Часть 16 (1/2)

Горизонт полыхал почти что алым огнём. Стояла глубокая ночь, однако из-за красного зарева всё можно было рассмотреть с точностью до деталей. Грохот раздался совсем рядом, инстинктивно руки прислоняются к ушам, и возле него в то же мгновенье посыпались камни ударяя по рукам и лицу, царапая и повреждая кожу. Он привстал и огляделся, замечая повсюду мелькающие вспышки в плотном белом облаке после взрыва. Шум скрежета из-за сыплющихся друг за другом заклинаний раздался вновь, чтобы не затихать в ближайшие минуты.

Роберт и вовсе утратил суть событий, но в этом аду они все, кажется, уже вечность. Вдруг, он давно мёртв, и просто застрял в своём худшем кошмаре навеки. Бесконечное множество хлопков и криков, из-за чего пришлось прикрыть уши и зажмурить глаза, чтобы немного сконцентрироваться. Он сидел за огромным куском поваленной стены, подошва его ботинок вдавливалась в чью-то спину, и он слышал, как незнакомец под ним застонал от боли.

Когда всё поутихло, он встал и смог оглядеться, заметил, что по всюду лежачих тел стало столько, что не оставалось свободного кусочка земли куда можно было наступить. Грей потянулся к животу ощутив тянущую и мешающую сейчас боль, которая ранее словно не хотела его беспокоить, чувствуя насколько ткань рубахи пропиталась и была влажной, что только выжимать. Голова нещадно болела, стремясь разорвать черепную коробку, он и не заметил этого, когда отключился. А теперь нет времени делать с этим что-то.

На шатающихся ногах бредя куда-то в сторону, он зажимал ранение, не стремясь задержаться и вылечить.

Сверху что-то разогнало весь этот дым, устремляя тот в разные стороны, а неизвестные лучи скользили по горам трупов, словно выискивали кого-то. Опустившись ещё чуть ниже показался дирижабль, на нём полоской посередине горели красные огни, привлекая к себе внимание, явно не его. Он наконец встал на землю не заглушая двигатель, и на этот свет к нему двинулись люди, словно скрываясь ранее в тумане они ждали его там, сейчас в спешке забирались внутрь.

Поверить во всё случившееся было сложно, Грей не знал где сейчас его группа, живы ли они, почему всё так быстро покатилось в пропасть.

«Если не уничтожить тех людей, существование магического мира окажется под угрозой. Они просто разрушат барьер* и никого из нас не станет, битва с маглами нам не под силу.»

Глаза зацепились за до боли знакомую ярко синюю-мантию с золотистой эмблемой. Сжимая губы не обращая внимание на боль он наклоняется, ему просто нужно посмотреть кто это. Приблизившись и чуть перевернув парня за плечо, он увидел короткие каштановые волосы и бледный карий взгляд уставившийся в никуда, с уголка рта стекала почти чёрная кровь. Видимо его нет в этом мире достаточно давно. Руку словно ударяет током, он отступает, пытаясь осознать, что когда они виделись эти глаза смотрели на него, в них искрилась жизнь и лёгкое безумство, они с ним шутили стараясь разрядить обстановку пока двигались сюда. Шли плечо к плечу, но стоило наступлению усилится, пришлось отводить команды в противоположные стороны.

Он полз оттуда, по грязи, отвратительно смешанной с кровью, острые камни царапали ладони, разрывали одежду в клочья, но ему нужно было, иначе всё было бы зря. Нужно сообщить обо всём, рассказать, что именно случилось. Нужно не допустить падение барьера. Мерзкое и липкое чувство окутывало его с головой, чувство вины. Они толком ведь ничего не сделали… Просто полегли там как куча мяса.

Рядом с ним раздался хлопок, на его лицо легли тёплые и нежные ладони, и после этого он почти отключился, ощутив рядом любимого человека. Тело словно отказало, едва оказавшись рядом с кем-то знакомым в этом аду. Том пытался забрать всё внимание на себя, отвлекая от того, что осталось от бойни позади, попытался поднять его, и, видимо, тогда они были слишком открыты. Совсем рядом с ними, пронесясь со свистом, упала магическая сфера, а после — громкий взрыв, и пламя охватило лицо Тома.

— Роб! Роберт, проснись! — при тусклом свете на него растерянно смотрел Том, упираясь около него одной рукой в подушку, а второй дёргая за его плечо.

Пару секунд он был ещё дезориентирован, однако постепенно приходил в себя. Мужчина почувствовал, что его рука крепко схватила юношу за предплечье, наверное это стало причиной такого испуганного вида, наверняка останется синяк. Он быстро её убирает.

— Прости, — он медленно привстал и протёр ладонью проступивший пот на лбу. — В последнее время они участились.

— Я тоже видел его.

Роберт быстро осознал, что случайно поделился своим сном. Мышцы на лице тут же напряглись от того, что всё снова коснулось юношу.

— Ты и огонь… — Роберт наклонился к парню, пройдясь по его лицу кончиками холодных пальцев, те почти никогда не нагревались до той температуры, которую хотелось бы подарить близкому от своих касаний. Он словно в этот момент смотрел сквозь, видя то, что плотно сокрыто от чужих глаз. Прекрасная кожа, на которой мягко переливался свет от настольной лампы. Серые глаза ещё погрязшие в тьме сна, пугали своей безликостью.

Внутри груди сердце Тома пропустило удар, а глоток воздуха застрял в горле каким-то комком, Роберт редко позволял касаться его лица.

— Прости меня! — шёпот почти съедается тишиной комнаты.

Том не привык вспоминать прошлое, ему всегда было сложно погружаться туда, думать о том… сколько боли оно причинило им. И сейчас их обоих разбудили его отголоски, они опять оказались там. Уже давно зажившие раны, оставившие после себя лишь шрамы, болезненно заныли.

Он открыл глаза, вырываясь из воспоминаний, мягко убирая руку Роберта с лица, он приблизился к нему, оставляя почти в уголках губ лёгкий и нежный поцелуй, показывающий, что Том никогда его не винил и по-прежнему любит. А уложив голову мужчины к себе на плечо, начал мягко поглаживать его спину, стараясь вырвать из неприятных ощущений. Они сидели так, пока оба не успокоились. Только когда Роберт смог отпустить Тома и пойти к себе в кабинет.

— Кажется, у тебя заканчивается зелье, я сделаю ещё, — бросил тот напоследок, скрываясь за массивной дверью.

Том кивнул, не старался задержать Роберта, а просто допил остатки, стоявшие на тумбе, которые он так бережно экономил. Однако всё равно просидел до раннего утра в спальне. Сон так и не пришёл.

