I Табата клана Шимур (1/2)

— Это всё?

Саске упирается ладонями в колени и мучительно выдыхает. Нет, ещё не всё, но сейчас он на что-то большее не готов. Метка ещё саднит. Не остаётся никаких сил к концу тренировки, но Саске признавать это не хочет. Он осанится и оглядывает Данзо грозным прищуром, будто от его бахвальства он покажется менее вымотанным, чем был.

— Нет, не всё, — гаркает он. — Две минуты. И я продолжу.

Данзо вскидывает бровями. Юноша устал и то, что он сейчас делает, только ему вредит, но пусть он немного полечит свою гордыню, прежде чем признать очевидное. Это третий день его тренировки. Как Данзо обещал, он провел анализ его тела, чтобы выявить особенности его строения. Лёгкие не развиты абсолютно, в крови повышен кортизол, причем насильно, воздействием внешних белков, Орочимару сможет лучше прочитать его кровь, но Данзо сейчас не нужен детальный анализ. Всё было очевидно. Эта очевидность вырисовывалась светло-розовыми вмятинами на загривке мальчика. Метка его старшего брата.

О метках Данзо знал что-то на уровне уроков биологии в школах, может чуть больше. Орочимару часто рассказывал ему о новых открытиях, которые он вывел путем исследования его необычного организма.

Ни для кого не новость, что феромон это особый секрет, использующийся в коммуникации и усилении иммунитета их вида. Он вырабатывается в половых железах и состоит из набора белков с закодированной информацией о своём владельце. Запах транслирует информацию об иммунных свойствах и составе микробиома человека. Молекулы, содержащейся в половых железах изначально, усиливаются белками, поступающими из крови, именно они дарят поту специфичный запах своего хозяина. Чем лучше происходит катализ белков, чем больше гормонов поступает в кровь и чем лучше циркуляция крови, тем могущественнее феромон. При укусе яремного нерва, — нежного участка кожи на загривке, где присутствуют пахучие железы с высоким оттоком крови, секрет попадает в кровоток и отдаёт информацию о партнёре, тело и цикл меняется согласно данной информации. Как правило, метка длится один полный цикл.

Разумеется, метка используется разнополыми парами для укрепления общего иммунитета и ликвидации чрезмерного насыщения ДНК потомства, однако метка среди особей своего пола так же распространена как культурный феномен и везде имеет разный смысл. Её называют «методом высшей связи» или просто «связью». Связующие партнёры не только синхронизируют цикл и усиливают иммунитет, но и чувствуют эмоции друг друга, такие как гнев, похоть, радость или страх. Эмоции не индивидуализируются ситуацией, партнёр не знает, чего конкретно мог испугаться связист, а так же может путать эмоции, если они излишне интенсивны, может спутать боль со стрессом, или гнев с похотью. По своей сути, метка лишь посылает прямые гормональные сигналы, чтобы доложить о состоянии партнёра.

Это считается большой ответственностью, так как несовместимый эмоциональный диапазон партнёров может привести к психическим проблемам. Если две омеги имеют очень близкие отношения, не обязательно на сексуальной основе, они могут пометить друг друга. Так они защищают себя от случайных половых связей в течку и делят бремя природы, их духовная связь становится крепче, а течка и менструация менее мучительна. Альфы так же могут помечать друг друга и делают это куда чаще остальных полов. Метка альф распространена среди могущественных и средних эпсилонов, и указывает на высшую роль в доминировании. Так же близкие друзья-альфы могут кусать друг друга, усиливая общий феромон для привлечения омег. Среди братьев эпсилонов это так же распространяется. В гон они стремятся, во что бы то ни стало, первыми укусить брата, тем самым закрепляя своё доминирование. Из-за таких игр, у братьев-эпсилонов часто гон протекает одновременно, в зависимости от того, кто доминирует на этот раз. Психология взаимоотношения эпсилонов сложна и спутана, Орочимару много об этом рассказывал, но из-за редкого использования этих знаний Данзо всё позабыл. Ему бы они понадобились, чтобы понять, как можно обойти ограничения метки и выпустить на волю весь потенциал юноши. Однако он не видел другого выхода, как ждать ослабления воздействия метки.

— Слушайте, я все понимаю, но Вы три часа гоняете меня на одном месте. Это всё, что мы будем делать?

Саске нетерпелив, хочет сразу прыгнуть с места в карьер, не подготовив даже перины. Он плохо понимал, к чему готовит его господин Шимура, но его можно понять, господин редко что-то объяснял, излишне полагаясь на ум своих учеников. Юноша упирается руками в бока и выжидает ответа, господин стоял напротив, крепко держась за трость, и его надменный молчаливый вид Саске раздражает.

