Глава XXXIV. (2/2)

— Конченый ублюдок, — сквозь зубы выдохнул он и опрокинул на себя ведро воды.

Ему хотелось отстрочить момент встречи с принцем, но посланный за ним воин явно не был намерен ждать арианца всю ночь. Как только отведенное ему время подошло к концу, мужчина вновь вошел в купальню и гаркнул, чтобы Скар надел на себя подарок Его Величества быстрее. Кшатрий даже рассмеялся, про себя, конечно, что Эдмарион так хорошо продумал их встречу.

— Как на праздник, — лихорадочно усмехнулся он, туже затянув широкий пояс на расшитом узорами кафтане, в тайне надеясь, что Эдмариону не хватит сил развязать тугой узел шелка.

Путь до его покоев был подобен смертельной дороге: он был невероятно долгим, от чего Скараби успел накрутить себя, в то же время он был непозволительно короток. Арианец вдруг оказался у тяжелых дверей перед своей кончиной. Сопровождающий его воин не растерялся страже и лишь коротко кивнул. В дверь постучали, и один из стражников оповестил о гостях. Первым в двери вошел сопровождающий, тут же низко поклонившись принцу.

— Ваше Величество, я привел Скараби, как Вы желали, — он отвел руку в сторону, и кшатрий, наконец, тоже вошел в покои, не забыв поклониться этому ничтожеству, которому больше всего сейчас хотелось плюнуть в лицо.

— Чудно, — ответил Эдмарион и взмахнул рукой. Они слишком быстро оказались наедине, и тяжелая дверь, кажется, навечно вошла в проем, плотно закрывшись. Скараби продолжал изучать узор шерстяного ковра в покоях Эдмариона, пока тот рассматривал его самого. Принц вполне был доволен его внешним видом и влажными волосами: все его инструкции были выполнены, да и одежда на нем смотрелась отлично.

— Вина? — все же предложил он ему словно дорогому гостю.

«Яду», — пронеслось в голове в ответ, однако он не озвучил свою мысль. С силой выдохнув, Скар призывал к своему спокойствию, но возмущение так и рвалось наружу: — Может, для начала Вы объясните все это?

— Объяснить что? — удивленно переспросил Эдмарион, спокойно разливая вино по кубкам. Подхватив полные кубки в обе ладони, он подошел к офицеру и протянул один ему. Скар не имел права отказаться, потому все же принял напиток. — Что именно тебе непонятно?

— Это низко, — нахмурился он в ответ, встретившись взглядом с принцем. Эдмарион лишь растянул губы в улыбке на подобное заявление и подтолкнул воина к столу с угощениями.

— Низко? Разве я сделал что-то плохое? Разве я не выполнил свои обещания перед тобой? Хотя мог и не выполнять, но сделал даже больше, чем от меня требовалось, — пожал он плечами и отпил вина, — я позволил тебе встретиться с матерью, а теперь могу разрешить твои встречи с сестрой. Что из перечисленного низко?

— То, какую плату Вы за это требуете, — сдавленно ответил Скар, отвернувшись в сторону. — Неужели того, что я сделал, недостаточно? — горько усмехнулся кшатрий, вновь посмотрев на принца. Он ведь и так был готов подставить себя под удар, дабы защитить его, Короля, Королеву, да кого угодно! Остальные «услуги» со своей стороны он считал явно излишними.

— То, что ты делаешь, твой долг, — справедливо заметил Эдмарион, — всего остального я не требую, лишь проявляю свой интерес, которым тебе, Скараби, стоило бы воспользоваться. Или ты таких честных правил, что тебя совершенно не интересуют блага, которые может тебе обеспечить любовь будущего Короля? Мне казалось, ты готов на все ради своей семьи, разве я ошибаюсь? — брюнет вновь сделал глоток вина и отошел немного в сторону, чтобы не смущать своего скромного гостя. — Я ведь могу исполнить все, чего ты пожелаешь, могу вознести тебя или, — он выдержал паузу, а затем закончил, резко развернувшись к офицеру, — лишить всего разом.

