Глава XXXIV. (1/2)

Жизнь во дворце многим казалась просто волшебной сказкой. Что может быть лучше жизни при дворе Короля? Посещения красочных церемоний, присутствие на пышных пирах, балах… даже в роли лакея? Само пребывание возле знатных особ? Все эти золотые грезы, по мнению арианца, принадлежали лишь тем, кто никогда на самом деле не бывал внутри дивного дворца. Или тем, кто поистине был поглощен желанием стать ближе к королевской семье.

Скараби никак не мог привыкнуть к постоянной лести и интригам, что не прекращая циркулировали в стенах дворца. Для кшатрия находиться в Золотом Доме со временем становилось только тяжелее. Гладиатор-звезда, который за очень малый срок прошел путь от захваченного варвара-убийцы до любимчика Золотого наследника, и так привлекал внимание окружающих, которые были настроены к нему отнюдь недоброжелательно. Но если некоторые, такие как королевский генерал Ясон, просто молча оглядывали арианца презрительным взором, то другие открыто высказывали свое недовольство. Все это усугублялось еще одним фактом, который Скараби уж совсем не устраивал. Кшатрий никак не мог смириться с должностью фаворита принца, которую ему приписывали абсолютно все, кажется, включая и самого Эдмариона. За это его уже открыто не любили сослуживцы, с завистью поглядывали знатные господа, кои сами хотели бы оказаться на его месте. А золотой принц лишь подливал масло в огонь ненависти своими неравнодушными и испытывающими взглядами и «случайными» касаниями. Все это бесконечно унижало кшатрия: каждый в замке видел в Скаре личную подстилку принца. Сам же Скараби не мог терпеть такого низкого давления со стороны Эдмариона, который был бы только рад тому, чтобы все эти слухи и вымыслы оказались правдой.

Скараби теперь был лишен даже такой простой вещи, как общение. Со стражниками разговоры были короткими. И все они заканчивались или равнодушными фразами, или резкой бранью и небольшими драками. Порой даже со слугами было приятнее перекинуться парой слов, но это совсем нельзя было назвать нормальным общением.

Все друзья арианца находились в амфитеатре. Скар не имел права покидать стен дворца и посему даже не мог навестить их. О последних событиях арены Скар узнавал лишь по вырванным из бесед фразам Эдмариона или других королевских особ. Судя по всему, Брон все еще был жив и находился в полном здравии, что не могло не радовать Скараби.

Конечно, оставался еще один человек во дворце, который, кажется, относился к Скараби благосклонно — принц Эдмарион. Однако общения с ним не желал сам кшатрий. Все разговоры и беседы с Эдмарионом, инициатором которых был сам принц, были неприятны Скараби. Принц каждый раз не упускал возможности вновь вернуться к своему предложению внести «особые» дополнения в их уговор. И даже когда Скар лишний раз пытался попросить его поставить на дежурство у сада, чтобы он мог понаблюдать за своей сестрой, Эдмарион напоминал, что все имеет свою цену, и поэтому кшатрий старался не вступать с ним в диалоги.

***

Королевский секретарь только и успевал идти за молодым принцем, нашептывая ему о последних событиях в Золотой Империи. Эдмарион все это уже слышал и не понимал, по какой причине этот старик за ним увязался. Уважение к его возрасту все же не давало Эдмариону грубо прервать все попытки мужчины заставить преемника как-то повлиять на некоторые вопросы в Золотом Доме.

— Я все понял, советую передать эти документы отцу. Его Величество решит все эти вопросы.

— Но, Ваше Величество! Король желает, чтобы Вы больше занимались политикой уже сейчас!

— В таком случае пусть это подождет до собрания, Ваша Светлость, — почтительно кивнул принц.

— Как прикажете, — поклонился старик, — Ваше Величество.

Мужчина прижал пергаменты к своей груди и поспешил в кабинет, когда как Эдмарион облегченно вздохнул и пошел дальше уже в долгожданном одиночестве. Беспорядки в стране приобретали масштаб, но Эдмарион видел лишь один путь из этого бардака — казни. Отец был против столь радикальных мер, так вот пусть сам и занимается своим гуманизмом! С этими мыслями юный преемник шел по просторному холлу, пока не встретил Скараби на своем посту.

