Глава V. (2/2)
Закончив, Оливе́ра опустила руки на плечи сына и, придвинув мальчишку к себе, крепко обняла.
— Это не мешает мне отомстить всем, кто обижает тебя и меня, пять, — закончил последний пункт Вилмар, сжав складки платья матери в ладонях. Подняв голову, мальчик улыбнулся своей матушке и тихо продолжил. — Настанет день, когда я стану королем, и ты перестанешь грустить. Меро́на, Лазария и еще с десяток я бы просто повесил…
— Вилмар!
— Ну, кроме Лазария… Ладно уж… Я же… Справедливый и добросердечный, да?
— Я уж надеюсь, сын, но после твоих речей, мне даже как-то боязно, — усмехнулась Оливе́ра, взъерошив принцу светлые локоны. Блондин улыбнулся, крепче обняв мать, и поообещал самому себе, что однажды все изменится в этом замке. Отец не посмеет изменять матушке, а кто-либо другой не осмелится пойти против воли Вилмара. — Я поговорю с отцом… Попрошу взять тебя с собой на охоту. А насчет тренировок не переживай. Хочешь, я подойду к Арахни? Он очень неплох в обращении с мечом. А сейчас ты можешь присоединиться к нам с Лазарием, — улыбнулась королева, поправив Вилу сюртук. Мальчик нахмурился, повернув голову в сторону. От того, что мать так гостеприимно относилась к этому оборванцу, Вилмар не мог быть с ним любезнее. Наоборот, ему хотелось давить еще сильнее, чтобы, наконец, увидеть реакцию, «довести до ручки», чтобы этот наглый колдунишка даже не смел не то, чтобы сидеть рядом с его мамой, чтобы вообще в ее сторону не мог смотреть.
— Арахни занимается с Тадэусом, — обиженно проговорил маленький принц, вспомнив, как Инквизитор справлялся и со своей службой, и с отцовскими обязанностями. Вилмар вдруг с ужасом подумал, что будь Меро́н еще и красив, как Тадэус, и так же невероятно сложен, отец был бы без ума от него. «Что ж они все такие высокие!», — с досадой подумал мальчик, быстро согласившись с матерью идти рисовать. Он вернулся в залу оскорбленным, но не побежденным, зыркнул на вскочившего Лазария и встал рядом с ним, с еще большей досадой отметив, что даже этот бледный мальчишка немного выше.
— Мелкий нытик, навечно изгоем останешься, — тихо шепнул он Ларре, на что маг молча, лишь едва заметно нахмурившись, посмотрел на блондина. Оливе́ра обернулась на детей и многозначительно посмотрела на сына:
— Что ты сказал, Вилмар?
— Я сказал, что Ларра особенный, — тут же ответил принц. — И таким останется навсегда.
Лазарий тихо хмыкнул, сузив светлые зеркальца: он не мог нагрубить нахалу или как-то отомстить ему за обидные речи, ведь тогда он бы оскорбил и королеву. Все же этот заносчивый мальчишка был ее любимым сыном. Поэтому ему оставалось лишь терпеть, лелея надежду, что блондин сам разгневает мать или просто запутается в собственных ногах где-то перед лестницей.
— Вил, я попрошу хотя бы в моем присутствии не ссориться, — женщина подошла к паренькам и наклонилась к самому лицу Вилмара, выгнув светлые брови. Вилмар сжал губы. Это и было его ответом. — Спасибо, сынок, — не дождавшись слов, проговорила Оливера и подтолкнула обоих к почти готовой картине.
Пока принц беседовал с матерью за дверью, колдун успел дорисовать неких сказочных животных на заднем плане красочного пейзажа. Странные создания прятались в лесу, выглядывали из кустов, из-за стволов елей, холмов. Это «зрелище» заставило испытать Вилмара странное чувство, а когда он вгляделся в этих монстров ему даже стало не по себе. А вот белокурая женщина, казалось, была очень довольна творческим подходом юного чародея.
— Так здорово, мой дорогой, как будто сказочный лес! Ты сам их придумал? — указав на зверя напоминающего костянистого оленя, улыбнулась Оливе́ра.
— Мне похожие снятся, — кротко отозвался Ларра, попытавшись ощериться королеве в ответ.
— Ладно, сейчас мы возьмем по пергаменту и нарисуем еще что-нибудь. Вил, подтащи еще один стул, я сейчас принесу бумагу, — погладив сына по голове, мягко проговорила Оливе́ра. Блондин быстро подсуетился, притащив себе стул. Хотел сначала спихнуть Ларру с его стула, чтобы маг себе новый нашел, но не стал огорчать матушку.
— Сны у тебя жуткие, Ларра, — заметил Вилмар, все еще вглядываясь в нарисованных магом зверей. — Какой человек, такие и сны.