***

Ощущение того, что за ним наблюдают, не покидало Виктора ровно с момента, как они попрощались с парнями и разошлись. На свой поезд он опоздал ещё когда долго прощался с Патриком, у них так всегда было, словно не увидятся целую вечность. Однако добраться домой он мог несколькими способами, так что проблемы в этом не видел. И перед отправлением у него как раз появилось пару дел в Косом переулке, куда он отправился сразу же, проигнорировав то странное чувство.

Косой переулок заметно изменился, после событий произошедших недавно в банке Гринготтс. Крисс как и все вокруг был наслышан о случившемся, но масштаб настоящих разрушений и последствий того дня просто поражал.

По улице туда-сюда патрулировали мужчины в тёмной униформе, отдавали приказы младшим мракоборцам, а небольшая кучка работников Министерства собралась непосредственно возле банка, занимаясь расследованием. Мимо Виктора пронёсся юный работник с охапкой каких-то бумаг, вероятно, спешивший отчитаться перед старшими о какой-то найденной зацепке. Возле дальней стены банка были несколько человек, которые пристально осматривали каждого прохожего и Виктор тоже попал под их любопытные и недоверчивые взгляды. От них становилось не по себе, учитывая то, какой информацией владел Крисс и насколько близко был знаком с людьми, участвующими во всех этих событиях. Однако Виктор был хорошим окклюментом, хорошо контролировал себя, так что ворваться в его мысли было трудно.

Витрины почти всех магазинов, которые ранее сверкали и пестрили яркими вывесками и магическими принадлежностями, были наглухо заклеены плакатами Министерства. На них были размещены движущиеся чёрно-белые фотографии Пожирателей смерти, которые успели запечатлеть в тот день. Все эти довольно жуткие кадры с плакатов бросались в глаза, наряду с выделяющимися надписями «особо опасен». Все они были мрачные, отталкивающие, один лишь взгляд на них вызывал мурашки по спине. Виктор сам не заметил, как начал присматриваться к ним, надеясь не увидеть среди этих лиц два знакомых.

Когда-то переполненные улицы стали практически пустыми, в Косом переулке можно было увидеть лишь редких покупателей.

Теперь лишь порывистый ветер насвистывал тоскливую мелодию скрипучими ставнями, и какие-то неизвестные листовки кружили по заброшенной улице. У дверей закрытых магазинов сидели оборванцы и окликали жалобными голосами прохожих, просили помочь и выпрашивали галеоны.

Крисс с грустью осознал, что жизнь на этой территории слишком сильно и быстро изменилась. Косой переулок был местом, где магический мир оживал. А теперь, находясь на одной из самых знаменитых улиц, маги больше не чувствовали себя в безопасности, и парень также это ощутил, находясь в напряжении от каждого постороннего взгляда.

Единственный магазин, который был открыт и который посетил Вик — Зелья Пиппина, где он приобрёл уже несколько готовых зелий, под недовольное бурчание продавца, ведь тому надо было скорее закрывать свою лавку, а парень слишком тщательно выбирал товар.

Следующей его целью была лавка — «Горбин и Бэркес», находящаяся в лютном переулке. Убедившись что за ним нет слежки, Крисс нашёл проход в кривую затемнённую улочку, в которой по его мнению не должно было быть ни одного мракоборца, ведь там их пока что не ждали.

Это место сильно отличалось своей мрачностью и запущенностью. Накинув капюшон мантии и спрятав лицо, блондин ходил по Лютному переулку, где всем следовало бы быть осторожными, где каждый пристальный взгляд в спину отдавался мурашками по коже. В лютном переулке редко встречались честные волшебники и большинство предпочитало оставаться в тени. Там было много разных людей, многие из которых знали Виктора, но в этот день он очень хотел бы избежать встреч с ними. Парень хотел избежать неприятных ему разговоров и местных сплетен, в которые обязательно втянут, дай им только возможность.

Крисс был достаточно не глуп, чтобы заметить и почувствовать, что один человек всё же был более настойчив и попытался преследовать блондина, непонятно пока зачем. Виктор ускорил шаг, высматривая ближайший поворот среди серых домов, недовольно про себя отметив, что не хотелось бы завершать этот день так, хотелось бы лишь поскорее найти портал, оказаться дома, расслабиться… А тут некий навязчивый тип пытается разрушить его планы, что Крисса просто выводит из себя и он с силой сжимает в руке палочку, собираясь быстро разобраться с этим. Но в следующее мгновение вся решительность исчезает, пальцы ослабляют хватку а глаза удивлённо округляются.

— Генри?

— А за тобой прям не угнаться, — тяжело дыша, проговорил Бауэрс, чуть поднимая капюшон мантии, перед этим убедившись в отсутствии посторонних людей. — Прости, что так внезапно. Мне нужно было перехватить тебя до твоего отъезда домой.

Поездка домой снова была отложена, но такой расклад Виктора даже устраивал.

***

Квартира в центре Лондона простая, мрачная и ничем не примечательная, как раз тот самый вариант лишь для того, чтобы один раз остаться на ночь. Виктору, привыкшему к жизни в роскошных замках, жизнь в подобных местах была чужда и непонятна. Ну что ж, с маглами у них, конечно же, разные вкусы. Например, в данной квартире он не нашёл ничего примечательного, классическая обстановка спальни. Минимальное количество декоративных элементов. Даже занавески и постельное белье одной расцветки. Скучно.

— Останешься со мной тут сегодня? Или молодому господину здесь будет не комфортно? — шутливо поинтересовался Генри, хоть и был уверен в том, что блондин не уйдёт.

— Это ведь на одну ночь. Но не тебе ли, Генри, так не нравились маглы и их быт?

Виктор совершенно без интереса рассматривал интерьер. Он догадался о том, что Генри тут оставался уже не первый раз, о чем свидетельствовали некоторые его вещи в этой спальне.

— Пока что это вынужденная мера. И я так давно хотел побыть с тобой.

Виктор понимающе улыбнулся, остановившись у большого окна в пол, рассматривая ночной Лондон.

У него была совершенно особая атмосфера в это время суток. Освещённые улицы, тихие парки, облитые мягким светом фонарей, маленькие кафе и высотки — всё это создавало неповторимый облик города. Ночной Лондон был по-настоящему волшебным, оживал новыми красками, особенно во время перехода из дневной суеты в вечернюю притягательную атмосферу.

Там внизу кипела жизнь, люди гуляли, посещали пабы и веселились. Уже в полной мере ощущалось наступившее лето.

— Помнишь, мы вот так вот раньше часто гуляли, втроём, — проговорил Вик, вспоминая времена их юности.

Каждые каникулы они по возможности проводили вместе, каждый день их лета был особенным и наполненным приключениями. Они развлекались по своему, и им всегда было хорошо в компании друг друга.

— Да. Всё тогда было по-другому.

Генри подошел ещё ближе, расслабленно обнимая блондина со спины и выглядывая в окно через его плечо.

