Глава ХLIII. (1/2)

Для Азариса вечер закончился не так гладко. Тадэусу чудом удалось избежать свидетелей по пути в спальню, правда, для этого пришлось идти окольными путями. Толкнув вора в комнату, мужчина даже не обратил внимания, что тот, запутавшись в ногах, упал на пол, пропахав носом ворс ковра и оттопырив задницу.

— Я не могу подобрать слов, чтобы описать свое недовольство! — высказался Тадэус и, схватив кувшин с водой, вылил на затылок вора. — Очнись, забулдыга!

— Я не сплю! — подал признаки жизни рыжий, но вместо того, чтобы встать на ноги, вор пополз вперёд, подтягиваясь на руках в попытке спастись от холодной воды.

— Если ты не приведешь себя в порядок, спать будешь на полу, — безразлично ответил мужчина, хотя внутри его колотило от злости. «Вот же трепло! Нашел же кому рассказать!» — думал он про себя, — а если полезешь в постель все равно, я выкину тебя за дверь.

— Что-то как-то безы-безыс… безысходность какая-то, — наконец выговорил Инис, перекатившись набок. Зуар попытался сфокусировать взгляд, но чертов потолок плясал просто в бешеном ритме. — Дай мне буквально пару минут, — хрипло изрёк рыжий, с силой зажмурившись, — пару минут, и я поднимусь.

— Пару минут… — кивнул Тадэус. Но спустя это время Инис, тщетно пытавшийся что-то предпринять, просто уснул. Мужчина лишь тяжело вздохнул и принялся переодевать его в те немногие вещи, которые прятались в его шкафу. Вытерев лицо и волосы от влаги и жира от оленины, Тадэус поднял Азариса и уложил на постель вопреки своим угрозам.

— Это лучше, чем если бы ты возлежал с ним… — вздохнул Инквизитор и опустился на колени перед постелью. Уложив голову на сложенных руках, Тадэус долго наблюдал за забвением вора, а после лег с ним рядом и уснул.

Утро настало для Азариса около полудня. Рыжий проснулся от ноющей головной боли, жажды и омерзительного привкуса во рту. Такое пробуждение было для вора не первым и скорее всего не последним, однако легче от этого не становилось.

Так и не разомкнув глаз, плут как можно тише простонал, боясь разбудить своим шумом Тадэуса, и перевернулся на спину. Поднять веки получилось лишь с четвёртой попытки. Зуар поморщился от света и начал тереть глаза ладонями, в процессе задев чем-то холодным и твёрдым левый глаз. Рыжий поспешил открыть глаза, дабы понять, что это было, и крайне удивился, когда увидел на мизинце левой руки перстень с камнем.

— Какого… — хрипло изрёк Инис, пытаясь припомнить, откуда у него на пальце оказалась драгоценность. А когда вспомнил, голова разбойника заболела ещё сильнее. Только к головной боли теперь прибавился чертов стыд. — Боги… — сипло отозвался плут, снова зажмурившись. «Нужно подняться. Привести себя в порядок. И извиниться перед Дэусом… И… все же вернуть перстень», — обдумывал последующие действия Зуар, пытаясь подняться. Когда вор, наконец, смог присесть на постели и окончательно разлепить сонные глаза, он понял, что Инквизитор уже давно не спал: Тадэуса вообще в спальне не оказалось. Нахмурившись, парень свесил ноги с постели и зябко съежился.

— Сегодня же воскресная месса, — вспомнил он и тяжело вздохнул. Он понимал, что мужчина вряд ли выспался, но на маленьком столике у окна Иниса ждал кувшин давно остывшей воды, небольшое полотенце и чаша для умывания. А вместе с тем и завтрак. Тадэус все приготовил для него и ушел по своим делам. «Как стыдно…» — сморщился Инис, прижав колени к груди, а руки к лицу. А Инису ведь действительно было очень совестно: мало того, что Дэусу пришлось тащить своего горе-любовника чуть ли не на руках до комнаты, так потом еще и укладывать его бренное тело в постель, так как сам он был в состоянии только ползать по чертову ковру (да и то не на слишком длинные дистанции). — Вот же срань… — тяжело выдохнул вор, прикинув, насколько сильно он вчера разочаровал своего Хранителя.

Для того, чтобы раскачаться, вору потребовалось много времени. Работать не хотелось совсем, да и вряд ли его кто-то ждал так поздно. Хотя, конечно, ждал, но Инис придумывал себе кучу причин и оправданий, чтобы не выходить из покоев Тадэуса и не пугать никого своей опухшей физиономией. Однако рано или поздно выйти все равно бы пришлось: во-первых, надо было вернуть чертов перстень, а, во-вторых, стало бы намного хуже, если в довесок к тому, что Инис уже успел натворить, Тадэусу бы нажаловались на его лень и нежелание трудиться. Поэтому для начала парень решил хотя бы подклеить книги, а уж затем пойти к Его Величеству и отдать «случайно» украденную фамильную реликвию.

