Глава XLIX. (1/2)

Время даже не думало менять свой ход. К концу подходил уже второй месяц из предоставленных трех. Но со стороны Короля Серебряного Дома не было и намека на нужные действия. Вильгельм все пытался заключить выгодный союз с Бронзовым Домом, чтобы обогатить свою казну за счет брака своего сына. Но мудрый Каур не спешил давать своего согласия, взвешивая этот союз со всех сторон и предугадывая риски, которые могли дать о себе знать в отношениях с Золотым Домом.

— Нам нужно отправить войско к границам, — предложил Эдмарион после совета. — Ему нечем платить долг, и он не хочет отдавать земли. Мы завоюем земли сами, а Серебро так и будет должно нам. Разве не выгодно?

— Невыгодно, — чуть помолчав, спокойно отрезал Ясон.

— Это еще почему? — удивился Король.

— Серебро не оставит этот вопрос без внимания. У Серебра сильная действующая армия. Начнётся война. На данный момент это не самое лучшее решение.

— Война, — усмехнулся голубоглазый, — какое громкое слово! Какая война, Ясон? О чем ты? У границ нет войска, а народ с вилами так себе противники, — хмыкнул брюнет, — когда войска Вильгельма подоспеют, мы уже вознесем наше знамя! А дальше лишь дело в подкреплении. У нас огромная военная мощь, друг мой, у нас есть провизия и есть оружие. А что у них? Ни провизии, ни оружия, ни средств к сопротивлению!

— У них есть оружие, Ваше Величество. Есть провизия. Есть воины, много воинов. Это единственное, за чем ещё следит Вильгельм, потому что сам прекрасно понимает своё положение в Мире, — также спокойно продолжил военачальник. — Для того, чтобы начать войну, нужно быть к ней готовым. Готовым во всем! Мы ещё не готовы, Ваше Величество. Я не буду отправлять солдат в качестве пушечного мяса. Если у нас много бойцов, это не значит, что мы имеем право раскидываться их жизнями, — не сводя серо-зелёных глаз с голубых, ровно закончил Ясон.

— Ясон, но мы готовы! Каждый раз к войнам готовились именно оружием и провизией, слабые обучались у сильных, но мы можем себе позволить отправить лишь опытных бойцов и горсточку их учеников, чтобы жизнь сказкой не казалась. Мужчина становится воином в сражениях, а не на арене с манекеном!

— Господин Эдмарион, — едва заметно понизил тон светловолосый мужчина, — Вы меня совсем не слышите. Я понимаю Ваше рвение. Но сейчас оно не оправдано. Все и так понимают, что на данный момент Золото самое сильное государство. Нет нужды это доказывать.

— И ты туда же… — разочарованно выдохнул Эдмарион и закатил глаза. — Что ж вы все так снисходительны к этому старику?! Он должен нам чертову гору золота! Ты думаешь, я стану прощать ему это?! Не бывать этому! Я предупредил его о своих намерениях, у него был шанс отдать нам земли по собственной воле! Но нет, он же, мать его, слишком важный и, конечно же, самодостаточный! Он решил, что я, как отец, закрою на все глаза! Но я не отец!

— Я не предлагаю Вам закрывать на все глаза. Я прекрасно знаю, сколько нам должен Король Серебра. И здесь нет снисхождения. Поверьте, я беспокоюсь вовсе не о здравии Вильгельма, — на одном дыхании проговорил легат. — Наши войска действительно стоит подвести к границе Серебра. Но лишь для демонстрации. Не для нападения. Потому что в случае нападения начнётся новая многолетняя война. А мы к ней ещё не готовы!

— Ты что, хочешь выставить меня посмешищем? — почти взорвался молодой Король.

— Угу, а вместе с Вами и себя, — тихо проговорил военачальник и прижал ладонь к глазам.

— То есть… по истечении срока развернуть войско, мол, ну, напугали и хватит? Что за чушь! Мы всегда готовы к войне, Ясон! Нет ни одного государства, которое было бы готово к войне, как мы!

Ясону были понятны эмоции Эдмариона, но легат и вправду считал, что сейчас совсем неподходящее время для начала военных действий.

— Вильгельм выплатит долг. По истечении срока. Я уверен. Но… я очень не хочу поднимать эту тему, но по всей видимости придётся, — тяжело выдохнул Ясон. — Знаете, почему Ваш отец сейчас не одобрит войны?

— Ага, выплатит, как же, — усмехнулся брюнет, — слушай, мы с тобой здесь одни, перед кем ты тут показываешь свое уважение к Серебру? — поинтересовался Король, — хватит! Его казна пуста, с чего он выплатит долг?!

— Нет здесь уважения! Он женит своего паренька на племяннице Каура. Отсюда и деньги! Каур не сможет отказать! Он испугается начала новой долгой войны и сделает все, чтобы избежать этого, — Ясон все же дал волю эмоциям, хоть и старался звучать как можно отстраненно. — И Вы мне так и не ответили на вопрос, Ваше Величество, — тверже отозвался мужчина и пристально посмотрел Эдмариону в глаза.

— Что-то он не торопится! Мне плевать, кто на ком женится, ясно? Я оговорил сроки и ждать больше не намерен! — вспылил Эд. — И хватит тыкать меня носом во мнение отца! Он никогда не одобрит войну с Серебром!

— Он её не одобрит, потому что у Вас нет наследника. У Вас даже младшего брата нет или кузена, который в случае Вашей кончины смог бы перенять трон, — устало проговорил легат. — Ни один король в здравом уме не пойдёт во многолетнюю войну без наследника. А Вы ещё даже не женаты.

Слова Ясона все же возымели эффект. Эдмариона почти оглушило, и он невольно поджал губы.