Всё действительно очень сильно изменилось, дойдя до того, что жизнь сейчас разбрасывает их по разным уголкам, не давая точных планов на ближайшую встречу.

Виктор задумался о многих вещах, с грустью в очередной раз принимая тот факт взросления и нового, более трудного этапа в жизни.

Блондин устало прикрыл глаза наслаждаясь этим моментом. Он боялся даже пошевелиться, хоть как-то разрушить такую приятную связь и как-то побеспокоить Генри. Своего Генри, который хоть и скрывал, но выглядел совсем расстроенным из-за многих вещей и чертовски замученным. Он часто хотел бы оказаться на месте Бауэрса, просто чтобы понять, что же он чувствует, как справляется с этим всем, что в конце концов нужно изменить в этом всём, чтобы ему стало легче. Однако всегда понимал, что на месте Бауэрса он просто не выдержал бы, ведь он слабее.

Но второй, стоя позади в темноте рядом с Виктором чувствовал себя на тот момент лишь чертовски счастливым и ощущал то спокойствие, которого он так долго ждал, вместе с желанием отдать за него Виктору всё.

Крисс развернулся лицом к Бауэрсу, в очередной раз за вечер рассматривая его. Блондин отметил про себя, что Генри за время своего отсутствия стал ещё шире в плечах, чему, конечно, способствовали его бесконечные тренировки. Его тело стало более подкачанным, что заметно было из-под слегка растегнутой рубашки. И Виктор чувствовал, как стал ещё меньше на фоне такого Бауэрса. Слишком заметным становился их контраст, но у блондина это вызывало лишь некий трепет внутри.

— Хочешь что-то спросить у меня? — нарушая тишину, серьёзно спросил Бауэрс.

И как же эта серьёзность была ему к лицу, всегда.

Виктор хотел спросить, как он. Наверняка устал, но никогда не признается в этом. Так что не спросил прямо, потому что вновь услышит лишь уже знакомое «в порядке, ведь меня всю жизнь к этому готовили». И Крисс искренне хотел бы, чтобы у него была другая жизнь, хотя бы чуть лучше и спокойнее.

— Выглядишь неважно, — с грустью в голосе произнёс Виктор. Он не привык видеть его настолько уставшим, даже без тени улыбки.

И он конечно же был прав.

Смертельная усталость накопилась во всём теле Бауэрса, и её невозможно было снять одним приятным вечером в ванне или даже долгим крепким сном. Её вряд ли можно было снять даже длительным отдыхом. Она всё равно накопится снова и будет разъедать изнутри. И только человек стоящий рядом с ним не давал окунуться в это всё с головой. Он сам того не подозревая, вытаскивал его из этого состояния.

— Ты обо мне не переживай, —как всегда беспечно ответил Бауэрс, потому что знал, что его парень всегда переносит всю его грусть и усталость на себе, что он его чувствует как никто другой.

— Я не могу, знаешь же.

«Потому что вы трое — единственные, о ком я могу переживать», — осталось недосказанным.

— Задание выдалось не из лёгких, — произнёс русоволосый, не вдаваясь в подробности, которые могли парня только напугать. — Я ещё легко отделался, можно сказать.

И если учитывать то, что многие навсегда остались где-то на нижних уровнях банка, Генри был прав.

Он правда наслаждался их встречей и каждой минутой, каждым взглядом Виктора, его рассказами о школе и мальчиках и просто присутствием приятного близкого человека рядом. С ним он расслаблялся, мог спокойно выдохнуть, зная что сейчас он свободен и у него так называемая передышка перед новыми заданиями. Главное, что недавнее чувство страха которое он в очередной раз ощутил, столкнувшись лицом к лицу со смертью, уже отступило.

И сейчас его беспокоил только блондин, который в его руках как открытая книга, и как бы не пытался скрыть, был чем-то взволновал.

— И я сейчас не понимаю, я тут перед тобой, а тебя ещё тревожит что-то?

— Да как бы это обьяснить, — замялся блондин, прокручивая переживания в голове. — Я боюсь того, что все вместе мы будем не скоро. Боюсь последствий своего отказа от этой метки. Я, понимаешь, не хочу этого всего.

Виктор давно понимал к чему все идёт и также понимал, что остаться в стороне не выйдет. Он и трусом не был, просто привык к стабильности и спокойствию. И также не хотел, чтобы Генри или Патрик посчитали его слабым.

— Ни о чём не беспокойся. Насчёт метки, я уверен, отец тебе ничего не скажет.

Ведь отец Виктора слишком сильно отличался от отца Генри. Алистер никогда не устанавливал правил и не требовал жесткого подчинения. Генри был лично хорошо знаком с ним и поэтому не переживал за Виктора.

— А ведь если задуматься, ты самый смелый из нас, — желая сменить тему и развеять напряжение, проговорил Бауэрс, под удивлённый взгляд парня продолжая. — Если бы не ты, мы бы ещё больше оттягивали признание Стэну. Да, ты тоже сомневался, но именно твои слова придали нам уверенности. Ты отказываешься от метки и не боишься последствий. Уже долгое время я наблюдаю лишь смелые поступки. Так что ты точно самый смелый человек которого я знаю, малыш, — русоволосый взял руку Виктора в свою и, не отрывая глубокого взгляда, поднёс к своим губам, оставил лёгкий поцелуй, плавно отстраняясь и после положив его ладонь себе где-то в области сердца.

Такой Генри в очередной раз поставил Виктора в тупик. В его глазах блеснули искорки удивления, а на лице проступил едва заметный румянец. Не смотря на то, что они долгое время вместе, он всегда такого искреннего Генри чертовски смущался, и сердце каждый раз билось так, будто вот вот выпрыгнет.

Сам факт того, что Генри в этом не изменился, вызвал незаметную для второго парня улыбку. Виктор всё ещё помнил слова Патрика о возможных изменениях Бауэрса, и он относился к этому очень настороженно, как бы не отрицал этого, даже боялся потерять того Генри который был всегда с ними. Он боялся однажды увидеть безразличие в родных голубых глазах и отсутствие даже намёка на улыбку. Но после таких слов где-то внутри затеплилась надежда, что этого не произойдет.

— А ты давно следил за мной?

— С самого вокзала.

— А почему не попытался встретится со Стэном?

Виктор считал, что им нужно было поговорить, да и рассказать о том, что произошло в Хогсмиде, тоже не мешало бы, но без согласия Стэна он этого делать не стал.

— Считаю, это ни к чему сейчас. Знаешь, я считаю, маленькое расставание не так страшно. Он должен справляться с этим и стать сильным, настолько сильным, что в случае чего сможет оставить меня и вас позади.

— Что значит позади? — слегка возмутился блондин, ведь последняя фраза Генри совсем не понравилась ему, она выдавала всё то недосказанное волнение Генри.