Скараби хотел ответить, что никакие блага от такой любви Короля ему неинтересны, но промолчал, решив, что Эдмарион и сам об этом догадывается. Однако последующие слова принца задели молодого воина за живое. Кшатрий посмотрел в холодные глаза преемника, пытаясь вложить во взгляд всю задавливавшую его горесть и обиду, но тот оставался также непроницаем к чужим эмоциям. Осушив свой кубок залпом, он убрал его на стол, даже не прикоснувшись к свежим фруктам и сладостям. Он просто выпрямился и вытянул руки по обе стороны, словно принял стойку смирно, ведь именно безоговорочного послушания Эдмарион от него требовал.

— Расслабься, — хохотнул принц на это действие и вновь обошел его вокруг, наслаждаясь его образом. Остановившись за спиной у кшатрия, Эд подошел совсем близко, выдохнув горячий воздух на его шею. Скараби едва сдержался, чтобы не передернуть плечами. — То, что ты неопытен в этом, мне даже нравится, но и это не делает мой поступок низким. В конце концов, это взаимовыгодное сотрудничество, как считаешь?

— Разве у меня есть право говорить что-то против? — усмехнулся воин.

— Прекрати, — Эдмарион на секунду закатил глаза, — если тебе станет от этого легче, то я не собираюсь делать тебя своим фаворитом. Мой интерес, как цветение диких цветов. Они цветут пышно и красиво, что глаз не отвести, но эта красота длится всего миг, понимаешь?

Вряд ли Скараби был в состоянии оценить прекрасные метафоры: он размышлял совершенно о других проблемах, и присутствие в них цветов можно было допустить лишь как поминальный букет. Однако часть фразы он уловил, но сокрытый в ней смысл ему тоже пришелся не по нраву.

— Думаю, можно отступить от предисловий? — сухо спросил Скараби, обернувшись через плечо, решив, что иного пути у него все равно нет. Чем быстрее это начнется, тем быстрее оно закончится. Расслабления, однако, от таких дум все равно не прибавилось. Эдмарион поднял взгляд, посмотрев в каре-зеленые зеркальца, и сдержал улыбку.

— Не нервничай, от этого лишь хуже, — благосклонно подсказал принц и опустил руки на пояс на кафтане. Узел был таким тугим, что Скараби невольно улыбнулся, все еще надеясь, что шелковая ткань не поддастся рукам парня. Однако Эдмарион все же справился с этим препятствием, и вместе с поясом Скараби лишился и самого кафтана, оставшись в тонкой шелковой рубахе и штанах. Теперь прикосновения к телу стали еще ощутимее на коже, и воин тяжело сглотнул. — Расслабься, — вновь шепнул брюнет, прижавшись губами к шее воина. Скар сокрушенно прикрыл глаза, прокляв в этот момент все на Свете, а когда сильные руки принца сжали его стан, он рефлекторно втянул живот, внутренне напрягаясь подобно тетиве лука. Эдмарион повел его к постели, продолжая оставаться за спиной кшатрия. Он не спешил опрокинуть его на ложе, хотя именно этого и хотел. Но парень лишь пытался расслабить, даря офицеру ласку губ и мягких прикосновений. Кшатрия, к слову, все это вряд ли расслабляло, и когда ладонь принца ощутимо прижалась к паху, Скараби перестал дышать, буквально сгорая от стыда и шока.

— Дыши, — улыбнулся Эд, и светловолосый все-таки сделал судорожный вздох, даже не посмев опустить взгляд вниз. Для Скараби все происходящее было кошмаром наяву. Чуть отвернув голову в сторону, интуитивно пытаясь уйти от влажных поцелуев вблизи уха, молодой мужчина лишь сильнее раскрыл шею и снова вымученно выдохнул. Эдмарион вновь подтолкнул Скара к постели, вынудив его опуститься коленями на мягкий матрац, от чего они сначала поравнялись ростом, а после Скараби просел еще ниже, против воли вжавшись в крепкую грудь принца спиной. Он сделал это лишь потому, что в противном случае коленная поза могла быстро смениться на коленно-локтевую. Пользуясь приоритетом в росте, Эдмарион сильнее сгреб арианца в смертельных тисках (так, во всяком случае, казалось последнему) и вновь прижался губами к шее. Ритм дыхания у Скараби явно сбивался от стресса, но в следующий момент он чуть не задохнулся, когда принц пропустил руку ему в штаны и сжал плоть напрямую.

