Глава 18. Заново (1/2)

Риддл явился в книжный, готовый к встрече. Молли Уизли тоже уже была здесь, к неудовольствию Тома, со всем своим выводком — иначе мельтешащие вокруг ее фигуры рыжие макушки было не назвать.

Выражение лица Снейпа было именно таким, как Риддл себя ощущал.

Сдержавшись, чтобы не скривиться, Том пригласил Молли наверх, взглядом дав понять Снейпу, что дети Уизли остаются под его присмотром. Тот мужественно сцепил челюсти, кивнул и отправился на поиски сказок с демонстрациями.

Стоило двери за спинами закрыться, Молли повернулась к Риддлу.

— Она в порядке? — обеспокоенно спросила она. — Вы же знаете, где Гермиона?

Риддл склонил голову к плечу.

— Это Северус…

— Нет, Северус ничего мне не говорил, — поспешила объясниться Молли. — Просто вы… Гермиона рассказывала, что ее мужчина старше нее и является другом мистера Гора, а вы так свободно перемещаетесь по магазину, вот я и…

Том помассировал переносицу и тяжело вздохнул.

— Гермиона… — он запнулся на ее имени, потому что только сейчас осознал, что за все это продолжительное время ни разу не произносил его вслух.

Дамблдор называл девочку не иначе как мисс Грейнджер, и Том невольно стал тоже ее так называть. Гермиона же было интимнее… и приятнее. Он был в том возрасте, когда не получалось не придавать значения обращению.

— Гермиона не совсем здорова, — сказал он после недолгой паузы. — Именно поэтому я искал встречи с вами.

Молли кивнула, заламывая пальцы.

— Но разве я могу помочь? — нервно усмехнувшись, спросила она.

— Мне кажется, можете, — осторожно сказал Риддл. — Вы ведь можете поспособствовать возвращению Гилдероя Локхарта в Англию?

От его взгляда не укрылось, как неосознанным жестом Молли обхватила живот. И от ее внимания это тоже не укрылось, что он это заметил.

— Гилдерой? — хрипло переспросила она.

— Да, я думаю, его способностей хватит, чтобы помочь Гермионе.

Молли судорожно вздохнула.

— Я не…

— Миссис Уизли, это касается жизни Гермионы, — настойчиво произнес Риддл.

Молли судорожно вздохнула и отошла к окну. Она простояла некоторое время, уставившись на улицу и позволяя легкому прохладному ветерку обдувать ее лицо и путаться в волосах.

Том не сомневался, что она согласится. По Молли было понятно с первого взгляда, что она гриффиндорка — а те никогда не упустят возможности кому-то помочь.

— Я должна просто написать ему письмо? — глухо спросила она.

— Вы не поняли, миссис Уизли, — сказал Том, и она обернулась. На ее лице застыло пустое выражение. — Необходимо, чтобы Гилдерой Локхарт вернулся в Британию. Вы можете действовать как хотите: предлагать, уговаривать или угрожать. Но, мне кажется, у вас имеется достойный для его возвращения аргумент.

К концу речи Риддл смотрел не в лицо Молли, а на ее живот.

— У меня будет условие, — произнесла она. Риддл заинтересованно встрепенулся. — Вы сотрете Гилдерою память обо мне, когда он закончит.

— Толкаете меня на преступление? — весело хмыкнул Том.

Молли покраснела и отвернулась.

— Да, вы правы, я… извините.

Мерлин, она всхлипнула. Риддл закатил глаза. Как же он ненавидел женские слезы.

— Я сделаю это, — сказал он, желая, скорее, чтобы она не рыдала, а не из благородства. И, чтобы вытравить любые мысли о возможном благородстве, добавил: — Но вы останетесь мне должны.

Молли горячо закивала, стирая с щек дорожки слез.

Том опустил руку в карман мантии и достал портключ, который удалось достать совместными усилиями Долорес и Бенджамина — поначалу относившийся к Амбридж предвзято Нотт вдруг проникся ее хитростью и коварством. Том знал, что эти двое стали проводить довольно много времени вместе — сначала он думал, что Долорес шантажирует Бенджа, но оказалось, что все происходит на добровольной основе. Благодаря этому, рейтинг Амбридж постепенно поднимался, а вместе с этим подарочные тарелки с котятами занимали места в кабинетах чиновников. Срочный портключ удалось достать именно благодаря шантажу с помощью информации, которую удалось достать Долорес.

Он протянул толстую металлическую цепочку Молли, объяснил, когда и в какое время сработает портал, а потом удалился, оставив ее одну — ей явно этого хотелось.

-

Все дальнейшие дни Том и Альбус посвятили заклинанию. Они уже вышли на финишную прямую, и воодушевление, поначалу неуверенно порхающее в воздухе, постепенно перерастало в триумф.

Но природа, как и всегда, выдерживала баланс — в других сферах жизни оба ощущали смятение.

Естественно, они больше не могли все время молчать или обсуждать на сколько градусов требуется повернуть запястье, а на сколько — сместить локоть. Так или иначе они затрагивали политику.

И дело приняло беспрецедентный поворот.

За день до последнего летнего заседания палаты Визенгамота Риддл и Дамблдор в очередной раз поспорили из-за оборотней. Том знал, что этот вопрос планируют поднимать на будущей встрече, потому что количество зарегистрированных оборотней резко перевалило за сотню — зельевары Мунго не справлялись с огромным планом на аконитовое, а частные зельевары не спешили брать невыгодные для них заказы. По всему выходило, что оборотни зарегистрировались, но работать, как обычные люди, по-прежнему не могли. Более того, они попадали под удар, открыв свои имена.