— Я хочу, чтобы с некоторыми трудностями он с лёгкостью мог справиться сам. Я хочу, чтобы он стал сильнее. Вот что я имею ввиду, — попытался смягчить смысл сказанного Бауэрс.

Конечно же, он скучал, но был достаточно терпелив, чтобы пока что отложить их встречу.

— И он станет! — с гордостью в голосе произнёс блондин, уверенный в том, что их Стэна ждёт большое будущее. Он всегда верил в этого юношу больше, чем в себя.

Однако последнюю ситуацию Крисс рассказывать не спешил.

— Не переживай о многом и доверься мне. Многое скоро изменится.

Виктор обдумывал его фразу, понимая, что перемены будут не самые приятные. Но теперь они четверо связаны, они есть друг у друга и просто обязаны с ними справиться.

***

Дом Урисов был совершенно обычным, в нём не было ничего магического, ни единого намёка на то, что тут живут несколько магов. По прибытию домой Стэнли снова убедился, что Генри, конечно же, был прав в том, что младшему лучше среди магии. Волшебные замки, говорящие картины, волшебные существа, уникальная архитектура…это всё привлекало его куда больше. Там можно наслаждаться жизнью, наполненной магией. Там хочется чему-то учится и расти. Он к магии привык, и постепенно охладевал ко всему маггловскому.

Его комнату заливал слабый свет от уличных фонарей, расположенных за садом вдоль всей их улицы.

В комнате ничего не изменилось с прошлого его пребывания дома. На полках стояло множество книг, все из которых он давно прочитал, на столе лежали несколько комиксов, а также листы с его собственными зарисовками, так и не тронутые никем и покрытые лёгким слоем пыли.

За время учебного года и тяжёлых экзаменов юноша уже позабыл о своём основном увлечении и вновь подумал о том, что неплохо было бы посетить летом пару занятий по рисованию.

Сюда за время его отсутствия даже никто не зашёл, в чём он более чем уверен.

Парень прошёл и сел на кровать, после сразу падая навзничь на мягкие простыни, вздыхая и чувствуя лёгкую усталость, которая накатила на него за время поездки, а после уныло засмотрелся в потолок. Знакомая обстановка, конечно же, была по душе, но он уже предвкушал то, как сильно ему будет не хватать присутствия тех особенных для него людей рядом.

Последние воспоминания о них разливались теплом внутри, а «интимное» воспоминание, о котором знали только они и стены их комнаты, и вовсе заставило щеки залиться румянцем а сердце трепетать.

На пару минут мальчик прикрыл глаза, вновь погружаясь в те события и ловя себя на мысли о том, что это лето будет просто невыносимым, если они не встретятся хотя бы раз. Если он не будет знать как Генри, Виктор, и не начудил ли чего-то Патрик.

Из размышлений вернул в реальность голос мамы, зовущей на ужин.

Заметив, как Стэнли спустился к ним и сел за стол, отец нехотя отложил газету. Невзирая на то, что не виделись они достаточно долгое время, отец даже не выразил радость от встречи своей улыбкой. На его лице красовалась всё та же безразличная маска с лёгким, едва заметным недовольством. Оно было всегда и Стэнли даже не пытался больше искать причину, отец просто был такой человек и чтобы жить с ним под одной крышей ему пришлось смириться.

Чего нельзя было сказать об миссис Урис. Андреа с приездом сына буквально расцвела, крутившись то около стола, то у плиты, готовив его любимые блюда на ужин и задавая сыну вопросы о школе и друзьях. С её работой в министерстве ей не так часто доводилось быть дома, но всё свободное время она интересовалась его жизнью в полной мере.

— Слышал, в школе кое что случилось, что заставило твою маму сорваться и лететь в Хогвартс, — мужчина словно только и ждал, когда мальчик расслабится во время беседы с мамой, чтобы встрять в разговор, перебив при этом Андреу, и надавив на него подобными вопросами, — И это что-то могло перерасти в большую проблему.

Переживал ли отец за Стэна? Он в этом сильно сомневался. Скорее, он просто хотел в очередной раз доказать ему, что ему там не место.

— Нет, там были люди, которые помогли мне, — нахмурившись, коротко ответил Стэн, не считая нужным рассказывать ему все подробности, — Никакой проблемы нет, отец. — вышло слишком холодно, но по-другому у него не получалось уже.

— Может, пора понять, почему я всё время предлагал бросить это место и перейти в обычную школу, для нормальных детей? — он заметно подчеркнул это «для нормальных», в очередной раз показывая всё своё недовольство.

И если бы мужчина только знал, насколько Стэн хотел в этот момент оказаться где угодно, лишь бы не за одним столом с ним, под этим осуждающим взглядом.

Стэнли помнил, как его отец всю жизнь пренебрежительно относился к магам, как игнорировал вещи, которые делал его сын, как несколько лет назад был против того, чтобы мальчик ехал в Хогвартс, и каждый год после его возвращения домой повторял всё ту же фразу «тебе там не место».

— Может, ты не будешь такое говорить? Хотя бы при мне, — Стэнли не выдержал и впервые возразил отцу, ощущая в этот момент только лишь раздражение.

Напряжение, повисшее в воздухе, почувствовала и Андреа, которая тут же вмешалась, не отвлекаясь при этом от готовки.

— Ничего страшного в этом нет, он быстро восстановиться, — серьёзно произнесла женщина.

«Главное, теперь он дома», подумала миссис Урис, которая была в курсе всей обстановки и считала, что никто кроме неё, не сможет защитить мальчика от всевозможных опасностей. Но она пока ещё не знала, что никогда так не ошибалась.

— Со мной всё хорошо. И я бы хотел не посещать больницу святого Мунго, это ни к чему. Не люблю подобные места.

— Помимо этого, обстановка всё хуже, не думаю, что в больнице сейчас безопасно, — произнёс мужчина, вновь бросив взгляд на газету, на странице которой были описаны события случившиеся в банке. И Стэн почему-то не сомневался, что его больше волновали события происходящие вокруг, а не самочувствие сына.

— Дорогой, даже не начинай. Не думаю, что мальчику интересно слушать о войне.

Андреа хотела бы как можно скорее закрыть эту тему, ведь тревожно было и ей. Женщина поставила перед сыном тарелку и запустила руку в его слегка отросшие волосы, слабо потрепав. Затем она села за стол, собираясь завести разговор о чём-то другом, но снова была бестактно перебита мужем.

— Кстати говоря, ты хорошо сдал экзамены?

— Да. К счастью… Было много тяжёлых тем, — честно признался Урис, ведь год правда выдался не из лёгких, и с родителями он хотел бы делиться своими переживаниями, всё ещё ожидая поддержки. Ведь он всегда ассоциировал дом с местом, где царит любовь и понимание.