— Какая встреча, — улыбнулся принц и подошел ближе к стражнику. Скараби тут же поклонился вместе со своим напарником по посту.

— Ваше Величество, — выдохнул он и замер, когда принц подошел к нему слишком близко. Другой стражник продолжал стоять, склонив голову.

— Как тебе служится при дворе? Наверное, странно вернуться в эти стены не рабом, м? — улыбнулся брюнет и сжал пику мужчины ладонью. Если бы не разница в росте Эдмарион бы навис над стражником, однако все, что у него вышло, это вдавить воина в стену. — Ты счастлив?

— Безумно, — выдохнул Скар, едва заметно нахмурившись. Такое развязное поведение принца каждый раз выбивало почву из-под ног светловолосого арианца. Молодой мужчина совершенно не знал, как ему правильно реагировать на это, чтобы не привлекать ненужного внимания с чужой стороны и ненароком не оскорбить самого Эдмариона. Однако первая попытка вести себя естественно и незаметно была уже сразу провалена — стоящий рядом стражник с интересом наблюдал за развернувшейся на его глазах картиной.

— Я рад, — кивнул принц и отпустил пику, — теперь, я надеюсь, ты хочешь внести ясность в наше с тобой соглашение?

По мнению кшатрия, навязчивость и надменность принца просто не знали границ. С трудом проглотив подкативший к груди гнев и возмущение, Скараби вздохнул и чуть наклонился к Эдмариону.

— Я хотел бы Вас попросить, — начал он, но, вспомнив о лишней паре глаз и ушей, чуть замялся, но затем все же изрек, — я хотел бы попросить у Вас лично.

Эдмарион улыбнулся краем рта и отступил от стражника на пару шагов. Слуга желает попросить о чем-то принца? Про себя парень почти хохотал: Скараби при всех его плюсах как воина, был чертовски плохим дипломатом. Он совершенно не понимал или не хотел понимать строгой иерархии Золота.

— Желаешь аудиенции? Что же, пошли. Проведу с тобой воспитательную беседу, — кивнул Эдмарион и жестом руки приказал идти за собой.

Скараби послушно последовал за принцем, не проронив ни слова, хоть внутри все кричало от недовольства. Его напарник по посту поглядел вслед мужчинам и недовольно скривил губы: не только его раздражала милость принца в сторону этого варвара. По мнению многих, Скараби уже давно должен был сгнить в какой-нибудь яме, но вместо этого он принял службу при дворе. Многие не удосуживались этой чести даже после верной и искренней службы вдали от двора, а грязный убийца был непомерно обласкан королевской рукой.

Скараби следовал за принцем до королевского кабинета, где часто проводились заседания совета. Мужчина еще не был здесь и, наверное, должен был возгордиться, что его пригласили в эту залу, однако радоваться кшатрию было нечему, да и гордиться тоже.

— О чем же ты желаешь попросить у меня? — полюбопытствовал парень. — Неужели созрел для ответа?

Эдмарион осмотрел мужчину с головы до ног, задерживая свой холодный взор на оголенных участках тела, и Скараби захотелось обмотаться плотной тканью, чтобы скрыться от этого прожигающего взгляда. Принц раздевал его взглядом и совершенно этого не скрывал, что выводило из себя не только арианца, но и весь двор. Но никто не мог сказать что-то принцу; никто, кроме Скараби. Мужчина выразительно взглянул на своего Господина, который, кажется, совсем потерял совесть, а затем тяжело вздохнул.

— Я хотел Вас попросить не… не проявлять ко мне внимания больше положенного, — выдохнул он твердо, но потом все же выпалил нелепое уточнение, опустив взгляд в пол, — хотя бы при других людях… Из-за этого мне порой очень тяжело приходится на службе…

— То есть когда мы наедине, я могу позволить себе даже больше? — усмехнулся Эдмарион и подошел к воину ближе.

— За это хотя бы меня не будут пытаться прирезать ночью, пока я сплю, — резко отозвался Скар, с недовольством взглянув на брюнета. — И я все же надеюсь на Ваше благоразумие. Ведь я и так делаю для Вас достаточно и придерживаюсь всех выдвинутых Вами условий. Остальное, думаю, лишнее.

