Глава 11. Такие разные сложные ситуации (2/2)

— Полагаю, тебя тоже можно отнести к категории тех, кто не трахает грязнокровок, — заметил Абраксас. — Белла и Вал — самые чистокровные из чистокровных.

Риддл усмехнулся, услышав явную провокацию, но переубеждать Малфоя по-прежнему не собирался: молчит о Гермионе, и ладно. Рассчитывать на то, что Абраксас забыл о девочке, было бы ошибкой.

— Мне трахнуть грязнокровку, чтобы показать тебе, как это делается? Может быть, девка Поттера подойдет? — грубо спросил он.

Поджав губы, Абраксас покачал головой.

— Не утрируй, ладно?

— А ты не переводи тему, — резонно потребовал Риддл. — Мне нужен Поттер. И я хочу, чтобы ты сделал ему еще одно предложение. Если нужно — уговаривай, умоляй так, словно от этого зависит твоя жизнь. И ты не в том положении, Абраксас, чтобы отказаться, — настойчиво намекнул он.

— Проверяешь меня? — неприятно усмехнувшись, уточнил Малфой.

— Да, — просто ответил Риддл, сверля покрасневшими радужками лицо последователя. — Ты свободен.

Шумно выдохнув, Малфой со звоном отставил бокал и воспользовался камином.

Том провел ладонями по лицу. Не так он представлял себе этот разговор, но, видит Мерлин, он устал сомневаться во всех и в каждом по отдельности. Он не подпускал к себе никого в последнее время. Даже Антонин и Гэвин не удостаивались аудиенции, каждый занимаясь со своими Пожирателями. Долохов тренировал всех так, словно вот-вот грядет война, а Эйвери копошился, пытаясь ближе подобраться к Ордену. Только деятельность Малфоя вызывала вопросы.

Резко поднявшись от осенившей его догадки, Риддл решительно прошагал к тайнику в стене и, совершив несколько замысловатых пассов палочкой, снял защиту с сейфа и достал пергаменты с зашифрованными списками Пожирателей. Основную долю последователей всегда приводил Абраксас. И если поначалу это действительно были сливки общества, горящие энтузиазмом и настроенные следовать за идеями Волдеморта, то со временем фамилии становились все проще и проще, пока совсем не опустились до Сивого, у которого фамилии не было вовсе — только кличка, как у пса. После привлечения егерей и оборотней нормальных волшебников, желающих вступить в ряды Пожирателей, значительно поубавилось. Видит Мерлин, такое соседство не нравилось почти никому — даже грязнокровки были предпочтительнее.

И Риддл понял, что, возможно, был дураком все это время. Абраксас всегда настаивал на том, что дело во влиянии Дамблдора, который стал перетягивать светлые умы на свою сторону, и именно поэтому ряды редели.

Но стоило ему взглянуть на перспективу последних лет, вырисовывалась другая, совсем неприятная картина: Абраксас намеренно ухудшал качество последователей, пока не дошло до того, что он начал приводить откровенный сброд.

И у Тома был простой способ подтвердить или опровергнуть эти мысли. Если Малфою удастся завербовать в их ряды Поттера, значит, будет полностью оправдан. И, видит Мерлин, Риддл будет рад, что ошибся.

Если же Поттер откажется — Абраксасу несдобровать.

-

Новость в «Пророке» о смерти Гриндевальда появилась только спустя три дня и находилась далеко от первой полосы. Только на четвертой странице обнаружилась небольшая заметка о том, что Нурменгард сгорел. Даже намеков на то, что каменная тюрьма ну никак не могла сгореть от обычного огня, не было. Правительство или мракоборцы явно утаивали информацию.

Это было подозрительно. И у Тома чесались руки отправиться в Хогвартс, чтобы заглянуть в глаза Дамблдора и узнать лично, как тот отнесся к смерти бывшего любовника, с которым поддерживал связь все эти годы.

Получив хоть какую-то ясность относительно местонахождения Даров, Риддл пересмотрел все заметки Герпия, а потом проштудировал «Волхование», но ответа на вопрос, как извлечь душу из крестража, не нашел. Судя по всему, Герпия такой вопрос не волновал, ведь целью его было именно бессмертие, что не подразумевало возвращение души в тело.

