Глава 58 Встречи на Гриммо (1/2)

Гермиону выбросило из сна рывком, но сознание прояснялось медленно. Первыми вернулись ощущения: ее спина прижата к теплой груди, через живот перекинута рука, это было привычно и правильно. Неправильной была кровать – слишком твердая, подушка – слишком плоская, в грубой наволочке, и запах – пахло плесенью, пылью, затхлостью и… чем-то еще знакомым, но неприятным, так пахло… Точно! Она в доме на площади Гриммо, в комнате Регулуса. Осознание места, где находится, разблокировало остальные воспоминания.

Допрос Кингсли, аврорская «облава», разговор, череда Обетов Гарри, Драко, Невилла и Симуса с Министром и Уотсоном сразу после ее конфликта с бывшими однокурсниками. Ну как конфликта... несмотря на то, что допрос и договоренность о легализации их группы несогласных состоялись благодаря Гермионе, ей, не выбирая выражений, дали понять, что обойдутся без кровных родственниц Волдеморта. Было неприятно, но спорить с упертыми баранами – себя не уважать. Не желают иметь ничего общего с ней – пусть барахтаются сами. Гарри и Невилл пытались отстаивать ее право на участие, но сама Грейнджер сцепила зубы и молчала. Она готовила себя к тому, что станет изгоем, собственно, ей не привыкать, но все равно было больно осознавать, насколько изменилось отношение из-за одного-единственного факта, который от нее даже не зависел. Ничего, не с ними, так с Драко она воплотит то, что задумала. А может, и Гарри присоединится. Или Северус.

Вместе с принятием своего положения в новом мире на плечи тяжелым мешком навалилась такая усталость, что даже пальцем пошевелить было тяжело. Бесконечный, наполненный волнениями день высосал из нее все соки, конец стихийного собрания отложился в памяти бормотанием и вспышками магии. Потом, кажется, Гарри предложил ей остаться, кажется, он, покраснев, исправился на «вам», кажется, за них обоих согласился Драко и, кажется, отнес ее наверх, а потом в ванную и… искупал, смыл с нее штукатурку, пыль и грязь, удалил с ее кожи и волос весь этот сумасшедший день. Еще было совсем смутное воспоминание о близости. Сон или явь? Если не сон, должна ли она возмутиться отсутствием вербального согласия? Или смутиться, что не принимала участия в процессе? Да что за глупости лезут в голову?!

– Не спишь? – хриплый со сна голос Драко раздался сзади, а затем сгиба шеи и плеча коснулись губы. Все еще смущенная недавними размышлениями, Гермиона громко выдохнула и ощутила влажное прикосновение к чувствительному месту чуть ниже уха. Мягкие поцелуи перебрались на щеку, Грейнджер повернулась, и губы легко коснулись ее губ. Некоторое время они с Драко нежно и тягуче целовались. Удовольствие и умиротворение разливались теплом по венам. Мерлин, они провели друг без друга меньше суток, а она так соскучилась! И по этому тоже. Малфой сел, перевернул Гермиону на спину и развел в стороны ее ноги. Этот собственнический жест отозвался теплом в животе. Ощущение усилилось, когда Драко сместился ниже и точными уверенными движениями пальцев и языка стал играть с половыми губами и влагалищем. Перед глазами вспыхнуло быстрее, чем Гермиона успела прочувствовать стремительно нарастающее возбуждение. Малфой отстранился, пожирая глазами ее лицо в неверном утреннем свете. Она смотрела в ответ: на блестящие белки глаз и самодовольную усмешку, играющую на тонких влажных губах, понимая, что готова смотреть и смотреть.

– Я… – Гермиона осеклась, испугавшись того, что просилось с языка.

– Скажи это, – потребовал он и добавил уже мягче: – Пожалуйста.

– Я тебя люблю, – послушно произнесла она, все еще со страхом осмысливая, что и правда – любит. Такого чванливого, эгоистичного, капризного, драматичного, импульсивного, но преданного, заботливого и такого... ее, что именно этим можно объяснить странное ощущение одиночества, охватившее, когда они с Морисом оставили Драко на острове, и облегчение, когда Пикс сообщил, что хозяин здесь, и решительность там внизу в «Тайной комнате» – она просто не представляла мир без Малфоя, своей жизни без Малфоя и чувствовала бы себя неполной без воспоминаний обо всем, что ими пережито вместе, как бы пафосно это ни звучало. И резонный вопрос «Как это могло произойти так быстро?» жужжал в голове все тише и тише.

