Глава LXI (2/2)

— Но ты же… — принц глазам своим не верил. В огне, что окутал их ото всех, он держал кузена за волосы, а насмешливый зеленый взор прямо как у отца сверкал в этих языках пламени. Мерон в ответ лишь расхохотался. Видит Бог, Вилмар не готов был слышать смех покойника, да еще такой живой, так близко. Это было жутко.

— Что, принцесска, страшно тебе? — усмехался он, внимательно рассматривая его. Принц тяжело сглотнул. У него все похолодело внутри от ужаса, но на данный вопрос он лишь скривил губы. — Жалкий отпрыск королевы…

Вил тяжело втянул воздух через ноздри. Как смеет этот ублюдок оскорблять его, как смеет в данном контексте поминать его мать?! Гнев, ненависть и зависть вновь начали клокотать в душе юного наследника, но он не мог ничего вымолвить, лишенный речи от ярости, что разгоралась внутри него.

— Щенок, — почти плюнул Мерон, и Вилмар рефлекторно сжал его волосы крепче. Ведь это он держал его за волосы, пока тот стоял перед ним на коленях.

— Ублюдок, — все же проскрежетал молодой лев.

— Верно, Вил, — не стал спорить Мерон, — но не я, а ты… рожденный в законе, но не признанный отцом. Ничтожество, которое никогда не добьется власти! Ты жалкий, Вил! Ты слабый и никчемный, что твой отец выбрал меня. Я должен был править вместо него, а не ты… — продолжал кузен. — К слову, ты и не правишь! — захохотал он. — Посмотри на себя, посмотри, как жалко ты выглядишь!

— Вил? — голос мага звучал будто эхо в пещере. Вилмар не мог отвлечься, но готов был поклясться, что Лазария рядом даже не было. Он был один на один с Мероном, с соперником, со своей завистью, гордыней, злостью, ревностью и страхом.

— Ты уже мертв, так кто из нас жалок? — все же спросил парень, крепче сжав его волосы. — Это ты предо мной на коленях… ничтожный кусок дерьма, поданный любимому папаше вместо обеда.

Вилмар вовсе не гордился тем эпизодом своей жизни, ему часто снились кошмары после, но возмездие было таким сладким, что парню удалось спрятать свой стыд и раскаяние глубоко внутри. Ящик со страшной тайной вновь открылся, но стыда больше не было, в нем клокотал гнев, черный и непроглядный, а потому самый искренний.

— Ты жалок, тошно смотреть! Капризная неженка в дорогих одеждах, возомнившая себя королем!

Рука принца потянулась к кинжалу, пока кузен насмешливо смотрел ему в глаза без тени страха.

— Вилмар? — вновь эхо. Лазарий был рядом, но в то же время где-то далеко. Он словно хотел его остановить или помочь? Но в этот раз принцу не нужна была помощь.

— Заткнись! — рыкнул он кузену, скрипнув зубами. Выхватив свой кинжал из ножен, он крепче сжал рукоять.

— Оу, — почти умилился тот, а затем насмешливо продолжил, — а ты сможешь?

Дернув Мерона за волосы, Вилмар злобно оскалился.

— Сдохни, — прохрипел он, вонзив кинжал ему в сердце. Мерон взвыл так, что заложило уши. С силой отпихивая от себя Вилмара, он пытался вынуть кинжал из грудины, но блондин с усилием сдерживал его, все еще держа за русые патлы. Вынув кинжал самостоятельно, Вил вновь воткнул его ему в грудь и повел лезвием вверх к шее. Теплая кровь залила руку и просочилась под рукав. — Сдохни!

Только в этот момент Мерон испугался. Вид его боли и страха был лучшей наградой для принца. Теперь он, как щенок, дергался из его рук, захлебываясь собственной кровью. Вилмар и сам чувствовал кровь кузена: она залила его руку, прилипла к коже, запах был такой густой, что осел во рту и носу.