Азарис уже хотел приступить к работе, но когда подошел к столу, увидел стопку неразобранных писем. Усмехнувшись их количеству, Инис перебрал стопку, сразу узнав печать Королевы и герб семьи Тадэуса (писем от отца было больше всего). «Божечки, сколько заботы! Конечно, Дэус же такой беззащитный, надо удостовериться, что никто плохой „кроху“ не обидел», — усмехнулся про себя Зуар, умилившись тому, насколько сильно Дэуса опекал отец. Еще пара писем была от богобоязненного Генриха и…

— А это еще что? — нахмурился рыжий, оставив в ладонях всего один конверт с печатью ему совершенно незнакомой. С одной стороны, мало ли кто из главного замка мог писать Тадэусу? А с другой… в разбойнике проснулось совершенно непреодолимое любопытство, подкрепленное каким-то странным предчувствием. Порывшись в ящике прочтенных писем, вор выудил еще четыре письма с той же печатью и в потрясении присел на стул: Тадэусу писала женщина.

Все письма принадлежали некой графине Лее. «Никогда раньше не слышал это имя… Что ей от него надо?» — недовольно поморщился плут, развернув одно из писем. Как оказалось, оно было уже старым. В письме графиня сокрушалась над тем, что младшему Инквизитору пришлось следовать за принцем. Она очень аккуратно критиковала решение Короля Вильгельма и ловко все сводила к своим переживаниям и тяжелой разлуке. «Только Вам я могу исповедоваться, и лишь Вы способны понять мою душу», — читал вор и отчего-то чувствовал, как в груди мерзко холодеет, а к гортани подступает комок раздражения. В этом письме было столько флирта и обожания, что Инису стало дурно. «Что за Лея, черт побери, такая?!» — рыжий судорожно пытался вспомнить всех графинь, которые были при дворе, но, к сожалению, их было довольно много, и любая могла пасть под подозрения. «Скорее всего она молода, не будет же Тадэусу подобное писать старушка? — рассуждал вор. — И она писала про брата… у какой из графинь брат служит при дворе? Может, эта та девчушка, которую Дэусу представлял статный мужчина в главной зале?» Мозг у вора окончательно вскипел, когда он прочел следующее:

«…Вы давно отвергли предложение о нашей помолвке, и у Вас есть на это свои причины. Но я хочу, чтобы Вы знали, что мое сердце и душа навеки Ваши, и эта разлука будет терзать меня, пока Вы не вернетесь. Прошу и умоляю лишь об одном, пишите мне хоть иногда. Я верю, что в Вас есть хоть капля сострадания к моей персоне, и что Вы не дадите мне возможности спрашивать о Вас у сплетников, а сами мне все расскажите. Хотя бы о том, что Вы в здравии и надеетесь вернуться как можно скорее. С уважением и любовью, Лея.»

— Вот же… — буркнул Инис, кинув злосчастный листок бумаги на стол. — Откуда ты взялась вообще? — негодовал Азарис, вновь и вновь прокручивая у себя в голове фразы из писем, — тебя ж отвергли, дура… А ты все написываешь… ни стыда, ни гордости…

Зуар еще раз пробежался глазами по строчкам письма, а затем устремил свой гневный взор на последнее, запечатанное. «Значит, ты ей все же отвечаешь… не может же эта блаженная посылать уже пятое письмо в ответ на молчание?» — рассуждал Зуар, продолжив сверлить шафрановым взором несчастный конверт. Разбойника одолевала совершенно глупая ревность, от чего Инис злился еще больше. Причем злился на всех и сразу. На чертову графиню, что страдала по Тадэусу, на самого Инквизитора, который зачем-то отвечал ей, и на самого себя… От последнего становилось даже как-то не по себе, ведь раньше Азариса не могла заставить переживать настолько сильно ни одна девушка. Да он и половины из них не вспомнил бы, даже если б столкнулся нос к носу! Зато сейчас его мерзко колотило от злости только от одной мысли, что чертовы васильковые глаза могли смотреть на кого-то еще с заботой и обожанием.

— Да что ж ты со мной сделал? — в сердцах высказался вор, прикрыв лицо ладонями. Зуару действительно было страшно осознавать, что он настолько сильно привязался к кому-то. А все потому, что Инис на своем горьком опыте знал, что подобная привязанность в дальнейшем может принести настолько же сильную боль.

Чуть успокоившись, Азарис быстро убрал на место все письма, оставив перед собой лишь одно нераскрытое письмо от Леи. Парень уже промышлял когда-то тем, что перехватывал чужие письма и, вскрыв их, вновь запечатывал и возвращал владельцам. Но для подобного нужно было время. К тому же Тадэус мог вернуться в любую минуту. А если бы Инквизитор застал его за подобным, он бы точно не простил и вышвырнул бы мошенника вон.

— Ладно… ладно… — все же переубедил себя Зуар, отложив письмо в общую стопку. Собравшись с силами, рыжий решил, что дождется, когда Дэус сам вскроет письмо и прочтет (тогда появилась бы еще возможность прочитать и ответ самого Дэуса), или же откроет его сам, но позже, когда будет точно уверен, что не попадется.

К склеиванию книг Азарис так и не приступил, решив быстрее убраться из комнаты. Иначе он бы не выдержал и вскрыл конверт, а потом честно признался, что так и было.

Весь оставшийся день прошел мимо. Инис вернул перстень пажу, неловко помявшись у комнаты принца. Работа выходила из рук вон плохо, потому что мысли свои вор собрать никак уже не мог. Его разрывало от любопытства, ревности, злости и удушающего чувства вины. Он ведь и спросить не мог у Тадэуса, что за Лея такая вдруг нарисовалась. А ему хотелось спросить, но вечер вопросов принадлежал не ему.