— Это кардио, — поясняет Данзо. — Мы искореняем недостатки твоего тела. Если можешь дальше, пожалуйста, — он небрежно отмахнулся, — но я уже сказал, что потолок ты свой ещё не преодолел. Возымей терпения.

— Учитель Какаши в гору камни толкал, а Вы меня прыгать заставляете, — бормочет юноша.

Данзо спесиво усмехается. В гору камни толкал — изысканно. Этот «Сизифовый» воин не умеет учить детей, ему бы книжки вульгарные читать и по злачным местам шляться со своим таким же непутёвым другом, учиховским выходцем, — Данзо не удивлен, почему у Саске столь паршивая выносливость, Какаши учит только силе.

— А зачем тебе силовые тренировки? Твоя проблема не в отсутствии силы, а в не умении ею пользоваться, — заметив мутный блеск в глазах мальчика, мужчина наклонил голову, Саске не понимал, что от него хотят. — Положим, я запрягу тебя как мула и отправлю забираться на скалу, и что ты думаешь получить от этого? Бестолковые мускулы?

— Надо же, бестолковые, — усмехнулся Саске. Ох уж эти альфы, всё им мускулы подавай, а ни о чём другом они не думают. Измеряют пользу тренировки только полученной силой, чтобы огненными шарами мериться друг с другом.

— Тебе не нужны мускулы, — вздохнул советник. — Тебе нужна выносливость. Ты орудуешь одноручным мечом.

— И как каллиграфия и эти бестолковые прыжки на месте мне помогут во владении мечом? Что-то я не догоняю Вашей логики.

Данзо ещё раз вздохнул. Лучше показать, чем рассказать. Саске каждую его методу и слово подвергал сомнению, учить столь упрямого барана нервозно, но это небольшая цена за твердую уверенность в сохранении своей тайны. Он крикнул куда-то внутрь дома и через некоторое время на террасу вышел человек, показавшийся Саске неприятно знакомым.

— Ты помнишь Сая? — Данзо указал ладонью на бледного долговязого юношу, его лицо было столь же хладнокровно и безэмоционально, как и лицо господина Шимуры. — Он проходил практику в вашей команде.

Саске его вспомнил, эта омега сумела оскорбить четырёх альф команды «Семь» одним только вопросом про размер полового органа. Повеса та ещё, много слухов о нём ходило неприятных (и не всё то правда, но как это бывало в обществе Огня, обидчивые эпсилоны могли весьма подло мстить), в особенности о его пристрастиях к любовникам с чёрным цветом кожи и весьма внушительными достоинствами. Когда омега упоминает в обществе о предпочтительных размерах пениса, то это считается оскорбительным и неэтичным, такой вопрос обязательно оскорбит всех альф поблизости.

— Этого помню, про члены шутил, — невыразительно откликается Саске. — И чё?

Данзо берет крепкую деревянную палку, лежащую рядом с террасой, и бросает Саске, тот ловко ловит её на лету.

— Нападай, — господин упирается о трость и отходит к террасе. — Бей в правую руку.

Саске взглянул на посох в своих руках, он прочный, не так хорош, как его катана, но при должном усилии пробить тело может. Юноша сдерживаться не собирался, когда увидел стойку противника, — Сай выставил вперёд правую руку, сгибая её под прямым углом, не дрогнув взглядом, даже когда Саске замахнулся посохом. Мгновение, и он ударяет по выставленной руке со страшной силой. Звучный хруст эхом раздаётся по имению и исчезает в густом лесу.

— Какого чёрта… — палка разломалась пополам, однако рука не сдвинулась с места, даже не вздрогнула. Это было настолько немыслимо, что Саске поверить не мог в увиденное. Словно рука застыла на месте. Вот она — сила каллиграфии!

— Правая рука его главное оружие, поэтому мы искоренили её недостатки, — отпив горячего чая, поясняет Шимура. — Её должно сохранять в состоянии вечной стойкости. Она не сломается и ей не страшны ушибы, вывести его из боя тяжёло. Тебе, будучи мечником, нужно научиться такой же дисциплине и стойкости. Обеих рук.

— Обеих рук… — задумчиво пробормотал Саске. — Да я сдохну, Данзо-сама.

— Не дрейфь, юный Учиха. Глаза боятся — руки делают, — он коротко молчит, позволяя юноше тщательно обдумать произошедшее, а после, выжидающе бросает на него взгляд. — Так что выбираешь?