— Не твоя задача думать, твоя задача исполнять волю своего Господина, коим являюсь я, — твердо проговорил принц, ткнув указательным пальцем в грудь стражника. — Будь ты немного сговорчивее, у тебя была бы власть и сила, чтобы заткнуть грязные рты, но ты слишком гордый, не так ли? Так мирись с последствиями своей гордости сам. Ведь от любой перспективы ты отказался.

— Что? Перспективы? Власть? — поморщившись, разразился блондин. Арианец и так сдерживался изо всех сил, стараясь лишний раз даже не смотреть в сторону Эдмариона, дабы выказать свою покорность, но заявление принца окончательно перевесило весы с гневом. — Да все и так считают, что я Ваш фаворит! И что это мне дало? Грязнословие в мой адрес, мерзкую зависть и желание свернуть мне шею!

Чуть опомнившись, Скар больно прикусил нижнюю губу, чтобы ярость нашла выход в другом направлении, и опустил голову.

Эдмарион удивленно вскинул брови на звонкий голос мужчины. Да как он смеет повышать голос в его присутствии?! И все же Эд терпеливо кивнул.

— Но ты не фаворит, — спокойно вздохнул он, — стал бы им, все было бы иначе. Ты сам не хочешь, так что мне сделать? И как ты смеешь просить у меня чего-либо сверх того, что я пообещал тебе дать, если сам идти на уступки не хочешь? Я срубал головы и за меньшее, не зазнавайся. Мне ничего не стоит оборвать твои глупые страдания казнью, но тогда… что станет с твоей семьей?

Кшатрий на секунду замер, а затем поднял голову, встретившись взглядом с Эдмарионом: его глаза как и всегда были холодными, а вот в глазах арианца буквально плясали искры от злости и несправедливости. Он не заслужил этого. Он и так уже успел пройти ни один круг Ада, чтобы выжить. И Скар продолжал идти дальше по пеклу уже ради своей семьи.

— Это низко, — с болью выдохнул Скар. Затем мужчина опустил взгляд в пол и встал ровнее. — Спасибо Вам за аудиенцию. И простите за беспокойство, Ваше Величество. Могу ли я идти?

— Свободен, — холодно отозвался принц, бросив лишь напоследок, — время не стоит на месте, оно идет вперед. Все меняется, изменится и мое отношение к тебе. Побойся этого дня.

Скараби сжал губы в узкую полоску и поклонился, попятившись к двери, лишь затем повернулся и вышел из залы. «Чтоб ты в Аду горел, сукин сын!»

***

В последнее время Скараби был в постоянном напряжении, но если сначала его выводило из равновесия отношение Эдмариона, то чуть погодя сама атмосфера при дворе резко накалилась. Принцу скоро исполнялось двадцать лет, что еще сильнее приближало день его коронации. В Золотом Доме начали вспыхивать беспорядки, раскрывались заговоры, и все больше появлялось людей, которые были против правления Эдмариона. Иной раз казалось, что дело было не в самом наследнике, сколько власть хотела присвоить себе другая семья, которая по своим корням тоже имела право на престолонаследие. И чем ближе была коронация Эдмариона, тем громче были протесты, и тем больше было казней за государственную измену. Скараби в одночасье стал невольным свидетелем массовых расследований, судебных слушаний, где создавали лишь видимость чаши справедливости. Одно Скар знал точно, если человека обвинили, то у него уже не было шанса доказать свою невиновность.

Впервые Скараби был допущен до пыточной комнаты, хотя, видит Арий, он бы никогда не хотел этого видеть. В этом зловещем подземелье дворца были собраны самые разнообразные устройства для пыток, люди сидели в подвешенных клетках, были распяты, кого-то растягивали на досках, разрывая сухожилия и суставы. Перед преступлением все были равны, потому истязали как мужчин, так и женщин. Многие под такими пытками соглашались со всеми обвинениями, даже если не имели к ним никакого отношения, а некоторые и вовсе сходили с ума.

Мрачные события окутали весь двор: сплетен стало больше, знатные мужи часто переговаривались между собой шепотом, несколько раз ловили взяточников с поличным. Для арианца все это было диким: жизнь при дворе никогда не казалась ему Раем, однако в этот период все вокруг казалось чертогами Ада. Однако, несмотря на постоянные слушания и правосудие, Золотое Государство следовало своему графику, и в столице отмечали очередной праздник богу войны. Скараби вдруг поймал себя на мысли, что на подобном празднестве он впервые повстречал Эдмариона, а значит, прошел почти год его пути к цели.