— К счастью? Ты и вправду удивляешь меня.

Мысли начали путаться. Юноша почувствовал, как горло сжимается и возникает неуверенность в движениях, во взгляде, и в том, что же ответить.

Голова начала трещать, и он был уверен, что никто не доводил его до такого состояния, как родной отец. Его слова превращались в монотонный гул, который бил по ушам.

— Ты так и не начал меня слушаться, — мрачно изрёк Урис старший, наконец-то принимаясь за еду. — Ладно, просто не будь неудачником. Даже за этот случай мне стыдно больше, чем тебе самому.

И на этих словах в голове вновь всплыли события той ночи, словно убеждая его в том, что он так просто от воспоминаний никуда не денется. Он снова почувствовал вину, слабость, страх, и от собственного бессилия на тот момент вновь стало отвратительно. Юноша раздражённо ковырялся вилкой в тарелке, чувствуя, как потеют ладони, и он уже понимал, что ему не до еды, что если не выйдет то сорвётся. И прежде чем отец собрался высказать очередную фразу, он резко встал, громко отодвинув стул.

— Я схожу подышу свежим воздухом.

***

Стэнли сидел на лавке за домом, упираясь локтями в коленки и подперев ладонями голову. Он рассматривал небольшой сад на территории их участка, который освещал уличный фонарь. На улице ему сразу стало спокойнее.

Мальчик обожал это время суток, когда солнце уже закатилось за горизонт, всё будто замерло и даже воздух ощущался особенно хрупким. Дневная жара отступила и прохладный ветер мягко касался лица, будто гладил, слегка даже успокаивая его разгорячённое сознание. Также лёгкий ветерок приносил с собой аромат цветущих растений, создавая ощущение умиротворённости и покоя.

Птицы, которые ещё не улетели на ночлег, пели свои последние песни. В тишине слышны были шелест листьев и отдалённые звуки смеха и разговоров в соседних домах.

Люди как раз в это время выходили на прогулку, наслаждаясь долгожданной прохладой после жаркого дня, сидели на террасах, пили чай и смеялись.

Уличные фонари постепенно зажигались, мягко освещая улицы, создавая уютную и романтичную атмосферу. Романтика…да, где-то в глубине он был хотел сейчас так же проводить время с парнями. Интересно, получится ли вообще это у них когда нибудь.

— Вот ты где.

Услышав голос мамы, юноша вскинул голову, не хотелось многое объяснять и он надеялся на её понимание. Она вышла за ним не сразу, видимо отчитывала отца за его слова, хотя они все знали, что бесполезно.

— Не могу больше там находится, прости.

Женщина как-то грустно и понимающе усмехнулась, присаживаясь рядом с сыном. Стэна не огорчило то, что отец вновь поднял подобные темы, он был готов. Но то, что с каждой их встречей он всё больше безвозвратно холодел к сыну, расстраивало его, ведь это значило лишь то, что шансов на улучшение их отношений всё меньше, а точнее они равны нулю.

— Иногда он становится невыносим.

— Я знаю, малыш, знаю, — женщина грустно вздохнула, устремив задумчивый взгляд перед собой.

Андреа уже делала много попыток изменить отношение мужа к магии, но всё было бесполезно. А после последних событий, обстановка стала ещё более опасной и давила на всех.

Стэнли никогда не понимал, как мама так долго терпела его отношение к волшебству, так же, как и не понимал, почему отец не мог смириться, принять это. Поэтому он считал, что лучше связать свою жизнь с тем, кто как и он, любит магию.

— Он же не может и дальше решать за меня.

— Ты уже стал частью этого большого магического мира и этого не изменить. Правда, из-за смешанной крови тебе придётся работать в разы усерднее, ты знаешь, — женщина приобняла его за одно плечо, легонько сжав. — Я всегда помогу, сынок.

В этот момент она в его глазах была такой домашней, ласковой, той какую её никто не видел больше, кроме семьи. Стэна всегда удивлял этот баланс между строгостью и лаской. Ведь в Министерстве она абсолютно другая, с другими людьми тоже строгая и холодная. Но Стэн знал о том, что за строгими фасадами скрываются забота и теплота.

— Я справлюсь. Те парни, с которыми ты познакомилась, помогают мне в этом.

— Я была приятно удивлена тому, что у тебя появились такие друзья, — проговорила женщина, быстро взглянув на сына, а после перевела взгляд на садовые цветы, размышляя. Ведь она хорошо знала только о дружбе с Эдди и Биллом, а момент появления этих парней в его жизни она пропустила.

— И что ты о них думаешь? — осторожно спросил Стэн, при воспоминании о слизеринцах улыбнувшись в ладошку, которой подпирал голову.

— Тот блондин, Виктор кажется, очень приятный парень. Он очень умный и вежливый, чем сильно удивил меня.

Мальчик слушал женщину, кивая, соглашаясь с ней во всём и даже не сомневался, что Виктор ей понравится.

— А тот брюнет, — эмоции на лице женщины резко изменились, что тут же насторожило Стэна. — Он что, пытался нагрубить мне в лазарете?

— Нет, на самом деле он вообще не такой, он редко грубит, — попытался оправдать его Урис, но тут же замолчал, вспомнив, что старший никогда не сдерживается и не скупится на эмоции, если ему что-то не нравится. — Ну то есть, тебе он точно не хотел нагрубить, я знаю.

Женщина усмехнулась и её строгое выражение лица тут же смягчилось, вновь открыв путь для тёплого разговора.

— Возможно, но его настрой и взгляд, — Андреа чуть поёжилась от одного воспоминания. — С ним вдруг стало страшно находится рядом, — женщина посмеялась, думая о том, что ей конечно же не страшно было, но любой другой бы испугался.

— Вообще моих новых друзей трое, но одного парня исключили из школы. — зачем-то начал рассказывать Урис, ощущая острую необходимость с кем-то поговорить о Бауэрсе.

Стэнли вновь почувствовал в этом свою вину, ведь считал, что если бы не он, Генри бы не вступил в конфликт с тем парнем, не применил запретное заклинание. Юноша снова чувствовал себя проблемой, ещё одной проблемой Бауэрса, которых и так было предостаточно.

— Что же он такого сделал?

Андреа понимала, что просто так из школы не исключат. И этот факт насторожил её.

— У них был сильный конфликт с дурмстранговцем, — от подробностей Стэн воздержался, — я считаю, это просто ошибка. Всё не должно было быть так.

— Ой, да кто только не совершал глупости в школах, — посмеялась миссис Урис, желая развеять обстановку, также устремив взгляд в звёздное небо, погружаясь в воспоминания своей юности.

— Неужели и ты?

— Меня трижды чуть не выгоняли из Шармбатона, а родители были частыми гостями в школе. Вообще не понимаю, в кого ты такой спокойный.