Когда разбойник вернулся в комнату Тадэуса, практически шатаясь от усталости, он увидел Инквизитора за столом. Слышалось шуршание пера о пергамент. Мужчина хоть и услышал, как вор зашел, но так и не обернулся, мысленно погрузившись в письмо к отцу. Лишь закончив его, он подул на чернила и запечатал письмо сургучом.

— Выспался сегодня? — строго спросил Тадэус, поднявшись из-за стола, но так и не повернулся к вору.

— Дэус, я это… прости за вчерашнее, мне правда стыдно, — вжав голову в плечи и прикрыв лицо ладонями, сипло проговорил Инис. Голова раскалывалась со страшной силой целый день, но горе-картёжник со смирением принимал своё вполне заслуженное наказание.

— Приведи себя в порядок, пожалуйста. Вилмар выделил тебе спальню, — чуть повернув голову к плечу, высказал Тадэус, — тебе нужно перенести туда свои вещи.

— Что? — убрав ладони от лица, с удивлением протянул вор, — уже сегодня?

Азарис осознавал, что рано или поздно ему придется переселиться от Тадэуса, но он не думал, что это произойдет так скоро, к тому же после такого неприятного инцидента.

— Да, твоя комната должна быть уже готова. Не переживай так сильно, она соседняя, — ответил мужчина. Инис виновато посмотрел Инквизитору в глаза, а затем тяжело вздохнул.

— Дэус… — неуверенно начал рыжий парень, — мне… мне очень стыдно за вчерашнее. Я не знаю, что мне сделать, чтобы ты простил меня… я прекрасно понимаю, как это все для тебя выглядело. И как неприятно тебе было…

— Как все это выглядело для меня, уже совершенно неважно, — проговорил Тадэус, — куда интереснее, как теперь все это выглядит для принца. Он ведь теперь не только уверен в нашей с тобой связи, так еще и знает ее особенности, не так ли?

— Дэус… — поморщившись, тихо выдохнул Зуар. — Я все понимаю… ты прости меня, но я бы даже под угрозой жизни не стал болтать направо и налево о том, что у меня связь с Инквизитором. Вилмар нас застукал на корабле, в каюте. Не знаю, каким боком это вышло, но он не мог просто угадать. Он или просто слышал… меня, или как-то видел сквозь щель, — опустив жёлтые зеркальца, проговорил Азарис, — я не знаю, как так вышло… А насчёт особенностей, — сжато продолжил плут, — принц был очень пьян и просто неправильно меня понял.

— Инис, ты хоть понимаешь, какие могут быть последствия, если это услышал кто-то, кому выгодно от меня избавиться? Поверь, таких людей очень много.

— Тадэус, я знаю! Поэтому я ничего и не говорил, я все опровергал!

— Ммм, так яростно опровергал, что теперь Вилмар знает обо всем в подробностях! Позор, — тяжело вздохнул Тадэус, закрыв ладонями лицо, — об этом никто не должен был знать, никто!

— Он никому не скажет, поверь. У него тоже есть свои секреты, — тихо изрёк желтоглазый и подошел к Первосвященнику чуть ближе.

— Это было бы совершенно неважно, не будь он во мне заинтересован, — нахмурился Тадэус и снова тяжело вздохнул. — Никто больше, Инис, ни одна живая душа не должна узнать об этом, ты понимаешь?

— Конечно понимаю! — запустив пальцы в рыжие пряди, выдохнул Зуар. — Я не настолько глуп, как ты думаешь. Я знаю, чем это грозит тебе.

— Не только мне, Азарис. Это грозит бедой и тебе тоже. А моя семья будет навек опозорена, — лишь на мгновение представив этот ужас, мужчина нахмурился так сильно, что, казалось, эти морщины уже никогда не разгладятся. — Я искренне надеюсь, что ты действительно понимаешь, что впредь лучше просто молчать, чем опровергать все и жаловаться на отсутствие ласки! Дьявол! Как можно было о таком сказать не мне, а чужому человеку, который может все использовать против нас?!

— Я не жаловался на отсутствие ласки, — тихо проговорил вор, прикрыв глаза. Внутри стало нестерпимо гадко и мерзко: действительно, зачем он стал делиться с Вилмаром? На кой-черт решил дать совет? Конечно, у Иниса были ответы, но они явно не устроили бы Тадэуса. — Принц меня неверно понял, — в свое оправдание повторил Инис и опустил глаза в пол.

Тадэус хотел обрушить на вора яростный монолог, четко подчеркивающий, где именно тому стоило бы промолчать или ловко сменить тему. Но когда мужчина с запалом открыл рот, то почти в то же мгновение тяжело выдохнул и поджал губы. Могло же быть такое, что Азарис просто боялся поделиться подобным с ним? Ведь иногда чужим изливать душу намного легче.

— Я знаю, что не достаточно нежен с тобой, Азарис. Знаю, что тебе в тягость быть со мной. И я ненавижу себя за то, каким чудовищем иногда кажусь тебе, но о таком… о таком ты должен был сказать мне! Если тебе со мной неприятно, если тебе больно, ты должен сказать об этом мне, а не кому-то еще…

— Что? Что за чушь ты несёшь? — нервно оскалившись, отозвался вор. — В тягость? Чудовищем? Что за глупости? — Азарис искренне был удивлён тем, как все вывернул Инквизитор. От сложившегося разговора у Азариса внутри аж похолодело. Инис очень надеялся на то, что Тадэус не поднимет эту тему, более того, он надеялся, что Инквизитор вообще не вспомнит об этом. Но Первосвященник не просто вспомнил так некстати произнесённые слова принца, он решил серьёзно разобраться во всем.