В этот раз масштабного праздника в самой столице не было, но при дворе его громко отмечали. Не обошлось без королевского турнира, на который съехались выдающиеся воины золотого континента, дабы продемонстрировать свое мастерство Королю и его семье. Часто победителей награждали новыми титулами, потому при дворе было очень оживленно, и все будто мигом забыли о непрекращающихся интригах и заговорах.

Открытие праздника началось со слов генерала, который от лица Короля и принца, приветствовал собравшихся гостей. Пока Ясон зачитывал традиционное приветствие, Скараби пытался найти среди фрейлин Королевы и ее прислуги свою сестру. Маленькую принцессу он уже видел сегодня, та в красивом алом наряде крутилась возле матери, поэтому Скар и предположил, что раз принцесса тут, то и ее юная камеристка должна присутствовать на празднике. Было трудно разглядеть кукольную фигуру девочки средь всего этого скопления пажей и знатных особ, но вскоре арианец, наконец, смог заметить сестренку возле края трибуны. Девочка с интересом смотрела развернувшееся представление. Кшатрий коротко улыбнулся и с силой втянул в легкие воздух, чтобы подавить поднявшиеся к груди эмоции — он ужасно скучал по ней. Однако даже от этого простого взгляда и уверенности, что с сестрой все в порядке, на его душе стало намного спокойнее, и даже недавние события с предложениями принца и нападками сослуживцев отошли в сторону. Поток мыслей и воспоминаний Скараби плавно перешел от сестры и родного дома, которого уже нет, к бездушному принцу. Да, молодой воин был ему признателен и благодарен, что он позволял хотя бы так быть в курсе судьбы его сестренки, но порой этого было чертовски мало. Эдмарион так и не позволял им видеться, хотя Скар был готов на встречи даже в присутствии самого принца, чтобы тот был уверен, что арианец не настраивает девочку против маленькой принцессы. Но и в этой просьбе было отказано. И, как решил Скараби, это было сделано специально для того, чтобы Эдмарион мог манипулировать им и выдвигать новые несуразные и пошлые условия.

Тяжело выдохнув от неприятных дум, кшатрий перевел взор на виновника этих скверных мыслей. «Ну, зачем тебе это? У тебя же сотни желающих вокруг. На кой-черт тебе я? Неужели такой способ унизить? Я и так уже почти ползаю, лишь бы угодить тебе, неужели этого мало?» — с мучением думал светловолосый воин, разглядывая сидящего в кресле темноволосого наследника. Скар уже хотел было вновь вернуть свое внимание Атани, но его привлекло странное поведение стражника, что стоял по левую сторону от кресла Эдмариона. У парня нервно бегали глаза: он то смотрел себе под ноги, то переводил свой взор на принца. На его лбу виднелась испарина, будто у солдата был жар от лихорадки. «Стало дурно от жары? Видимо, совсем тяжко стоять, но он, как и я, поставлен в первые ряды возле Господина… поэтому не имеет права уйти», — рассуждал про себя Скар, продолжая разглядывать бойца. «У него даже дрожат руки», — нахмурился кшатрий, сочувствуя бойцу, но вдруг резко распахнул глаза: меч солдата не был в ножнах, как это полагалось, он держал оружие в правой трясущейся руке. Когда юный кшатрий увидел, как ладонь парня с большей силой сжала рукоятку орудия, ему понадобилось не больше секунды, чтобы среагировать.

— В сторону! — позабыв о манерах, крикнул арианец, выхватив уже свой меч. Эдмарион удивленно вскинул брови и обернулся в тот самый момент, когда стражник занес над ним свое оружие. Скараби, стремясь защитить шею принца (которая и была целью нападавшего), оказавшись рядом, резко надавил свободной рукой на спину Эдмариона, чтобы тот наклонился. Это позволило парню избежать удара: меч стражника прошел совсем рядом, распоров внешнюю сторону руки кшатрия, но так и не задел наследника. Поморщившись от режущей боли, Скар с силой ударил рукоятью меча по кисти стражника, от чего тот уронил оружие, а затем с размаху нанес удар лбом по переносице воина. Стражник, потеряв равновесие, глупо попятился назад, на рефлексе трогая сломанный нос, из которого обильно сочилась кровь. Там его уже ждали остальные солдаты. Охрана быстро схватила взбунтовавшегося бойца и, заломив ему руки, поставила на колени.

