Глава 1 (1/2)

Артур стоял посреди озера и смотрел на берег.

Вода, холодная и тихая, окутывала его по пояс.

Предрассветные сумерки уже уступили первым солнечным лучам за его спиной, и вокруг поднялся ранний утренний туман. Было чувство, как будто он только что очнулся ото сна, — как лунатик, проснувшийся в неожиданном месте.

На нём была кольчуга, но меча не было. Накидка, отяжелевшая от воды, стягивала плечи.

Он сделал шаг по направлению к берегу. Шум от его движения раздался эхом в тишине, и с прибрежного дерева вспорхнула птичка. Он остановился, но где-то глубоко внутри ощутил странный толчок и сделал второй шаг, а потом ещё один, не сводя глаз с берега. Когда вода доходила уже только до колен, он увидел, как из тумана выросла худая фигура.

Мужчина на берегу был одет в слишком большой тёмный плащ, его длинные серебристые волосы и борода сливались с туманом. Артур остановился, и мужчина тоже. Они стояли и смотрели друг на друга сквозь разделяющее их расстояние. Последовал ещё один внутренний толчок, и в этот же момент Артур осознал, что серебристые волосы старика не сливались с туманом, а исчезали в нём, оставляя гладкую кожу, волосы цвета воронова крыла и знакомые синие глаза.

А потом они бросились друг к другу, и Артур чуть не поскользнулся на мокрых камнях возле берега, а Мерлин отнюдь не грациозно скатился с травянистого пригорка.

Артур ещё стоял по щиколотку в воде, когда они обнялись.

Мерлин вцепился и не отпускал Артура, даже когда он попытался отойти. Он чувствовал, как Мерлин дрожит.

— Мерлин, — произнёс Артур. Его голос казался чужим даже для собственных ушей — его первые слова в это утро.

Мерлин наконец сделал шаг назад, вытирая лицо длинным рукавом. Артур сжал рукой его плечо. Мерлин повторил его жест, а другой рукой накрыл руку Артура и крепко прижал к себе. Этот жест заставил Артура вспомнить, как он лежал на холодной земле с раной в боку, а его самый верный друг, рыдая, признавался ему в девяти годах лжи.

— Артур, — прошептал Мерлин, и новые слёзы покатились по его щекам.

— Ш-ш-ш, всё хорошо, Мерлин, — сказал Артур. — Я здесь. Всё хорошо.

Мерлин улыбнулся сквозь слёзы, и Артур понял, что и вправду всё хорошо. Он протянул руку и взъерошил волосы Мерлина, вынуждая того убраться с дороги. Мерлин испустил смешок, который больше походил на всхлип, однако, когда он повернулся к Артуру, он всё ещё улыбался.

— Пойдёмте, милорд, — сказал Мерлин, беря Артура за предплечье, и повёл его вперёд, из воды на сухую землю. — У меня есть сухая одежда и камин, который ждёт…

Артур улыбнулся и пошёл следом. Рука Мерлина так и осталась на его предплечье. Артур не сопротивлялся. Он очень живо помнил последние секунды своей жизни или, скорее, то, что он тогда считал своими последними секундами, и как ему хотелось лишь того, чтобы Мерлин держал его. Приходилось признать, что ему хотелось отпустить Мерлина не больше, чем Мерлину хотелось отпустить его.

Мерлин провёл его вверх по травянистому склону, потом через широкую и гладкую каменную дорогу, а затем вниз по дорожке мимо старых деревьев. Когда утренний туман поднялся и рассеялся, Артур заметил каменный дом, который мог принадлежать только кому-нибудь из низшей знати. Он попытался вспомнить, кто жил возле озера Авалон, но, насколько он знал, там всегда была только непролазная глушь.

— Кто здесь живёт, Мерлин?

Мерлин оглянулся на Артура и долго смотрел ему в глаза, прежде чем ответил:

— Я, сир.

Сердце Артура дрогнуло ещё раньше, чем вся тяжесть ответа оглушила его. Радость от встречи со старым другом отступила перед холодным осознанием того, что Артур не смог обмануть смерть — по крайней мере, не смог обмануть полностью.

Мерлин провёл его в дом, дверь которого была приоткрыта, как будто Мерлин выскочил в ужасной спешке, — возможно, так оно и было. На секунду Артур задумался, что почувствовал Мерлин: ощутил ли он такой же толчок под грудиной, зовущий его к озеру в предрассветный час?

Мерлин нажал какую-то белую штуковину на стене, и коридор, как по волшебству, вспыхнул светом, хотя Артур знал, что это не магия, потому что Мерлин в этот момент улыбаясь смотрел на него и глаза его оставались ярко-синими. Мерлин повёл его по лестнице наверх, давая Артуру возможность бросить лишь мимолётный взгляд на странного вида мебель и убранство в комнатах на первом этаже.

Мерлин затащил его в первую же комнату направо от лестницы, и внезапно Артур оказался у себя дома.

На стене висел красный с золотом герб Пендрагонов. В углу стоял его платяной шкаф. На видном месте красовалась его кровать с откинутым балдахином. У большого окна разместился стол, за ним резной стул, у стены — камин с вязаным ковриком и двумя стульями перед ним.