Драко продолжал буравить Гермиону взглядом, и она не выдержала, поцеловала прямо в искривившиеся губы, в острый подбородок, прошлась нижней губой по шее, перевернула его на спину и стала несмело спускаться поцелуями ниже.

– Грейнджер? – выдохнул он со смесью подозрительности и предвкушения, когда она нырнула языком в его пупок. Не давая себе времени передумать, Гермиона накрыла губами головку прижатого к животу члена, провела по ней языком, тронула уздечку. Вкус был похож на тот, что ей доводилось пробовать на губах Драко. Значит, близость не приснилась. Задумавшись об этом, она отвлеклась, легкий толчок в нёбо выдал нетерпение парня. Гермиона с еще большим энтузиазмом взялась ласкать пенис. Нечленораздельные звуки, издаваемые Малфоем, и плоть, которая прямо во рту становилась тверже и больше, вселяли веру, что все она делает правильно. Как рекомендовалось в журнале, Грейнджер втянула щеки.

– Полегче, – прошипел Драко, крупно содрогаясь.

Не будь она так возбуждена, устыдилась бы звука, с которым выпустила член изо рта. Малфой погладил ее щеку, а затем, легко подхватив двумя руками под мышки, потянул к себе и невесомо поцеловал в распухшие губы.

– Хочу тебя, – шепнул в волосы, усадил сверху и откинулся на подушку. Гермиона покраснела, в этой позиции она вся оказывалась перед глазами, не то чтобы он не видел ее без одежды, но почему-то сейчас она чувствовала себя открытой и очень уязвимой.

– Ты такая красивая, – прошептал Драко, будто подслушав ее мысли.

Гермиона смутилась. Она, конечно, уже не была настолько худой, как в мае, но у нее совершенно точно отсутствовали волнующие изгибы. Небольшая грудь, решетка ребер, выступающие ключицы, но вдруг вспомнилось про красоту в глазах смотрящего, и Гермиона позволила себе принять комплимент. Драко придержал член, и она медленно опустилась на него. Наполненность идеально коррелировала с распирающими ее чувствами. Гермиона стала раскачиваться, задевая чувствительное место, от которого разбегались лучики удовольствия.

– Черт! – простонал Малфой, и она с опозданием поняла, что он пытается отстраниться, но ей оставалось вот столечко до чего-то совершенно потрясающего. И еще, и еще, еще чуть-чуть. Удовольствие растеклось сладким жаром, тело окутало негой.

– Тебе хорошо? – переспросил Драко.

– Очень, – потешила его эго.

– Эй, – он осторожно тронул ее за плечо и запнулся. Гермиона с неохотой подняла голову с его разгоряченной груди. – Мы не… наделаем беды? Я не сдержался и…

Потребовалось с полминуты, чтобы собрать намеки в цельную картинку, и еще секунд двадцать, чтобы реальность догнала ее. Нужно ли говорить сейчас? Разрушит ли ее признание что-то между ними?

– Нет, в любом случае у меня… В общем, нет, не тот период цикла. Конечно, иногда… ну и… – Грейнджер вдохнула и выпалила скороговоркой: – Не исключено, что у меня вообще может не быть детей, – и так же быстро проговорила все то, что услышала по радио.

Драко молчал. Ее нервировало это молчание, посткоитальная расслабленность сменилась нервозностью.

– Скажи что-нибудь, – попросила она и поморщилась от умоляющих ноток в голосе.