А вот Тому нужно будет напрячься, чтобы достать частицу из кольца.

Однако, чем больше расчетов он проводил, тем отчетливее становилась ясна опасность непоследовательного возвращения осколков души. Более того, надежнее было работать сразу со всеми частями, чтобы не повредить целостность остальных. Пусть душа и не была эфемерной, как принято считать у маглов, но она все же являлась материей неизученной, и на кону стояла целая жизнь — его жизнь, поэтому любой риск был абсолютно неуместен.

То, что ему придется хотя бы на непродолжительное мгновение вновь стать смертным, вызывало в груди страх такой силы, что впору было завершать свои исследования. Желание бросить поиски нет-нет, но пробегало. И Риддл упорно с ним боролся, понимая, что крестражи не так надежны, как Дары. Если имелся способ не обмануть Смерть, а подчинить ее себе, то Риддл собирался им воспользоваться.

В этой непростой задаче Том решил отдавать предпочтение даже не заклинанию, но целому ритуалу, который ему предстояло придумать. Он даже порадовался отсрочке, которая в перспективе могла бы затянуться на месяцы, если не годы, пока он добудет Мантию и Палочку.

Благо время у него было.

-

Кроме очевидных проблем, добавились и менее явные — Гермиона что-то скрывала от него. Ее сознание было закрыто уже продолжительное время. И, зная, что это случается всякий раз, когда она обижена, Риддл мог только гадать, что не так на этот раз. Он ведь дал ей время, хотя и вовсе не собирался. Был внимателен, стал уделять больше времени возвращению ее памяти, даже на кладбище с ней отправился, хотя и получил от этого похода больше пользы, чем она. Его выводило из себя, что приходилось гадать, что с ней не так.

— У тебя что-то случилось? — поинтересовался он, скользя взглядом по ее профилю.

Грейнджер вот уже десять минут смотрела на одну строчку на пергаменте и не делала никаких пометок.

— Нет, — быстро ответила она. — У меня — нет.

Решив, что, если будет давить, то спугнет ее, Риддл предпочел просто игнорировать ее странное поведение.

— Как ты смотришь на то, чтобы перебраться в поместье? — поинтересовался он.

Нахождение Грейнджер в поместье избавило бы его от многих проблем — начиная с безопасности, ведь он, как никак, отвечал за девочку, и заканчивая внутренним спокойствием от того факта, что он может видеть ее каждый день, и она никуда не денется.

Том долго раздумывал над тем, как преподнести ей тот факт, что она меняет место жительства, но по собственному опыту знал, что приказ вряд ли воспримется хорошо. Идеальным вариантом было бы, если бы она сама захотела жить с ним. Простое предложение, которое он и озвучил, тоже было неплохим, но оно подразумевало не только положительный ответ. Как, собственно, и вышло:

— Нет, спасибо, — проговорила Гермиона, уставившись в стену.

Сжав кулаки и стараясь побороть желание заявить, что это, в общем-то, не совсем предложение, Том прикрыл веки.

— Я же дал тебе время, — процедил он.

— Но это не означало, что я сразу же соглашусь жить с вами! — искренне возмутилась она. Да, это было справедливо, учитывая, что они этот вопрос даже не поднимали.

Риддл открыл глаза, тут же натыкаясь взглядом на глаза Грейнджер, и она вздрогнула, отворачиваясь.

— Тебе не кажется, что пора перейти на «ты»? — раздраженно поинтересовался он. — Я хочу, чтобы ты жила в моем поместье.

Живоглот, сидящий на коленях Тома, начал пускать когти и замурчал, тут же заслужив раздраженный взгляд Гермионы. Ей повезло, что взгляд был направлен на книзла, иначе, видит Мерлин, Том показал бы ей, как он наказывает слуг. То, что Гермиона, фактически, его слугой не была, значения в данный момент не имело.

Грейнджер сцепила челюсти и шумно выдохнула.

— Марволо, я… не думаю, что я этого хочу. Точнее, я точно этого не хочу. Я пока к этому не готова. И вряд ли в этом есть необходимость.

— Мне нужно, чтобы ты всегда была рядом, — настойчиво проговорил Том. — Это необходимость, если ты так настаиваешь на этом определении.