Стэн вначале удивился и коротко посмеялся, не веря услышанному.

Андреа всегда показывала себя с лучшей стороны и давала правильный пример. Но сейчас ей важно было, чтобы сын не замкнулся в себе, и она в очередной раз старалась свободно поговорить с ним и развеселить его.

Стэн на секунду наивно понадеялся на то, что она действительно поддержит во всём, но вовремя сдержал свой порыв обсудить ещё кое-что, ведь столько изменилось за этот учебный год. А его мама выглядела так, словно готова была ко всему. Но вряд ли к тому, что её сын врал ей в письмах, о девушке, с которой он ходил на бал. И с кем он там был на самом деле.

— Ты же помнишь, что мне ты можешь рассказать всё? Я же твоя мама и я должна знать, — словно мысли его читая, проговорила женщина, отчего Стэн только напрягся. Ведь обсуждать с ней его отношения он был не готов, хоть и проскальзывали такие мысли. Он ни с кем не готов был ещё это обсуждать.

— Этот год был труднейшим, но во многом лучшим в моей жизни.

«И мне жаль, что я не могу поделиться с тобой всеми подробностями.», — подумал юноша.

Не рискнув пока заводить эту тему, Стэнли начал долго и увлекательно рассказывать маме о многих событиях, не наблюдая за временем и просидев до поздней ночи.

***

Они уже проехали город Клоди, проезжая по Фореглен-роуд и совсем скоро должны были оказаться дома. Папина машина неслась по шоссе мимо полей и ферм, чьи красные амбары виднелись на горизонте. Через переднее окно задувало свежий влажный воздух, на улице поднимался ветер сильно наклонявший деревья, гроза была совсем рядом. Отец курил сигарету и ветром Биллу в лицо задувался дым. Увидев заинтересованный взгляд матери, который означал её готовность задавать вопросы, это стало сигналом для Билла надеть наушники от плеера и включить максимальную громкость. Видел по губам, что мама переключила всё внимание на Джорджа, но ненадолго.

Вскоре в машине застыла тишина, а в ушах была музыка томная и негромкая, окно было закрыто сразу после того, как закончилась сигарета. В машине становилось теплее, он сполз чуть вниз, упираясь коленями в кресло водителя, и глаза сами по себе стали закрываться.

Билл проснулся от раската грома. Наушники сползли.

Джорджи рядом тоже задремал, забравшись на сиденье с ногами, на его лице подрагивала чёлка от мелких кочек по дороге, и мальчик раскрыл карие глаза, слепо всматриваясь в потолок, после тут же засыпая вновь. Промелькнувший знак указывал, что они уже в Дерри, и до их спального района не больше пятнадцати миль. С неба срывались капли, с грохотом ударяясь о металлическую крышу их автомобиля.

Он понимал, что нельзя избегать разговора с семьёй всё время, но и пока не знал, что ответить, если мама спросит, что случилось с Джорджи. И та не могла этого не заметить: он почти не разговаривал, улыбнулся разве что при встрече. С ним надо было поговорить ещё раньше, в школе или в поезде, но тогда он просто не мог перебороть себя. Неведомый страх от того, что будет дальше, сам настиг его, окутывая холодом и темнотой.

— Билли, — шёпотом говорит мама. — Что с Джорджем? Притих. Он не заболел?

Билл мельком взглянул на брата, пока в голове вертелись версии для ответа.

— М-мы с ним слегка поссорились в поезде. Прости мам, — он виновато покосился на мальчика, и тот так же смотрел на него из-под приоткрытых ресниц.

— Ничего, обязательно помирись с ним.

— Конечно.

Джордж отвернулся, утыкаясь взглядом в окно покрытое брызгами.

Его всегда больше будил шёпот… И теперь, переведя взгляд на стекло, он с интересом разглядывал отражение Билла. Возможно, думая, что разговор будет здесь, и Билл скажет сухое «извини», и поэтому отрицательно покачал тому головой. Старший свёл брови на переносице, пытаясь понять значение жеста, и тогда Джо произнёс одними губами: «Позже».

Действительно, этот разговор не должен быстро пройти тут в машине, им нужно другое место и время, только для них двоих.

***

Спустя получаса ровной тишины в салоне, машина въехала в их спальный район, разбрызгивая по сторонам небольшую лужу, знакомые улицы, казалось, менялись с каждым его приездом сюда. Словно деревья становились выше и раскидистее, а дома старели и слегка проседали. Но это не более, чем иллюзия: Билл уже малость позабыл свою улицу, полностью привык к мостам, аркам и высоким башням.

Вот дом мисс О’Браен, и она сама сидит на крыльце со своим котом, который, на удивление, ещё жив. Ещё один поворот — и вот за высоким дубом, при порыве ветра, выглянул флюгер на крыше, а потом и окно его спальни.

Он выдохнул. Это было лёгкое облегчение. Так бывает, когда уезжаешь в отпуск на пару недель, а по возвращению, привыкнув жить в другом доме, твой дом уже словно чужой. Но это совершенно не значит, что ты не скучал.

Отец остановил машину на подъездной дорожке, ожидая, пока двери гаража раскроются, а они зайдут через внутреннюю дверь, но парень уже не мог ждать, и оставив плеер в машине, но захватив дорожную сумку, выбежал прямо под дождь. В прихожей он быстро скинул с ног мокрую обувь и босиком побежал в свою комнату. Это, возможно, и глупо, но ему приятно было почувствовать ступнями чистый и шероховатый деревянный пол, а после мягкую дорожку, высланную в коридоре между лестницами. Уже открывая дверь в спальню, донёсся звук того, как в дом вошли все остальные.

В нос ударил приятный запах чистого белья и дождя. Окно было открыто. Видимо, мать убиралась к его приходу, но по стеклу стекала вода, намочив занавеску и на полу образовалась лужица.

Кинув старое полотенце на пол, Билл пошёл обратно за сумкой, оставив окно открытым. По коже пробегали мурашки, но холод приятно освежал и тело, и мысли внутри головы.

Школьная форма была убрана в шкаф, а палочка нашла место на прикроватной тумбочке под светильником. Бумаги для старосты аккуратно выложены в ящик стола, а остальное пространство в сумке занимали книги. Их одолжил Грей, когда заметил его заинтересованность ими, и потому предложил взять понравившиеся. Несколько по поводу зелий и магии. Но в тот день с утра он предложил забрать и тот самый дневник, который полностью прочесть тогда не получилось бы. И с особой осторожностью Билл достал его.

Было интересно подробнее прочитать и изучить зелья, которые придумал Роберт.

В дверь постучали, из-за чего пришлось быстро прятать дневник под одеяло. В пролёте дверей стоял Джорджи, быстро и сухо сообщая, что ужин готов, а мама зовёт их к столу, после быстро убежал вниз. Видимо, это ещё не то время.