— Олимпия еще не стала детородной, в этом нет моей вины, — буркнул Король и устало возвел глаза к потолку.

— Выберите другую, — пожал плечами легат.

— А что же ты себе женушку не выберешь, м? У тебя ведь тоже наследников нет, даже бастардов, разве нет? — ловко ввернул Эдмарион. Ясон выгнул светлые брови и в упор посмотрел на брюнета. Подобные замечания, конечно, не могли не разозлить Ясона, но разве мог он показать свои слабости перед Королем?

— Зачем мне жена или наследник? Я разве королевская персона? Прошу заметить, мой титул достался мне не по наследству. Я его заслужил сам, — с нажимом произнёс блондин, а затем поморщился, — что это за ребячество? Вы пытаетесь таким образом уколоть меня? Напрасно. И глупо.

— Тогда какого черта ты начинаешь этот разговор?! — воскликнул Король. — Не я выбрал в невесты девчонку! Отец выбрал, вот пусть и ждет!

— Мне пришлось его начать, потому что Вы как обычно никого не слушаете кроме себя самого, — ровно отозвался легат и пожал плечами, — вот как Ваш отец ждёт с помолвкой, так и Вам придётся подождать с войной.

Эдмарион среагировал быстрее, чем сам все осознал. Брюнет резко схватил мужчину за грудки и дернул к себе.

— Ты мне еще дерзить вздумал?!

Ясон еле заметно поморщился, но затем выгнул светлые брови и слабо улыбнулся:

— Я даже и не думал Вам дерзить. Я всего лишь попытался достучаться до Вас Вашим же языком.

Эдмарион скривил губы и оттолкнул мужчину на стул, грозно возвысившись над ним.

— Не смей так делать, иначе я найду другое занятие твоему языку, ты понял? — низко проговорил Эдмарион и нагнулся к мужчине совсем близко. Он хотел сказать что-то поистине внушающее, продавить Ясона под себя, но вместо этого взгляд молодого правителя зацепился за его губы. Легат же продолжал слабо улыбаться, но стоило ему поймать направление взгляда Короля, как он растерянно сам посмотрел на его губы. «Это давно в прошлом», — успело пронестись в сознании. Они оба переросли эти отношения и дали начало новым, и новые пассии всецело их увлекли. Но ни один из мужчин не понял, когда их губы соприкоснулись и как так вышло? Эдмарион в каком-то яростном запале раскрыл свой рот для полноценного поцелуя, а Ясон по наитию ответил Королю.

Прижав ладонь к щеке блондина, Эдмарион присел ему на колени и тяжело вздохнул, стоило поцелую лишить их возможности здраво мыслить.

Ясон прекрасно понимал, что в дальнейшем будет безумно корить себя за произошедшее. Ведь его сердце действительно сейчас принадлежало Кари. Но когда-то, когда-то давно он также думал об Эдмарионе.

Ясон с силой зажмурил глаза, а затем все же прервал страстный поцелуй, чтобы отдышаться и задать всего один вопрос перед окончательным падением:

— Вы уверены?

— Замолчи, — попросил брюнет и снова поцеловал мужчину. Для него это было маленьким витком в прошлое. И в этом прошлом не было ничего, что могло его огорчить. Тогда Эдмарион был совсем юн и теперь было даже странно быть с Ясоном на равных.

— Сними все это скорее, — тихо выдохнул Эд, сжав одежду мужчины в ладонях.

Легат кивнул, но как и всегда не изменил своей привычке: блондин стал аккуратно развязывать шнурки на своей одежде, пытаясь не вдумываться в происходящее. Ясон довольно быстро расправлялся со своей одеждой, но явно не достаточно быстро для решительно настроенного Короля Золота. Мужчина как обычно тянул и растягивал абсолютно все, начиная от процесса раздевания и заканчивая получением удовольствия. Терпение Эдмариона было очень переменчивым: оно могло быть необъятным, а могло походить на зерно пшеницы. В этот раз оно было и того меньше. Тяжело выдохнув, молодой Король ослабил шнуровку на своих штанах и прижал к своему паху ладонь легата.

— Ты был прекрасным любовником, Ясон, — почти хрипнул Эд, — и всегда угождал моим желаниям… сегодня я прислушаюсь к тебе. Как ты хочешь?

Ясон слабо улыбнулся и, обняв Эдмариона за талию свободной рукой, придвинул ближе к себе.

— Я. Хочу… — шептал блондин, делая паузы и проводя пальцами по позвонку парня. — Так, как было раньше.

Брюнет улыбнулся и накрыл губы легата своими. Моментами он слабо понимал, что все это вышло за рамки, но и останавливаться на полпути было глупо. Ведомый эмоциями и ощущениями Эдмарион даже не понял, как оказался прижат к столу. Их одежда небрежно валялась где-то рядом. Чуть присев на столешницу, парень проследил взглядом за мужчиной, и тот, опустившись на колени, коснулся губами плоти. Эд тяжело выдохнул, пропустив пальцы в светлые волосы, и запрокинул голову. В этот момент он даже задался вопросом, как и почему их связь все же закончилась?

Ясон работал медленно, будто издеваясь. Словно дожидался именно того момента, когда у Короля напрочь лопнет терпение и он окончательно потеряет самообладание. В такие моменты Эдмариону казалось, что Военачальник испытывал его даже взглядом, так пристально легат наблюдал за ним, за его эмоциями и реакцией тела. Блондин даже не пытался ускориться, вместо этого его ладони прошли вдоль боков Эдмариона, огладив поясницу, и чуть сжали бёдра, неторопливо разминая мышцы.

Все это вновь и вновь возвращало их в прошлое, где тогда еще принц изнемогал от ласк любовника. Ясон всегда медлил, но делал это так, что Эд моментом доходил до своего пика. Так и сейчас. Неуверенное возбуждение окрепло и теперь рвалось наружу.