– Не знаю, что сказать, Гермиона, – выпалил он на выдохе. – Столько мыслей одновременно. Черт, ты спасла мне жизнь, а моя тетка и мы… Я гоню тот эпизод, стараюсь не вспоминать, но... черт! Поделом, если я все равно умру… Я хочу верить, что у тебя будет все хорошо, что из-за нее…

– Стоп, стоп, стоп! Не говори глупостей, Снейп найдет решение, – сохранить позитивный настрой Малфоя было важнее, чем обсудить проблему с ее фертильностью. Почему-то, когда Уотсон сказал, что подключит Северуса, она уверилась, что с Драко все будет хорошо, и запретила себе даже рассматривать иной вариант. – А… тот эпизод я и сама выбросила из памяти. Видимо, та самая диссоциация, о которой… – вспоминать Голдштейна и после слов Джона было больно.

– Тем не менее. Ты спасла мою жизнь, а я…

– Если мне не изменяет память, совсем недавно ты тоже спас меня. И это был уже не первый случай.

Малфой набрал воздух, чтобы что-то сказать, но не смог подобрать слов и просто шумно выдохнул.

– Драко, мы…

– Я стараюсь. Стараюсь оставаться в моменте, но стоит… Может, завтра в это время меня уже не будет.

– Нет, я не допущу!

Драко нежно улыбнулся.

– Просто я рад, что ты есть в моей жизни, даже если это конец.

Такой драматичный. Всегда. Почему вместо раздражения она чувствует эту щекочущую невесомость в животе?

– Драко…

– Скажи еще раз.

Не было необходимости уточнять, что именно.

– Люблю тебя. Ты мне нужен. Я… – Как рассказать о том, насколько одиноко было даже рядом с Гарри, ее родным Гарри, без него? Это всколыхнуло воспоминания о недавно пережитом, и она решительно перевела тему: – Ты… Каким образом ты оказался в Англии?

Драко не стал вредничать и, не ехидничая о резкой смене темы, ответил вполне охотно:

– Гонец вернулся, сказал, что не учел нюансы нашей защиты, что они с Министром в целях твоей безопасности изначально планировали поселить тебя в мэноре, а тебе туда не попасть. Конечно, я сразу же стал собираться, да всех сборов – одеться и подхватить Кру. Черт, ведь даже в голову не пришло, что им нужны апартаменты Лорда! Перенеслись каминами, потом аппарировали. Он спросил, есть ли на участке место, где меня не достанут. Я не вдавался в подробности, подтвердил, что есть такое, но на всякий случай приврал, что перенести туда могут только домовики. Тогда Морис попросил вызвать эльфа. Передо мной возник Пикс, дальше всё в тумане.

– В тумане?

– Ну, я помню комнату, где были только мы с Круассаном. И умиротворение, почти счастье. Для полного счастья чего-то не хватало, и я все время силился понять, чего именно: играю с Кру и думаю, глажу его и прислушиваюсь к себе, – в такт словам Малфой пальцем рисовал какие-то геометрические узоры на ее спине.

Значит, Морис не обманул насчет светлого «сонного колдовства». Грудь сдавило печалью. Кричер... Голдштейн...

– Очнулся в беседке, нашел пузырек с «Феликсом», снова вызвал домовика, тот сказал, что ты была здесь и он перенес тебя в тот самый коридор, выкручивал свои уши и кричал, что там были злые волшебники. Я запаниковал, аппарировал к стене, дом сотрясся, и буквально через пару минут ты вывалилась мне на руки. Дальше знаешь.

Рассказ закончился, но Драко продолжал мерно гладить ее по спине. Гермиона снова задремала и проснулась в одиночестве. При ярком солнце все, что произошло чуть раньше, вызвало румянец на щеках. Она наложила на себя несколько очищающих заклинаний, затем занялась волосами. Малфой тщательно смыл с них штукатурку и прочий забившийся мусор (черт побери, в свете утра и это действо казалось ужасно интимным!), но не прочесанные сразу же после мытья, они сбились в паклю и требовали нескольких заклинаний, сдобренных крепким словцом. Затем она потянулась к бисерной сумочке, обнаруженной на тумбочке у кровати, за бельем и одеждой.

Драко не появлялся, и ее укололо беспокойство.

Гермиона, отметив, что в ванной недавно кто-то мылся, спустилась вниз. Колдовство Гарри ее пропустило, значит, действовало только на поднимающихся по лестнице волшебников.