Билл только спускался по лестнице, когда вся семья уже собралась за столом. Джордж притянул всё внимание родителей, рассказывая истории случившиеся за полугодие. Начиная о новых уроках, новым опытом магии и как раз заканчивая историю о том, как они с Биллом ходили на турнир.

Отцу было интереснее всего, ведь он сам был капитаном команды в школьные годы, поэтому закидывал брата вопросами. И был удивлён победе Слизерина, но ещё больше радости сына за них.

— О, Пап, это уже не Джонсон, к-который обыграл тебя в семьдесят п-первом. — улыбаясь, присоединяется Билл.

— Но всё равно, они соперники Гриффиндора.

— Те времена проходят, всё теперь спокойнее, — как ни в чём не бывало, отвечает младший, продолжая наслаждаться ужином.

— Вы уже совсем растеряли тот боевой дух, что был прежде, — шутливо ответил отец, но осталось заметным то, что он огорчён.

— Но всё же, когда вы вступите в команду?

— Ну, в-вот опять, — Билл отвёл взгляд, ощущая давление с противоположного конца стола. — Я ведь и минуты на метле не продержусь.

— Что за чушь? Это же у нас в крови.

— Но я ведь староста, у меня просто не хватит времени на всё, — Биллу кажется, что его сейчас придавит суровым взглядом, потому смыкает губы. Он ведь только сел за стол, а уже ощущает это повисшее напряжение.

— Ну тогда брось это дело, там от тебя все равно нет толку, — мужчина, словно рассказал шутку, звонко смеется, вызвав у жены ответную улыбку.

Билл теперь ощущает пустоту внутри, ни мамино рагу, ни этот, казалось бы, семейный вечер после долгой разлуки, её совершенно не закрывает. Есть и без того не хотелось, мысли после леса словно скручивали желудок в тугой узел, не собираясь пропускать ни крошки еды.

Так бы и сказали, что с ним надежды родителей не оправдались, и всем было бы легче.

Вот он приехал домой, и снова в качестве пустого места. Он перестал понимать логику родителей ещё пару курсов назад и понял, что нужно просто выполнять всё, что ему советуют сделать. А ещё в начале года они хвалили престижное место старосты. Бросить то он может, но игроки квиддича сидели на метле с первого курса и упорно трудились.

Парень знал, что сейчас отец переключит внимание на Джо, но вот мать всегда была против травм и того, каким образом ребята их получают в этой игре, поэтому защищала младшего с особым рвением.

— Я бы хотел! В следующем году будут набирать команду, — неожиданно Джо первый нарушил их беседу.

— Вот! — жуя ужин, с радостью воскликнул старший Денбро, давно мечтавший пополнить пустующую полку в своём кабинете наградами.

— Нет! Не бывать этому! — женщина вскрикнула, обнимая Джо за плечи, но тот продолжал вглядываться в полные надежды глаза отца.

Он практически никогда не высказывался по этому поводу. Попытавшись получить согласие на втором курсе, родители забрали бумагу, но так по итогу ничего и не подписали. Один Билл замечал, как часто Джо задерживался в Косом Переулке, смотря сквозь стекло на новенькие мётлы. И он знал, что после прошедшего турнира, желание в младшем разгорелось с новой силой.

— Ладно Билл, расскажешь что-то? — спросила мама, раскладывая каждому в тарелки рагу. — А то я совсем от тебя письма перестала получать.

— Ну, экзамены же были, все погрузились в учебу. Я ничего стоящего разговора и не делаю.

Он принялся ковырять ложкой, дожидаясь пока густой пар перестанет подниматься от тарелки. А там, может никто и не заметит, что он и не ел.

— Конечно главным событием стало то, о чём Джо уже рассказал. Мне кажется у меня год выдался не таким интересным.

— Ой, ну ладно тебе, а как там мистер Грей? Он такой хороший профессор, прислал нам письмо о твоих успехах. Жаль, что остальные так не делают.

Билл внезапно вскинул взгляд на мать, услышав о письме. Грей действительно сделал это? Зачем? Стало неловко вдвойне. Он ведь ещё в поезде хотел бы пообщаться с мужчиной, однако что-то не давало ему это сделать. Возможно, он боится после произошедшего начинать первым…

— Правда он хвалил зельеварение, давно ты им занимаешься? — мужчина откладывает ложку, внимательно вглядывалась в сына. Билл быстро уловил мелкие детали на его лице, показывающие недовольство.

— П-после зимних каникул.

— Действительно, много времени. Жаль, ничего хорошего с этим не утроишь в жизни.

Кажется стоило ему впихивать еду насильно, потому что аппетит пропал вовсе. Никто совершенно не знает чем ему стоит заняться, как и сам Билл. Но единственное, что вызывает трепет внутри это зелья. Он всеми силами старается держаться за это, лишь бы не ощущать внутри бесполезность.

***

Большие прилегающие территории вокруг замка были очень завораживающими и устрашающими. Вокруг него были горы и густая лесная чаща, создающая ощущение уединения, но она же была полна тайн и загадок, именно поэтому была пугающей и опасной.

Горы которые окружали замок придавали местности живописный вид и служили защитой, скрывая от нежеланых гостей.

Стены замка были изготовлены из темного камня, придающего еще большее впечатление загадочности. Несколько высоких башен были увенчаны острыми куполами. Высокие крепкие стены были украшены гербами и символами Дурмстранга.

Территория огромного замка, где самое главное — мощь, и совсем каплю — изящество, после его последнего визита казалось стала ещё более впечатляющей.

Подобраться к этому замку оставшись незамеченным было трудно, с высоких башен всё пространство вокруг школы хорошо просматривалось и он не сомневался что каждый участок был под наблюдением. Старшие ученики, которые патрулировали на башнях и бродили по территории, впечатляли своим грозным видом.

О его прибытии никто не знал но и не пропустить не могли, ведь он сын Эллианы Хокстеттер — главы преподавательского состава в этой школе.

Внутри замка царила атмосфера старого мира. Залы были украшены древними символами, также гербами Дурмстранга и наполнены древесными запахами из каминов.

Несмотря на то, что он не был в этом замке достаточно давно и в нём произошли некоторые внешние изменения, он всё ещё хорошо помнил где находится кабинет человека которого он решил посетить.

Подземные коридоры замка Дурмстранг скрывали множество секретов и ловушек, Патрик уже знал каждую из них наизусть, с закрытыми глазами мог пройти через всё это.

Подземный кабинет женщины представлял собой небольшое волшебное пространство, скрытое глубоко под школой, подальше от чужого внимания. Эллиана слишком любила уединение.

Вход в её рабочий кабинет охранялся магическими знаками, которые обеспечивали конфиденциальность и безопасность. Пройдя через вход, спускаясь по извилистой лестнице из камня, брюнет попал в атмосферу таинственности и магии.