— Черт, — чуть слышно выругался кшатрий, до скрипа стиснув зубы. Это было слишком! Он не был к этому готов! Да и он этого совершенно не хотел! Никакого возбуждения он не чувствовал, а когда принц вынудил его повернуть голову, то от поцелуя в губы, от чужого языка, который норовил ворваться в его рот, Скару вовсе стало противно. Все это происходило слишком быстро, это было несправедливым, и Скараби в полной мере ощущал себя жертвой положения. Он искренне считал, что его преданности Эдмариону должно было быть достаточно, но золотой принц разменивал все на монеты похоти. И как бы Эдмарион ни пытался воззвать к желанию воина, Скар чувствовал лишь страх и жгучую обиду, щедро подогреваемую общей неприязнью к происходящему.

— Неужели ты хочешь разочаровать меня? Хочешь, чтобы я пожалел, что столько для тебя делаю? — спросил Эд, когда устал целовать неотзывчивые губы. Скараби даже не пытался пойти навстречу ласкам, оставаясь деревянной куклой в его руках. — Мое желание должно быть взаимным, я огорчен, что мне приходится говорить очевидное.

— Что? — выдержка Скара все же была не безграничной. — Как Вы вообще можете считать, что от шантажа это вообще может быть взаимным?! — Скараби плотно сжал губы и, нахмурившись, резко развернулся, перенося вес тела с коленей на ступни.

— А ты хочешь, чтобы это случилось насильно? — вздохнул принц, разводя руки в стороны. — Мне ничто не помешает получить тебя и таким путем.

Скараби на такое заявления в немом изумлении покачал головой.

— Вы — чудовище. Зря я начал считать обратное, — тихо проговорил он, а затем сипло усмехнулся своей же глупости. Он действительно дурак, раз поменял мнение о золотой гарпии. «Конечно. Захотел новые земли — захватил; захотел кого-то — просто взял…» — пролетело в его сознании. У Эдмариона просто не было ничего, чего он не мог получить. А Скараби не мог даже получить разрешения на встречу с сестрой, пока не ляжет с ним в постель. И осознание дикой несправедливости его душило. — И, как мне кажется, Вам плевать, как я этого хочу и хочу ли этого вообще!

— Не делай из меня монстра, — хохотнул Эдмарион и опустил ладонь на плечо воину, надавив на него так сильно, что Скараби пришлось сесть на постель, — я ведь пытался воззвать к твоему желанию, разве нет? А ты в ответ лишь играешь моим терпением, словно хочешь вывести меня из себя. Я бы не советовал, ты даже представить не можешь, как страшен мой гнев.

На высказывание принца кшатрий слабо усмехнулся. К сожалению, он был не в том положении, чтобы доказывать тому, что и он в ярости выглядел не хуже.

— Не знаю, что нравилось Вашим любовникам, но меня вряд ли возбуждают запугивания, — как бы между делом сообщил Скараби и отвел взгляд в сторону.

— Я никого не запугивал, — сморщился Эд, — любой другой сам стремился к моему вниманию, но ты… — принц не сразу подобрал слова, — ты — особенный? Тебе не нужны ни титулы, ни другие привилегии, — начал перечислять он, опустившись одним коленом между ног воина, — но я вытащил тебя из грязи, — все продолжал принц, расстегивая пуговицы на рубахе кшатрия, — а ты даже не благодарен за это? И не хочешь расти дальше?

— А если я отвечу, что не хочу? Меня не манят звания и золото. Вы посчитаете меня безумцем? — сглотнув, мужчина поднял взгляд на принца и вновь нахмурился, когда Эдмарион стянул с него рубаху. — Я здесь лишь ради своей семьи. Я думал, Вы это понимаете. Я бы никогда здесь не оказался по собственной воле…

— Но ты здесь, и моя семья и мои интересы должны быть у тебя на первом месте, — Эдмариону казалось, что он говорил очевидные вещи. В любой другой ситуации его бы это раздражало, и он бы бросил глупца в яму, но сейчас ему нравилось вкладывать в голову арианца новые истины. — Я не собираюсь давить на тебя твоими близкими, потому спрошу тебя последний раз, что тебя возбуждает?

«Женщины», — мысленно ответил Скараби, почему-то припомнив всех придворных дам в красивых платьях. От этого его вид сразу помрачнел. Сейчас у него явно не было выбора, но что его могло возбуждать в мужчине, он правда не знал.