Юноша некоторое время молчит в раздумьях. Демонстрация сработала на его азарте. Обладать подобной силой рук он хотел, но не хотел заниматься каллиграфией, ведь не терпел занудных и монотонных занятий. Тренировки Данзо-самы требовали дисциплины, а дисциплина всегда требует монотонности и цикличности, примерного исполнения каждодневных ритуалов, с чётким знанием их пользы. Саске быть может понимал почему Данзо-сама гоняет его лёгкими кардио и заставляет идеально чертить своё имя, но ему нравилось учиться в драйве, он желал острых ощущений, уникального подхода, а не выверенной годами, пускай действенной, но скучной программы. Он хочет вызова и его оскорбляет насколько Данзо-сама низкого о нём мнения. Было в Саске то, за что Данзо его щадил, и юноша стыдливо догадывался о причине — господин видел метку. Её хотелось выжечь, лишь бы никто её не заметил, но уже поздно. План тренировки уже составлен с учётом метки брата, Саске умный мальчик, он всё понял и это знание злит. Юноша трёт загривок и хмурится.

— Ладно, — вздыхает он. — Порисую я эти Ваши каракули.

Господин прозрачно улыбнулся. Очень хорошо.

***

При кардио-тренировке сердце работает в учащенном режиме, а источником энергии выступает подкожный жир и гликоген. Нагрузки такого рода положительно влияют на работу органов, укрепляют сосуды, развивают дыхательную систему и повышают выносливость. Три-четыре дня таких упражнений уже являют собой результат, дыхание становится чище и глубже, появляется больше энергии. Мышцы от таких тренировок не растут, но Данзо увеличивал массу мышц только по необходимости. В Корне он обучал сотрудников мобильности и ловкости, он не работал на увеличение силы, но работал на длинные дистанции и развивал в подчиненных умение лавировать в самых сложных ситуациях. Как было сказано ранее, штурмовиков в Корне можно по пальцам руки пересчитать, Корень не занимались прямыми столкновениями, поэтому Данзо отбросил развитие мышечной массы в пользу выносливости. Он не стал бы обучать таких шиноби как Сакура, ведь его тренировки ей не подходили — Тсунаде развивала в ней сокрушительную силу, а сокрушительная сила невозможна без большого объёма мышц. Многие учителя в городе развивали в учениках мышцы, полагаясь на силу, Данзо грубый метод работы не любил. Он сам обладал высоким навыком рукопашного боя, его удары невероятно тяжёлые, но эта сила приобретена не благодаря мускулам, он считал в тайдзюцу именно связки и сухожилия играли важную роль, ведь в их развитии кроилась настоящая сила, однако стиль боя Данзо специфичен для большинства людей. Этот стиль назывался «укус крокодила» и был древний как сама история, ведь пользовались этим стилем все патриархи рода Шимур. Каждое сухожилие и связка в его теле это стальной капкан, натянутая пружина и когда эта пружина щёлкает, отдавая силу, пальцы рук рвут под собой кожу. За умение, с удивительной лёгкостью, отрывать от врагов конечности, этот стиль и прозвали «укусом крокодила». Данзо никого так и не обучил этому стилю боя и был опечален этим. Он не подошёл Шисуи, не подошёл никому из Корня, ведь требовал особого развития связок с самого раннего детства. Однако Данзо использовал тренировки развития этого стиля отдельно, для увеличения выносливости своих подчинённых.

Называлась она:

— Предполагаю, ты готов для табаты.

— Что такое табата? — хмурится Саске.

Табата — это знаменитая в Корне тренировка Данзо-самы. Она передалась ему от дедушки, а он, в свою очередь, использовал её ещё с самого зарождения Корня, чтобы укрепить мышечный каркас, здоровье и увеличить выносливость своих подчинённых до таких значений, которым бы позавидовали многие спринтеры. Табата Данзо-самы делилась на двадцать позиций, начиная с самой первой, которой обучали маленьких детей и заканчивая знаменитой двадцатой, как называли её в Корне, «профилактика блядства», — двадцать подходов ультра-интенсивных тренировок, после которых бойцы теряли сознание и не могли встать с кровати на следующее утро. Во время интенсивной табата-тренировки кислорода начинает не хватать, и организм переходит в бескислородный анаэробный режим, — именно поэтому её участники теряли сознание. Данзо порой использовал двадцатую позицию для наказания подчинённых, — начни они вести себя вульгарно, нарушать дисциплину, не прятать феромон, всё, то, что вытворял сейчас Шисуи, — подлежит наказанию через двадцатую позицию. В Корне использовалась балловая система наказаний — превышение определенного лимита имело соответственные последствия для всей группы, отвечали за чью-то распущенность все. Только предательство всегда каралось смертью.