— А мне нужна моя свобода, — парировала Грейнджер, поворачиваясь к нему.

— Ты ее лишилась, когда ответила на поцелуй, — бросил Риддл.

— Тогда я не знала, кто ты…

— О, Гермиона, — он подался вперед, скидывая с коленей Живоглота и хватая Гермиону за руку, — но ты знала, кому отдавалась.

Он наблюдал за тем, как ее щеки медленно краснеют, а шею покрывают алые пятна. В ответ на его слова Грейнджер перевела взгляд на его руку, а потом посмотрела на губы.

Он знал, как произвести нужный эффект на женщину, и как добиться того, что он хочет. Манипулирование, уговоры, угрозы — в этом он был мастер. И, если Грейнджер не собиралась сдаваться сразу, то у них пока что имелось время, чтобы пройти все стадии.

В следующее мгновение они уже двигались в сторону кровати, слившись в поцелуе, и Гермиона слабо постанывала, когда Риддл касался ее голой кожи.

-

Он не сказал бы, что его жизнь кардинально изменилась, но в ней определенно стало больше ссор, секса, рун и теории заклинаний. В отличие от него, Грейнджер уделяла очень много времени своей проблеме с памятью. А он тратил его на уговоры. В какой-то момент это стало доставлять ему удовольствие. Он придумывал новые аргументы, отличающиеся от простого «я так хочу».

Ему было интересно, как долго Гермиона сможет выдерживать его напор, и видел, что каждый день ей становится все труднее и труднее сопротивляться.

Первичное желание просто сломать ее — забылось. Ушло, замененное новым — Риддл хотел, чтобы Грейнджер сама отдалась ему. Еще раз. Тот сладкий момент, когда она сдавалась ему в первый вечер, когда узнала, что он — Темный Лорд, навсегда врезался в его память. И ему хотелось еще: как и изголодавшаяся тварь в его груди, он желал эмоций и чистоты Гермионы.

Правда, для этого и ему приходилось раскрываться ей, являя наружу свою сущность.

Гермиона удивляла его, задавая разные вопросы о политике Пожирателей. И каждый раз это были совершенно разные темы, что давало понять: Грейнджер много размышляет о нем.

— Почему вы не действуете открыто? Твои последователи — только чистокровные? Вы хотите истребить маглорожденных? Это правда, что вы вербуете школьников?

И многое, многое другое. И Риддл раз за разом старался давать развернутые ответы, понимая, что Гермионе придется перенять его идеологию, потому что, как бы сильно он ни хотел скрыть ее от всего мира — не хотела этого она. А значит, рано или поздно она встанет рядом с ним. Обязана встать. И то, что она до сих пор не сбежала из страны, чтобы спрятаться от него, позволяло ему верить, что такой момент обязательно наступит.

— Ты знаешь, что такое гражданская война, Гермиона? — отвечал Риддл. — Наверняка знаешь. И это то, что ждет магическую Британию, если мы продолжим сидеть сложа руки. Впрочем, если мы начнем резко действовать открыто, война тоже начнется. Мы хотим, чтобы волшебное сообщество процветало. И деление на «сословия» — просто необходимо. Грязнокровки приходят в наш мир, ничего о нем не зная, и пытаются править здесь, потому что магловский мир кажется им более прогрессивным. В какой-то мере это мнение справедливо, но это не значит, что срочная перестройка — то, что нужно. Мне кажется, все убедились в том, что это ничем хорошим не закончится, после Нобби Лича. При нем закрылось столько производств, что ты даже не можешь себе вообразить. Бедность, грязь, процветающий Лютный — вот что нас ждет, если ничего не изменится.

— Война подразумевает как минимум две стороны. Чего же в таком случае хотят ваши… оппоненты? — поинтересовалась Гермиона.

— Сделать из нас маглов, — не скрывая раздражения в голосе, ответил Том.

Она спрашивала, почему «Пророк» печатает только негатив о Пожирателях, почему нет статей о том, сколько заводов было запущено за последние пять лет, и о том, сколько создано рабочих мест. Почему редко писали о Центральном… Впрочем, она быстро ответила на свой же вопрос — газета принадлежала Министерству. Там печаталось только то, что выгодно власти.

— Так почему вы не создадите свою? Сомневаюсь, что у вас не хватает ресурсов.

