Часть 1 (1/2)

Трудно не верить в чудеса в мире, где их существование уже давно доказано. Не научно — все попытки исследования магии с помощью инструментов науки так пока ни к чему не привели, кроме нескольких несчастных случаев — это учёные и волшебники как-то замяли между собой, потому что первые не хотели терять столь обширный материал для изучения, а вторые всё ещё опасались, что огласка подобных недоразумений положит начало новой волне охоты на ведьм. Хорошо, если не новой волне охоты на простецов — такая возможность даже не обсуждалась. Хотя, несмотря на то, что газетные передовицы просто истекали елеем, когда речь заходила о союзе науки и магии, слухи о замученных во имя науки ведьмах ходили по всей магической Британии весьма упорно. Хотя, собственно, магической Британии больше не существовало. Да что там, само это словосочетание было под запретом. В Азкабан за его употребление, конечно, никого не упрятывали, но поставить крест на карьере — политической или научной — старая привычка делить Британию на две части могла.

Гарри Поттер, самый молодой министр магии за всю историю, положил начало курсу на интеграцию магического сообщества в мир маглов — ещё одно ставшее запретным слово — и за четыре года достиг в этом небывалых успехов. Статуту секретности был положен конец, волшебники, из поколения в поколение хранившие верность архаичным обычаям предков, наконец вкусили плоды прогресса от авторучек, оказавшихся на поверку куда целесообразнее перьев, до джинсовых одежд, а в любой захудалой лавчонке среди товаров для дома можно было увидеть тщательно запакованные «согревающие чары», «охлаждающие чары», «люминисцентные чары». Магия сделалась предметом первой необходимости: она смогла решить, хотя бы в пределах Британских островов, энергетическую проблему и отсрочить экологическую катастрофу, которая, как распиналась по радио Скиттер, при всех режимах умудрявшаяся сохранять не только свою задницу, но и тёпленькое местечко под ней, рано или поздно затронула бы и магическое сообщество.

Северус Снейп старательно делал вид, что все эти перемены его не касаются. Он и до того жил в магловском районе (квартиру ему выделили по программе интеграции бывших Пожирателей смерти в немагическое сообщество), мантии после освобождения носил только в редких случаях, когда требовалось выбраться в магический Лондон, предпочитая тёмные свитера с высоким горлом и тёмные слаксы — наряд, превращавший его практически в невидимку, причём, без всякой магии. Конечно, удобно не таскаться в Косой переулок каждый раз, когда закончатся запасы мандрагор или сланцевой коры, а закупать все необходимые ингредиенты в ближайшей аптеке. К большому облегчению Северуса, для их покупки требовался сертификат зельевара. Что ж, эта мера была вполне разумной, — неконтролируемый доступ к волшебным ингредиентам и артефактам уничтожил бы маглов куда вернее, чем Тёмный лорд.

Северус Снейп привык полагаться на волшебство, но мир, где магия не была больше тайной, стал тем чудом, в которое он никак не мог поверить до конца. И даже после отмены Статута секретности он не спешил размахивать волшебной палочкой налево и направо или сообщать всем вокруг о своих способностях. Привлекать к себе лишнее внимание или портить отношения с соседями, с которыми ему пока удавалось неплохо уживаться, не хотелось. Вот и промозглым декабрьским утром он предпочёл шарф и пальто согревающим чарам, и прежде, чем выйти из подъезда замешкался у ряда почтовых ящиков.

— Всё ещё не пользуетесь совиной почтой, Снейп?

— Не люблю новшества, Бёрд, — ответил он холодно. Несмотря на установившуюся между соседями фамильярность, быть любезным Снейп так и не научился. Он выгреб из почтового ящика счёт, свёрнутую в трубку газету и пачку рекламных флайеров и не глядя сунул всё в карман пальто. — К тому же, мне не с кем переписываться.

— Самое время это исправить, — подмигнул Бёрд, давно привыкший к угрюмости соседа. — До Рождества всего восемь дней.

— Как я мог забыть?! — саркастически протянул Снейп. — В самом деле, именно перед Рождеством лучше всего ощущаешь преимущества одиночества. От всей души сочувствую и вам Бёрд, и всем тем, кто вынужден писать десятки открыток друзьям и коллегам и давиться в очередях за подарками.