— Ну и кто здесь ничтожество? — со смешком спросил принц, пока Мерон пытался выбиться из рук. А Вилу даже не составляло труда удерживать его, он словно держал тряпичную куклу, потроша ее своим острым кинжалом. Треск костей грудной клетки лишь добавлял всему действу шарма. И вот снова треск, от которого даже волна возбуждения прошла по позвоночнику, и лезвие кинжала достигло глотки. Мерон издал нечеловеческий вопль, а затем захлебнулся собственной кровью и, наконец, стих. Вилмар надеялся, что в этот раз голос кузена стих навечно.

— Вилмар! — но принц не слышал, вновь и вновь вонзая кинжал в шею предателя. Кровь брызгала ему в лицо, теплая и солоноватая. Потухший взгляд молодого мужчины, безжизненное тело, что теперь стало в разы тяжелее, но Вил все еще держал его одной рукой за сальные волосы. — Вилмар! Вилмар! Отпусти! Он мертв! Уже мертв! — дернув за плечи наследника Серебряного Дома, кричал Лазарий. Принц все еще держал мертвого яка за кольцо, не желая отпускать. Обмякший зверь должен был весить не менее двух сотен килограмм, но Вилмара, казалось, это не волновало, он с легкостью удерживал «труп», периодически дергая руку выше и поднимая. «Это невозможно…» — пронеслось в голове суеслова, пока он (да и все волколаки) наблюдали, с какой легкостью этот щуплый юноша удерживал огромного зверя всего одной рукой.

— Вил, неужели… — лишь губами произнес Ларра и поспешил выхватить из чужой ладони кинжал. Словно выдранный из другой реальности, парень вдруг услышал знакомый голос Лазария. Заторможено моргнув, принц увидел перед собой морду животного и чуть встряхнул головой. Пальцам, которые сжимали кольцо, вдруг стало больно, и Вилмар поспешил разжать их. Животное сразу рухнуло наземь. Рука онемела от напряжения.

— Я только что… — начал принц растерянно. Он словно очнулся от какого-то сна. Не было стены из огня, не было и Мерона. У ног лежал мертвый як, а вокруг стояли непривычно тихие варвары.

— Все нормально, успокойся, — тихо проговорил чаровник. — Что бы ты ни увидел, все позади.

Вилмар тяжело выдохнул и, оглядев «растерзанное» им же животное, перевел взор на варваров. Те, не нарушив молчания, вдруг один за одним стали преклонять одно колено. Развернувшись к ним корпусом, Вил рефлекторно сжал ладонью предплечье, потому что онемение проходило, а на его месте появилась колющая боль, судорогой сводя мышцы. Мысли о боли в руке на мгновение отступили, когда взгляд принца напоролся на Дастана, кой, как и все, преклонил колено. «О, неужели?» — с иронией подумал парень. Но, честно признаться, Вилмар так и не сопоставил, куда делось бесячее неуважение варваров и почему сменилось на коленопреклонение.

— Вил, ты… — хотел было объяснить принцу причину «восхищения» Ларра, но вдруг осекся. Поправив белый капюшон, кой был весь забрызган кровью, он устремил свои сверкающие зеркальца на варваров и указал рукой на принца:

— Это тот, кого признала своим Ночь! Тот, кому даровала свое благословение Анаксада! И пусть все те, кто сомневался, более не смеют поднять глаз на достойного!

Воины подняли свое оружие, а те, у кого его не было в руках — кувшины или кулак, и громко начали что-то скандировать. Вновь возобновилась музыка и кто-то поддерживающее завопил.

В любой другой момент Вилмар бы стал упиваться таким моментом, ни для кого не секрет, что он был падок на лесть и почести. Однако парень слабо соображал, что происходит, все еще косился на мертвого яка, чтобы удостовериться, что под этой тушей нет Мерона. Рука нестерпимо болела, заставляя его сжимать губы, чтобы жалобно не простонать. Ко всему прочему у парня началось сильное головокружение, что он с большим усилием оставался стоять на ногах.

— Вил, — Лазарий вдруг оказался прямо перед ним и посмотрел ему в глаза. — Ты одной рукой удержал раненого яка, который пытался вырваться и избежать смерти. Ты продолжал держать его, даже когда тот полностью ослабел и на весу его удерживала лишь твоя длань. Простой человек на такое не способен… Теперь ты для них тот, к кому благоговеют боги.

