертвеца — голова женщины, судя по темным длинным волосам, растекшимся по горшку.

Доума, между тем осматривая свою коллекцию, мягко улыбнулся, всхлипнул, будто вспоминая что-то особенно светлое и ностальгическое. Осторожно взял череп из горшка и поднес его Мей.

Мей понимала, что еще немного, и она не выдержит — начнется истерика. Она закусила губу почти до крови. Если она не будет подыгрывать Доуме, скоро он подберет горшок и для нее.

— Это Котоха-чан, моя любимица. При жизни она столько всего пережила, ох. Она та-ак страдала, — Доума в глубокой печали закатил глаза. Но уже в следующее мгновение скорбь на его лице сменилась широкой улыбкой. — Пока в ее убогой жалкой жизни не появился я. Она была здесь счастлива, Мей-чан. И сейчас тоже. Не хочешь причесать ей волосы? Она любила, когда это делал ей я.

Мей ничего не успела ответить, как Доума уже протянул ей в руки голову несчастной женщины. Мей едва заставила себя удержать ее у себя в руках. Она старалась не смотреть в пустые мертвые глазницы — боялась увидеть в них себя.

— Думаю, вы бы хорошо поладили, Котоха-чан была такой милой болтушкой. Кстати, ее кимоно идет тебе даже больше, чем ей. Она бы оценила.

Лоб Мей покрылся испариной, а ноги подогнулись. Она машинально опустила взгляд на свою одежду нежно-зеленого цвета с цветочным рисунком, которую еще в первый день отдал ей Доума.

— Дай-ка, — демон заботливо взял у Мей череп и обеспокоенно посмотрел на нее. — У тебя руки дрожат, Мей-чан. Все хорошо? Ты точно не заболела? Ох, а я ведь хотел попросить тебя поухаживать за моими друзьями!

Доума покачал головой и тут же достал из своих штанов красивый гребень и плотный платок.

— Мои друзья не любят пыль, но очень любят ее собирать. Ну как, поможешь мне, Мей-чан? Котоха-чан была бы очень рада с тобой подружиться!

Мей покорно опустилась на пол, взяла протянутую узорчатую тряпку и гребень. Взяла с полки череп безымянного несчастного. Накрыла его глазницы платком, осторожно пройдясь ладонью по лобной кости.

Когда-нибудь это закончится.

Просто не нужно слушать, что говорит это словоблудное чудовище.

Просто не нужно…

Не нужно ему верить.

Он играет. Хочет, чтобы она стала такой же безумной, как и он. Как и все его живые и мертвые «друзья».

— Ты прости, я сейчас должен отлучиться. Меня, наверное, уже заждались мои прихожане. Сегодня нужно будет выбрать среди них новых слуг. Ты же не против, если я оставлю тебя одну?

Мей только бездумно кивнула, чувствуя, как в душе невольно разлилось тяжелое облегчение — ее ненадолго оставят в покое. Пусть и в живом склепе.

Бабуля всегда говорила: не нужно бояться мертвых — бояться нужно живых. Мей перевела пустой взгляд на Доуму.

А демонов вообще можно назвать… живыми?

Этот точно мертв внутри. Мертв, но до зубовного скрежета опасен. Мей чувствует. Чувствует фальшь, кровавую гниль и необъятную силу — вот оно, демоническое падшее существо. Существо, перед которым ты либо преклонишься, либо умрешь.