Из кухни доносились приглушенные голоса, и беспокойство усилилось. Не поубивают же Гарри и Драко друг друга наедине? Прецедент был, но хотелось верить, что оба с тех пор повзрослели. Она остановилась возле приоткрытой двери. Нет, Гермиона совсем не собиралась подслушивать, просто, прежде чем войти, нужно было понимать, насколько накалилась атмосфера внутри.

– Не смотри на меня так, Поттер, я почти сквиб, даже если бы хотел, ничего сделать тебе не смог бы, – вполне нейтрально произнес Драко, а Грейнджер рассердилась на свой организм, ответивший на тембр его голоса ускорившимся сердцебиением.

– Я не боюсь тебя, вот еще, – фыркнул Гарри.

– Вижу, – в одно короткое слово Малфой впрыснул приличную порцию сарказма. – Ей-ей, дыру просмотришь. Всегда подозревал, что эти стеклышки у тебя на глазах не просто так. Признайся, они спасают твоих оппонентов от смерти?

– Пытаюсь увязать, – лаконично ответил не оценивший шутки Гарри и после паузы развил мысль: – Драко Малфоя, засранца из моего детства, с человеком, который закрыл собой мою подругу.

– Твоя подруга…

– Нет, нет, не нужно мне подробностей – перебил Поттер и шепнул: – Могли бы и не делать этого в чужом доме или хотя бы заглушающее наложить.

Гермионе захотелось провалиться на месте. Неужели Гарри слышал? Она ведь, кажется, кричала. Черт!

– Я вообще не об этом хотел сказать, но если уж ты сам начал… Понимаешь, иногда сложно удержаться от...

– Стоп, стоп, стоп!

– И вообще у нас сейчас медовый месяц, – раздухарился Драко. – Нам положено…

– Хватит! – уже с большей злостью рявкнул Гарри.

О том, чтобы войти в кухню сейчас, не могло быть и речи.

– Просто ты так смешно покраснел.

– Ты и сам цвета вареной свеклы, мачо.

Отсутствие ответа лучше всего проиллюстрировало, что Гарри прав.

– Не увидел бы своими глазами, никогда не поверил бы… Ты и Гермиона!

– Давай не будем ходить вокруг да около, – голос Драко прозвучал гораздо жестче. – Расставим точки над «і», и ты прекратишь зыркать на меня как на многокомпонентное зелье, которое тебе нужно разложить по Голпалотту. Раз уж мне повезло добиться взаимности от твоей подруги, я от нее не откажусь, пока жив. Правда, тебе может фартануть…

И опять он завел эту песню!

– Ты думаешь, что мне нужна Гермиона в таком качестве? – ужас Гарри был совершенно неподдельным, и это даже немножко… обидело.

– Я знаю, что ты любишь ее.

Слизеринский придурок! Возмущение почти заставило Гермиону войти, но что-то, наверное, пресловутое любопытство, все-таки остановило.

– Что? Она тебе… но я никогда…

– Черт, забыл, что ты не помнишь начало лета! Ты сказал ей это перед Италией и просил поехать с тобой.

– Я… я не… – Гермионе стало жаль заикающегося друга. – Вы не так поняли!

– Разве можно не так понять? Это Грейнджер, она…

– Эк тебя угораздило.

– Ты ни импа лысого не знаешь, Поттер!

Малфой же не станет рассказывать об обстоятельствах их помолвки?

– Она помогла мне пробраться в Мунго к отцу, он… я… она не должна была, но пошла со мной, наложила Конфундус на аврора!

Гарри хмыкнул.

– Узнаю Гермиону.

Грейнджер тоже хмыкнула: будто сам Гарри действовал бы иначе.

– Но все равно мне не понять, как она могла простить тебе… Всё.

Гермиона и сама не до конца это понимала. Простила и простила.

– Она и Уизли вашего простила бы…

Что этот идиот делает?

– Уизли? Рона? За что?

– Опять забыл, что ты ни черта не помнишь.

– Гермиона сказала, что они поссорились.

– Поссорились?! Да эта рыжая обезьяна едва не изна…

– Драко, нет! – она влетела в кухню. – Не нужно. Это между мной и…

– Ты скрыла от своего дружка?.. – напустился невпечатленный ее появлением Малфой.