Сипло выдохнув через стиснутые зубы, Эдмарион резко сжал волосы легата у корней и одернул его голову, посмотрев в эти бесстыжие глаза.

— Дразнишь меня? — облизнув губы, брюнет подтянул мужчину к себе и ловко прижал его грудью к столу. — Может, и мне тебя подразнить?

Ясон хрипло усмехнулся, одарив Эдмариона самодовольным оскалом.

— А Вы сможете? — сипло проговорил легат, намекнув брюнету на его несдержанность. — Мне казалось, тщательный анализ тактик и их плавное проведение на поле боя — это по моей части.

— Я многому научился, — ответил Король и сжал ягодицы мужчины, чуть раздвинув их. Ткнув членом в ложбинку, Эдмарион вязко сплюнул на свою плоть и стал размазывать слюну по промежности головкой. Чувство власти над Ясоном будоражило его, словно это было впервые. — Ты сам попросишь меня о большем.

Брюнет облизнул большой палец и надавил им на сжатое кольцо мышц, осторожно вводя его внутрь. Мужчина с силой выдохнул через нос и прикрыл глаза.

— Что ж, давайте проверим это, — сжато проговорил блондин и заметно прогнулся в спине, при этом сохранив такой вид, будто все ещё управлял ситуацией. Сжав ягодицу еще сильнее, Эдмарион направил член ко входу, но лишь растягивал проход, так как палец не давал пройти даже головке. Эта игра цепляла его, но он не мог позволить себе увлечься больше, чем Ясон.

Снова ткнувшись головкой в анус, Эдмарион вытащил палец и потянул бедра блондина к себе. Ясон тяжело выдохнул и уже был готов принять Короля полностью, но Эд входил лишь на длину головки, раздражая слизистую и подстегивая желание. Ясон коротко улыбнулся, явно не огорчившись решению Короля. Ещё бы, ведь легат сам установил правила в этой маленькой игре и без особого труда втянул в неё Эдмариона. Эд, не осознавая этого, подстроился под блондина ровно так, как тому было нужно: Ясон любил растягивать ласки и прелюдии и он это получил. К тому же, такая медлительность Эдмариона исключала дискомфорт и какие-либо болезненные ощущения для военачальника. И все же чего-то явно не хватало.

— Господин Эдмарион, раз уж Вы сегодня решили быть… неторопливым, то хочу напомнить, что я состою не только из тазобедренного сустава и копчика… и другие части тела также жаждут Вашего королевского внимания…

Эдмарион закусил край губы и улыбнулся. Он готов был врезать ему за эту наглость, но вместо этого нагнулся к его спине и ощутимо укусил его за загривок, почти сразу зализав свой укус.

— Прикуси язык, иначе я действительно найду ему применение, — шикнул Эдмарион и все же подался бедрами к мужчине. Головка, на мгновение сильно упершись в анус, проскользила по мошонке, а брюнет пропустил руку под мужчину и сжал сосок. Блондин выдохнул сквозь зубы и чуть выгнул спину, плотнее прижавшись к груди Эдмариона.

— Как насчёт смены позиции? — тихо предложил Ясон, но затем неожиданно качнул бёдрами и подался назад, уперевшись задней частью брюнету в пах, — или Вы хотите именно так?

Эдмарион ничего не ответил. Он помог себе рукой и, наконец, вошел в него несдержанным толчком. Легат тяжело выдохнул, сдавив стон где-то в глотке.

— Бог мой, как хорошо, — выдохнул Король и начал двигаться, но медленно, дразня больше себя, чем Ясона.

— Лестно, — хрипло проговорил блондин и постарался полностью отдаться начавшемуся процессу. Мужчина совершенно не торопил Эдмариона. Напротив, почти на каждом втором толчке, легат подавался назад, целиком насаживаясь на плоть брюнета и какое-то время задерживаясь в таком положении. Ясон не был таким шумным, как Скараби, и в отличие от арианца будто нехотя делился всеми своими эмоциями. У Эдмариона порой складывалось впечатление, что он пытался подмять под себя какое-то оружие или кусок железа. Но ведь всегда приятно наблюдать за тем, как под сильным натиском начинала плавиться холодная сталь или крошится чужая непоколебимость.

Стоило Королю немного ускориться, порой несдержанно и эгоистично довольствуясь предоставленным телом, и Ясон все же сдался. Мужчина прижал ладонь к бедру брюнета, когда тот взял паузу, чтобы перевести дыхание.

— Проси, — улыбнулся Эдмарион и вышел из прохода, повернув мужчину к себе лицом, — ты же знаешь, как мне это нравится.

Ясон легко усмехнулся и коснулся губами шеи Эдмариона. Блондин аккуратно касался нежной кожи, ведя дорожку из поцелуев до самого уха.

— Знаю, — сдавленно выдохнул легат и вместе с этим обвил талию Короля ногами.

— Прошу Вас… Ваше Величество, — шептал на ухо блондин. — Я так хочу… чувствовать Вас, покоряться Вам. Как и тогда, несколько лет назад… так и сейчас…

Эдмарион довольно улыбнулся. Ему всегда нравилась покорность Ясона, он никогда не переходил границ и принимал согласием все его решения. Он мог вступить в спор во всем, что касалось политического и военного аппарата, но их отношения были всегда во власти Эдмариона. Любое желание молодого принца было для Ясона законом, даже если принц возжелал другого. Теперь Эдмарион стал королем, но вряд ли это что-то изменило. Он и сейчас брал то, чего хотел.