Бёрд расхохотался, точно услышал хорошую шутку.

— В чём-то вы правы, Снейп. Но всё-таки проводить Сочельник в одиночестве не годится.

Снейп пожал плечами:

— Всё же это лучше, чем проводить его в случайной компании.

— Тут-то нам и поможет прогресс! — Бёрд так экспрессивно ткнул пальцем в сторону Снейпа, что тот побледнел и еле удержался от того, чтобы выхватить спрятанную в наруче волшебную палочку.

— Судя по вашим ужимкам, прогресс находится у меня в кармане.

Бёрд благодушно расхохотался.

— Именно. Ну, вернее у вас в кармане лежит проспект. Агентство «Напиши своей судьбе».

Снейп молча скривился. От рекламы этого так называемого агентства было никуда не деться. Его логотип взрывался фейерверками в тёмном небе, переливался красно-зелёными огнями в витринах лавок писчебумажных принадлежностей, то и дело мелькал и в волшебной, и в магловской прессе. А вот теперь даже его сосед, единственный человек, с которым Снейп неплохо ладил, пытался впарить ему это «чудодейственное средство от одиночества».

— Эй, это не какие-то там жулики! — возмутился Бёрд. — Даже моя двоюродная бабушка нашла себе пару на прошлое Рождество, и они до сих пор вместе. Уж на что её все считали безнадёжной старой девой.

— Спасибо, Бёрд, — буркнул Снейп. — Очень приятно было узнать, что вы и меня относите к категории «безнадёжных старых дев». Но я до сих пор полагал, что, если мне понадобится пара, я смогу найти её самостоятельно, без помощи каких-либо агентств.

Снейп задрал вверх воротник пальто, и решительно вышел из холла в темень и ледяной дождь, поливавший прохожих сразу со всех сторон и делавший зонтик совершенно бесполезным. Впрочем, многие этого словно не замечали.

Стайки молодых женщин, как ни в чём не бывало щебетали и останавливались у красиво украшенных витрин, дети шлёпали по лужам, не боясь замочить ноги. Впрочем, не все, а видимо только те счастливчики, которые заблаговременно приобрели что-то из вышедшей в этом сезоне новой линейки одежды и обуви с водоотталкивающими чарами. Снейп угрюмо откинул с лица прилипшие волосы. Бытовая магия никогда не была его сильной стороной, но носить одежду с уже наложенными заклинаниями, точно он сквиб, казалось ему унизительным. К тому же, он действительно не был богат, и доход от продажи зелий, едва покрывал его невеликие расходы.

Он вошёл в супермаркет, невербально наложил на одежду осушающие чары — благо никто не обратил на него никакого внимания, и отправился в отдел кулинарии. Он набрал себе готовых обедов на несколько дней вперёд, и присел за столик с чашкой кофе. Хотелось хоть ненадолго оттянуть момент выхода на холодную улицу, тем более дома его действительно никто не ждал.