— Хороший вопрос, — в пустоту изрек воин, вдруг прижав ладонь к лицу. Ему приходилось быть более обнаженным на арене, но сейчас собственная нагота его стыдила. Откровенничать с принцем ему тоже не хотелось, да и он не видел в этом смысла. Эдмарион согласится лишь с тем, что будет ему выгодно. Нервно прижав ладонь к плечу, как бы закрывая тело, Скараби сильнее сжал пальцы на лице.

— Неужели любое мое прикосновение так тебе неприятно? Или ты решил сыграть никудышного любовника в надежде, что меня это остудит? Не переживай из-за этого так сильно, мой интерес и без этого продлится недолго, а пока он есть, мы можем немного развлечься. Это может быть приятным для двоих, поверь.

— У меня нет опыта в подобном, и я не знаю, что меня может возбуждать в мужчине. У меня просто нет выбора, так что… Вы лучше знаете, что нужно делать.

Эдмарион в ответ тяжело вздохнул, осматривая «побитого» любовника. Еще никогда ему не приходилось просить об ответной страсти. Каждый до него сам стремился в эти покои, мечтая задержаться здесь как можно дольше, но Скараби мечтал быстрее их покинуть.

— Ты очень красивый мужчина, — выдохнул Эдмарион и безучастно присел рядом, уперевшись позади себя руками. Принц посмотрел вверх, а после вообще прикрыл глаза. Естественно, он хотел его, но столь откровенное нежелание в ответ рушило его идеальную фантазию, где Скараби был не только блестящим бойцом, но и горячим любовником. — Партнер в постели — лучший партнер в бою, слышал о таком? Любовь или страсть между мужчинами совсем другая… Женщина хороша, я не спорю, но, если она не шлюха, есть сотни правил и рекомендаций, которые нужно соблюсти в союзе с ней. С мужчиной нет правил, есть только голые инстинкты, чувства и желания без придуманных кем-то рамок. И доверие между такой парой тверже любого металла. Это развивалось специально для войны, ведь если партнеры будут близки помимо поля битвы, в бою они будут сильнее защищать друг друга или же во имя отмщения пойдут дальше в одиночку. В моих развлечениях нет этой цели, но суть никуда не исчезла. В моих желаниях нет фальши, нет правил, нет рамок, но если ты не чувствуешь хоть крупицы этого, я не стану брать тебя насильно, — проговорил Эдмарион, опустившись спиной на свою постель, — иначе все будет, как с женщиной… ты подчинишься правилам, примешь обязанность, и все станет ложью. Хуже наигранной страсти может быть только полное ее отсутствие, — выдохнул он в потолок и закончил, — уйди. Ты свободен.

Скараби слушал внимательно, несколько растерянный от такой продолжительной речи. Он понимал, к чему ведет этот монолог, но в конце все же удивленно опустил взгляд на принца, тот продолжал лежать с прикрытыми глазами.

— Что? — все-таки нужно было уточнить.

— Свободен, — повторил Эдмарион и взмахнул рукой, даже не удосужившись раскрыть глаза. Арианца дважды просить не нужно было, он тут же подскочил с постели и даже поклонился, хотя Эдмарион этого и не увидел.

— Спасибо, — в голосе было много облегчения и благодарности.

— Не забудь одежду, она тебе пригодится, — напомнил брюнет и больше не сказал ни слова. Скараби закивал и поспешил покинуть покои преемника, выходя за двери с кафтаном и поясом в руках и полностью расстегнутой рубашкой. Стража одарила его многоговорящим взглядом, но никто не сказал ни слова. Да, сплетни будут ходить неверные, но Скараби было достаточно и того, что он знал правду.