Вилмар сильнее сжал ладонь выше локтя, потому что теперь боль обрела причину. Факт того, что произошло, удивлял его не меньше шокированных волколаков, потому что, кем бы он себя ни считал, удержать яка одной рукой представлялось ему невозможным, да и сейчас он вряд ли повторил бы этот трюк. Да и какого яка он держал, если все это время перед его взором была наглая морда Мерона?

— Когда кажется, что Бог отвернулся от меня, я оказываюсь под пристальным взором других, — в никуда сказал принц, скорее озвучив свои собственные мысли, нежели действительно желал это обсудить.

Постепенно до него начало доходить происходящее. Вряд ли он так нравился богам или кому-то еще с небес, Вилмар видел в этом вполне логичную закономерность. Он был сыном колдуньи, надышался каких-то трав, съел ритуальное блюдо. Скорее всего в нем на короткое мгновение открылся некий дар или просто сила, которой он никогда не умел управлять, да и до сего дня даже не знал о ее существовании.

— Тебе нужно отдохнуть, перевести дыхание, — чуть погодя сказал Лазарий, все еще с интересом рассматривая принца. Поверьте, он сам не ожидал того, что произошло. Уставший вид принца был ему сейчас понятен, но его сила во время ритуала говорила лишь о том, что ритуал прошел успешно. Даже успешнее, чем Лазарий мог надеяться. — Принцу нужно отдохнуть, ритуал забрал много сил! — громко обратился он к варварам.

Дастан тут же дал сигнал какой-то женщине. Та кивнула в ответ и поспешила к принцу, увлекая его за собой. Лазарий лишь подтолкнул его в спину.

— Ступай, тебе нужно отдохнуть. Мне нужно кое-что закончить, лучше тебе на это не смотреть. На сегодня впечатлений достаточно.

Вилмар заторможено кивнул и пошел вслед за женщиной. Уже у хижины, в которую его увлекали, принц все же остановился, чтобы не потерять Лазария из поля зрения. Впечатлений было и правда достаточно, но любопытство никто не отменял. Телом он чувствовал невероятную слабость, словно несколько дней подряд тяжело трудился во благо своего Серебряного Дома и почти не спал. Но это совсем не мешало ему наблюдать за чаровником.

— Идти внутрь, — сказала женщина (явно не так виртуозно владея языком), но Вилмар только замотал головой и отмахнулся от нее. Лазарий вернулся к почти погасшему костру и дал какой-то знак вождю. Дастан подорвался на месте, но принц следил вовсе не за ним. Маг высоко поднял правую руку, и широкий рукав белого одеяния обнажил его кожу до самого локтя. Вытащив свой ритуальный кинжал, Лазарий лишь выгнутым кончиком острия провел от начала безымянного пальца до локтевого сгиба. Почти сразу белая рука очертилась красной полосой, и из раны потекла кровь. Судя по пару изо рта, маг что-то все время говорил, а затем вытянул руку перед собой. Кровь, собравшись в единую «реку», отяжелела и сорвалась на раскаленные угли. Костер от этого вспыхнул так ярко и высоко, что Вилмар даже испугался, что мага сожрет и обожжет этим пламенем.

Лазарий стоял неподвижно, словно человеческие ощущения на него больше не действовали. Он словно не чувствовал холода ранней зимы, не чувствовал обжигающего жара костра. В момент, когда к костру Дастан подвел еще одного яка, Лазарий обернулся. По его лицу было видно, что он напуган или взволнован, или все вместе. Вилмар почему-то почувствовал нерешительность Лазария, когда вождь поднес ему чашу. Может, мага лихорадило от холода или болела рука, но тот с дрожью принял чашу и прикрыл глаза, словно готовился к чему-то важному, непоправимому после, потому что уже не было пути назад. И только сейчас Вил задал вполне логичный вопрос, а проводил ли Лазарий подобные ритуалы раньше? И если да, то когда? Ведь он постоянно был при дворе, а вблизи столицы не было мест, где он мог бы так богохульничать.