Господин осмотрел юношу, тщательно наблюдая за его дыханием. Рваное, как и сердцебиение. Чтобы научиться правильно и полезно тренироваться через табату, сперва нужно научиться правильно дышать. Клан Шимур ранее славился на всю страну искусным покорением стихии воздуха. Именно Шимуры придумали большинство гимнастик дыхания: диагфрагмальное, 4-7-8, ассиметричное, попеременное и другие. Они использовали темп, скорость и насыщение кислородом, чтобы грамотно повелевать воздушными каналами и покорять ветер для своих нужд. Господин Шимура, как единственный наследник этих техник, учил этому всех своих подчинённых. Он никогда не жадничал знаний своих предков для тех, кто хотел учиться, ведь считал любые знания достоянием общественности. А если ещё точнее, «выборки» из этой общественности.

— Сначала встань ровно, — поясняет он и кладёт левую руку на грудь юноши. — Тебе должно научиться правильно дышать. В табате главное дыхание. Вдох через нос, выдох через рот. Вдох, наполняй сначала грудь, — он хлопает по ней ладонью и юноша вдыхает, — потом живот, — опустив ладонь вниз он снова хлопает, Саске старается почувствовать животом наполнение воздухом. — Правильно, — кивает Данзо. — Теперь выдох. Сначала через живот, потом через грудь. Чувствуй, как воздух последовательно насыщает лёгкие и живот. Отдавай его так же последовательно. Ещё раз, — он вновь указывает на грудь и после ритмично скачет сверху-вниз. — Носом вдох. Грудь. Живот. Ртом выдох. Живот. Грудь. Правильно. Молодец. Дыши так.

Данзо не мог показать ему все упражнения из-за течки, ведь обязательно вспотеет и феромон просочится, допускать этого нельзя. Сейчас он мог только проверить до какой позиции Саске можно тренировать. Надежды малые, после пары дней лёгкого кардио ждать высокого результата неразумно, но он попытается вытянуть его хотя бы до шестой позиции. Господин думал, что вот-вот течка закончится и тогда он сможет вытрясти из этого юноши всю жизнь. Она итак идёт слишком долго, обычно овуляционный период длится неделю, а пошёл уже девятый день и всё это из-за феромона Хирузена, будь он неладен. Завтра она должна закончиться и он сможет, наконец, на полмесяца забыть о ней.

Учиха дышит правильно, при такой дыхательной гимнастике он должен почувствовать расслабление мышц. Саске нужно привыкнуть насыщать своё тело кислородом полностью, потому что после месяца тренировок его лёгкие увеличатся и чтобы грамотно распоряжаться полученной выносливостью, Саске должен натренировать себя на разные темпы дыхания. Несколько минут наблюдения и Данзо удовлетворительно кивает, можно начать его пытать. Он увеличивает громкость радио, и медленно обходит юношу кругом.

— Добро. А теперь ноги на ширине плеч, руки по швам. Вдох, ты сводишь ноги и руки вместе в прыжке, выдох и ты возвращаешься в первую позицию. Двадцать секунд. Пошёл.

В этой тренировке невозможно дышать, и считалось великим мастерством — поддерживать нужный темп дыхания при столь интенсивной нагрузке, однако господин Шимура умел это делать, всё же он выходец из клана, создавшей эту тренировку. Многие не правильно понимали табату, упираясь на упражнения, но самое главное в ней было дыхание. Если бы его подчинённые научились правильно дышать, они бы смогли пройти двадцатую позицию без потери сознания. Только Шисуи знал это. Данзо коротко жмурится, вспомнив о нём. Он не хотел о нём вспоминать, но он так давно лично никого не учил, и ассоциации сами напрашиваются. Увеличивая нагрузку и интенсивность подходов, господин тщательно наблюдает за состоянием юноши. Нельзя ни на секунду опускать пульс ниже определённой отметки, поэтому он, каждый раз как Саске останавливался передохнуть, грозно велел ему продолжать. Всё ещё хуже, чем он думал, метка сильно его укрощает. Саске не может потянуть даже четвёртую позицию. Однако самое печальное, что он даже не старается, будто не видел смысла во всём, что Данзо ему предлагал. Данзо придётся не только заново учить Саске тренироваться, но и насильно вытрясти из него представления о силе, навязанные другими, не очень компетентными, преподавателями.

