Глава 21: Религиозные разногласия (1/2)

***

Застенье

Джон Сноу стал другим после встречи с Воронами. По правде говоря, она все еще чувствовала себя немного виноватой, что невольно подслушала их разговор со Старком. Хотя не смогла понять и половины того, о чем они говорили.

Это не слишком бросалось в глаза, но Вель заметила, что его шаги стали легче, а редкий смех — радостнее и искреннее. Словно груз, который Джон нес на себе, был сброшен, и теперь он был свободен. Даже походка его стала более… спокойной.

Вот уже второй день Вель ожидала, что молодой вождь придет к ней и начнет разговор о том, что она подслушала, но ничего подобного не происходило. Хотя каждый раз, когда Призрак проходил мимо, его красные глаза странно поблескивали, глядя на нее.

Сейчас Джон Сноу неподвижно сидел на камне с закрытыми глазами, а вокруг него собрались люди и молча ждали. Солнце пробивалось сквозь облака на востоке. Вель казалось, что она окружена озером из веток и листьев — это Певцы земли вокруг нее были в своих одеждах. Их редко можно было увидеть всех вместе, обычно они скрывались среди кустарников и деревьев, только ночью те, кому не удавалось найти курган, собирались, чтобы поделиться теплом. Далла бросила на нее знающий взгляд, когда Вель осторожно провела рукой по грязной, рыжеватой шерсти Рыжей Джейн — гончая с жадностью уплетала жареный кусок мяса, который она предложила.

Его шикарный шатер теперь не всегда охранялся лютоволками по ночам, но одна-две гончие все еще были там, обычно как раз Рыжая Джейн или Хелисента.

— У Крастера родился сын, — Джон открыл свои серые глаза. — Он ушел, оставив малыша у высеченного из камня алтаря.

— Убийца родственников, — пробормотал Джарод Сноу.

— Да, — согласился молодой вождь. — Хотя я не думаю, что Иные придут забирать малыша.

— Ты убил их, — заметила Листочек. — Вряд ли в ближайшее время придут другие.

— Действительно, — помрачнел Джон Сноу, — разведчики и мои волки не нашли никого в окрестностях.

— И что теперь? — Дункан недоуменно почесал за ухом.

— Призрак и его стая тащат сюда Крастера, чтобы его повесили.

— А что с малышом?

Вель не удержалась и фыркнула про себя. Боги, юный Лиддл хотел казаться таким кровожадным, но был нежным сердцем — заботиться о маленьком чудовище, проклятом богами.

— Один из волков оставил его перед входом в зал, чтобы женщины забрали, — объяснил Джон, и Далла пренебрежительно сплюнула на землю.

— Девятнадцать жен, — покачал головой Дункан.

— Большинство из них — дочери, а возможно, и внучки, — поморщившись, заметил Джарод.

— Неважно, — вздохнул молодой Лидл, — что будет с ними без Крастера?

— Это не имеет значения, — прорычала Вель. — Они добровольно отдали своих сыновей. Они ничем не лучше старого ублюдка, с которым лежали.

— Да, — согласилась Далла. — Мужчина может владеть женщиной или он может владеть ножом. Ни один мужчина не может сразу владеть и тем, и другим. Их много, они могли бы легко убить Крастера во сне, если бы захотели, или просто сбежать, но они остались.

Дункан все еще выглядел нерешительным.

— Но…

— Подумай, племянник, — прервал его Джарод. — Девятнадцать женщин привыкли к тому, что у них есть крыша над головой и еда. Неужели ты думаешь, что они будут ожидать меньшего?

— В мире полно людей, которые хотят получить помощь, — подхватила Листочек. — Но чаще всего они не желают брать судьбу в свои руки. Если бы некоторые из них нашли в себе мужество помочь сначала себе…

— Не беспокойся о них, — голос Джона был холоден как лед. — У нас и без того хватает проблем, не стоит к ним добавлять еще больше. Жены Крастера постелили себе постель, и теперь они будут на ней лежать.