Наконец открыв очи, маг уловил взгляд карих глаз и, с каким-то сокрушением оскалившись, вновь кивнул, соглашаясь на дальнейшее продолжение ритуала. Вождь волколаков без колебаний одним резким движением перерезал глотку несчастному животному, и из раны потоком хлынула бордовая жижа. Лазарий быстро подставил под льющуюся струю чашу, и, когда она была наполнена до краев, поднес к губам. Делая жадные глотки, то ли для того, чтобы быстрее покончить с этим, то ли от желания побыстрее «насытиться» чернокнижник осушил чашу до дна и, исказившись, бросил металлическую чашу в огонь. Вилмара затошнило от зрелищности языческого ритуала.

Смотреть на «светлого» мага было даже жутко, впервые в жизни Вилмара посетила мысль, что по правую руку от себя он держал темного колдуна, который не просто «клеймен» печатью Ангела Смерти, а являлся им. Не желая больше смотреть на светлое лико своего советника перемазанное кровью, принц скрылся в хижине. Впечатлений на сегодня было и правда достаточно.

***

— Вилмар, — мягкий шепот вывел принца из забытья. Парень и не помнил, как оказался в хижине. Он сонно моргнул и огляделся, обнаружив себя на соломенной перине, устланной множеством одеял, сотканных или связанных. Накрыт он был плотным одеялом и, как оказалось позже, абсолютно нагим.

— Как я… — непонимающе начал Вил, поднявшись на соломенной постели. Голая грудь натолкнула на мысли, что его одежду украли, и он заглянул под одеяло, не обнаружив вообще никакой одежды на себе.

— Тшш, лежи, ты потерял много сил, — Лазарий толкнул принца обратно на постель. — Тебя раздели, потому что ты был весь в крови и саже.

— Сам тогда почему одет? — поинтересовался принц, смотря на одежду колдуна. Та была белой, как снег, но теперь вся была в подсохшей крови и саже.

— Не успел переодеться, — улыбнулся колдун, — решил проведать тебя… Как ты себя чувствуешь?

— Мне приснился странный сон, но, боюсь, это был не сон… — расплывчато ответил Вил. — Страшно болит рука… и…

Принц словно не знал, стоит ли говорить магу о том, что он видел. Он не боялся ему сказать, в конце концов та тайна была разделена на них двоих, но что-то останавливало принца озвучить то, что с ним произошло на самом деле.

— В общем-то… я просто несколько шокирован, что ты с таким аппетитом можешь пить кровь, — перевел он тему.

— Я бы не назвал это аппетитом, — криво усмехнулся Лазарий, — так было нужно.

— Я не то чтобы… боюсь вида крови, но не мог бы ты немного умыться? Ты весь в спекшейся пленке, — все же попросил принц.

— Да, конечно. Сейчас… а после я дам тебе кое-что.

Слабость была такой сильной, что Вил даже не стал спрашивать, что это будет. Он просто расслабился, устроившись на одеялах удобнее. Его накрывало сном, глубоким и долгим.

Когда он вновь открыл глаза, Лазарий сидел рядом в своей обычной одежде и стирал влажной тканью испарину со лба принца. Сознание плыло. От перенапряжения у Вила поднялся жар.

— Мы все еще здесь? — хижина была залита теплым светом изнутри, словно здесь повсюду были небольшие костры, но на деле горели факелы и множество свечей (что были роскошью для простых людей в таком количестве).

— Хах, да, — добро усмехнулся Лазарий, — ты отключился на четверть часа всего, но, кажется, у тебя жар.

— Отлично, — иронично бросил Вил. — Я хочу промочить горло.

— Сейчас, — Лазарий заботливо налил приготовленный отвар и поднес чашу принцу. Вилмар от жажды сделал пару глотков, но травяной вкус жидкости все же его остановил.

— Господи, я надеюсь, это не та дрянь?!

— Нет, это просто ромашка с мятой, — улыбнулся Лазарий, — я запомнил, что тот самый отвар тебе более не нужен.

Вил недоверчиво глянул в глиняную чашу, но жажда все же взяла свое, и он осушил ее и снова лег на спину.