— Кто тебя учил? — Данзо останавливает тренировку. — Только глазами и пользуешься? Учихи слепнут как раз потому, что излишне полагаются на свои глаза. Одна и та же техника в бою делает тебя предсказуемым. Используя слабости твоих глаз и твою излишнюю в них уверенность — тебя будет легко победить. Тебе должно быть полезным и без них. Прояви стойкость духа, юный Учиха.

Это укололо гордость Саске и он вновь раздражается от надменного поведения господина. Хороший способ Данзо выбрал для укрощения его нрава.

— Я могу скопировать любую Вашу технику этими глазами, — бросает он так же надменно. — Любое Ваше движение. И эту Вашу табату, которая мне в хрен не упёрлась, я тоже легко скопирую.

— Табату? — Данзо не смог скрыть усмешки. — Такое скопировать нельзя без подготовки организма. Быть может, ты будешь двигаться как я, но полученную силу шаринганом повторить не получится.

— И в чём польза этой Вашей табаты? — скрещивает он руки на груди. — Мы даже техники не используем. Что Вы хотите от меня получить, когда я даже не знаю, для чего это всё нужно?

Господин поджал губы и задумался. К Саске нужен особый подход. Он забыл, что юный Учиха не член Корня, который беспрекословно выполняет любые его приказы, не сомневаясь в их пользе, поэтому и не требует демонстрации результата. Саске нужно знать почему эти тренировки ему полезны, потому что он не понимал почему Данзо использует именно их. Работник, работая, знает сколько денег он получит за свою работу, поэтому у него есть мотивация, а Саске этой мотивации не видел. Он смирился со скучной каллиграфией, ведь увидел результат тренировок Сая, поэтому согласился, но Данзо не показал ему зачем гоняет его кардио. Его ошибка, он признает её.

— В чём польза спрашиваешь, — бормочет Данзо, разглядывая горизонт. — Могу показать.

Господин отвёл его к окраине города. Погода под весну хорошая, потеплело, верно лето в этом году будет жарким, страна Огня похвастается добрым урожаем. Саске лениво разминается, не прекратив выжидающе рассматривать мужчину. Данзо некоторое время смотрит на гору вдалеке, где высечены лица бывших государей и наклоняет голову.

— Бежим до горы Наследия, — указывает он на неё и поворачивается к Саске. — Если ты победишь, я признаю бесполезность табаты и более не заставлю тебя через это проходить. Если проиграешь, будешь беспрекословно меня слушаться. Без всякого нытья.

Для Саске это звучало как шутка. Он снисходительно осмотрел мужчину, особенное внимание он придал трости, и усмехнулся. Быть может Данзо-сама и был кем-то важным, — советником или начальником Корня, — но это не делало из него великого шиноби априори, для его возраста быть столь самонадеянным абсолютная глупость. Саске моложе, сильнее и здоровее советника, и он вспомнил об этом, услышав столь нелепое пари.

— Ха, а Вы отчаянный, дед, — криво оскалился он. — Готовьтесь глотать пыль, всё же я ученик самого быстрого Учихи в клане.

Данзо потупил взгляд. Так Шисуи его учил. Занятная информация. Они не общались с ним в этот период, поэтому Данзо об этом не знал. Однако это странно, Шисуи как никто другой знал о пользе выносливости, он был мобильным воином, мастером двух мечей, развивал высокую скорость и мог бегать на длинные дистанции, почему он не обучил этому Саске? Неужели Шисуи настолько плох в обучении? Данзо заметил за собой загадочное чувство досады, будто это его оплошность не научить Шисуи «учить», но он вновь гонит прочь эти мысли. Данзо чертит кончиком трости прямую линию и велит Саске встать параллельно ей. Юноша поравнялся с ним и тогда Данзо поднимает с земли камень и отмерив короткое время, бросает его ввысь. Стоило камушку стукнуться о землю, Саске мгновенно подрывается с места. Господин остался на месте, тщательно наблюдая за техникой его бега.

— Быстрая скорость на коротких дистанциях, — сухо анализирует он. — Только какой от этого толк, если ты так быстро выдыхаешься?

Заключив выводы, он неспеша следует за ним. Саске уже пробежал центральный рынок, пробежал через резиденцию Хокаге и даже смеялся, как легко ему это далось, но на середине пути сердце и живот укололо с такой силой, что он скрючился, жадно поглощая воздух. Кое-как, в раскорячку он дошёл до черты финиша, но господин уже ждал его там. Саске увидев это не удивился, а только обречённо выдохнул и упал спиной на землю, пытаясь наладить дыхание. Господин встаёт рядом, опираясь на трость.

— Выдохся? Быстро, — он вскинул усмешливо бровями и надул губы. — Разве я не говорил, что бег был на дистанцию?