– Гермиона, что сделал Рон? – она знала эти металлические интонации: пока друг не получит ответ, не успокоится. – Малфой?

Грейнджер подняла на него глаза, мысленно упрашивая не вываливать на Поттера неудобную правду. Рон – его друг, нельзя, чтобы из-за нее между ними пробежала черная кошка.

– Пусть сама скажет, – Драко скрестил руки и окинул ее неодобрительным взглядом.

– Гарри, тебе не стоит…

– Я сам разберусь, что стоит, а что нет!

– Спроси Рона, – попробовала перевести стрелки.

– Он без сознания, Гермиона! Я не буду ждать, пока он очнется, – гнев в голосе Гарри нарастал. – Скажи, пока я не надумал…

– Ничего такого! Я пыталась…

– Ваш Уизли воспользовался физическим преимуществом, облапал, игнорируя ее нежелание…

– Отворот, помнишь? – перевела тему Гермиона.

Гарри остро взглянул на Драко, сопоставляя факты. Раньше, чем он заговорил, Грейнджер уже знала, что это будут за слова.

– Отворот от Рона, и вот – ты с Малфоем. Что ты сделал, скотина? – напустился на школьного недруга.

– Ничего он не сделал, – осадила она «горячего парня». – Драко жив, а это колдовство закрепила чья-то смерть.

– Но он…

– Ты лучше всех знаешь, что Малфой не убивал.

– Черт! – готовый вступить в спор Драко осекся и с ужасом посмотрел на Гарри.

– Вспомнил, что я видел твою метку, мачо? – усмешка на лице друга выглядела чужеродной. – Не буду я тебя топить, ты нужен Гермионе, и что бы ты себе ни напридумывал, я к ней не питаю тех чувств… Ты же знаешь, да? – друг беспомощно посмотрел на нее.

– Конечно, – улыбка получилась натянутой.

– А Рон…

– Я отказываюсь об этом говорить! – агрессивно отрезала Грейнджер.

– Ладно, – Гарри примирительно вскинул руки.

Малфой цокнул языком и пробормотал что-то неразборчивое, Гермиона одарила его тяжелым взглядом, а Поттер уставился аккурат в центр стола, переваривая новую информацию, затем хлопнул по столешнице обеими руками, невербально закрывая тему.

– Скоро придут Уотсон со Снейпом, – сказал он и почесал затылок. – Нужно бы позавтракать, но я…

Кричер. Ему готовил Кричер. Глаза защипало.

В шкафу нашлось вчерашнее печенье. Последнее, приготовленное старым блэковским домовиком. Внезапно оно стало гораздо ценнее.

– Даже Вальбурга не показывается, – подхватил похоронный настрой друг. Гермиона забыла о вредной обитательнице портрета. А ведь и правда, та не вылезла с комментарием, когда она спускалась вниз.

Гарри едва успел наложить чары подогрева на чайник, как зашумел камин. Послышались шаги, сопровождаемые шорохом мантии. По звуку этих шагов Гермиона определила гостя, и когда он вошел, стремглав пересекла кухню и бросилась ему на шею. Северус Снейп застыл соляным столбом, и в помещении повисла такая оглушительная тишина, что Грейнджер тут же устыдилась своего порыва. Что она, в самом деле? Вечность спустя Снейп отмер и неуклюже похлопал ее по спине. Гермиона, расцепив руки и отступив на шаг, сконфуженно пробормотала:

– Рада вас видеть.

– Я заметил, – фыркнул в ответ этот невозможный человек, но, взглянув исподтишка, она уловила момент, когда его губы дернулись в подобии улыбки.

– Поттер, Драко, – кивнул он остальным присутствующим, окинул кухню брезгливым взглядом и без приглашения сел на ближайший стул, предварительно наложив на сиденье очищающее заклинание. Кажется, трижды.

Гермиона почувствовала руку у себя на плече. Стало неловко от этой демонстративности, но Снейп только вздернул бровь и с непонятной интонацией хмыкнул.

– Слышал, вас можно поздравить? – медленно и без всякого интереса то ли спросил, то ли сообщил он.