— Я не виноват в своих снах, это бессознательное явление, которое проецирует наш мозг, извлекая лишь символическую информацию или информацию, которая по какой-то случайности зафиксировало наше сознание, — посмотрев на свои руки, рассудительно изрек маг, стараясь не придавать значения сказанным словам принца. Молча выслушав явно отрывок из очередной прочитанной колдуном книги, Вил хотел сказать еще что-нибудь неприятное Лазарию, но к столу вернулась светловолосая женщина с бумагой. Маленький лев растянул губы от уха до уха и, приобняв Лазария за плечо, весело воскликнул:
— Друзья навек! Да, Ларра?
— Век слишком велик для дружбы, — многозначительно проговорил белесый паренек, сморщившись от близкого контакта с принцем.
— Вил, я все слышу, я не глухая, — шутливо щелкнув сына по носу, усмехнулась Оливе́ра и положила перед мальчишками листы. Мальчик стыдливо поморщился и заискивающе улыбнулся. Ему почему-то всегда казалось, что он «человек-все-умею», а когда эта способность куда-то девалась, то он становился «человеком-который-не-виноват». С мамой почему-то это никогда не работало.
— Так, Вил, решай, что будем рисовать? — весело поинтересовалась Королева, решив все же подбодрить сына после не очень ласкового начала дня, и присела рядом. — Рыцарей? Может, дракона?
— Давайте нарисуем меня? — скромно предложил принц, — только старше… Ну, когда я буду таким же высоким, как Тадэус, сильным, как отец, и умным, как ты. М-м-м?
— Ты уверен? По-моему я нарисовала достаточно твоих портретов, — обняв Вилмара, решила уточнить Королева.
— Ну, ма-а-ам, — протянул маленький льстец. — Ты же так прекрасно рисуешь!
— Ну, если ты так хочешь, давай. Правда, для этого, наверное, стоит взять холсты, а не обычные листы, — задумчиво проговорила Оливе́ра, обернувшись в сторону большого шкафа, в котором женщина хранила все вещи для творчества и рукоделия.
— Мы можем еще нарисовать мне красивую невесту, — мечтательно выдохнул Вилмар, игнорируя присутствие Лазария, которому вряд ли льстило рисовать его. — Ты никогда не рисовала меня взрослым! А то представь… — мальчик выпрямился, выставив вперед руки, словно открывал взору Оливе́ры и Лазария невиданную ранее картину. — Я… Высокий, сильный… красивый! Весь блистаю в тронном зале! Рядом со мной невиданной красоты невеста, что все короли завидуют моему счастливому браку! Я буду улыбаться, потому что так у меня видна ямочка на щеке, — улыбнувшись, Вилмар указал на щеку, на которой действительно образовалась ямочка. — И волосы у меня с отливом янтаря на солнце, слегка вьются… Ох, мам, я у тебя такой красивый…
Выслушав тираду принца, маг многоговоряще посмотрел на Вилмара. «Как вообще можно быть таким заносчивым и себялюбивым болваном?», — подумал он про себя. А королева звонко расхохоталась и, дотронувшись пальцем до ямочки на лице мальчишки, прищурила серые глаза:
— Надеюсь, в будущем так и будет. Правда, я еще желаю тебе и того, чтобы красавица жена была тобой любима и не глупа.
— Любить буду всем сердцем и душой! — пылко согласился мальчик.
— И запомни, Вил, поистине красивые люди не кричат о своей красоте, о ней кричат другие, — с улыбкой выдохнув, произнесла Оливе́ра, направившись к шкафу. Нахмурившись, лев обернулся к магу, наконец, вспомнив о его присутствии.
— Понял? Потом кричать будешь о красоте моей неописуемой. Твоя прямая обязанность, как… Кем ты там будешь? Не просто же так тебя… — так и не договорил блондин, поймав строгий взгляд матери. — В общем, можешь начать репетировать.
— Он будет твоим Советником, — роясь на верхней полке в поисках холстов, отозвалась Королева.
— Угу, — иронично кивнул маг. — С сегодняшнего дня и начну. Предлагаю еще с завтрашнего дня приказать всем писать благодарственные письма. В коих будет сказано, насколько все мы признательны, что у нас есть такая невероятная возможность лицезреть такой подарок Божий каждый день от рассвета до заката все дни в году, — подперев бледную щеку, с насмешкой изрек Ларра.
— Лазарий, — укоризненно, но все же по-доброму, протянула Оливе́ра, вернувшись к мальчишкам. Она поставила небольшие полотна у стола и ласково провела ладонью по затылку колдуна. А потом хитро ощерилась и, посмеиваясь, добавила:
— К письму еще будем прикреплять список, за что именно мы благодарны судьбе!
— Ладно, я пошутил. Король не красотой хвастать должен, а острым умом и силой ста мужей. Но ямочку все равно нарисуй и дерзкую улыбку! — настоял юный лев.
Самолюбование принца все равно никуда не делось. Да, он был местами наивен и глуп, но точно знал, каким королем должен стать: справедливым и могущественным. Хотелось, конечно, быть идеалом, но идеалов не бывает. «Хотя, может, я стану легендарным исключением!», — улыбнувшись, думал Вилмар.