Однако это не была его комната, она была меньше. Это не была его кровать, потому что у неё не было странной дырки в столбе, которая появилась тогда же, когда Мерлин был ранен и исчез.

— Сколько лет прошло?

Мерлин перемялся с ноги на ногу и взглянул на него. Его глаза всё ещё были красными от слёз.

— Сотни, — прошептал Мерлин.

— Сотни, — повторил Артур, впуская это знание себе под кожу.

— Тысячи…

Артур почувствовал себя… опустошённым. Все и всё, что он когда-либо знал… Гвиневра, Камелот…

— А почему ты до сих пор жив?

— Вам нужно снять эту мокрую одежду, милорд, — сказал Мерлин, мгновенно опуская взгляд. Дрожащими руками он коснулся накидки Артура. Артур позволил ему аккуратно расстегнуть пряжку и снять промокшую ткань, но, когда Мерлин потянулся к застёжке доспехов, поймал его за руку.

— Ответь мне, Мерлин.

Мерлин глубоко вдохнул, его взгляд моментально метнулся в сторону, но потом он поднял глаза на Артура, и Артур увидел в них решимость.

— Я не знаю, Артур… ты умер, все умерли… а я остался жить. Я старел, а потом снова просыпался молодым — таким же, когда был, когда ты покинул меня. Друиды всегда называли меня Эмрисом. На старом языке это означает «бессмертный».

— Бессмертный, — повторил Артур. — Ты бог?

— Нет, — твёрдо ответил Мерлин. — Я всего лишь человек. Если бы я был богом… Я мог только мечтать быть богом, потому что тогда бы я смог уйти к тебе. — Мерлин продолжил, и его глаза снова наполнились слезами. — Если бы я был богом, я бы не был привязан к земле. Я бы не был здесь заперт, как в ловушке… Я бы…

— Хорошо, — сказал Артур так мягко, как только мог. — Я тебе верю.

Мерлин сделал глубокий вдох.

— Мне было предначертано служить тебе, Артур, а тебе было предначертано вернуться…

— Ты ждал, — произнёс Артур, ошеломлённый этой мыслью.

— Да, — подтвердил Мерлин.

— Ты построил дом.

— В конце концов пришлось.

— Я должен сказать, твой вкус в обстановке комнат достоин одобрения.

Мерлин рассмеялся, и это была первая ласточка этого утра. Артур улыбнулся.

— Я надеюсь, ты помнишь, как выполнять свои обязанности, — сказал Артур, когда Мерлин снова потянулся расстегнуть доспехи.

Мерлин улыбнулся, и озорная искорка в его глазах отозвалась у Артура в сердце острой болью от тоски по дому, хотя человек, к которому он так стремился, и стоял прямо перед ним.

*

Мерлин принёс Артуру более удобную одежду. Материал был мягкий и роскошный. Сама одежда была простой: комфортное бельё, мягкие чёрные брюки и белая рубашка, расстёгивающаяся у горла. Артур почувствовал себя невероятно легко и свободно без промокшей накидки и холодной кольчуги.

— Вы хотите есть, сир? — спросил Мерлин. — Я могу пойти на кухню и приготовить вам что-нибудь. Я не… не ожидал вас сегодня, но яйца и тосты у меня найдутся.

— Мне этого достаточно, Мерлин, спасибо, — ответил Артур. Мерлин кивнул и выскочил из комнаты.

Артур остался стоять посреди комнаты, не зная, чем занять себя во время ожидания. Обычно на столе его ожидала кипа бумаг, которые нужно было прочесть, или речи и письма, которые нужно было написать. Теперь же он провёл рукой по столбу кровати, ощупал резьбу и отметил, в чём она соответствовала его воспоминаниям, а в чём отличалась. Затем он так же изучил шкаф и письменный стол. Каждый предмет мебели был прекрасно сделан и в прекрасном состоянии. Наконец он подошёл к камину и щиту с гербом Пендрагонов над ним. По сравнению со всем остальным в этой комнате он был грубой работы, обветшалый и слишком старый, чтобы его можно было реально использовать.

Дверь приоткрылась, и сквозь неё протиснулся Мерлин с большим подносом. Артур оглядел комнату и отметил, что в ней не было обеденного стола, как в королевских покоях в Камелоте. Он уселся за письменный стол и был награждён улыбкой Мерлина. На подносе стояли две одинаковых тарелки с едой.

— Можно, я поем с тобой? — спросил Мерлин, как будто они не ели вместе эти три последних дня, когда Мерлин тащил его к озеру… а потом Артур осознал, что ведь действительно не ели. — Просто… у тебя, наверное, много вопросов, и много чего… в общем, я не знаю, когда у меня ещё получится поесть, а мне нужно есть, чтобы были силы. Я уже не так молод, как был раньше! — Мерлин улыбнулся, сморщил бровь, глянул на себя и усмехнулся: — Или как я воображаю.