***

Наконец, в жизни Скараби наступило спокойствие. Конечно, интриги плелись, жизнь при дворе легче не становилась, но он был спокоен за свою семью и был спокоен за собственную шкуру. Положение его при дворе мало изменилось; порой казалось, что оно и вовсе обострилось. Теперь в каждом углу огромного дворца любая живая душа была уверена в особом положении Скараби. Слухи ходили малоприятные, завистников у мужчины стало еще больше. Это длилось недолго, потому что вскоре все начали замечать, что принц более не уделяет повышенного внимания своему фавориту. Эдмарион больше времени стал проводить с отцом, ко двору были приглашены лучшие умы Золотой Империи. Также при дворе появилась новая девушка, вместе с ней дворец взорвался новыми сплетнями. Олимпия — так звали девушку, которая в глазах Скараби была еще совсем ребенком. Ей было, кажется 13 лет, но во дворце с ней обращались, как с очень дорогой гостьей. Такой она, собственно, и была. Она прибыла ко двору вместе со своим отцом, очень влиятельным и богатым человеком в Золотом Доме. По воле Короля Кезон стал наместником огромных земель Золотой Империи. Родословная этого мужчины когда-то тесно переплеталась с Королями Золота. Немудрено, что при дворе все лебезили перед ним и его дочерью.

Многие мужчины были не прочь жениться на этой девушке в силу большого приданого и огромного влияния ее отца, однако юная Олимпия предпочитала весело отшучиваться по поводу будущего брака. Она была слишком юна для подобного, потому любила проводить свое время со своими фрейлинами, училась танцевать, вышивать, играть на музыкальных инструментах, петь и некоторым наукам. Девушка не пропускала ни одного стоящего бала и любила веселиться, постоянно становясь эпицентром всеобщего внимания и восхищения. В золотом дворце теперь всегда проходили веселые ужины, и Олимпия не упускала возможности блеснуть на публике, затмевая более зрелых девушек не только своим природным обаянием, дорогими нарядами и блеском изумрудов и золота, но и своим высоким положением в обществе и не по годам развитым красноречием. Эдмарион тоже был покорен юной девушкой и был с ней в очень теплых отношениях: она бывала при дворе и в годы его детства. Принц относился к Олимпии, как к своей сестре, и эта связь очень сблизила их. Олимпия, бесспорно, расцветала и в скором времени должна была покорить не одно мужское сердце, но отношения между ней и Эдмарионом от этого ни капли не изменились.

Ее появление при дворе дало возможность Скараби вздохнуть спокойно: мерзкие шутки сменились остротами, что принц забыл о своем фаворите. Никто этому и не удивился: Эдмарион никогда не был постоянен в связи с мужчинами. Однако подобные заявления и горячие обсуждения за трапезами с соседних столов вовсе не портили репутацию Эдмариона в глазах Скараби. Для арианца принц наоборот стал человеком, заслуживающий восхищения. Он исполнил все, что обещал, и Скар понимал, что принц сделал для него очень много (сестренка — фрейлина, мать — жрица храма столицы). Росло уважение к нему как к будущему правителю. А на сплетни было плевать, ведь Скараби знал правду и считал, что Эдмарион поступил достойно, хотя мог себе позволить не чиниться с простым офицером.

Жизнь продолжала бить ключом: при дворе теперь было больше охраны, так как был риск повторного нападения на наследника. Не все в Золотой Империи принимали Эдмариона и его стиль правления. Возможно, он был еще не готов принять власть, но до коронации принца было еще достаточно времени. А пока замок готовился к другому празднику — дню рождения Эдмариона. Принцу исполнялось 20 лет. К удивлению придворных ко двору пригласили немногих, сам наследник не желал устраивать слишком пышное празднество. Но если это было не пышно, то Скараби даже вообразить не мог величину размаха с тем самым шиком. В день двадцатилетия Эдмариона двор пестрил разномастными нарядами. Скар, кажется, никогда и не видел столько людей при дворе. Стража была начеку, никто не забыл о покушении на принца. Был велик риск, что этот день рождения окажется для принца последним, но вечерний прием обошелся без неприятностей.

Король Эвой восседал на своем троне, рядом сидела супруга, а по правую сторону сидел принц, которому каждый господин выказывал свое почтение и преподносил дорогие подарки. Скараби наблюдал за пышным приемом из холла, который был набит только охраной.

— Его Величество Эдмарион, кажется, боится за свою жизнь, — сплетничал один из стражей.

— Немудрено, многие недовольны его методами. Хотя я считаю, что он будет великим Королем! В его правлении чувствуется сила!

Скараби молча слушал тихие перешептывания, но не вмешивался. Его мнение никого не интересовало, но про себя он все равно считал, что Эдмариону не помешала бы мягкость во взглядах. После покушения было казнено много людей, среди которых были и невинные.