— Кроме того, я сомневаюсь, что большинство из них когда-либо выходили за его забор, — заметила Вель. — Они все стали пухлыми и мягкими, как свиньи, и не смогут пройти и двух лиг, прежде чем устанут.

Дункан, похоже, решил отступить и принять их доводы.

— Что мы будем делать дальше?

— Отправимся к армии Манса Налетчика.

— После его смерти будет трудно заставить все племена в лагере слушать, если они вообще там останутся, — Джарод выпрямился.

— Новости с юга доходят медленно, — сказала Далла, и южане почему-то вздрогнули.

— Да, и половина Вольного народа враждует между собой из поколения в поколение — если сейчас не объединить их, они рано или поздно начнут убивать друг друга снова, — согласилась Вель.

— Несмотря ни на что, я попытаюсь, — бесстрастно произнес Джон. — Если даже некоторые послушают, это будет успех.

— Вольный народ не только упрям, но и не доверяет поклонщикам, — заметила она. — Это будет нелегко.

— Возможно, некоторые смогут отбросить свою гордость и прислушаться. От надежды не так-то просто отказаться в темный час, — серые глаза Джона сверкнули, словно он что-то вспомнил. Затем он мотнул головой на юго-запад. — Скоро к нам присоединится Крастер. Жаль, что поблизости нет чардрева.

— Я могу вырезать лицо на этом древе, чтобы боги засвидетельствовали его смерть, — предложила Листочек крутя черный кинжал в своей когтистой руке.

— Да, сделай это.

Певица пружинистым шагом подскочила к ближайшему дереву. Одним движением она уколола ладонь, окрасив кончик каменного ножа в темно-красный цвет, а затем одним изящным движением, медленно и уверенно, вогнала его в бледную кору. Успокаивающий аромат сосны внезапно сменился тяжелой сладостью.

В тот же миг проклятия, ворчание и крики боли возвестили о прибытии Крастера. Влекомый Призраком и еще одним, чуть меньшим по размеру, бурым лютоволком, этот печально известный человек выглядел куда менее впечатляюще, чем представляла себе Вель, и не только потому, что он был весь в грязи. Седой, довольно крепкий, с широкими плечами и уродливым лицом, перекошенным в мучительном оскале, с согнутым под странным углом правым локтем, сейчас он был… жалким. Лютоволки подтащили его к Джону и наконец отпустили его лодыжки, словно послушные гончие.

— Чертов варг, — прохрипел Крастер, корчась от боли, глядя на них с яростью. — Я, ах… я благочестивый человек!

— Благочестивый человек? — Джон фыркнул и посмотрел на Листочек, которая закончила вырезать на бледной коре улыбающееся лицо. — Скоро ты предстанешь пред богами.

— К черту твоих ложных богов, проклятый поклонщик, — прошипел Крастер. — Убив меня, ты разгневаешь Холодных богов!

Вель возмущенно вскинула глаза, и она была далеко не единственной. Неужели этот старый урод и впрямь поклонялся Иным?!

— Хорошо, — лицо Повелителя варгов расцвело широкой улыбкой, в глазах мелькнула нотка дикости. — Пусть приходят.

***

Холодные Тени не явились мстить за него, как Крастеру хотелось. К ее огорчению, теплые лучи солнца снова превратили землю в грязную слякоть. Даже когда день пошел на убыль, оставалось довольно тепло. Вель подумала, что, возможно, где-то и вовсе — слишком много тепла. Холодная мерзлая земля и снег были предпочтительнее грязного месива, которое прилипало к ее изношенным сапогам и заставляло скользить и наступать на корни и камни. В этой грязи даже гарроны двигались медленнее.