— О таких вещах ты должен говорить мне, Азарис, и никому больше! Ты вообще не должен был развивать эту тему! Боже… как стыдно… — Тадэус готов был волосы на голове драть и лезть на стены, — если больно, скажи мне, почему я узнаю об этом от третьих лиц?.. Почему ты не останавливаешь меня, если тебе неприятна наша близость? Ты должен говорить об этом со мной, ведь я хочу, чтобы мы получали от этого удовольствие вдвоем. Если тебе неприятно, мы можем не заниматься этим…

Парень с веснушками замолк буквально на секунду, стараясь унять чертово волнение внутри, но за эту «секунду» Тадэус нагородил еще больше.

— Дэус! Прекрати… как ты думаешь, если бы мне было плохо, наверное, я бы не настаивал на нашей с тобой близости! Мне хорошо с тобой, — попытался сгладить все углы рыжий. Больше всего разбойнику не хотелось, чтобы Тадэус помимо обиды чувствовал ещё и вину. — Я ничего не говорил о нас с тобой Вилмару! Единственное, что я сказал, это… что это может быть больно. Больше ничего… ни слова…

— Этого более, чем достаточно! — почти воскликнул синеглазый, но затем замолк. Инис решил воспользоваться моментом, но стоило ему раскрыть рот, Инквизитор выставил перед собой палец и нахмуренно прикрыл глаза. — Молчи… Ты уже сказал достаточно.

— Но, Дэус… — виновато отозвался Зуар, совсем поникнув, — я не хотел, чтобы все так вышло… — еле слышно проговорил рыжий. Разбойник вновь все испортил, хотя, как всегда, хотел как лучше. — Прости, — еще раз изрек Инис и, с силой выдохнув, поплелся к шкафу собирать вещи, как того и хотел Инквизитор.

— Не забудь о вещах, которые все еще в комнате для прислуги, — высказал свое напутствие мужчина, — не буду тебе мешать.

— Ты совсем не мешаешь, это я… я вечно мешаю, лезу куда-то, говорю что-то не то и вечно тебя подставляю. Я всегда хочу как лучше! Но почему-то вечно все выходит совсем иначе… — в сердцах высказался парень, вновь повернувшись к Дэусу лицом. В этот момент вор отчётливо ощутил мелкую дрожь внутри, которая отвратительным комом застревала где-то в гортани, от чего голос казался непривычно хриплым.

— Вот уж действительно, — подытожил Тадэус, ничуть не облегчив терзания вора. Зуар сокрушенно прикрыл золотистые зеркальца и, отвернувшись, продолжил сборы. — Но в этот раз есть и моя вина. Я был слишком эгоистичен к тебе, что не заметил, что ты все еще боишься меня. Ты не простил мне той ночи, верно?

— Мы уже говорили об этом. И я просто предложил забыть. Как думаешь, наверное, тяжко продолжать терзаться за то, о чем ты даже не вспоминаешь? Я то простил… А вот ты, видимо, себя простить никак не можешь, — сдавлено отозвался Азарис.

— Конечно! Конечно я не могу простить себе этого! — Тадэус даже потерял контроль над голосом, но быстро взял себя в руки. — И если ты говоришь о боли, не задумываясь над последствиями такого признания, значит, каждый раз ты терпишь, думая, что так должно быть! Так быть не должно! Но я так запугал тебя, что ты и слова не можешь сказать мне. Разве я не прав?

Этот чертов холод, будто Инквизитор вел допрос с подсудимым, а не разговаривал с близким человеком; осознание того, что все буквально крошилось, начиная от разоблачения принца и заканчивая тем, что Дэус практически в шею гнал его (конечно, есть за что. Инис этого и не отрицал) — все это в буквальном смысле выбивало почву из-под ног. «Он не простит. В его глазах я мерзкий предатель! Который, залившись вином, открыл все сакральное, что было между нами», — пронеслось в голове рыжего, от чего руки еле ощутимо задрожали, а губы начали кривиться в нервном оскале. «Благо он тебя сейчас не видит», — промелькнуло в сознании Заура и он, втянув в себя побольше воздуха, сделал глубокий вздох, выровняв тем самым тон голоса.

— Нет. Не прав, — сжато изрек плут, резко дернув шнурки на сумке. — Покажи мне, пожалуйста, мою комнату… или скажи как найти, — тихо добавил разбойник.

— Следующая дверь налево, — ответил Первосвященник, про себя уверовав, что как обычно оказался прав. Инис был слишком запуган, ведь даже сейчас он ничего не мог ему сказать. «Да и что он скажет мне? Я же не даю ему и слова вставить, — вздохнул он, — он лишь пытается убедить меня во лжи, которой сам верит. Я — чудовище… Боже, он ведь боится сказать мне правду!»

В ответ вор лишь коротко кивнул и, поднявшись на ноги, направился к выходу.