Вдали от тихих сплетен продолжался громкий праздник. Эдмарион практически весь вечер танцевал с дочерью Кезона. Нехотя арианец вспоминал слова принца о правилах, которым приходится следовать в общении с женщиной. Ту девушку язык бы не повернулся назвать распутницей, хотя для своего возраста она одевалась не скромнее девушек старше. Эдмарион держался рядом с ней достойно, хотя, быть может, он всегда таким был? Теперь, когда роль фаворита утекла за горизонт его перспектив, Скараби мог рассматривать принца как мужчину и будущего Короля. Сейчас он мог предложить преемнику искреннюю верность и дружбу, но, кажется, Эдмариону это было совершенно неинтересно. Жизнь при дворе так била красками, что Скараби вдруг слился с мозаичными стенами дворца. И это где-то в глубине души даже задевало. Однако сам Эдмарион все равно украдкой посматривал на Скараби, но не видел никакого смысла дарить свою ласку тому, кто ее не желал. В конце концов, у него было полно дел, которые не терпели отлагательств. Отец все больше полагался на сына в решениях внутри Золотой Империи, и у Эдмариона порой не оставалось времени на истинные желания. Его постель не пустовала, но к радости Короля по слухам грели ее все-таки женщины.

Праздник продолжался: музыканты надрывались, певцы горланили, было разыграно красочное представление для принца и всей королевской семьи, и гостей. Скараби пусть и не был в гуще событий, однако временами веселье задевало и его, потому что невозможно было не поддаться общей атмосфере празднества. Его взгляд не отпускал фигуру Эдмариона, в конце концов, приказ был ясен — обеспечить полную безопасность наследника. Рядом с Эдмарионом постоянно был Ясон, который, по слухам, должен был занять место убитого Ранзэса. Также вокруг принца крутилась та самая Олимпия, где-то по-детски докучая «брату». Эдмарион смотрел на нее снисходительно и не отказывал ей в танцах, коих она всей душой желала.

— Думаю, Олимпия — венец Вашей семьи, — улыбнулся Эвой и похлопал друга по плечу, незаметно кивнув в сторону центра залы, где юная девушка до яркого румянца отдавалась танцу. На фоне Эдмариона она выглядела совсем крохотной, не доставая принцу в росте даже до плеча.

— Да, она очень похожа на мою супругу, пусть земля ей будет пухом! — в сердцах отозвался мужчина. — Боги не наградили меня законными сыновьями, но я готовлю дочь к тому, чтобы передать ей все свои дела. Она очень смышленая девочка.

— О, Кезон, я не сомневаюсь! — кивнул Король.

— Она лишь с виду хрупкая, внутри нее железный стержень! Вся в мать, а Вы знаете, Зефира была сильной женщиной! Одна из немногих, кто в бою мог положить меня на лопатки, — с улыбкой добавил наместник.

— Думаю, Вы часто ей поддавались, друг мой, — рассмеялся Эвой и подозвал слугу, чтобы он подлил им вина.

— Не буду скрывать, — кивнул тот.

— Отчего же Вы не женились после ее кончины? — поинтересовался Король. — Прошло много времени. Возможно, другая женщина могла бы сделать Вас счастливым вновь. Быть может, подарила бы Вам сына?

— О, Ваше Величество, у меня есть сыновья от любовниц, — вздохнул Кезон, — я помогаю им, они служат Вашему Дому. Но Олимпия очень против мачехи, а я не посмею разрушить ее слепую верность матери. Бедняжка даже не помнит ее ласки, но их связь очень крепка. У меня есть официальная любовница, этого достаточно. Я решительно настроен передать все наследство Олимпии, а не мачехе и другим детям.

— Есть логика в Ваших словах. Но для женщины опасно быть столь успешной без поддержки мужчины, — Эвой улыбнулся и пригубил вина. Наконец, тема их беседы коснулась интересов Короля. — Многие просят руки и сердца Вашей дочери, не так ли?

— Вы совершенно правы, мой Король, — не стал лукавить Кезон, — не ровен час, когда ее жизни будут угрожать ее же братья! Поэтому я ищу ей достойную партию. Но она еще слишком молода. Нянечки говорят, что у нее нет кровотечений, хотя пора бы уже…

— А что думает Олимпия насчет брака?