Снейп разорвал над стаканчиком второй пакетик сахара. Было время, когда он был готов питаться одним шоколадом. Потом его отпустило, но привычка к сладкому, даже чрезмерно сладкому кофе осталась. Как ни неприятно было признавать, но в чём-то Бёрд был прав: временами одиночество Снейпа всё же тяготило. Вот и сейчас он пил кофе за шатким пластиковым столиком, не только оттого, что за окнами лил дождь, но и потому что яркое предновогоднее убранство супермаркета, движение покупателей между рядами, обрывки разговоров, сливающиеся в неясный шум, создавали подобие уюта, которого он был лишён со смерти Альбуса. Без него Хогвартс перестал быть для Снейпа домом и убежищем, а превратился в очередное поле боя, на котором сохранялась только видимость мирной жизни. Тогда, в год своего директорства, Снейп думал, что единственное, чего он хочет, это оказаться в одиночестве, подальше от сражений и интриг. Будущее показало, насколько он ошибался. Снейп глотнул кофе, поморщился и высыпал в него третий пакетик. Оптимально. Он отпил ещё немного и позволил своим невесёлым мыслям течь дальше. Он думал, что люди его раздражают, дети слишком шумны, а взрослые ждут от него того, что он не в состоянии им дать. Когда его отправили в Азкабан он только усмехался: без дементоров эта тюрьма казалась почти курортом. Что ж — три года заключения прошли в попытке разговорить тюремщика, приносившего ему обед, а тишины он наелся так, что теперь в его квартире радио смолкало только тогда, когда он готовил зелья для Мунго. Он с такой уверенностью сказал Бёрду, что мог бы найти себе кого-нибудь, если бы только захотел, но проблема была куда масштабнее: он просто не мог захотеть того, что представлялось ему совершенно невозможным. Все ведьмы Британии старше восемнадцати лет либо были его ученицами, либо учились с ним вместе, либо годились ему в матери. Вспоминая о том, какую репутацию Снейп снискал в школе, начиная ещё с первого курса, он понимал, что может рассчитывать лишь на снисходительность последних. И то до момента, как они увидят на его руке рубец, оставшийся от смертного знака. Предубеждения против маглов у Снейпа не было, но и тут получалась или глупо, или подло: скрывать свою принадлежность к магическому миру в таком случае казалось ему неправильным — он на примере родителей видел, к чему это приводит, но и мысль о том, что какая-нибудь женщина из простецов вляпается в отношения с ним только из-за подогреваемого СМИ любопытства к волшебству и волшебникам, а потом узнает, что он из себя представляет на самом деле, утешения не приносила. Ну, не начинать же в самом деле знакомство со слов: «А вы знаете, я отсидел три года за использование непростительных заклятий, и вот уже пять лет нахожусь под надзором аврората и полиции». Отличное начало для флирта, ничего не скажешь.

— Безнадёжно, — пробормотал Снейп себе под нос.

Он вынул из кармана проспект агентства. Цветная колдография изображала летящего верхом на олене улыбчивого Санту, из мешка которого беспрерывным потоком сыпались яркие открытки.

«Только под Рождество!» — гласила красно-зелёная надпись. «Напишите поздравление на нашей открытке, и мы доставим его вашей родственной душе. Вы можете ошибиться, но наши открытки не ошибаются никогда». Снейп скептически хмыкнул и продолжил чтение: «Воспользуйтесь нашим ограниченным предложением и вам больше не придётся встречать Рождество в одиночестве. По этому купону — пятнадцатипроцентная скидка!» мигающая стрелка указывала на отделённый от остального проспекта линиями перфорации прямоугольничек с нанесенным на него штрихкодом.

«Соединение магии и технологий», — пробормотал Снейп ядовито, но никого, кто мог бы оценить его сарказм, рядом не было. Он одним глотком допил остывший кофе, смял пластиковый стаканчик, кинул его в бак для мусора и пошёл расплачиваться. Протянул сидящей на кассе девушке листок со счётом и с неожиданной для самого себя робостью спросил:

— У вас есть открытки от «Напиши своей судьбе»?

— Ещё остались, — кассирша протянула ему коробку открыток с изображением омелы. — Хотите купить со скидкой?

— Да, мисс, — Снейп передал ей проспект.

— Вам повезло, — сказала кассирша, отрывая купон, и продолжила заученно: — путь к вашей судьбе обойдётся вам всего в восемьдесят пять фунтов.

Снейп сидел за кухонным столом, так и этак вертел и ручку, и картонный квадратик источавший тягучий травянистый запах. Он не мог припомнить, когда и кому в последний раз отправлял открытки. Может быть, Люциусу Малфою? Но это была какая-то формальная напыщенная чушь. Выражения надежд, что нынешнее Рождество ознаменует собой возрождение магического сообщества, возвращение к его истокам и традициям, и прочее в таком духе вплоть до размашистого «искренне Ваш, профессор Северус Снейп». Вопреки последнему утверждению, эти послания были неискренними чуть более, чем полностью. Снейп просто писал то, что Люциус хотел прочесть. Но угадать, что порадует его таинственную родственную душу, у Снейпа не получалось.

«Напишите первое, что придёт вам в голову», — Снейп в который раз перечитывал прилагавшуюся к открытке короткую инструкцию. — «То, что пожелали бы другу или близкому человеку».

Друзей у Снейпа не было уже слишком давно. Если в Сочельник ему случалось встретить кого-нибудь из соседей, он желал им «Счастливого Рождества», и считал, что этих двух слов вполне достаточно.