— Еще раз прости меня… я не знаю, как мне добиться твоего снисхождения. Но мне правда… очень жаль, — хрипло проговорил Азарис, остановившись у самой двери. — Прости, — еще раз глупо повторил рыжий перед тем, как захлопнуть за собой дверь.

— Ох, проклятье…

***

Следующая дверь налево привела вора в спальню куда меньше, чем покои Инквизитора. Однако здесь был письменный стол, кресло, комод, напольное зеркало и широкая кровать. Все это умещалось в небольшом продолговатом пространстве. На мебели не было даже пылинки, металлический кувшин и кубки были натерты до блеска. Кажется, у Зуара никогда не было возможности лично распоряжаться такими хоромами. И стоило бы обрадоваться, но — «На кой-черт мне все это…» — радости у разбойника не было никакой. Он был так угнетен и подавлен, что все, на что хватило его «восторга», это швырнуть сумку на заправленную дорогим покрывалом постель и сползти по стенке вниз недалеко от двери. Сейчас Зуару все было не в радость. Кажется, его не смог бы развеселить даже случайно найденный мешок с золотом под кроватью. Все его мысли крутились вокруг ужасного скандала и его дальнейших последствий.

Нужно было что-то придумать, оправдать себя в глазах Тадэуса. Да только вор совершенно не представлял, как он мог это сделать. Как предстать перед разозленным Инквизитором в лучшем свете? Ведь у Тадэуса была причина, чтобы злиться. А ведь там, у Вилмара, все казалось пустяком, не таким важным. Как подобное могло перейти в такую масштабную проблему?.. Зуар продолжал думать, представлял себе до тошноты нелепые попытки извиниться должно. Да только вор не мог себе представить, как будет смотреть в глаза Тадэусу! На душе было нестерпимо тяжело и больно, хотелось глупо выть или забиться куда-нибудь подальше в угол.

— Почему я всегда это делаю? Почему я все всегда порчу… — в пустоту пробормотал рыжий, уткнувшись лицом в ладони.

Всю последующую ночь вор почти не спал, обдумывая свои дальнейшие действия, и (так ничего и не придумав) смог уснуть лишь под утро, да и то всего на пару часов.

Проснулся он с ощущением, что вообще не спал. С трудом собравшись с силами, парень нехотя оделся и поплелся на кухню, только там вспомнив о своей обязанности приносить завтрак, обед и ужин Его Святейшеству. Захотелось взвыть от безысходности! Он не хотел даже на глаза попадаться мужчине (к слову, Первосвященник так же не хотел попадаться на глаза Вилмару и Лазарию, не в силах переварить этот позор), да и сам Тадэус вряд ли желал его видеть. Но как бы Азарис ни желал избежать встречи с Тадэусом, работа сама себя все равно бы не сделала. Парню все же пришлось перебороть себя и собрать на подносе завтрак на одну персону. Он ведь не стал бы завтракать с ним: слишком стыдно было, да и кусок в горло не лез. Перебороть себя пришлось еще раз уже перед дверью в покои Инквизитора, потому что у Иниса возникло острое желание оставить поднос у двери и уйти подальше. Но все же разбойник постучал и вошел в комнату, удивившись тому, что Тадэус до сих пор лежал в постели.

— Утро… доброе. Я завтрак принес, — выдавил из себя Зуар, кивнув головой на поднос. Инис бегло оглядел Тадэуса, постаравшись не встретиться с ним взглядом, и прошагал к столу. В каком-то плане вор сейчас даже позавидовал Дэусу, тот мог хоть весь день проваляться в постели вместо того, чтобы разбитым идти работать на конюшню.

— Спасибо, — отозвался Тадэус, — поешь пока…

— Я уже позавтракал, — отчеканил Инис, — меня ждут на конюшне, не знаю, что у них там случилось, но меня уже раза три попросили быстрее туда прийти, — соврал вор и натянуто улыбнулся, — так что я побегу. Оставлю это здесь, — кивнул он, — встретимся уже за обедом, наверное? Или ты будешь обедать с…

— Издеваешься? — поинтересовался Инквизитор, — я видеть не хочу ни Лазария, ни тем более Вилмара!

— Ну, да… точно. Прости, — поморщился рыжий, осознав, что сморозил глупость. — Я тогда пойду, а ты ешь, а то остынет.

Вор слабо поджал губы на кивок мужчины и покинул покои, сорвавшись на бег уже за дверью. «Дальше, дальше, как можно дальше отсюда!» — вопило сознание. Он не хотел больше находиться под прицелом удушающего взора мужчины. Нужно было время, чтобы Тадэус сменил гнев на милость, нужно было следовать строгой указке. Да только где взять столько выдержки?.. Ведь выдержки не хватило даже на то, чтобы принести мужчине обед. Инис попросил служанку, сославшись на то, что очень занят другими делами. Так что если Тадэус спросит, эта дуреха передаст ему, что Азарис честно трудится.

— Вам нехорошо? — поинтересовалась прислужница, оставив поднос на столе. — Могу я чем-нибудь помочь? Я могла бы вызвать к Вам лекаря.

— Не стоит, я в полном здравии, — ответил Тадэус, хотя за этот день всего пару раз поднялся из постели. Он был так обессилен размышлениями и поисками выхода из сложившейся ситуации, что был выжат.