Мысли легата прервались очередным сдавленным стоном, когда Король вновь вошел в него. Теперь медлительности в движениях не было, да и она не была нужна. Ясон вполне привык и страсть Короля его нехило подстегивала. Опустив ладонь к своей плоти, мужчина лег на стол и даже зажмурился. Эдмарион властвовал над его телом не впервые, но он действительно многому научился. Глухо выдохнув, мужчина крепче сжал ладонь на своей плоти, готовый вот-вот выйти на финишную прямую, но Эдмарион вдруг остановился. Ясон с силой вздохнул и поднял серо-зеленые глаза на Эдмариона. От желания у мужчины практически свело все внутри и сейчас даже такой терпеливый как Ясон не понимал, как можно было остановиться на столь пикантном моменте.

— Вы решили отыграться? — сипло проговорил легат, сильно прогнувшись в спине. Ясон шумно выдохнул и на секунду сжался, а затем вновь поднял глаза на брюнета. — Ну, же… Господин Эдмарион… пожалуйста.

Ясон буквально раскинулся на столе. Все это было лишь для Эдмариона. Страсть, что обуяла обоих, стирала все границы. На это время Король даже позабыл, что находился в комнате малых советов. Он вновь вошел в мужчину и с силой сжал его бедра. Вряд ли ему хотелось что-то говорить. Это был как раз тот момент, когда несдержанность и грубость нравилась даже Ясону.

Толчки продолжались, они стали чаще, буквально лишая обоих возможности дышать. И все же Эдмарион сдался первым. Король успел вынуть плоть и с тяжелым стоном излился на живот легату, а после вновь вошел в него. Движения уже не были быстрыми, тело брюнета пробивала приятная судорога. Но даже этого хватило, чтобы и Ясон дошел до своего финала.

Слабо улыбнувшись и облизнув высохшие губы, Эдмарион осел на мягкий стул и скользнул взглядом по обнаженному телу мужчины, на котором россыпью жемчужных капель поблескивала их страсть. Но как она внезапно возвысилась над ними, также стремительно она провалилась в низины. Эдмарион еще минутами ранее задавался вопросом, почему все закончилось между ними? Но сейчас ответ был где-то на поверхности.

Переведя дыхание, Эдмарион вновь облизнул губы. Уже остывшим сознанием он успел испытать целую гамму противоречия. По холодному взгляду легата он понял, что не одинок в этом чувстве.

— Мы не будем это обсуждать.

— Конечно, — тихо согласился Ясон, смотря куда-то сквозь Короля. — Я надеюсь… надеюсь, что это останется между нами, — добавил легат и стал быстро собираться, в сотни раз быстрее, чем раздевался до этого.

— Эй, — Ясон по-прежнему одевался, быстро застегивая замысловатые застежки одежды, — эй! — Эдмарион дернул мужчину за надетые штаны.

— Да?..

— Я не жалею, — Эдмарион поднялся со стула, — и, наверное, давно этого хотел…

— Если все время возвращаться к старому… можно загубить будущее, — тихо проговорил блондин и тяжело вздохнул. — Я… не хочу жалеть о произошедшем и… не буду. Ведь, если бы я сам этого не захотел, ничего бы не было. Однако мне будет стыдно. В этом я уверен.

— Стыдно, что ты был со мной? — усмехнулся Эдмарион.

— Нет, — легко выдохнул Ясон и слабо улыбнулся. — Мне будет стыдно за себя, а не за нашу связь.

— Перестань, — отмахнулся парень и даже ткнулся носом в плечо мужчины. — Ты слишком много думаешь, когда это не требуется.

Взяв свои штаны со стола, Эдмарион быстро их надел и затянул шнуровку.

— Вместо этого лучше помоги мне одеться, — попросил Эд.

— Конечно, — послушно кивнул Ясон и молча стал собирать Короля. Они должны были покинуть комнату без подозрений.

— Я же сказал, мы не будем это обсуждать. Я имел в виду нас, не говоря уже о посторонних.

Ясон тихо усмехнулся, — «конечно, а то ранимая душа этого щенка в доспехах подобного не переживет», — и поднял взгляд на Короля. «Да и я хорош… Кари меня… меня просто прирежет, пока я буду спать».

— Давайте это забудем, — изрёк блондин, застегнув последнюю петлю на костюме Эдмариона.

— Не нужно этого забывать, Ясон, иначе ты оскорбляешь меня, — ответил брюнет и опустил взгляд на мышцы живота легата. На коже все еще были видны следы семени. — Мы просто оставим это между нами.

— Да… конечно, — кивнул Ясон, поджав губы, и принялся приводить уже свой внешний вид в порядок. Для военачальника действительно было проще забыть о произошедшем, чем сохранять в памяти и ощущать чувство вины и стыда.

***

— Дядюшка, — поклонилась девушка, когда вошла в кабинет. Увидев и Гистуса, она против воли просияла, — Ваша Светлость.

— Гильрея, я хотел бы серьезно поговорить с тобой, — начал Каур. Сердце девушки пропустило удар: Гистус тоже был здесь, неужели он вновь будет говорить об их отношениях?!

— Я вся во внимании, Ваше Величество, — мягко произнесла Гильрея, коротко глянув на мага. Однако тот быстро отвёл взгляд, что слегка удивило девушку.

— Дорогая, ты знаешь, я желаю лишь счастья нашей семье, — начал Король, уверив своим началом графиню в том, что речь пойдет о Гистусе. Запретная связь мага и племянницы была его головной болью и причиной для неприятных бесед. — И я уже некоторое время веду переписку с Королем Вильгельмом.

— Простите? — она уже так испугалась разговора о ней и Гистусе, что не сразу поняла, о какой переписке идет речь.

— Вильгельм предложил прекрасную партию, — продолжил Каур, — выдать тебя за его сына.

— Что? — слабым голосом выдохнула графиня. — Меня? Почему я?