— Я вижу, ты не упустил возможности впасть в старческий маразм с годами, — пошутил Артур, но тут же посерьёзнел, увидев, как улыбка на лице Мерлина сменилась выражением испуга. — Извини… я хотел сказать, что, конечно, буду рад, если ты сядешь есть со мной, Мерлин.

*

— Это Гвен вернула магию в Камелот, от твоего имени, — объяснял Мерлин, откусывая хлеб. — Она была доброй и справедливой королевой, и народ по праву обожал её. Она правила много лет в одиночку, а потом… — Мерлин бросил взгляд на Артура, а потом обратно в свою тарелку, — она и сэр Леон поженились. Он был на тот момент её самым доверенным рыцарем, и это известие никого не удивило.

— Леон стал королём? — спросил ошеломлённый Артур. Было странно чувствовать, как в сердце вонзилась боль от предательства, хоть он и понимал, что вряд ли мог ожидать от Гвиневры, что та останется жить в целомудрии и верности после его смерти.

— Нет, — покачал головой Мерлин. — Он… ну то есть свадьба никого не удивила, но Леон отказался от имени короля, и Гвен с этим согласилась. Она настаивала на том, что у неё лишь один король и это были и всегда будете вы, сир. Леон был назван консортом и никогда не был равен по рангу Гвен. Это традиция, которая продолжается по сей день. Только прямые потомки Гвен могут править.

— Значит, у неё были… потомки? — спросил Артур, сглатывая внезапный комок в горле.

— Артур Томас родился через полтора года после свадьбы Гвен и Леона, — улыбнулся Мерлин с лёгкой грустью, то ли сочувствуя вихрю мыслей и эмоций в голове Артура, то ли в ответ на собственные ностальгические воспоминания. — У него были самые кудрявые волосы, которые я видел в своей жизни.

У Артура неожиданно вырвался смех, и в то же самое время он обнаружил, что плачет. Он мог только представлять себе… только представлять…

— Он взошёл на трон на тридцать пятом году, — сообщил Мерлин, прекращая улыбаться. — А потом я перестал туда наведываться. Гвен была последней… последней из тех, кто понимал. Без неё…

— Хватит, — сказал Артур, отворачиваясь от друга и утирая глаза.

Повисла тишина. Артур смотрел на старый щит Пендрагонов и пытался успокоиться. Мерлин стоял и убирал посуду, а потом скрылся за дверью, которая вела наружу, в остальную часть его странного нового дома.

Когда Мерлин вскоре вернулся, в его руках была большая книга в кожаном переплёте.

— Может, так будет легче, — сказал он. — Я вёл записи. Можешь прочитать. В своём темпе… и тогда мне не придётся… — Мерлин глубоко вдохнул и продолжил уже более твёрдым голосом: — Я пойду по делам. Могу оставить тебе записи, и ты прочтёшь, пока меня не будет.

— Очень хорошо, — кивнул Артур.

Мерлин улыбнулся и положил книгу на стол перед Артуром.

— Хорошо. Я вернусь к обеду. Ты позавтракал, так что пока тебе больше ничего не понадобится. — Мерлин на секунду задумался, а потом добавил: — Пока я не ушёл, пойдём, я покажу тебе, где туалет.

— Что такое туалет?

*

Записи Мерлина представляли собой список всех событий по годам, которые тот посчитал важными: договоры, законы, войны и смерти всех, кого Артур когда-либо знал.

Тяжелее всего было читать про смерть Гвен, хотя она умерла мирно, в преклонном возрасте, счастливая в своём королевстве, окружённая любовью семьи и народа Камелота — это было всё, чего мог ей пожелать Артур, кроме того лишь, что его не было рядом, чтобы отправиться с ней в следующую жизнь.

А после смерти Гвен Мерлин оставил первую личную запись в книге. Последнее, что он написал в тот год, было:

— Я скучаю по тебе.

Впоследствии личные записи Мерлина стали появляться чаще, в то время как событий, которые он счёл достойными упоминания за этот год, становилось всё меньше.

— Я становлюсь старым, Артур, старше, чем даже был Гайюс. Что, если я умру, прежде чем ты вернёшься?

…

— Быть может, это моё наказание за мою неудачу — никогда больше не видеть тебя. Килгарра сказал, что ты вернёшься, но теперь я подумал, что он ведь не обещал, что я ещё буду жить и увижу это. Я надеюсь, что ты простишь меня, Артур. Я надеюсь, что ты найдёшь эти записи как-нибудь. Я надеюсь, что ты найдёшь нового слугу. Я сожалею о стольких вещах, но более всего о том, что больше никогда не увижу тебя.

…

— Я снова проснулся молодым. Наверное, в том же самом возрасте, в каком я был, когда ты ушёл. Я не понимаю, почему я до сих пор жив. Мы что, действительно были так молоды? Я выгляжу, как ребёнок.

…

— Я теперь называю себя Гвейном, когда хожу на рынок. Никто не узнаёт во мне «старика Мерлина». Имя «Эмрис» я не могу использовать. Оно слишком хорошо известно, теперь это легенда. Думаю, что Гвейн не был бы против.