— Тогда отдыхайте, Ваше Преосвященство, — поклонилась девушка и поспешила покинуть покои. Видеть мужчину в постели было ей так странно и дико, словно она была убеждена, что Инквизитор вообще не знал ни сна, ни покоя. Как только она вышла за дверь, то увидела колдуна, который шел как раз ей навстречу. Увидев девушку, Лазарий чуть сбавил шаг. Когда служанка скрылась за поворотом, Ларра все же подошел к двери, что вела в покои Тадэуса. Маг осознавал, что нужно извиниться. И чем быстрее, тем лучше. Лазарий был очень виноват перед Инквизитором и даже не представлял, что и как ему нужно сказать, чтобы тот простил его. Но попробовать стоило. Маг всегда ценил дружбу с Первосвященником. И даже несмотря на то, что они оба были довольно скрытными и мало делились друг с другом чем-то сокровенным, между ними всегда чувствовалось доверие. А сейчас все это могло рухнуть. Или уже рухнуло? Слова Тадэуса о разочаровании просто не покидали голову Ларры. И ведь самым страшным было то, что Дэус был прав! Колдун действительно подвел его, так глупо и наивно разболтав его «страшный» секрет Вилмару. Конечно, в тот момент Лазарий даже и не думал о последствиях. Он был уверен в принце, наивно пологая, что тот будет держать язык за зубами хотя бы потому, что сам требовал ласки от парня. Он был зол на самого Тадэуса, ведь тот советовал держаться от наследника подальше, а сам потакал своим желаниям. Но все это не оправдывало змееуста.

Ларра тяжело вздохнул, еще раз прокрутив все размышления в голове, и на секунду зажмурил глаза: Дэус еще даже не начал осыпать его проклятиями, а щеки мага уже неприятно горели от стыда. Помявшись у двери какое-то время, Лазарий все же собрался с духом и постучал.

— Та… Тадэус… можно войти? — неуверенно проговорил колдун, так и не решившись толкнуть дверь.

— Нет, — послышалось из-за двери, — я не хочу ни с кем общаться.

— Дэус, пожалуйста. Я прекрасно понимаю, кем ты меня считаешь. И ты в полном праве это делать… — неуверенно начал Ларра, — но позволь мне…

Наконец, послышалось какое-то движение. Когда дверь все же отворилась, перед Лазарием возник Тадэус в ночной рубахе до самых пят (Лазарий бы утонул в такой длинной), и его недовольный вид мог бы сгладить только ночной колпак, которого, к сожалению, не было.

— Какое из слов «Я не хочу ни с кем общаться» тебе не понятно?

— Тадэус, я хоте…

— Я не настроен на беседу, еще раз повторить? — с нажимом поинтересовался мужчина. — Прошу простить мою грубость, но я не желаю ни с кем общаться, особенно с тобой. Уж прости, но у меня нет настроения тратить свое время на сплетника.

Глянув на залитого краской мага, Тадэус лишь хмыкнул себе под нос и закрыл перед ним дверь, вернувшись в постель и накрывшись одеялом с головой. Он был слишком раздражен, не хватало еще себя накрутить бестолковыми извинениями Лазария.

«На что я только надеялся? — тяжело вздохнул Лазарий и вперился взглядом в дверь. — Еще бы, он так зол на меня! Я бы и сам поступил так же… я почти так и поступал с ним». Колдун прикрыл глаза и вновь тяжко вздохнул. Ему хотелось вновь постучать, но в этом не было никакого смысла. Тадэус был еще не готов даже говорить, не то, чтобы слушать и слышать. «Возможно, стоит дать ему остыть, а затем снова попытаться попросить прощения? — решив, что именно так и поступит, колдун медленно направился в сторону башни. — Я обязательно все исправлю…»

Развернувшись, Лазарий направился в сторону главной залы. Возможно, ему было немного обидно, что Тадэус совсем не пожелал его слушать, и в его душе не нашлось снисхождения, чтобы хотя бы выслушать его или попытаться простить. Но змееуст как никогда понимал свою вину перед мужчиной.

Уже у главной залы, увидев принца, Лазарий тихо хмыкнул: Вилу хватило смекалки не лезть к Инквизитору сегодня. «Интересно, мысленно он бы его сжег или повесил?» — слабо улыбнулся Лазарий, представив у двери в покои Тадэуса Вилмара.

***

Уже вечером Иниса настигло новое испытание: нужно было принести ужин Тадэусу. Казалось бы, он занимался этим постоянно, в редких исключениях Тадэус заказывал что-то определенное у прислуги Северного Замка, но сегодня Инис еле пережил завтрак. К вечеру у мужчины могли появиться новые претензии, а Азарис еще не отошел от предыдущих! Удушающий стыд перед Инквизитором заливал ноги тяжелым металлом, от чего вор еле передвигал ими в сторону его покоев. Разбойник уже хотел вновь послать с подносом несчастную служанку, но в последний момент передумал. Может, Тадэус немного отошел? Тогда можно было хотя бы пожелать ему спокойной ночи. Уж извиняться снова Инис не стал бы, ведь не дурак, уже уяснил, что Первосвященник не в настроении выслушивать одно и то же. Да и с его стороны тоже глупо повторять те же слова раз за разом, как пересмешник. Потому, собравшись с духом, Азарис собрал ужин на одну персону и последовал в покои Инквизитора.