Эдмарион был потрясен случившимся и, переглянувшись со своим отцом, не сразу поднялся на ноги. Однако когда он пожелал срубить шею наемнику и уже сжал рукоять своего меча, Эвой предупредил этот жест, перехватив руку сына.

— Уходим, — строго проговорил он, поманив за собой всю свою охрану. Был велик шанс, что вокруг есть и другие, обычно нападение подразумевает нескольких убийц.

Ясон, который подоспел к месту преступления слишком поздно, глухо дышал и оглядывался по сторонам, чтобы заметить сбегающих крыс.

— Всем оставаться на месте! — прокричал он и, выхватив свой меч, с силой ударил рукоятью по голове нападавшего — тот от удара потерял сознание. — В камеру его!

Мужчину уволокли из парка при дворце, а перепуганные гости желали быстрее покинуть место преступления. Ясон, углядев Скараби, окинул его строгим взглядом и увидел его ранение.

— Это он спас принца! — крикнул кто-то из толпы, и Ясон недовольно скривил губы. Все внутри него восстало против Скараби, потому что спасти принца была его задача, а его не оказалось рядом!

— Сходи в лазарет. Твой поступок не останется незамеченным, — кивнул Ясон и поспешил удалиться, чтобы дать новые указания и вычислить других преступников, которые присутствовали на этом празднике.

Разбирательство было недолгим. Из мужчины долго пытались вытянуть признание и имена тех, кто его нанял, но тот так и не проговорился. Пытали его долго, но мужчина остался верен своему делу, и его было решено казнить. Однако убийца даже не дожил до своей казни: в ночь перед ней он вспорол себе шею кинжалом, который кто-то передал ему в камеру.

Все эти события не могли не напрягать Короля и его сына. Эвой очень переживал за жизнь своего единственного преемника. Эдмарион тоже не испытывал восторга от этих бунтов. Однако поступок Скараби был достоин благодарности. Эвой без просьб сына наградил стражника званием офицера и возможностью в будущем вступить в главную армию Эдмариона под началом генерала Ясона. Также новоявленному офицеру выделилась отдельная спальня, а вместе с тем новая порция зависти со стороны сослуживцев.

Эдмарион решил отблагодарить Скараби иначе: он выполнил последнюю часть их договора. Спустя несколько дней после награждения его званием Скараби впервые дали возможность покинуть стены дворца. Ему дали задание в столице, указав лишь место назначения. Мужчина наивно полагал, что точные инструкции он получит уже на месте и уже думал о том, что его новая обязанность — ловить каждого, кто так или иначе был против правления Эдмариона. Однако место, куда он пришел, было усыпано святынями разнообразных богов. И в углу площади мужчина отыскал небольшой храм, куда, судя по указаниям, он и должен был прибыть. В некотором замешательстве арианец вошел в золоченый храм и прошел в залитую солнечным светом залу. Пахло разнообразными травами и гарью, но аромат был таким опьяняющим и знакомым, что внутри Скараби все против воли сжалось. Оглядевшись, мужчина осмотрел достаточно высокие колонны, длинные подсвечники с белыми свечами, которые даже в ослепляющем солнечном свете горели и плясали от теплого ветра. По углам находились небольшие фонтанчики с чашами для тех, кто хотел испить святой воды. Все здесь было сделано с таким размахом, что слепило глаза. Здесь было приятно находиться, каждая деталь радовала глаз. Но помещение все равно казалось пустым (по крайней мере, так показалось кшатрию). Не было скамеек, особых мест для молитв и прошения, было совсем немного людей, большая часть из которых (судя по одежде) были служителями Храма.