— Харэ угарать, дед! — рявкает Саске в ответ. — Больно наука большая долго бегать!

— Для ниндзя выносливость играет ключевую роль. Табата для того и нужна, — поясняет Данзо. — Я обогнал тебя, но моё дыхание даже не сбилось. Ты, в свою очередь, выложил все силы на рывок, но не рассчитал кислорода. Так нельзя, — Саске садится на землю и поднимает на господина взгляд, то, о чём Данзо говорил имеет смысл, поэтому он слушает. — Порой ситуация загоняет в угол, природа бывает неумолимой и нещадной, нужно быть готовым к её жестокости. Без выносливости, тебе будет тяжело переносить длительные миссии, — Данзо медлит, раздумывая стоит ли указывать на очевидную причину его состояния, но всё же решает быть честным с юношей во всём. — Только я вижу дело в другом…

Саске заинтересовано щурится и Данзо указывает на загривок ладонью:

— Эта метка… Она же твоего брата, верно? — юноша, услышав это, ошарашено уставился на мужчину, моментально накрыв метку ладонью. — Она тебя сдерживает. Не позволяй ему снова тебя кусать, — аккуратно пояснил господин и упёрся о трость, неспешно направляясь в сторону имения. Он находчиво ретировался прежде, чем ему в спину полетели недовольства оскорблённого Учихи.

— Д-да я и без Вас об этом знаю! — крикнул Саске в след. — Чёрт. Нашёлся тут умник, — он обидчиво трёт место укуса и чертыхается. Он сам знал о том, что метка его укрощает и слышать об этом от кого-то другого неприятно. Господин вывалил это в лоб, бестактно, хотя он альфа и должен понимать, как болезненно для эпсилона насильно носить метку другого альфы. Саске во что бы то не стало хотел уколоть господина в ответ, однако было кое-что, изменившее отношение юноши к надменному учителю.

— Только вот он меня победил, — бормочет он под нос.

Признать свою неправоту Саске не мог, но он обещал беспрекословно слушаться господина в случае поражения. Он бы не согласился, не будь он уверен в своей победе. Кто же знал, что этот старик такой выносливый и быстрый? С виду не скажешь. Ходил с перебинтованной головой и рукой, хромал на левую ногу, опирался о трость, щурился единственным глазом, почти его не открывая, будто ослеп, — такой болезненный образ не даёт повода думать иначе. Саске считал себя не единственным, кого Данзо обманул этой броской беспомощностью. Он вновь чертыхается и спешит догнать учителя.

Они вместе зашли в имение, Данзо присел на террасу, Саске встал напротив, снова сверля его взглядом. Советник аккуратно поднял чайничек рядом с собой и наклонил голову набок. Они оба друг друга не понимали, хотя Саске немного научился видеть сигналы господина Шимуры. Он с первого дня заметил знакомую особенность демонстрации дружелюбия — наклон головы набок. Саске забавно себя от такого чувствует, с ним так разговаривал Шисуи в детстве, тоже наклонял голову. Вообще Саске уже который день не даёт покоя мысль о схожести эмоциональных жестов господина и Шисуи. Ему, с первой же их встречи, Данзо кажется очень знакомым, теперь же к этому загадочному состоянию прибавился ещё один вопрос — а не учился ли Шисуи у Данзо тоже?

Господин устал быть объектом тщательного изучения и похлопал по древесному настилу террасы ладонью.

— Отдохни. Отпей чая, — сказал он и налил во вторую кружку из чайничка. — Отдых тоже важная часть тренировки, ведь именно в покое растут мышцы. Нам некуда торопиться.

Саске пожимает плечами и садится рядом. Он поднимает чашку чая и прислоняет к губам, но мгновенно дёргается на месте. Запах. Запах очень знакомый!

— Этот чай, — удивлённо уставился он в гладь напитка.

Подошедший из глубин дома Сай забирает чайничек из рук Шимуры и заметив замешательство юноши спешит пояснить:

— Любимый чай господина. Не задавай много вопросов. Господин Шимура не любит на них отвечать.

Саске, забыв о своём удивлении, мгновенно рявкает в ответ:

— Я сам решу, что мне спрашивать, а что нет, усёк, пидрила?

Подобные совпадения невозможны. Только один человек в городе пил этот противный чай и с этим человеком Саске дружил. Да ни один высший чин не будет пить эту мутную бодягу, это же крестьянский напиток. Чёрт побери этого Шисуи и он, получается, тоже у него учился? Чего ещё Саске не знает?

— Полноте вам двоим, — вмешался Данзо. — Не ругайтесь.