— Это я, — отозвался он после стука и вошел в комнату, увидев Тадэуса за столиком с книгой в руках. — Я принес ужин…

— Угу, — кивнул пепельноволосый. Инис прошагал до стола и начал перекладывать все с подноса. Тадэус же продолжал скользить взглядом по строчкам в книге. Закончив с тарелками, Зуар пожевал губы и слабо улыбнулся, — приятного аппетита! Ну, я, наверное, пойду…

— Сядь! — почти рявкнул Тадэус, захлопнув книгу, и перевел почти огненный взор на парня.

— Что? — Зуар даже чуть дернулся от громкого тона Инквизитора и вжал голову в плечи, однако послушно сел на соседний стул. Судя по всему, Тадэус не остыл к вечеру, а, напротив, лишь накрутил себя еще больше…

— Почему ужин только для меня одного? Ты же, как мне передали, трудился целый день, не покладая рук, — поинтересовался мужчина, отложив книгу на край стола и скрестив на груди руки.

— Я правда работал весь день… — начал оправдываться рыжий. — Но я совершенно не голоден! Я очень устал и просто… просто хотел лечь спать, — проговорил Инис и отвел взгляд в сторону: взор Дэуса сейчас казался ему очень тяжелым.

— Ммм, — протянул Тадэус и, вытянув руку, отодвинул свой ужин к Азарису, — ешь.

— Но я не хочу… — запротестовал разбойник, поморщившись. Есть и вправду не хотелось, кусок в горло не лез. Инис оглядел содержимое тарелки и только сейчас поймал себя на мысли, что даже не помнил, обедал ли он сегодня. — Дэус, я…

— Я сказал, ешь! — повысил голос Инквизитор и хлопнул ладонью по столу.

— Но я же сказал…

— Аппетит приходит во время еды, — отрезал Тадэус.

Спорить с Тадэусом порой было просто бесполезно. Вздохнув, Зуар взял в руки вилку и, бездумно ткнув ею в какие-то овощи, отправил еду в рот. В этот момент желудок предательски заурчал (видимо на радостях, что его наконец накормили), и Инис сконфужено поджал губы.

— Чудно, — вскинул бровь мужчина, наблюдая за трапезой разбойника. Аппетит у Иниса, возможно, проснулся, но от столь пристального наблюдения со стороны Первосвященника, еда застревала в горле и не сразу проваливалась в желудок.

Тадэус продолжал смотреть на Азариса, а потом поднялся из-за стола. На какую-то долю секунды Инис испугался, что тот его снова начнет отчитывать или даст хороший подзатыльник. Но мужчина лишь обошел стол и встал прямо за вором, опустив свои тяжелые руки правосудия на хрупкие плечи виновника. Инис еле проглотил кусок мяса, который чуть не выпрыгнул обратно в тарелку от того, как парень вздрогнул.

— Прости меня, — выдохнул Тадэус, но слова словно пролетели мимо ушей вора. Тот настолько не ожидал именно этих слов, что не сразу понял, в чем его обвиняли и обвиняли ли вообще?

— Че?.. — сумел выдохнуть он и обернулся через плечо.

— Прости меня, Азарис. Я зря винил тебя, — повторил Тадэус, — конечно, тебе не стоило делиться с Вилмаром о таком интимном, но я понимаю тебя. Ведь ты сказал об этом ему, потому что подсознательно боялся сказать об этом мне. Наверняка ты боялся моей реакции, боялся задеть мою мужскую гордость, что я не способен доставить тебе ничего, кроме боли. Более того, когда все это случилось, я настоял на нашей близости вопреки всему. Возможно, я слишком увлекся и возомнил, что ты все стерпишь, потому никогда себя более не сдерживал. Я обещаю, что постараюсь не причинять тебе боли, или же вовсе мы можем отойти от такой близости, ведь это для меня не главное…

Выслушав всю эту тираду, Зуар сначала даже впал в ступор.

— Что? — с удивлением переспросил вор, уставившись на Тадэуса. Мало того, что мужчина почему-то вдруг решил извиниться сам, так он еще зачем-то взял всю вину на себя. — Так! Все! Подожди, — нервно оскалившись, проговорил плут. — Я не делился с Вилмаром ничем интимным! Я ему ответил на простой вопрос! Я не рыдал у него на плече, рассказывая о своих страданиях, хотя бы потому, что это не так! И что за глупости ты говоришь? Ты ничего не доставляешь мне кроме боли? Да это смешно! — Зуар закусил губу, пытаясь придумать, как можно все объяснить с наименьшим «ущербом» для обоих, а затем продолжил, — я просто предупредил принца, чтобы он особо не налегал на паренька. Особенно поначалу. Вот и все…

— Хватит! — отмахнулся Инквизитор. — Этого разговора не было бы, не будь тебе больно. А ведь тебе больно, признайся, не надо лгать мне, я не выношу вранья, — продолжал давить синеглазый.

— Боги… — выдохнул Зуар и прикрыл глаза, — Дэус, мне… мне не всегда больно. И по большому счёту я понятия не имею, как должно быть в идеале. Но даже несмотря на это, мне хорошо с тобой! Да я же сам на тебя лезу… я… — Азарис слегка сбился с мысли и замолк, сжав пальцами переносицу. — Прошу, только не выдумывай ничего лишнего… — черт вновь поднял взгляд на Инквизитора и спокойнее продолжил, — ты говоришь, не заниматься этим. Предлагаешь целовать друг друга в щечку на ночь и ложиться спать? Не говори глупости. Подумай, раз я готов иногда терпеть дискомфорт, значит, это того стоит. И порой, когда это происходит… я просто не могу остановить тебя. Потому что… меня иногда бьет эйфория просто от одного твоего довольного вида. Мне правда хорошо с тобой.