— У меня для тебя кое-что есть, только прошу… не принимай это как оскорбление. Можешь считать это украшением или подарком. Только прошу, если не будешь носить или посчитаешь языческим, бесовским, не выбрасывай. Отдай его мне, — разжав ладонь, маг протянул блондину чей-то коготь у основания обрамленный золотом и инкрустированный какими-то пунцовыми камнями. Вилмар удобнее приподнялся на постели и взял подарок в руки.

— Что это?

— Это оберег, — ответил Лазарий, — я знаю, что у тебя есть крест, но…

— Тадэус меня сожжет на костре вместо тебя, — тихо рассмеялся блондин, представив негодование Инквизитора, если тот увидит этот оберег на шее принца после «бесовской» ночи. Если Лазарий был убежденным язычником, то Вилмар с рождения был принят церковью с единым Богом. Подобные шаманские талисманы сочтутся оскорблением. Но Вилмар лишь сжал ладонь. — Но я это как-нибудь переживу.

— Если Тадэус спросит, это всего лишь побрякушка. Для него это таковым и будет, для меня это оберег, — сипло пояснил маг.

— Хорошо, — кивнул принц. — Спасибо.

— Я рад, что ты принял его.

— А мы здесь одни?

— В хижине да, вряд ли кто-то осмелится потревожить твой покой, ты произвел на них неизгладимое впечатление, — усмехнулся Лазарий.

— В таком случае… разве ты не должен поцеловать меня?

— В смысле? — удивился маг. — С чего вдруг?

— На тебя я не произвел должного впечатления?

— Как ты любую тему умудряешься опошлить? — все же поинтересовался суеслов. — Или тебе совсем дурно?

— А как я могу этого не сделать, если я в хижине на постели абсолютно голый, к тому же думал, что и ты будешь голым после того, как снимешь свою одежду, а ты переоделся…

— Это все, о чем ты думал? — ехидно спросил Ларра.

— Нет, я просто на это надеялся. Не могу найти момента лучше к тебе быть ближе, чем сейчас… вдали от замка, слуг, среди твоего родного язычества… когда я безоружен во всех смыслах, слаб, что не смогу зайти дальше, как бы этого ни желал… просто хочу почувствовать тебя ближе. Без пошлости. Ну, может, совсем немного, — мягко ответил Вилмар, — но я не могу отрицать своего бессилия сейчас, однако это совсем не мешает мне просто наслаждаться тем, что ты рядом… только без стыда, прошу. Ты стыдишься очень мило, конечно, но давай хотя бы сегодня ты признаешь, что тоже этого хочешь, м?

— Хочу. Я уже говорил тебе это. И именно за этот факт… мне ни капельки не стыдно, — слабо улыбнулся Ларра. — Знаешь, Вил, — придвинувшись ближе, начал маг, — ты очень вырос. Однако я не про рост и даже не про возраст. Ты стал… мудрее? Стал вести себя так, как ведёт себя настоящий король. Или как тот, кто уже готов забрать трон.

В любой другой момент Вилмар готов был часами слушать о своих достижениях, о троне, который по праву принадлежит ему, но не сейчас. Он был страшно вымотан, что сил не было даже на восхищение самим собой. Ему было бы интересно обсудить с магом видение в виде Мерона, их диалог, реакцию варваров на ритуал, силу, что пробудилась в принце на столь короткое время, откуда она и вернется ли? Можно ли ей управлять? Что нужно сделать, чтобы быть действительно могущественным и сильным? Но на все это не было сил. Оставшиеся крупицы он собрал воедино, чтобы побыть с Лазарием так близко, как мог себе это позволить, оставив на потом все остальное.

— Давай не будем об этом, — предложил принц и слабо улыбнулся. — Лучше сними все это, — заигрывающе прошептал светловолосый, искренне желая сменить тему.

Лазарий улыбнулся ещё шире и наклонился к принцу:

— Ты стал похож на того человека, которому я бы смог довериться.

— Ты не прав, — чуть помотал головой Вил, и Ларра даже напрягся. Он что же, решил сказать, что вовсе не достоин доверия? — Я и есть этот человек, которому ты можешь довериться.