Скараби продолжал неторопливо двигаться вдоль стены, осматриваясь, и вдруг остановился. Воин радостно усмехнулся и вышел на середину залы: в конце помещения стояла большая статуя Ария. Скар даже не сразу смог узнать её. Арианец привык видеть образ своего божества из дерева с резкими линиями, здесь же статуя была сделана из желтого металла и имела плавные, округлые линии и формы. Зато теперь понемногу становилось ясно, почему Эдмарион послал Скара именно в этот Храм. Но оставался второй вопрос — зачем? «Может, он так хотел показать мне, что в его Доме чтят и моего бога… Но смысл?» — размышлял светловолосый мужчина, приближаясь к божеству, — «может, это знак уважения… Конечно, приятно. Но в таком случае лучше бы он позволил мне встречу с Атани». У статуи Ария Скар еще раз широко улыбнулся. В любом случае, воин решил, что раз он оказался перед своим богом, и у него на самом деле нет никакого задания, то грех этим не воспользоваться. Давненько арианец не обращался к своему покровителю так, напрямую, через алтарь, а не в быстрых мольбах и мутных просьбах. Теперь у него выдалась такая возможность, и у Скара действительно было, о чем можно слезно просить.

Кшатрий хотел было подойти к статуе еще ближе, но вдруг замер. Кажется, его прошение было уже услышано Великим Арием. В одну секунду внутри Скараби все перевернулось, а глаза защипало против его воли: из узкого коридора, что находился возле образа Ария, вышла женщина с глиняной чашей в руках, одетая в бордовый балахон. Этот силуэт Скараби узнал бы из тысячи, нашел бы его в самой большой толпе. Сердце громко ухнуло, по телу прошла секундная дрожь от волнения.

— Мама… Мама! — сначала сжато, а затем очень громко отозвался воин и кинулся в сторону идущей жрицы. Женщина даже не сразу поверила в то, что не ослышалась, но, увидев бегущего к ней светловолосого парня, ахнула — это действительно был ее сын. Жрица побежала к нему навстречу и уже через пару секунд смогла, наконец, обнять своего сына. В этот раз кшатрий даже не старался сдерживать свои эмоции, позволив слезам стечь тонким линиями из глаз.

— Боги, я молился каждый день об этой встрече! Я даже не верю! Ты жива! Ты цела! — обняв мать, загнано бормотал Скараби. Он не верил, он до сих пор не верил, что все это действительно происходит: «Неужели за этим Эдмарион послал меня в храм? Он сдержал слово… Он все-таки сдержал слово!» Женщина с отметинами на руках тоже плакала. Она в отличие от Скара ничего не знала о своих родных, и вся ее жизнь до этого момента была посвящена этому золотому Храму и безустанным мольбам во спасение своих детей. И сегодня небо откликнулось ей:

— Все хорошо. Я снова рядом, снова с тобой. Я так рада, — со слезами на глазах вторила кшатрию жрица, крепче прижимаясь к сыну.

Когда первая волна эмоций смогла отступить, Скар и его мать вышли из Храма и сели на ступени. Арианец все еще продолжал сжимать в ладони руку матери, будто боялся, что как только он ее отпустит, этот «дивный сон» исчезнет. Ему казалось, что теперь ничто не заставит его вновь расстаться с ней. Но в глубине души арианец понимал, что к ночи ему все равно придется вернуться во дворец к принцу. И теперь, именно за этот поистине щедрый жест, ему, возможно, придется расплачиваться так, как того пожелает Господин. От этих дум внутри вновь становилось скверно, но сейчас Скараби пытался отогнать все другие чувства в сторону, пытаясь насладиться этой долгожданной встречей.

— Сначала меня держали в заточении, — начала свой рассказ Сальмара, — но в скором времени приставили к Храму Ария. Мне было запрещено покидать Храм, и мне только и оставалось, что молиться за твою жизнь и жизнь Атани…

— С Атани все хорошо, — улыбнулся Скар. — Она живет при дворце. Там же… сейчас живу и я.

— Во дворце? — удивленно переспросила жрица. — Но как так вышло? Как ты нашел нас?

— Да… Она приставлена к принцессе… Я же… Я теперь офицер, — арианец поморщился так, будто произнес что-то скверное и унизительное. — Я приехал на остров. Он оказался пуст. Я выследил Эдмариона… принца. И… Мне пришлось долго до этого идти… Но сейчас это не важно! Все это позади! Главное, ты жива! Ты здесь! И я смогу всех нас спасти!

— Я так рада… Что? — женщина чуть нахмурилась и схватила сына за руки, — спасти? Как?