— Уверен, твое изумление идет от счастья, — улыбнулся старик, хотя прекрасно знал о ее истинных чувствах. — Ты моя единственная наследница по крови, дорогая. Такой союз скрепит наши империи. Вильгельм неспроста выбрал тебя, ведь вместе со своим титулом и знатной кровью ты молода, чиста и хороша собой. К счастью, его сын тоже недурен.

— Но, дядя… — Гильрея посмотрела на Гистуса в поисках поддержки, но тот так и продолжал смотреть сквозь неё. Почему он все время молчал?! Как давно он знал об этом? Почему ее лишь сейчас поставили в известность?

— Ты будешь Королевой Серебра, — закончил Каур.

— Но я не хочу быть Королевой Серебра! — все же воспротивилась девушка. — Они не чтят Бога, а этот принц и вовсе ужасен! О позорной коронации до сих пор везде судачат! Ему не доверили престол, а Вы хотите доверить ему меня?! Я же Ваша единственная наследница по крови! Дядя!

— Гильрея! — повысил голос Король. — Твой титул вознесется до королевы империи!

— Но я могу стать королевой здесь! — вырвалось у нее от отчаяния. — Я могу стать королевой нашей империи, если Вы, наконец, благословите наш брак с Гистусом! Гистус, что же ты молчишь?!

Маг тяжело вздохнул и на мгновение прикрыл глаза, обдумывая, что именно ответить любимой. Казалось, не было разницы в правильности суждений и подборе нужных слов, ответ все равно разбил бы ей сердце. Маг, наконец, посмотрел Гильрее в глаза и едва заметно нахмурился.

— Потому что это невозможно, — как можно тверже ответил колдун, — и ты должна это прекрасно понимать. Предложение Короля Серебра исключительно, это честь для нашего Дома породниться с ними.

Графиня почти одеревенела: она смотрела в глаза Гистуса, слушала его голос, но не узнавала в нем того, кто на коленях клялся ей в любви. «Это неправда, ведь так?» — одними глазами спрашивала она. Гистус еле держался: все в нем стремилось ее утешить, но он не мог. «Надо было уговорить старика поговорить с ней наедине, тогда я бы смог все правильно объяснить! Нашёл бы нужные слова… Боги! Отчего же выбор так сложен?» — думал про себя Гистус, пытаясь сохранить отстранённость на лице. Власть требовала жертв и к сожалению выбор пал на чувства.

— Гистус…

— Наше ребячество следует немедля прекратить, — продолжал он заготовленную речь. — Его и начинать не следовало…

— Ребячество?!

— Гильрея, у каждого своя роль, — с нажимом проговорил маг. — И мы вынуж… мы обязаны следовать ей. Это наш долг.

— Дорогая, уверен, ты сейчас не можешь оценить достоинств этого предложения… — вмешался Каур.

— Потому что их нет! Замуж за принца?! За принца, над которым смеется весь Свет?!

— Он станет королем! Ты станешь его королевой!

— Позор! — уже задыхалась девушка. Корсет ей вдруг показался слишком тугим. — Когда его коронация, а?! Когда?! Вы не щадите меня, дядя! Мне Богом уготовлена вовсе не эта роль! — она метнула полный отчаяния взгляд на колдуна, но совсем не ощутила поддержки: Гистус будто стал каменной статуей, которой совершенно не было дела до ее страданий. Поджав губы, девушка тяжело вздохнула в попытке взять себя в руки. — Дядя, неужели Вы хотите, чтобы надо мной потешались также? Если Вам угодно выдать меня замуж, то я бы не хотела выходить за неудачника! Выдайте меня замуж Королю Золота!

От подобного заявления смутился даже Гистус, который искренне пытался абстрагироваться от разговора: «Не она ли совсем недавно называла Эдмариона грубияном и жалела его будущую жену?» С одной стороны, маг понимал, что сейчас Гильрея от отчаяния и злости могла наговорить кучу глупостей, она никогда не умела сдерживать идущие от сердца чувства и порывы. С другой, подобное предложение совсем обескуражило его.

— Дорогая, — тяжело выдохнул Каур.

— Союз с Золотом выгоднее союза с Серебром, разве я не права? Или я не так хороша для Эдмариона? Я настолько ужасна и Вы так меня не любите, что из всех возможных партий подобрали самую жалкую?!

— Послушай, — строго начал Король, — я подобрал тебе лучшую партию! Серебро обращено к Единой вере! Вилмар не виноват в ошибках отца и…

— Единая вера?! Плечом к плечу с язычниками, которые не чтят ничего святого и готовы предать в любой момент! — девушка вперилась взглядом в колдуна. Тот в свою очередь удивленно вскинул брови, хоть и понял, на кого сейчас было направлено обвинение. — Нет! Если вам двоим плевать на меня и мою судьбу, то я сама о ней позабочусь! Я никогда не выйду замуж за человека, который имеет столь отвратительную репутацию! И мне все равно, кто в этом виноват!

Гистус сложил вместе ладони и тяжело начал:

— Если ты откажешь Господину Вильгельму и его сыну, может начаться многолетняя война. Я понимаю, в тебе сейчас говорят чувства, но возьми же наконец себя в руки и подумай сама! Мы все не имеем права подводить свой народ, свой Дом. Мы обязаны сделать все, чтобы удержать трисоюзие в Мире. И здесь, во всем этом, не должно быть места для злости, обиды и других, даже самых светлых чувств. Здесь есть только правильный выбор. Итог один, Гильрея, ты должна согласиться…

— Вы готовы бросить мои душу и чувства на арену политических разборок, — обиженно продолжала девушка, не в силах скрыть своего возмущения, — мало того, что отдаете меня человеку, чья репутация может никогда не очиститься, так еще и в качестве мешка золота? Бог никогда не простит вам такого греха, потому что Вы, дядя, губите светлую душу и обрекаете ее на вечные страдания! А Вы, — голос ее почти звенел, — господин Гистус, ради власти готовы предать все свои клятвы!