Что ответить на это, Том так и не придумал. Эту идею никто и никогда не озвучивал, принимая за данность наличие «Пророка» и еще пары мелких изданий с постоянно меняющимися названиями, так как никто не выдерживал конкуренции гиганту. Но ведь они могли. Действительно могли, потому что вопроса в средствах и окупаемости не стояло.

Гермиона интересовалась не только Темным Лордом. Осторожно, будто шагая по лезвию, она спрашивала о его планах на будущее, и своей роли в нем. Ответ она всегда получала один и тот же:

— Ты будешь рядом.

Он знал ответ на этот вопрос еще в тот момент, когда трансгрессировал к ней после убийства Гриндевальда. То чудовище в нем, что желало Грейнджер и таяло, когда она была поблизости, не позволило бы Риддлу оставить ее. Его нельзя было назвать ветреным. Том являл собой воплощение надежности и для последователей, и теперь для Гермионы. Потому что, если он что-то решил, если уж он сдался сам себе, то менять стороны не собирался.

-

Вырванный из крепкого по-прежнему одинокого сна, Том потянулся в кровати. Сквозь тяжелые шторы проникал яркий солнечный свет. Лучи выглядели настолько плотными и осязаемыми, что, казалось, они липнут к узору на обоях и путаются в ткани покрывал. Не успел Том взмахнуть рукой, чтобы открыть окно, тишину вспорол хлопок. Чер, поклонившись так, что уши мазнули по полу, поднял на Риддла нерешительный взгляд.

— Леди Блэк просит аудиенции, — пропищал он.

Вздохнув, Том помассировал переносицу.

— Проводи ее в гостиную и подай туда кофе, — еще хриплым ото сна голосом приказал он, — предупреди, что я буду через десять минут.

Поклонившись, эльф исчез.

Причина, по которой Вальбурга заявилась столь рано, наверняка была важной, поэтому Том поторопился спуститься вниз.

Установив в гостиной заглушающие заклинания, он остановил напряженно расхаживающую Вальбургу и усадил ее в кресло, ожидая, когда та заговорит.

— С Регулусом что-то происходит.

Заявление застыло между ними, и Риддл непонимающе моргнул.

— Мне нужно больше подробностей, Вал.

Том намеренно сократил обращение, надеясь, что это поможет Вальбурге расслабиться, но та наоборот как-то странно дернулась и напряглась.

— Ты ведь понимаешь, что я не просто так попросила присмотреть за ним, — проговорила она, игнорируя появившийся на столике кофе. — Все началось еще до смерти Ориона, но… Он просто закрылся, а Орион меня успокаивал, мол, сын просто вырос. Но я-то чувствую, что что-то здесь не так.

Риддл устало вздохнул. Он никогда не понимал родителей, пекущихся о благополучии детей так отчаянно. Что Сигнус с Друэллой, что Орион и Вальбурга — они всегда чересчур сильно опекали их, по мнению Тома.

Мерлин, даже фраза «он закрылся в себе» казалась ему глупой.

— Ну, он ведь действительно вырос, — проговорил Риддл, тут же заслужив откровенно злой взгляд Вальбурги.

— Я знаю наверняка, что все не так просто, — строго проговорила она. — Он стал реже бывать дома. А вчера, когда я зашла предупредить его о том, что вернулась от Сигнуса… он пытался снять плакаты со стены, Том. Те, вырезки, что так долго собирал. О Пожирателях. У него, конечно, ничего не вышло — они ведь зачарованы на вечное приклеивание, но Регулус выглядел откровенно злым. Мой мальчик никогда… я не видела его таким. И я не могу понять, с чем это связано. У вас что-то происходит, да? Совсем недавно он был так счастлив, когда получил от тебя личный приказ, а тут…

Она отвела взгляд в сторону и постаралась выровнять дыхание.

Том отставил чашку на столик и поднялся, принявшись расхаживать по комнате. Он по-прежнему думал, что Вальбурга преувеличивает, но слишком многим был ей обязан, чтобы просто проигнорировать ее переживания. Но что он мог? Копаться в душе чужого сына, подростка… Он не мог себе представить, что Волдеморт опустится до такого.