В общем, как бы то ни было, Том продолжал утверждать, что для оборотней просто нужно ввести подходящие условия, чтобы полностью задействовать их потенциал и не гробить их здоровье, превращая в недолюдей.

И когда на заседании Дамблдор вдруг выступил против аконитового…

Тишину можно было резать.

— Недавно мне довелось пообщаться с человеком, мнение которого я сначала не разделял, — начал Альбус. Как Верховный Чародей он имел право высказаться перед голосованием. — Но после, обдумав его слова, я понял, что, стараясь выровнять всех по одному уровню, мы многое упускаем.

Ликантропия — не болезнь. Я специально изучил этот вопрос, и до шестнадцатого века это не считалось болезнью! — он заговорил громче, так как по залу расползался гомон. Сначала возникли небольшие очаги, но постепенно они расширяли свои границы, цепляя волшебников тут и там и втягивая в обсуждения. — Наши предки дали название болезни, которой, по их мнению, были заражены волшебники. Но если вы, как и я, захотите разобраться в этом вопросе, вы увидите, что раньше оборотни жили в обществе. Да, два-три дня в месяц они вынуждены уходить, но это компенсируется большим количеством энергии и силы, которыми они наделены. А что нам предлагает Белби? Кто-нибудь изучал зелье? — спросил он и осмотрел зал. — Белби предлагает отраву. Ведь в составе зелья аконит! То есть это совершенно точно нельзя назвать лекарством. Напротив, оборотни будут мучиться еще сильнее, так как во время трансформации их мозг будет блокировать животное, и все чувства будет ощущать человек.

— Но что вы в таком случае предлагаете? К чему ведете? — поинтересовался скрипучим голосом какой-то старик.

— Я предлагаю разработать свод законов и программ по возвращению оборотней в общество, — сказал Дамблдор, и тишина уже во второй раз опустилась плотным пологом.

Конечно, затишье не продлилось долго. Уже через пару секунд голоса зазвучали крещендо и превратились в неразборчивый гул.

Дамблдор оглядывал всех со своей трибуны и, встретившись взглядом с Риддлом, коротко ему кивнул.

Итогом голосования стало совершенно противоположное заявленному: вместо того, чтобы делать из оборотней недолюдей, единогласно было принято решение разработать проект по возвращению оборотней в общество.

И пусть никто не собирался позволять им занимать высокие должности прямо сейчас, но, по крайней мере, у них вообще должна была появиться возможность устроиться на работу.

-

Том ожидал Локхарта у площадки в министерстве. Ровно в пять часов раздался хлопок, воздух заискрил и засиял, а после в центре этого сияния выросла фигура. И так как со временем сияние не исчезло, Том безошибочно узнал в фигуре Локхарта. Тот смотрел на него растерянно и недоуменно и даже открыл рот, собираясь что-то спросить, но Риддл не собирался предоставлять ему такую возможность. Схватил его за руку чуть выше локтя и трангрессировал.

Они приземлились на заднем дворе Мунго, где была оборудована площадка для перемещений. Риддл прекрасно устоял на ногах, а вот Локхарт опасно повалился вперед, поэтому хватку на плече пришлось усилить.

— Что… кто… — из-за сбитого двумя перемещениями дыхания он не мог задать внятный вопрос.

Взгляд его был устремлен на больницу — ее он явно узнал, несмотря на то, что они находились на заднем дворе. Идеальные брови сошлись к идеальной переносице, образовывая неглубокую складку.

Прежде чем войти в больницу, Риддл решил кое-что все же пояснить:

— Тебе знакома мисс Грейнджер.

Брови Локхарта отточенным движением взметнулись вверх к линии волос.

— Гермиона? — удивленно спросил он. — С ней что-то случилось? Молли…

— Миссис Уизли сделала так, как я ей велел.

— Что? — голос Гилдероя дал петуха. Он попытался отойти от Риддла, но тот крепко удерживал его подле себя.

Необходимо было поторапливаться, пока кто-нибудь из персонала не решил выйти на балкон или на задний дворик.

— У меня есть основания полагать, что ты стер мисс Грейнджер память. И мне необходимо, чтобы ты снял заклинание.

Услышав это обвинение, Локхарт сначала покраснел, потом побледнел, а после и вовсе посерел. Вся его идеальность и сиятельность растворились в вечерних сумерках. Он был похож на человека, который вмиг потерял все. Это выглядело жалко, но ничего похожего на сочувствие Риддл не испытывал. Скорее, наоборот, убедившись, что Гилдерой виноват в состоянии Грейнджер, ему вдруг резко захотелось этого человека придушить. Вот так просто, по-магловски. Чтобы слышать, как ломается каждый шейный позвонок…

Гилдерой не был идиотом до конца, и, очевидно, какие-то мысли Риддла пробились на его частоту.

— Только если после этого вы отпустите меня, — пропищал он. И зашипел от боли, когда пальцы Риддла еще сильнее впились в его плоть.

— Ты дашь мне клятву, что не причинишь Гермионе вреда и снимешь с нее заклятие, — процедил Риддл. — И будешь свободен, как только закончишь с… процедурой.