— Я прошу тебя, подумай здраво… — тихо проговорил колдун, наконец, встретившись с ней взглядом. В этот момент девушка почувствовала, будто невидимые руки опустились ей на плечи и чуть сдавили их. — Я уверен, ты сможешь все правильно взвесить и примешь верный выбор, — продолжил маг, также не прерывая зрительного контакта. Внутри Гильреи все перевернулось. Она вдруг ощутила невероятное давление в висках. Ей показалось, что какая-то часть Гистуса, та часть, которая непременно любила ее, стояла прямо за спиной. Запоздалая поддержка со стороны колдуна возымела обратный эффект. Глотку девушки сдавила подступающая истерика, и она вопреки усилиям все же расплакалась.

— Я не хочу! — надрывно выдохнула она и перевела взгляд на дядю, — я лучше умру, чем выйду замуж!

— Побойся Бога, Гильрея! — устало воскликнул Король.

— Это нечестно! Почему именно я?! В нашем Доме есть очень знатные семьи! Некоторые наследницы богаче меня! Почему я?!

Объятия стали на секунду крепче и графине даже стало жарко, но затем она почувствовала как магия исчезает, а вместе с ней и тепло. «Прости, я ничего не могу сделать…» — послышалось ей эхом где-то в её сознании.

— Прекрати. Это все вздор и глупости, — уже наяву Гильрея услышала строгий тон мага.

— Я уйду в монастырь!

— Гильрея! — Каур уже терял терпение.

— Это мое право!

— С этого дня у тебя его нет!

Девушка глухо выдохнула, почувствовав что вот-вот истерика возьмет над ней верх.

— Бесчеловечно!

— Я сделаю тебя королевой, черт возьми, а не выдаю за бедняка!

— И то, и другое сделает меня несчастной!

— Хватит! — Каур все же вышел из себя. — Все решено! У тебя есть время примириться с этой новостью, пока я решу все нюансы вашего брака. Принц Вилмар сейчас находится в путешествии по…

— Он в ссылке, — выкрикнула графиня, — называйте вещи своими именами!

— Как только он вернется, ты отправишься в Дом Серебра!

Гильрея с силой сжала губы и поклонилась.

— Ваше Величество, Ваша Светлость, — выдавила она и быстро покинула кабинет.

— Ей нужно немного остудить голову, — проговорил Каур, — и не смей утешать ее, ты должен быть холоден с ней! — грозно выдохнул мужчина магу. — Если бы вы слушали меня, все были бы сейчас счастливы!

— Да, вы правы, — коротко кивнул маг. — Я сделаю все, как нужно, — добавил Гистус, прекрасно понимая, что не сможет сдержать обещания королю.

***

Поделиться своим горем Гильрея смогла лишь со своей верной служанкой. Алиа выслушала госпожу и при всей верности графине не смогла оценить трагедии. В ее понимании выйти замуж за принца было невероятной удачей. Но Гильрея была безутешна. Весь день она плакала, хаотично придумывая причины, чтобы избежать своей участи. К вечеру графиня не пожелала идти ужинать и отказалась от еды.

— Госпожа, выпейте вина, Вам станет легче, — фрейлина налила в бокал красный напиток и поднесла его девушке. Заплаканная, растрепанная и несчастная графиня смогла сделать лишь несколько глотков и снова зарыдала.

— Он даже не пришел! Не соизволил объяснить мне ничего! Он узнал об этом раньше меня!

— Ох, госпожа… вам нужно успокоиться. Все, что ни делается, к лучшему. Ваша связь с господином была запретной, но Вы выйдете замуж за будущего короля! Я слышала, что принц Вилмар очень хорош собой и знает подход к женщинам, — попыталась утешить ее Алиа.

— Он невозможный повеса, — скуксилась Гильрея и допила вино из бокала, — самовлюбленный болван! О, как я несчастна!

— Госпожа, но Вы же станете королевой!

Гильрея вновь зарыдала. Может, Вилмар не был так плох в одном и так хорош в другом, как о нем говорили, но девушка не могла себе вообразить счастья без Гистуса.

— Алиа, передай Гистусу записку, — вдруг воодушевилась девушка.

— Не думаю, что это хорошая идея, — с сомнением ответила фрейлина, однако Гильрея уже села за стол и начала что-то чиркать пером. Скрутив послание и завязав его лентой, она капнула на атласную ткань ароматное масло и вручила в руки служанки.

— Пусть прочитает при тебе. Умоляю, отнеси его скорее.

Алиа покорно поклонилась и покинула покои графини. Минуты показались Гильрее вечностью. Когда фрейлина вернулась, Гильрея снова зарыдала.

— Он не захотел даже читать?!

— Он прочел Ваше послание, госпожа.

— И не побежал впереди тебя?! Я написала, что умру, если он не явится с объяснениями сейчас же!

— Госпожа, он, верно, не имеет права появляться здесь, — продолжала утешать она.

— Лжец! Предатель! О, как я была глупа, когда поверила ему! — девушка схватилась за голову.

— Прошу Вас, госпожа, Вы же знаете, как все сложно устроено в жизни женщины…

— Оставь меня, Алиа, я хочу побыть одна!

— Вам нужно поспать. Давайте я приготовлю Вас ко сну, — фрейлина совсем не хотела оставлять девушку в таком состоянии. Графиня была очень эмоциональна и отдавалась чувствам полностью. Так, как она могла умирать от счастья, так же она могла натворить глупостей от горя.