— Я… подумаю, что можно сделать, — уклончиво пообещал он. — А с Абраксасом ты делилась своими… переживаниями?.

Вальбурга нахмурилась.

— С чего бы?

— Ну, он должен был навестить тебя после смерти Ориона, и я подумал…

— Я не видела Абраксаса больше двух месяцев, — устало проговорила Вальбурга. — Не думаю, что он — удачная кандидатура для разговоров. В конце концов, он даже со своим сыном разобраться не может.

Это замечание было справедливо, и Том согласно кивнул. Он молчал, ожидая, что Вальбурга наконец попрощается и уйдет, но та не двигалась с места. Было очевидным, что она не сказала все, что собиралась, и Риддл терпеливо ждал. Хотя, видит Мерлин, терпения ему не хватало.

— Том, ты… — она поднялась на ноги.

Риддл следил за ней цепким взглядом. Он приготовился успокаивать ее, решив, что она снова начнет нервно расхаживать и поделится чем-то еще, но Вальбурга ожиданий не оправдала. Сократив расстояние между ними, она взяла его ладонь.

— Ты сказал, что я пожалею о том, что говорила. Но этого не произошло.

Том попытался мягко вытянуть руку из цепких пальцев, но Вальбурга словно и не заметила его действий.

— Вальбурга, — устало вздохнул он, делая шаг назад, — я думал, мы все обсудили…

— Я тоже, но… Теперь, когда ни ты, ни я не обременены обязательствами. Я не понимаю, почему нет?

Она смотрела ему прямо в глаза, и это подкупало, потому что немногие решались на такой прямой взгляд. Было удивительно, сколько искренности было в темных радужках. Он мог бы поверить, если бы знал ее немного хуже. Более того, если бы не Гермиона, он принял бы предложение Вальбурги, потому что не только он выгодная партия для нее, но и она — для него. Но в этом не было бы ничего, кроме политики с его стороны, и семидесяти процентов политики и тридцати — реальных чувств с ее. С Грейнджер все было иначе.

— Полагаю, я не обязан отчитываться перед тобой, — сцепив зубы, ответил Риддл.

Как все-таки быстро изменился настрой беседы. Словно от сильного дуновения ветра привычная дружественная атмосфера сменилась напряженной.

Раздраженно фыркнув, Вальбурга отстранилась. Искренне поблагодарив Тома за участие, она воспользовалась камином, чтобы переместиться в свое поместье. А Риддл так и остался стоять, пытаясь понять, что не так. Что-то во всей этой ситуации было нечисто. Что-то настойчиво скреблось на задворках сознания, царапаясь и прорываясь на поверхность.

Но Риддл не мог уловить мысль, которая так скоро ускользала от его рук. Что было целью Вальбурги сегодня? Переживания за сына или скорое обретение подходящей партии? Риддлу не нравилось ощущать себя куском мяса, а рядом с Вал он чувствовал себя именно так. Она казалась искренней, но в тоже время и нет. Ее поведение окончательно путало карты. Поначалу он посчитал, что она старается действовать прямо, хотя это и не в ее стиле, потому что дело касалось его, но сейчас она все меньше походила на себя настоящую.

Побарабанив пальцами по обивке кресла, Риддл решительно направился в кабинет, который выделил для Барти. Тот сидел за столом, занимаясь то ли составлением расписания, то ли какими-то очередными расчетами.

— Барти, мне нужно, чтобы ты занялся нумерологией, — потребовал Том, заставляя выскользнуть листы пергамента из-под его рук и сложиться на краю стола аккуратной стопкой. Он лично положил чистый лист перед Краучем. — Сверься с расписанием и проверь, может ли кто-нибудь из ближнего круга быть причастен к смерти Ориона Блэка и выбросу магии на Косой аллее за день до этого. И не включай в этот список Беллу, Рудольфуса и Рабастана, — поразмыслив, добавил он. — И добавь в расчеты смерть Поттеров, если предположить, что причастен кто-то из приближенных.

— Так точно, милорд, — кивнул Барти, тут же принимаясь чертить таблицу.

-

Барти не завершил расчеты ни к полудню, ни к вечеру.