— О, здесь, к моему сожалению, она слишком свободолюбива. Ей нравится быть независимой. Я на свой грех привил ей любовь к независимости. Когда мы говорим об этом, она часто сердится на меня. Ей совсем не хочется жить в тени своего мужа.

— Да, она любит быть в центре внимания, — добро усмехнулся Король. — Кезон, у меня к Вам очень деликатный вопрос, который я хотел бы решить в более уединенном месте, что Вы скажете об этом?

— О, конечно, Ваше Величество! — тут же кивнул мужчина.

— В таком случае пройдемте, — улыбнулся Король и жестом пригласил мужчину в кабинет.

Вышли они лишь спустя долгое время, но очень довольные состоявшейся беседой. Кезон все глядел на свою дочь в компании принца и генерала Ясона и видел уже совершенно иную картину.

— Мой Господин, — наклонился Ясон к преемнику, — могу ли я ненадолго оставить Вас?

— Неужели ты привел своего «Грифа» сюда? — вскинул бровь Эдмарион, отвлекшись от девушки. Олимпия с пониманием сделала вид, что совершенно не заметила, что внимание брюнета ей более не принадлежит. Поклонившись мужчинам, она ускользнула в водоворот веселья под недовольные взгляды придворных дам и завистливых фрейлин, которые считали ее выскочкой.

— Прошу простить меня, но это действительно так. Кари сопровождает меня часто в качестве моей охраны и главного помощника, — кивнул генерал.

— Вот как? И где же он? — поинтересовался парень и оглядел залу.

— Он ожидает меня в саду, Ваше Величество. Я посчитал, что офицеру здесь не место.

— Правильно посчитал, — кивнул брюнет и невольно перевел взгляд в холл, где прямо за раскрытыми дверями свою службу нес Скараби. Их взгляды сразу перекрестились, но арианец быстро опустил взгляд в пол, почему-то очень растерявшись этому.

— Могу я спросить Вас о… — начал Ясон, поймав направление взгляда Эдмариона.

— О нем? — принц не сразу вернул внимание другу.

— Да. Как Вы знаете, многие уверены в том, что он является Вашим фаворитом.

— Хотел бы и я так считать, — вздохнул Эдмарион, — однако он всего лишь офицер на службе. Я хотел бы сделать его старшим офицером.

— Но это лишь усилит уверенность в его особом положении. Вы знаете, Ваш отец не очень благосклонно к этому относится.

— С этим я разберусь сам. Он доказал свою верность и среагировал быстрее тебя, чтобы спасти мою жизнь, — жестко оборвал принц, посмотрев в глаза генералу. Ясон опустил взгляд, почувствовав укол жгучей обиды. — Звание офицера — не та награда, которая ему положена.

— Меня, к большому сожалению, не было рядом. Но, будьте уверены, если бы я был по правую руку от Вас, я бы защитил Вас любой ценой!

— В любом случае, он заслуживает милости Короля.

— Да, конечно. Прошу простить меня, — не стал спорить мужчина. — Могу я быть свободен?

— Да, иди.

Ясон поклонился принцу и поспешил выйти из залы. Проходя мимо Скараби, он кинул на него недовольный взгляд и поспешил выйти в сад, где тоже были накрыты столы с закусками и вином.

Эдмарион лишь проводил взглядом генерала и тяжело выдохнул. Он несколько утомился от бесконечных танцев и бесед, большая часть которых была ему неинтересна. Вернувшись за королевский стол, Эдмарион принялся за трапезу, чтобы его точно больше никто не отвлекал. Рядом с ним сидела лишь матушка, и когда женщина неожиданно подорвалась с места, Эдмарион сильно напрягся, бросив взгляд в толпу перед собой. Король в центре залы рухнул на колени, схватившись за сердце одной рукой, другой же попытался найти поддержку, чтобы не свалиться на пол окончательно.

— Отец?! — Эдмарион сорвался с места, быстро преодолев расстояние до Короля. — Отец!

— Созовите лекарей! — встревоженно дала указание Королева и подоспела к сыну. Офицеры подхватили Короля и понесли в его покои. Встревоженные гости долго стояли в полной тишине и ждали каких-то новостей, однако новостей на сегодня не было, разве что празднество было завершено.