— Уйди! Не хочу никого видеть! — Гильрея выгнала фрейлину и предалась своим любовным страданиям. Истерика быстро высосала из нее силы, и она уже бездумно лежала на постели и разглядывала балдахин. В свете взошедшей луны и недогоревших свечей она вдруг ощутила себя брошенной и самой несчастной. От жалости к себе слезы вдруг вновь появились в ее глазах, и она уткнулась лицом в подушку.

— Почему ты никогда не слушаешь? От твоих криков и слез Каур решения не поменяет, — прозвучал тихий шёпот мага. Гильрея затихла и сначала даже решила, что из-за всех этих переживаний ей чудился голос любимого.

— Гистус?.. — она присела на постели.

— Я пришёл… как ты хотела.

Внезапно рядом с кроватью появился образ колдуна. Девушка тяжело выдохнула от испуга, а потом потянулась руками к парню.

— Ты пришел! — но руки прошли сквозь тело мага, и девушка испуганно дернулась назад. — Что это за колдовство?!

— Это иллюзия, мой образ. Сам же я телом нахожусь в своей опочивальне.

— Почему ты не пришел сам? — всхлипнула красноволосая.

— У коридора, который ведёт к твоей комнате, сейчас дежурит стража. По приказу Каура. Я не могу пройти. Мне запрещено, — тихо проговорил Гисиус и опустил взгляд в пол. — Мне жаль, что все так вышло…

— Тебе жаль? — переспросила Гильрея и утерла слезы. — И это все, что ты можешь мне сказать?! Не ты ли рвался поговорить с дядей и просить моей руки и сердца? Я вечно тебя отговаривала, страшась, что это испортит ваши отношения. Но в час, когда ты должен был показать, как я важна для тебя, ты лишь кивал каждому его слову!

— Я не мог ему перечить. Я пробовал! Клянусь! Я пытался с ним говорить, но он сказал мне то же самое, что и тебе. Наш союз невозможен. Он его не допустит… и никогда бы не допустил… — маг с сожалением посмотрел на возлюбленную и опустился на колени. — Я, как и ты… не имею права перечить королю. У меня нет выбора. У нас его нет. Мои чувства также сильны к тебе, как и прежде. Моё отношение не поменялось. Моё сердце всегда будет принадлежать только тебе. Но я ничего не могу сделать, чтобы переубедить Каура. Это убивает меня так же, как и тебя, поверь мне.

Гильрея рвано вздохнула и возвела зеркальца к потолку, чтобы остановить слезы. У нее невероятно болела голова от рыданий, но те никак не желали заканчиваться.

— Ты ничего и не сделал, чтобы его переубедить, — уставшим голосом ответила девушка и вновь легла (спиной к иллюзии), укутавшись одеялом.

— Прекрати… ты же сама знаешь, что я желал скрепить наш союз не меньше тебя. Ты не можешь обвинять меня в бездействии. Он король! Против него я ничего не могу… — изрёк маг, поднявшись с колен.

— Уйди, Гистус, я не желаю, как сумасшедшая, говорить с твоей тенью. Если бы ты хотел прийти, ты бы нашел способ, как я всегда обходила стражу, чтобы быть с тобой.

— Если бы у меня был хоть малейший шанс прийти лично, я бы это сделал! Тебе ли не знать… — с нажимом отозвался Гистус и тяжело вздохнул. — Каур запретил мне даже находиться рядом с тобой, не то чтобы говорить. Даже в таком виде я рискую не меньше.

Девушка поджала губы и все-таки обернулась на мага. Показательно поднявшись с постели, она встала напротив парня.

— Рискуешь?! Ты рискуешь?! — едва ли не закричала она. — То есть я ни разу не рисковала?! Уйди с глаз моих! Ты лживый и лицемерный! Я не желаю тебя видеть! Убирайся! — Гильрея даже попыталась толкнуть мага, но вновь лишь рассекла воздух руками, чуть не упав на пол. — Если ты так легко отказываешься от меня, если ты так боишься потерять свою драгоценную корону, то проваливай! Уходи!

— Я не отказываюсь от тебя! — воскликнул маг. — И никогда не откажусь. Но не в моих силах противостоять Кауру, пойми это. Пока он король, ни я, ни ты, мы не имеем права перечить его слову. Как ты этого не понимаешь? — девушка просто не хотела слышать логические доводы, она полностью отдавалась своим эмоциям, даже не желая вникать в слова мага. Гистус прекрасно понимал, как Гильрее сейчас тяжело, он также, как и она, не хотел подобного расклада. Но что он мог сделать? Сбежать с ней? Куда? Да и что делать потом?.. Колдун не мог все бросить.

— Хватит, Гистус! — воскликнула графиня и убрала с лица растрепанные кудри, которые еще этим днем были собраны в прическу. — Довольно. Уйди, прошу! Я не желаю общаться с призраком! Если ты действительно так дорожишь мной, то ты придешь сюда сам! А если нет, то помяни мое слово, я лучше отравлю себя, чем выйду замуж за Вилмара!

Маг заметно нахмурился и строго посмотрел на девушку.

— Хорошо. Как скажешь… — сухо проговорил колдун и уже в следующее мгновение растворился в воздухе. Девушка, как и желала, осталась одна. Тяжело выдохнув, она прижала ладони к опухшим глазам и глубоко вздохнула. Отравить себя ядом действительно казалось ей выходом, но она все же была слишком труслива для такого поступка. Она понимала, что Гистус не мог прийти к ней, но разбитые чувства требовали хотя бы маленького подвига во имя их любви, если она вообще была взаимной. Прождав около часа подвига, которого не случилось, девушка, наконец, крепко уснула. Утром заботливая фрейлина не стала ее будить рано, напротив, дала графине хорошенько выспаться. Завтракала девушка в своих покоях, хотя бы потому, что лицо у нее так опухло от слез, что она не могла показаться в таком виде при дворе. Лишь к вечеру она появилась на ужине, но колдуна за столом не оказалось. Каур не поднимал тему о замужестве, Гильрея не желала знать подробностей. Она в самом деле желала уйти в монастырь или любым другим способом избежать брака. Роль старой девы казалась ей более приятной, нежели отдавать себя в руки мужчины, который заочно был ей противен.