Сай, не дрогнув лицом, но не прекращая с хладнокровной надменностью смотреть на Саске, уходит вглубь дома с чайником в руках. Он проводил порой у господина выходные, когда был ни чем не занят и господин учил его техникам печати. Сай, верно, единственный из подчинённых, достигший высшего мастерства каллиграфии, поэтому большую часть времени он рисовал сам, без помощи учителя. Иногда он ухаживал за господином, хоть то и выглядело со стороны странно, ведь Данзо слуг в подчинении не имел, но такое не удивительно, ведь воспитал Сая тоже Данзо, как многих в Корне, и омега желал уважить господина в любых бытовых вопросах. Господин не противился.

Юноша ещё раз смотрит на чай, но пожав плечом, пьёт в сразу несколько крупных глотков. Потом будет думать об обучении Шисуи, господина он спрашивать не решился.

— Как же Вы меня победили? — заинтересовано взглянул на учителя Саске. — У меня была приличная фора. Когда я остановился, то даже не видел Вас.

— Ты знаешь притчу про зайца и черепаху? — усмехнулся господин Шимура.

— Очень смешно, Данзо-сама. Очень, — и, тем не менее, удержать улыбку Саске не смог.

***

Следующий день повторил предыдущий. Саске чувствовал себя абсолютно разбитым после очередной табата-тренировки, но как и обещал, прекратил ставить каждый указ господина под сомнение. Быть может не полностью, но он понял, что советник осведомлён о его состоянии и план тренировки он составил индивидуальный, беря во внимание все особенности и недостатки подростка. Саске теперь хотел выносливость как у господина Шимуры. Если этот хилый старик пробежал пять километров, не вспотев и не задыхаясь под конец, значит, он точно знает как Саске тоже этого добиться. Однако табата-тренировки для его уровня слишком тяжёлые. Он ушёл от господина потным и красным, на улице не было жарко, но тело его исходилось паром и мальчику душно везде, где он оказывался.

Юноша сидел на скамейке, недалеко от своего дома. Он хотел отдышаться прежде, чем зайдёт внутрь, чтобы ни мать, ни отец, ни брат не заподозрили о его связи с советником. Саске не знал, но чувствовал, что родные громко на это отреагируют, а спорить и ссориться с кем-то он сейчас не хочет. Сил не осталось никаких. Единственное, чего он хотел, так это лечь в ванную и понежиться в теплой пене. Однако знакомая лохматая макушка прерывает его от раздумий, Саске стирает капли пота с бровей, и присматривается, — это Шисуи.

— Дядя! — Саске энергично окликнул юношу, размахивая руками. — Сто лет тебя не видел! Иди сюда!

Шисуи обернулся. Саске его вновь не узнал, взгляд у того дикий, даже злой, а феромон вокруг сладко-едкий как цианид. Саске никогда не видел на лице дяди столь бешенного выражения, поэтому и не узнал его. Он считал, на лице Шисуи не может быть никакой злости, ведь этот человек злиться не умел. Мнение Саске о нём сбылось, ведь стоило Шисуи увидеть кто его позвал, он моментально поменял выражение лица и спрятал феромон. Теперь это снова был тот самый Шисуи — задорный и весёлый юноша, с пружинистым голосом и громким хохотом.

— О-о-о, Саске, как жизнь молодая? Выглядишь измученным! Снова с Итачи подрался за стул? — Шисуи завершает свой колкий вопрос раскатистым смехом, Саске в ответ корчит угрюмую рожицу. Старший Учиха садится рядом и подносит к горячему, влажному лбу мальчика холодный чай. Саске хватает из рук дяди алюминиевую банку и выпивает залпом содержимое.

— Старик гоняет меня как собаку. Рук своих не чувствую и вечно жрать хочу как лошадь, — он снова повернулся к дяде и хитро нахмурился. — Есть чё похавать, дядь?

Шисуи усмехается и достаёт из сумки бумажный свёрток, его не съеденный обед, и вкладывает в руки бывшего ученика. Саске разворачивает его и от вида аппетитных солёных онигири, живот скрутило болью, и он моментально набрасывается на них. Дядя только смеётся.

— Что за старик? — поинтересовался Шисуи, открывая новую банку чая. — Папашка твой?

— Нет, — с трудом выдавил, Саске набивая рот. — Данзо-сама. Придумал какую-то табату, пытка, бл, а не тренировка. Лучше бы я к Гаю пошёл.