Несмотря на то, что Том отправлялся к Гермионе, мысли его были обращены к поместью. Откровенно говоря, он бы предпочел, чтобы Гермиона была там же, чтобы ему не приходилось каждый вечер тратить время на перемещения к ней. Внутреннее чутье било тревогу, отзываясь на отголоски волнения среди последователей, которое он ощущал через их метки. И это было дополнительным аргументом к переезду Грейнджер, только вот не для нее. Она по-прежнему настаивала на своей независимости.

Войдя в магазин, он, к неудовольствию, обнаружил Гермиону, склонившуюся за стойкой.

— Одну минутку, — жалобно попросила она. — Мне нужно отправить каталог, чтобы к завтрашнему дню книги уже были у нас.

Ему ничего не оставалось делать, кроме как ждать, что было довольно непросто, потому что что-то настойчиво зудело внутри, не давая расслабиться ни на мгновение. Он подошел сзади, чувствуя, что ему жизненно необходимо прикоснуться к ней, и обнял за талию, притягивая ее к себе. Его тело тут же отреагировало: ощущение теплой плоти под кончиками пальцев, запах Гермионы, — все сводило его с ума, а дыхание спирало так, что сводило зубы. Стараясь хоть немного отвлечься, он заглянул ей через плечо и удивленно присвистнул.

— «Волхование»? Не знал, что в вашем магазине водится такая литература, — заметил он.

— Мистер Гор настаивает, что у нас должно быть все, — недовольно проворчала Гермиона, — хотя я предлагала убрать эту стойку. Честно говоря, не очень много волшебников интересуются темной магией. За все время, что я здесь работаю, только Блэк приобретал подобную литературу.

— Блэк? — удивленно переспросил Риддл, заглядывая Гермионе в лицо. — Регулус?

Грейнджер пожала плечами, отстраненным взглядом скользя по каталогу.

— Не знаю его имени, он оставлял только фамилию для заказа. Нам этого достаточно.

Пока она задумчиво барабанила пальцами по столу, Том хмурился. У Регулуса недостатка в книгах, даже таких специфичных, не было — это Риддл знал точно. Но зачем ему понадобилось приобретать то, что и так есть в семейной библиотеке? Этому находилось только одно объяснение: он хотел скрыть свои исследования от родственников, потому что простой интерес Вальбурга наверняка бы поощрила. Значит, он изучал то, что не одобрила бы даже Вал.

Пока Гермиона относила письмо на почту, Риддл пробежался взглядом по журналу покупок, отмечая названия книг о темной магии и не сомневаясь в личности покупателя. Его настораживало, что из всей тьмы Регулус выбирал самую темную. Даже если бы он хотел бы впечатлить своими знаниями его — Риддла — то он давно перешел этот порог.

Грейнджер цокнула, заметив его за изучением их журнала учета продаж, а потом потащила наверх.

Кажется, настроя на занятие сегодня не было у обоих. Риддл боролся с разнящимися реакциями тела и мозга: тело явно желало Грейнджер, а мозг настаивал на том, что нужно вернуться в поместье и обдумать сложившуюся ситуацию как следует. Гермиона же уже десятый раз водила глазами по одной и той же строчке, а мысли ее крутились вокруг рыжей подруги. Впервые за долгое время Грейнджер была открыта для него, а ничего важного он увидеть не мог. Девушку, картинки которой транслировала Гермиона, Том, кажется, видел с Локхартом. Он вспомнил, что ее зовут Молли Уизли — дочь Пруэтта. Около десяти лет назад она должна была выйти замуж за Рабастана, но буквально сбежала из-под венца.

Живоглот, вольготно развалившийся на его коленях, бил хвостом по бедру Грейнджер, будто тоже ощущал сгустившееся напряжение. Даже природа, дарившая полтора месяца непривычное для Англии солнце, сдалась. Дождик накрапывал весь день, но сейчас спустился настоящий ливень. Гермиона то и дело вздрагивала от очередного раската грома. А Том любовался, как вычерчивают ее профиль вспышки молний, делая контуры синими.

— Знаешь, я, кажется, не настроена на сегодняшнее занятие, — понуро призналась Грейнджер, когда за окном мелькнула яркая вспышка.

Риддл подождал, когда прогремит гром, прежде чем продолжить разговор.

— У тебя что-то случилось? — спросил он и повел челюстью, пытаясь избавиться от накрывшего его ощущения дежавю.