После ужина девушка вернулась в свои покои и посвятила время себе. Алиа помогла ей принять горячую ванну с успокаивающими маслами, вымыла ей волосы и расчесала. На какое-то мгновение Гильрея забыла о своем несчастье, но стоило ночи накрыть замок, как она снова заплакала. Ей вдруг захотелось позвать Алию в свою постель, чтобы не быть одной, но вместо этого она услышала как дверь резко распахнулась.

— Вот он я, — изрек маг, быстро проходя в комнату и захлопывая за собой дверь. — Ты хотела, чтобы я явился, и вот я здесь! Но если завтра же меня вздёрнут на виселице за предательство… в этом будешь виновата ты и отсутствие в тебе такого качества, как терпение, — с раздражением отозвался Гистус.

Гильрея резко присела на постели и выглянула в переднюю. Рядом с дверью, которую она непременно запирала, стоял колдун. Быстро выпрыгнув из кровати, она побежала к парню и вместо тысяч обвинений и упреков обняла его.

— Ты пришел!

— Мне пришлось усыпить стражников. Если Кауру вдруг взбредёт в голову прогуляться до твоих покоев… — продолжил негодовать маг. — Это будет катастрофа… — уже спокойнее закончил Гистус и, вздохнув, обнял девушку в ответ. — Зачем же ты так все усложняешь…

— А что мне остается делать? Он выдает меня замуж за этого… этого… — она даже не смогла произнести имени, вновь заплакав. — Что же мне делать? — едва не заикаясь, Гильрея отступила от колдуна. — Будешь ли ты столь милосерден ко мне, чтобы отравить меня? Только, молю, сделай это незаметно! Я хочу умереть без мучений!

Гистус с удивлением посмотрел на любимую и сделал шаг вперёд.

— Что ты говоришь такое? Я не собираюсь лишать тебя жизни! И тебе не позволю совершить над собой такой грех! — Маг взял ладони графини в свои и чуть наклонился к ней. — Мы придумаем что-нибудь… я пока не знаю что… но мы найдём выход, обещаю…

— О, Гистус, я уже перебрала все варианты. Я могу бежать, но не одна… а ты не сбежишь со мной, — горько вздохнула она. — Я не представляю своей жизни без тебя. Только вообрази мои страдания, когда я буду обязана ложиться с мужем в постель! Да и Серебро… мне там не понравится. Если бы дядя выдал меня замуж здесь, я бы так не противилась, я могла бы быть твоей фавориткой. Когда бы ты стал королем, никто бы и слова не сказал, даже муж, который не посмел бы ко мне прикоснуться! А что сейчас? Он ссылает меня в это мрачное место…

— Серебро не такое уж и мрачное место. И все это случится не так скоро, как тебе кажется. Ваша свадьба состоится не раньше, чем через полгода. Возможно, возможно мы сможем что-то изменить за это время, — как можно спокойнее проговорил Гистус, хоть и понимал всю безысходность сложившейся ситуации.

— Что? Полгода? — отсрочка от «казни» ее воодушевила.

— Вилмар на Севере, как ты выразилась, в ссылке. Пока Каур договорится обо всех нюансах, пройдет какое-то время. Принц вряд ли вновь совершит морское путешествие зимой, а на Севере она очень долгая.

— Но почему меня оповестили сейчас?..

— Каур решительно настроен. Он даже готов выдать Серебру золото в залог вашего брака. Гильрея, — с силой выдохнул маг, — я правда не знаю, что делать… — проговорил он, положив свою голову графине на плечо, — но я постараюсь найти выход. Я должен это сделать. Обязан…

— Бог услышал мои молитвы и дал нам время! Может, за эти полгода ты станешь королем!

Маг слабо усмехнулся:

— Я бы очень хотел, чтобы все было так… но твой дядя пока не намерен передавать мне трон. Он ещё сам в состоянии управлять страной. И он не отдаст корону, пока не сочтёт это нужным.

— Мы что-нибудь придумаем, — улыбнулась девушка и крепко обняла мага. Гистус обнял ее в ответ, вдохнув запах ее тела. Она пахла так особенно, так одинаково, даже если использовала разные масла. И все ее письма и короткие записки всегда носили ее запах. Колдун с сожалением думал о том, что вскоре ему предстоит довольствоваться лишь этим.

— Побудь со мной этой ночью, — тихо шепнула графиня, — и все ночи, которые у нас остались…

— Гильрея… я… — хотел было воспротивиться маг, но затем все же сокрушенно прикрыл глаза. — Хорошо. Но мы должны быть очень осторожны. Об этом не должен знать никто. Даже твоя любимая служанка.

— Хорошо, — не стала спорить красноволосая, хотя Алиа давно заслужила доверие и не раз помогала Гильрее сбежать на свидание к колдуну.

Девушка подняла голову и сама поцеловала Гистуса. На короткий миг во время поцелуя она чуть вновь не расплакалась, но все же сдержалась.

***

Бескрайние и опасные воды вновь встретили один из самых внушающих пиратских кораблей. Феррос отдал приказ к отплытию, и вся команда возликовала. Они держались юга, так как в северной части было уже опасно даже для тех, кто в море родился, да и ловить там было нечего. Спустя пару недель команда заскучала и молилась всем богам подряд, чтобы им по пути попался какой-нибудь упакованный корабль, но их встречал полный штиль.