— Ночью я выкраду Атани, а затем приеду за тобой и мы… — начал с запалом Скар. В его голове уже давным-давно был выстроен план «побега». Да, он частенько менялся, и порой Скар понимал, что одно неверное действие грозило смертью для всех, но ведь ради свободы можно и попробовать! Ведь так?

— И мы вернемся на пепелище? — вдруг перебила его жрица. — Скар, прошло столько времени… Это уже не наш остров, там больше нет нашего дома. Подумай сам… Куда ни ступи, везде поют гимны Королю.

От услышанного Скараби с удивлением посмотрел на мать:

— И что же теперь нам делать? — возмущенно выдохнул арианец, но лишь крепче сжал ладони матери. — Остаться здесь? Под крылом этого… под его гнетом?

— Жить дальше, — опустив глаза, вздохнула жрица. — Гнетом? Ты офицер, Скараби! Атани — маленькая фрейлина принцессы, я — жрица своего бога… Мы не рабы более, хоть и зависим от чужой воли… Нам некуда идти. Незачем…

— Что?

— Атани живет при принцессе во дворце. Ты жив-здоров. У тебя есть возможность видеться с ней, а теперь и со мной… Я — жрица Храма, меня никто не смеет трогать. Это несказанная удача, что наша семья смогла уцелеть, и теперь мы можем снова быть вместе! Скар, подумай! — пыталась вразумить сына жрица. — Ты так часто отлучался от дома, но если мы здесь, то на все воля богов! Теперь мы ближе друг другу, мы в безопасности, если можно так сказать.

Конечно, Скар прекрасно понимал это. Но он также понимал и то, какую плату придется ему заплатить за благополучие своей семьи. И они все равно больше никогда не смогут быть свободными, как прежде. Однако его семье действительно было некуда возвращаться. Теперь его дом был частью Золота. От безысходности Скараби прикрыл глаза и тяжело вздохнул:

— Да, ты права… Права, — арианец испытывал совершенно гадкое предчувствие на этот счет, но, как и всегда, он был готов на все ради своей семьи.

***

Веранда с центрального входа открывала прекрасный вид на парк у дворца. Широкие дорожки, стриженые кусты, искусственные пруды и невероятной красоты фонтаны, несомненно, радовали даже самых искушенных. Золотой дворец был гордостью всех земель Золота: он был столь огромен, что Скараби, имея возможность обойти его весь, так и не знал всех его комнат и их предназначения. Он был красив внешне и был так же великолепен внутри. Содержать такой замок стоило Королю немало, но при дворе постоянно била жизнь и плелись интриги. Скараби даже попривык ко всему этому, а служба при дворе начинала ему даже нравиться. Мельком он мог увидеть свою сестру, которая всегда была рядом с маленькой принцессой, и в глазах стояли слезы радости и тоски, когда их взгляды пересекались; и все, что они могли, это кивнуть друг другу. Кшатрий не знал, когда ему позволят с ней встретиться, но надеялся, что это случится как можно быстрее. Он ведь доказал свою преданность принцу, разве этого недостаточно? Ему пожаловали титул офицера, чему многие позавидовали. Но никто не знал, что Скар променял бы любое звание на одну встречу со своей семьей.

Размышляя об этом, молодой воин часто ловил себя на желании лично попросить у принца встречи с сестрой, но сам же себя одергивал: недвусмысленные просьбы гарпии прекрасно показывали цену его встречи. И, как бы Скар ни любил сестру, он все же надеялся, что встреча с ней ему будет предоставлена и без преступления против личности. А именно так он расценивал связь с избалованным ублюдком. Он не имел отношений с мужчинами и вряд ли когда-то задумывался их начинать. Но, даже если не брать в расчет именно этот фактор, Скараби в принципе отторгал связь именно с Эдмарионом, считая ее для себя унизительной. Многие бы с этим, конечно, не согласились, однако собственное мнение было всяко дороже.