Шисуи дёрнулся, но вида потрясения не подал. Он смотрел широким, может даже угрожающим взглядом недолго, ведь когда Саске повернулся к нему, он натянул на лицо широкую добрую улыбку, правда глаза его не улыбались. Новость Шисуи не понравилась, ведь он знал расклад, знал Данзо и Итачи, и об их отношениях знал тоже. Господин Саске не трогал, потому что младший брат очень дорог Итачи и если господин нарушил это негласное правило, значит Итачи в чём-то очень оплошал. Данзо ничего не делает просто так, в любом его действии есть скрытый мотив. Шисуи это не понравилось. Произошло что-то плохое, о чём он не знал.

— О-о-о, — это протяжное восклицание прозвучало излишне неровно. — Знаменитая табата Данзо-самы, — и неловко смеётся в довершение. — Многие через это проходили. Порой он так нас гонял, что мы встать не могли на следующее утро. Ты крепкий малый, выдержишь, ещё спасибо скажешь.

— Ты же сам у него учился, почему меня этому не учил? — Саске надул облепленные рисом губы, но взгляд у него стался прямой и выжидающий. Он спросил так, будто давно знает и если его догадки неверны, Шисуи их отринет, но если и бровью не поведет, значит Саске снова прав. Шисуи, на эти слова, вспоминал последнюю проведенную тренировку по двадцатой позиции и думал — даже если бы у него получилось провести такую с Саске, Итачи бы его за это убил.

— Я не жестокий, — расплылся в улыбке Шисуи. — К тому же не силён в тайдзюцу и воспитании духа, как господин. Сказал бы ещё что не то, а он ни один десяток анбушников воспитал. У него своя система, годами выверенная, а ты у меня первым учеником был.

Не отрицает, значит, учился. Саске правильно додумался. О работе Шисуи в Корне, Саске тоже не знал, но после сказанных дядей слов, подозревает. Верно Шисуи сам не понял как проговорился, забывшись из-за неприятной новости. Юноша берёт это во внимание.

— Вечно ты прибедняешься, дядь, — пробормотал Саске в горлышко банки чая. — Нормально ты меня учил.

— Раз в отбор Корня пошёл, значит недостаточно.

— Я не в Корне. Он только учит меня и всё, — запивая рис чаем, Саске облегчённо вздыхает, держит паузу, наслаждаясь забитым животом и продолжает беседу. — В городе все на нервах. Папаша от новостей не отлипает, постоянно с мамой про войну разговаривает, ещё и Наруто меня злит своей тупой позицией, уже три раза поругались. Хочу быть готовым ко всему, а ты занят вечно, даже не поговоришь, — недовольно пробурчал юноша и пихнул Шисуи в плечо. Это у них с братом семейное, Шисуи обещал как-то купить себе наплечники и надевать их на совместные встречи.

— Да, — потирая место ушиба, слабо смеётся дядя. — Из-за накаленной политической ситуации все наши работают в поте лица. Я из штаба не выхожу, сплю прям там, на диване. Однако я говорил с Хокаге по этому поводу. Скоро они решат эту проблему.

— Как решат? — едко усмехнулся Саске. — Данзо-сама говорит войны не избежать.

Шисуи неприятно слышать упоминание злосчастного имени из чужих уст и он игнорирует слова юноши.

— Это сложный моральный вопрос, Саске, — устало выдохнул Шисуи и откинулся на спинку скамьи. — Либо одно, либо другое, и так, и так нам плохо. Сейчас перед Хокаге стоит выбор между горой дерьма и морем мочи, и не понятно, что из этого хуже.

Саске потупил взгляд и нахмурился:

— Ну… Гора дерьма хуже, от мочи хоть отмыться можно.

— Ха! Да я образно! — задорно загоготал Шисуи и отвесил Саске оплеуху. — Тупица мелкий, иди матчасть учи!

Саске думал подавится от шлейфа его мрачного феромона, однако Шисуи наконец повеселел и он выдохнул. Мальчик не мог не заметить как сильно ему не понравилась новость о его новом учителе. Юноша даже постыдился, верно со стороны его поступок выглядит обидно — будто Шисуи не обучил его достаточно, раз тот пошёл к Данзо за помощью. Разумеется, Шисуи новость не понравилась, но не по этой причине. Разумеется, Шисуи был зол, опечален и подавлен, но не по причине, додуманной Саске. Его причины ведомы лишь ему одному.

— Ты так и не общаешься с братом? — серьёзно отозвался юный Учиха и посмотрел на дядю.

— Он сказал?

Саске нахмурился:

— Да как обычно. Сказал общей фразой, я так и не понял, что между вами произошло. Мол, ты дуешься, но скоро успокоишься и не стоит волноваться по этому поводу.