Инис с силой вздохнул и отвел янтарный взгляд в сторону, ощутив в эту минуту, как его щеки начали неприятно гореть от самого настоящего стыда. Как оказалось, о подобных вещах было легче сказать в шутку и со смехом пьяному принцу, чем самому Тадэусу.

— Так все-таки тебе больно, — казалось, Тадэус вообще не слушал разбойника. Инис обреченно прижал ладонь ко лбу, сдавив пальцами виски. — Ты даже не знаешь, как это должно быть! Потому что ни разу нормально не было!

— Дэус, не сходи с ума, — изрек вор, заглянув мужчине в глаза, — мне нравится то, что у нас было. То, что у нас есть… Я хоть раз тебе жаловался после? Или упрекал в чем-то?

— Зачем? Хватает того, что ты во хмелю обмолвился об этом другому!

В ответ Инис поморщился так, будто слова, произнесенные Тадэусом, были сродни пощечине. Парень виновато опустил голову и прикрыл ладонями лицо.

— Дэус, пожалуйста… я же уже сказал, что я… — не отнимая рук от лица, вновь начал оправдываться разбойник, но затем осекся, — эх… не важно. Ты все равно меня не слышишь…

— Я пытаюсь тебя услышать, но ты боишься говорить мне правду! — возразил Инквизитор. — Ты с самого утра избегаешь моего общения, хотя я ни разу даже не вышел из покоев, чтобы ты в любой момент мог застать меня здесь! Я знаю, поверь, говорить о наболевшем легче тому, кто может на все смотреть со стороны. Но, Азарис, только обсуждениями мы можем найти компромисс! Ты же совсем не хочешь со мной говорить! А я хочу узнать, что тебе не нравится, чего бы тебе хотелось… То время, когда я имел наглость решать все за тебя, уже прошло. Я хочу, чтобы ты мне рассказал, как хочешь ты… Мне важно знать, как сделать тебе приятно. Потому что ты единственный, кто рядом со мной, единственный, кто делит со мной постель, мои будни, маленькие радости и переживания. Азарис, скажи мне… тебе на самом деле плохо со мной?

— Нет. Ты не слышишь меня, — твердо произнес Азарис, запустив пальцы в рыжие пряди. — Я избегал тебя, потому что мне до чертиков стыдно перед тобой! И я не хотел тебя снова злить и раздражать! А не потому, что боюсь тебя или не хочу разговаривать! И я уже говорил тебе, мне хорошо с тобой! Если бы мне было плохо, меня бы сейчас здесь не было! Сейчас-то ты меня слышишь? — вор поднялся на ноги и на эмоциях протянул руки к мужчине, — сколько раз мне нужно тебе это повторить, чтобы ты меня услышал?

— Тогда почему ты сказал Вилмару, что тебе больно? Что такого ты должен был ему сказать или в каком ключе преподнести, что этот сопляк вздумал высказать мне свои наставления?!

— Бога ради! Дэус, я ему всего лишь сказал, что это может быть больно, особенно в первый раз! Да и то, для того, чтобы он бездумно не опрокинул на какой-нибудь горизонтальной поверхности несчастного парня! Я не знаю, что там замкнуло в его пьяной голове и почему он решил высказать это тебе! — теперь уже начал злиться разбойник, причем больше всего он злился на болтливого принца и на себя. Ну вот зачем он вообще рот открывал?!

— Особенно в первый раз, — повторил Тадэус и опустил голову, — знаю, — мужчина тяжело выдохнул, — прости меня за тот раз. В меня словно бес вселился. Я совсем не такой, я никогда себя так не вел, клянусь. Да и в постели… я никогда не был столь свободен в действиях. Не знаю, почему я себе это позволяю, но я перестану… перестану…

— Дэус, прошу… Все же… все же хорошо, — с волнением отозвался Инис, сделав шаг к Инквизитору. — Я же сам просил забыть то недоразумение. И теперь знаю, какой ты на самом деле. Перестань извиняться, умоляю! Я же уже говорил, что даже если бы была возможность вернуться в прошлое, я бы ничего не поменял. Ну-у, если только тот момент, когда я пытался сбежать по канату… А то я был почти уверен, что это моя последняя «прогулка», — Зуар слабо ощерился и взял ладони мужчины в свои, — я не хочу, чтобы ты чувствовал вину и накручивал себя. Поэтому прекращай себя мучить.

— Я должен ее чувствовать… что за бесчувственным извергом ты считаешь меня, если за свои проступки я не должен чувствовать ни вины, ни угрызений совести?!

— Боги, я же не об этом! И мы же оба знаем, что ты никакой не изверг! Прошу, услышь же меня наконец! Перестань делать из себя чудовище, это совсем не так…

Тадэус все же поднял взгляд с пола и посмотрел Инису в глаза. Вор даже облегченно вздохнул, ведь Инквизитор, кажется, его услышал!

— Ты все еще боишься признать правду, — почти обреченно выдохнул Первосвященник.