Так одна мысль сменяла другую, пока кшатрий дежурил на своем посту. Он любил проводить свое дежурство именно здесь, особенно ночью, когда черное небо вспыхивало сотнями созвездий. И пусть его задачей был вовсе не подсчет звезд, арианец часто глядел на мерцающее полотно часами, забываясь в своих мечтах и иногда почти чувствуя свою утерянную свободу. Пусть он уже не был рабом и имел звание, истинной свободы он уже был лишен. Теперь сторожить того, кого он когда-то мечтал убить, уже вошло в правило и первостепенную обязанность. Защищать дворец, всю королевскую семью и всех приближенных господ, а так же свою семью, которая действительно стала частью Золота, как и обещал Эдмарион, было его долгом. Где-то в глубине души, на уровне подсознания, кшатрий уже и сам начинал верить в то, что он сам стал частью желтого государства, и теперь золотой континент являлся ему родным домом. В любом случае воин исправно исполнял свою службу, не покидая свой пост до самого утра, пока не придет кто-то ему на смену. Сегодня, к удивлению, свой пост прервать пришлось намного раньше обычного. Ночное дежурство прервал мужчина средних лет, имени которого он, конечно, не помнил или даже не знал.

— Пошли, — махнул он рукой офицеру, поманив за собой. Мужчина был выше его по званию, и потому кшатрию пришлось исполнить его просьбу.

— Но я должен был, — начал светловолосый, но его бестактно перебили.

— Вас требует Его Величество Эдмарион, — мужчина озвучил причину столь скорой смены караула и недовольно скривился. При дворе его многие недолюбливали или откровенно не любили, этот воин не был исключением этого правила. И пусть тот обращался к нему по всем правилам хорошего тона, уважения в его голосе не было никакого.

Скараби едва заметно нахмурился, пытаясь понять, по какой из причин принц мог желать аудиенции в столь поздний час, но затем кивнул и без лишних вопросов направился за мужчиной. Дворец был огромен, но, где находились королевские покои или залы совещаний, а также королевский кабинет, воин знал, потому не совсем понял, почему мужчина вел его совершенно не в ту сторону. Чуть позже закралась мысль, что его ведут к сестре, но все светлые предположения рухнули, когда кшатрия привели в одну из купален для прислуги.

— Что? — против воли вырвалось у воина. — Купальня?

Скар был заметно сконфужен подобным и вопросительно вскинул брови, уставившись на мужчину. На долю секунды ему показалось, что его неудачно разыгрывают.

— Распоряжение Его Величества, — пояснил тот и толкнул кшатрия внутрь. Внутри голос воина изменился, став более звонким, отбиваясь от мраморных стен. — У тебя не больше пятнадцати минут!

У кшатрия внутри все скрутило от мерзкого и холодного ощущения, будто в животе образовались ледяные булыжники: теперь он точно знал причину «аудиенции».

— Ясно, — как можно тверже отозвался арианец.

— Поторапливайся! — прикрикнул сопровождающий. Не только Скараби понял, зачем его вызывают. Желания королевской семьи не оспаривались и не обсуждались, но юному принцу были предложены лучшие партии на роль фаворита, но его выбор пал на убийцу. — Надеюсь, ты понимаешь, что скрипеть должен от чистоты, — с нескрываемым недовольством высказался воин и бросил приготовленное заранее деревянное ведерко с банными принадлежностями офицеру чуть ли не в лицо. Скараби едва успел поймать его и так и замер с ним в руках. Его почти так же перекосило, как и мужчину, но не от зависти к самому себе, а от осознания, что именно сейчас происходит. Уж он понимал, что должен лучиться чистотой и точно знал, в каких местах это обязательнее всего. Каждая новая мысль волнами накатывала на него все больше гнева и раздражения. А факт того, что каждая собака во дворце теперь будет знать об этом, вовсе приводила его в бессильное бешенство.

— Вот одежда, — нарушил звенящую тишину мужчина, указав на шелковые тряпки, аккуратно сложенные на мраморном выступе. — Я жду за дверью.

Тот вышел, оставив Скараби одного в звенящей от ярости купальне. Стоило ему хоть ненадолго подумать об Эдмарионе хорошо, внушить себе, что тот не так плох в своих поступках, как-никак он сдержал каждое свое слово, как все снова катилось в бездну. Скар вновь стал представлять себе принца избалованным ничтожеством, противной гарпией, которая решила развлечься, втоптав в грязь чужое самолюбие и уважение к самому себе. Молодой воин даже не заметил, что от гнева, смешанного со страхом, он мыл себя еле теплой водой, а щеткой тер кожу так, что кожа сильно раскраснелась. Заметив это и поймав себя на мысли, что слишком усердно готовится к своей ментальной смерти, арианец помрачнел еще больше и откинул щетку в сторону.