— Нет, — просто ответила она. — У меня — нет.

Предмет переживаний Гермионы был очевиден — Молли Уизли, ведь именно она продолжала образами мелькать в мыслях. Это настолько раздражало, что Риддл прекратил считывать их. Он запустил руку в шерсть книззла, и тот громко заурчал, заставляя Гермиону бросить на него раздраженный взгляд.

Было ощущение, что все это — уже было. И почему-то в данный момент Риддл особенно остро чувствовал растущее напряжение. Оно заставляло его нервничать. Внутреннее чутье обнажало нервы и натягивало их, как стальные канаты.

— Знаешь, — начал Том, понимая, что позаниматься и правда не получится, но это достаточно удачный момент для того, чтобы поговорить, и, возможно, перейти к следующей стадии, — я хочу, чтобы ты жила в моем поместье, — заявил он.

Грейнджер сцепила челюсти и шумно выдохнула.

— Марволо, мы… — начала она, но запнулась. — Я не хочу.

— Не думаю, что спрашивал тебя о том, чего ты хочешь, — в тон ей ответил Риддл. — Или еще о чем-нибудь.

Что-то настойчиво билось в темечко. Это заставило Тома сесть ровнее, так что Живоглот почти свалился с коленей. Кот выпустил когти, цепляясь за его брюки, и Риддл цокнул.

Гермиона продолжала смотреть прямо перед собой.

— В этом по-прежнему нет никакой необходимости, — тихо проговорила она. — Мы уже столько раз это обсуждали…

— Мне необходимо, чтобы ты была рядом со мной, — настойчиво проговорил Том.

Темечко закололо сильнее, что сигнализировало о том, что сигнальные чары поместья нарушены. Наверняка кто-то из Ближнего круга настойчиво требовал аудиенции.

— Но я…

— Ты — моя, а я привык, что все мое — всегда под рукой, — теряя терпение, выплюнул Риддл. — Этот разговор не окончен, но ты уже можешь начинать собирать вещи, — заявил он, трансгрессируя прямо из комнаты Грейнджер в кабинет поместья и тут же взмахивая палочкой, чтобы открыть камин, в который кто-то отчаянно прорывался.

Жалобный мявк, раздавшийся снизу, заставил его чертыхнуться.

Наверняка со стороны Гермионы все выглядело так, будто он забрал ее кота как гарант того, что она переедет к нему. Глупая ситуация.

Из камина спокойно шагнул Абраксас, совсем не соответствуя тому уровню настойчивости, с которым он пытался попасть в поместье. Взгляд его тут же скользнул к ногам Риддла. Живоглот уставился на Малфоя в ответ. Они смотрели друг на друга несколько мгновений, как титаны, вышедшие на бой. Абраксас слегка нахмурился, а потом перевел взгляд на Тома.

— Ты украл кота?

— Не… что?

— Я уверен, что видел его в книжном, — проговорил Малфой наигранно насмешливо, скользя взглядом по животному, будто стараясь убедиться, что видел именно его.

— Да, Малфой, я украл кота. Привык получать то, что мне нравится. А этот книззл — настоящее сокровище, — грубо съязвил Том. Однако сбить и без того проницательного Малфоя с пути это не помогло. Тот переводил взгляд с кота на Тома и обратно, явно собирая пазл в голове. — Зачем ты пришел? — прервал его размышления Риддл.

— У меня была встреча. С Поттером.

Прошло почти две недели, Малфой.

Риддл посмотрел на него взглядом: «Что-то ты не торопился», и Абраксас отшатнулся. Если до этого момента он сомневался, что слова о том, что от его успеха будет зависеть его жизнь, — серьезны, то, кажется, именно в эту минуту понял, насколько ошибался.

— И? Ты так и будешь молчать?! — Лорд ощущал подступающее раздражение.

— Он не захотел даже слушать меня, — произнес Малфой, делая еще один шаг в сторону камина.

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился взволнованный Барти, взгляд которого скользнул сначала к Живоглоту, и брови Крауча взлетели, а потом он заметил Абраксаса и отшатнулся так же, как сам Малфой всего минуту назад.

Эта немая сцена длилась меньше пары секунд, но было очевидно: все всё поняли.