Стены её кабинета были в глубоких темных оттенках, передавая всё настроение хозяйки кабинета и создавая ощущение полного уединения.

Старинный стол за которым она работала, из темного дерева, был украшен древними рунами и символами, завален раскрытыми книгами, так всегда было в процессе её работы.

На полках и стеллажах были аккуратно расставлены артефакты и книги с древними магическими знаниями. У Миссис Хокстеттер были редкие экземпляры, которые уже нигде нельзя было найти.

Отличительной особенностью ее кабинета было наличие там живых змей. Для нее именно змеи стали магическими помощниками, да и просто потому что она их любила. Они были различных размеров, имели различные окраски. Несколько сидело в своих террариумах, а некоторые были в свободном передвижении по кабинету. Их присутствие создавало ещё более загадочную атмосферу. А их передвижения лишь добавляли больше напряжения каждому вошедшему в кабинет.

Ароматы трав и зелий, создавали атмосферу магии и волшебства. Им был пропитан весь воздух в этом помещении.

У нее был кабинет и наверху, но подземный кабинет являлся местом, где она была сосреднаоточена на изучении магии и зельеварении. Это пространство, где каждая деталь была пропитанна её темной энергией и волшебством, чем-то таинственным, что подвластно было не каждому.

И посреди кабинета, вся погруженная в приготовление зелья стояла она.

Её образ сочетающий в себе элегантность, таинственность и мощную силу, всегда приводил в восторг Патрика.

Женщина была облечена в чёрную мантию, из лёгкого шелкового материала, которая на спине была украшена сложными узорами. Ее руки были украшены массивными кольцами и браслетами, что бросалось в глаза.

Длинные чёрные волосы, с лёгкими оттенками фиолетового, как всегда были распущенными, равномерно уложены на спине. Её волосы скрывали на шее несколько магических знаков, символизирующих её связь с темными силами. О них знали не многие, лишь самые близкие.

Ещё большую притягательность создавал её макияж, с акцентом на глаза, такие же тёмные, глубокие и притягательные.

Он знал, что она давно была осведомлена о его прибытии, и также знал, что слишком занята чтобы в полной мере выразить радость от встречи. Но на это повлияла не только её занятость. Эллиана всегда была скупа на эмоции, сохраняя спокойствие и невозмутимость.

— Ты больше полугода не появлялся.

Её голос услаждал слух, однако если прислушаться на самом деле от него веяло холодом и настрой говорящей был не самым тёплым. Не понятно пока, почему?

— Ты скучала по мне? — со смешком спросил Патрик, собираясь разрядить обстановку, что получалось у него почти всегда.

— Знаешь…мне тут некогда скучать, — честно ответила женщина, продолжая процесс приготовления зелья. Хотя конечно, о сыне она временами вспоминала, но она не столь сентиментальна, чтобы принять это и признаться. — Как прошёл твой последний год в Хогвартсе?

Женщина никогда не была в восторге от этой школы, но не высказывала своего мнения, ведь знала причины, по которым Патрик выбрал Хогвартс.

— Ну, знаешь, интересного мало.

Вранье. Патрик сам на минуту замолчал, вспоминая то, что важное там все-таки произошло. Он подошёл к столу, опираясь на него и смотря на женщину. Про Генри и его проблемы с пожирателями он не планировал рассказывать, об этом она точно слушать не стала бы, и возможно даже прекратила всякое общение.

— Я провернул обряд с одним мальчиком. Ну ты понимаешь…не просто мальчиком, — и на этом моменте брюнет, словно влюблённый смущённый подросток, отвёл взгляд, взглянув на ползущую по столу змею и погладил её по туловищу.

В кабинете повисло молчание, пока женщина размышляла об услышанном. Она с самого начала знала, что Патрик встречается с Генри и Виктором. У них никогда не было глубоких разговоров о том что это как-то неправильно, или о том как это непросто. Он просто рассказал ей, она просто это приняла. Но в самом деле удивительным было то, что их любовь разделил ещё кто-то. Женщине было любопытно, кто именно. Такой вероятно смелый и необычный человек.

— Генри и Виктор об этом знают?

— Конечно.

— Значит так надо было. Тебе нужна какая-то помощь по обряду?

Патрик безусловно любил маму за то что она никогда не задавала лишних вопросов и полностью верила в сына и в то, что он делает. Она полностью доверяла ему, и давала абсолютную свободу действий.

— Нет, всё хорошо прошло, — проговорил брюнет, вспоминая моменты того самого вечера в лесу с их Стэнли. Всё и не могло пойти иначе. Хокстеттер не допустил бы этого, ведь он тщательно и долго готовился.

— Хорошо, что рассказал. Я во всём поддержу тебя, Патрик, ты знаешь. — уверенно проговорила она, бросив в зелье последний ингредиент, разворачиваясь после к сыну. Столкнувшись взглядом с её глубокими глазами, брюнет сразу ощутил мгновенную эмоциональную связь, ощутил понимание и поддержку. Такие у них были отношения, они не болтали лишнего, но всегда понимали друг друга, всегда знали что они есть друг у друга, что бы не произошло.

Вместе с тем он остро ощутил вину перед ней. В одном она точно не поддержит его, никогда. В первую очередь в том, что он совсем недавно помогал пожирателям с их миссией. И для него странным было то, что она всё ещё была не в курсе, либо была, но слишком хорошо это скрывала. Ведь их мир хоть и огромен, но так тесен, и доложить ей мог кто угодно.

Эллиана просто ненавидела Пожирателей. Он её полностью понимал в этом. Однако в этот раз он оказался словно меж двух огней. Он с трудом пошёл на это, не представляя насколько тяжёлой и жестокой может быть реакция его мамы. Но также он не мог не быть там с Генри, ясно осознавая что без него он не справится.

Да, он ненавидел всех их, но не без причины.

В памяти устойчиво отпечатался тот день, когда его семья была разрушена, счастливое детство закончено а жизнь изменена.

Одним летним жарким днём он вернулся в замок семейства Хокстеттеов, после очередного путешествия, чуть позже чем планировал. Как оказалось, его опоздание спасло его, но сразу было понятно, что к сожалению.

Единственное что он успел увидеть тогда, когда уже был на территории их замка, это чёрные клубы дыма, вздымающиеся вверх под характерные хлопки. Это означало что их незванные гости уже трансгрессировали.

Патрик никогда им не доверял, чувствовал неприязнь, и в тот момент сердце почему-то сильнее забилось от тревоги, тем самым заставив его ускорить шаги. Один лишь вид людей в устращающих масках у маленького Патрика вызывал волнение. Хотя мама часто говорила не боятся их, они ведь друзья.

Эллиана в тот день была в Дурмстранге, там проводились летние экзамены.