Глава 5. Острие (1/2)

Они собирались, как на похороны. Эта мысль пришла Адель, случайно, когда Эммануэль предложила ей свою ярко-красную помаду. Она накрасила губы, неожиданно подумав, что они будут хорошо сочетаться с кровью. В груди то и дело раскрывал свои объятия ледяной и липкий страх, но потом на смену ему приходила раскалённая злоба. Они как два брата шли рука об руку, бросая тело то в жар, тот в холод. От этой постоянной смены уже самой хотелось приставить пистолет к виску и…

Шошанна не соврала, сказав, что если что-то пойдёт не так, то убьёт Ланду. Она проверила небольшой женский револьвер на наличие пуль, а затем положила его в чёрную сумочку. Адель на это лишь слабо улыбнулась и кивнула головой, показывая, что готова. Готова добровольно пойти на эшафот.

Марсель проводил их до остановки автобуса. По дороге они не разговаривали, каждый думал о своём, но при этом и об общем: «Что дальше?» Для Шошанна ответ был один: смерть, либо сейчас, либо во время премьеры. Для Марселя: жизнь, либо с Шошанной, либо без неё. В голове Адель же на удивление не было ни единой связной мысли. Вчерашний день до того вымотал её, что единственное о чём она размышляла была пустота, которая рано или поздно подхватит её и унесет в чёрное небытие.

Наконец они встали около перекрёстка. Никто не понимал чего они хотят больше: чтобы автобус задержался, или приехал вовремя? Продлевать эту пытку неизвестности, или пытаться насладиться возможно последними часами жизни?

— Если мы не вернёмся к вечеру — беги из страны, — голос Шошанны тихий, но твёрдый.

— Но куда? И как? — Марсель заломил руки и приблизился к девушке. — Что я буду делать без тебя… Без кинотеатра… Без…

Он не договорил, его голос дрогнул и сорвался. Шошанна положила ладони на его щёки, вынуждая посмотреть на себя:

— Ты справишься, про меня не думай, со мной всё решено, а у тебя ещё есть шанс.

Адель невесело подумала, что вчера ей пришла ровно такая же мысль, только насчёт её самой.

— Моя любовь, что бы не произошло, не делай глупостей, слышишь? — она пригладила его тёмные жёсткие волосы. — Забудь меня, это место, войну. Постарайся прожить эту жизнь счастливо, за нас обоих.

— Но я не хочу делать это без тебя, — мужчина накрыл своими большими руками её ладони.

Шошанна улыбнулась и на секунду, всего лишь жалкое мгновение, Адель увидела в ней ту, другую, дочку фермера, которая думать не думает о смерти, а наслаждается видом Альп по утрам. В груди защемило от сочувствия к себе. Неужели она тоже так изменилась?

— Марсель, — девушка встала на цыпочки. — Я люблю тебя.

— И я тебя.

Их губы соприкоснулись в поцелуе, полном нежности и неразделённых чувств. Они оба понимали, что должно быть это последнее мгновение их несбыточного счастья, которое совсем скоро исчезнет совсем. Адель отвернулась, чтобы не смущать их, хотя по правде просто не хотела видеть борьбу двух сердец, желающих быть вместе, но прекращающих биться от невозможности этого.

В душе было до отвращения тошно, она даже испытала лёгкое чувство вины, что не радуется за друзей. А как ей радоваться, если дальше всё равно ничего не будет? Не сегодня так завтра, но искорки зависти всё-таки тлели где-то глубоко внутри. Да, они вряд ли смогут прожить счастливую жизнь, но у них хотя бы были мгновения, когда они представляли это, а она… Никогда такого не было, и уже не будет.

Они с Марселем обнялись напоследок, Адель шепнула, что завещает тому всю коллекцию сочинений Хемингуэя, мужчина горестно хмыкнул и поцеловал её в лоб. Автобус закрыл свои двери и отрезал их друг от друга. Фигура киномеханика становилась всё меньше и меньше, пока не скрылась за поворотом. Но он ещё долго стоял, смотря на то место, где ещё совсем недавно прощался с любимой.

***

Перед входом в «Максимус» девушки остановились. Не потому что передумали, а для того чтобы ещё раз быстро обговорить план действий. Как такого «плана», конечно, не было, так как никто не мог предугадать, как поступит полковник, но пока что возможных сценариев было три. Первый: Ланда узнаёт Шошанну, она его убивает, потом застреливает Адель, потом себя. Второй: Ланда не узнаёт Шошанну, они мирно обедают, а потом расходятся по домам и начинают готовиться к кровавой премьере. И третий: Ланда узнаёт Шошанну, но не торопится сдавать, а например начинает шантажировать. В последнем случае они условились смотреть по ситуации. Если же ни один из вариантов не сработает или их схватят прежде чем Шошанна достанет револьвер, Адель любой ценой будет пытаться отмазаться. Премьера — вот их главная цель.

— Итак, — поправляя съехавшие на глаза волосы, произнесла девушка. — Вперёд и с песней.

— Надеюсь это будет не реквием,<span class="footnote" id="fn_38896902_0"></span> — отозвалась Шошанна, и на мгновение сжав пальцы, отпустила её руку.

Они вошли в золочёные двери.

Адель вела её сквозь гудящий зал, прямо в центр этого сверкающего улья. Но если вчера это место показалось ей прекрасным дворцом, то сегодня, всё походило на карнавальное выступление. Каждое действие, кивок, улыбка, словно были отрепетированы и специально заготовлены к их приходу. Вот откуда не возьмись перед ними вырастает официант, спрашивая может ли чем-то помочь. Она отрицательно мотает головой и отталкивает его в сторону. Молодой паренёк недовольно икает, но ей всё равно: в дальнем конце зала она уже видит спину Охотника.

— О вот и вы, я уже заждался, — слыша за спиной шаги, он встаёт, чтобы поприветствовать их. — Адель, мадмуазель Мимьё…

Сначала он целует руку ей, затем берёт ладонь Шошанны и поднимает на неё глаза. Вокруг слово замерли все звуки. Будто на их стол кто-то опустил купол, в котором полный вакуум. Она видит, как его зрачки сужаются, а брови чуть приподнимаются. Его взгляд быстро-быстро бегает по лицу девушки, как бы сканируя каждую морщинку и родинку, что-то сопоставляя у себя внутри. Видимо его внутренний механизм дал какой-то ответ, потому что в следующую же секунду, рот расплывается в чарующей улыбке:

— Рад с вами познакомиться. Вы можете по праву гордиться своей подругой, как она вас вчера защищала, просто браво!

Адель показалось, что что-то было не так в его голосе, но потом поняла, что он говорил на французском. Надо признать — Ланда был хорош. Ей бы понадобилось какое-то время, чтобы распознать подвох в его акценте. Его тон звучал чуть более сухо, нежели на немецком, но также не утратил своего очарования.

— Благодарю, — безэмоционально ответила Шошанна.

Адель наконец отняла взгляд от полковника, переводя его на подругу. Та бледнее обычного, но за исключением этого выглядит вполне спокойно, даже чуть улыбается кончиками губ. Она испытала за неё гордость.

— Прошу очаровательные мадмуазели, садитесь.