Тем не менее, она не могла пожаловаться — все были дружелюбны, услужливы и разумны, а в тех редких случаях, когда у нее не было времени на охоту или рыбалку, остальные делились тем, что поймали. Миска тушеного мяса из медного котла или шампур мяса всегда были гарантированы вечером. В свою очередь, когда Вель ловила больше, она тоже делилась. Даже в деревне никогда не было такого изобилия еды — охотники оставляли большую часть пойманного про запас для своих родичей.

Даже спать по ночам было легко — в лагере царило чувство безопасности. Кто бы осмелился и сумел подобраться незамеченным к Певцам и лютоволкам?! Не было ни склок по мелочам, ни напряженности, ни позерства, ни споров из-за скудного имущества, все работали и двигались в полной гармонии.

И причиной всему этому был Джон Сноу. Каждое слово, которое шло из его уст, весило как гора. Он излучал спокойствие и уверенность, и каким-то образом, заставлял любые проблемы исчезать в тот же миг, как они появлялись. Он мог оценить силы и возможности любого из них одним лишь взглядом, словно видел всех насквозь.

Близился вечер, и нужно было разбивать лагерь на ночь; пока Далла ставила палатку, Вель сходила за водой из ближайшего источника. Она еще не попросила Джона Сноу устроить тренировочные бои, как планировала. Прошлым вечером, когда он спарринговал с Дунканом и Джародом, у нее вдруг, стал заплетаться язык, а ноги отяжелели. Она так и не решилась подойти и просто смотрела.

— Ты хочешь украсть его, — высокий мелодичный голос Листочька заставил ее обернуться, выхватив кинжал.

Копьеносица прищурилась, глядя на Певицу, сидящую на ветке над ней и раскачивающую ногами, но лицо невысокого существа было нечитаемым.

— Что с того? — Голос Вель прозвучал резче, чем она предполагала.

Листочек спрыгнула на корни, не издав при этом ни звука, и приземлившись мягко, как кошка.

— Я могу дать совет и предупредить, если хочешь.

— Зачем?

— Похоже, ты должна это сделать, — пожала плечами Листочек. — Я предана Джону Сноу, и думаю, что ты можешь быть ему полезна.

— Хорошо, — скептически согласилась она, вернула кинжал в ножны и скрестила руки, глядя на Певицу. — Как именно, по-твоему, я могу ему подойти?

— Ты заметила, но Джон Сноу не боится смерти.

— Как это? — хмыкнула Вель. — То, что он делает, может показаться безрассудным, но он просто более способен, чем обычные мужчины, и знает свои границы.

— Это правда. Но я уже видела, как он сражается, и Джон Сноу не боится смерти.

— Ты уверена, что не ошибаешься, и это не доблесть и боевой пыл?

— Я прожила долгую-долгую жизнь и видела много зим, Вель, — голос Листочек стал сухим, как гниющие листья. — Видела многих, кто жил ради битвы или охоты, но он не из таких. Джон Сноу сражается так, будто каждая битва для него последняя, а смерть — всего лишь старый друг, которого нужно поприветствовать. Единственная причина, по которой он до сих пор бодр и весел, — это его выдающееся мастерство и благословение богов.

— Допустим, ты говоришь правду, — скептически произнесла она, почему-то это мало волновало. — Чем я могу ему помочь?

— В душе Джона Сноу скрывается великая печаль, — тяжело вздохнула Певица. — Его сердце словно сковано льдом, который может растопить только женское прикосновение. В нем есть величие, и быть с ним вместе будет нелегко.

— Препятствия меня не пугают, — пренебрежительно фыркнула Вель в ответ. — Ничего стоящее в жизни не бывает легко!

— О, я знаю, — грустно улыбнулась Листочек. — Но готова ли ты следовать за Джоном Сноу сквозь лед и пламя?

— Да!

— Правда? Даже если он, в конце концов, вернется на Юг, ты последуешь за ним и станешь женой поклонщика? При всей своей доблести Джон Сноу — из тех, кого вы называете южанами.

Вель сморщила нос при этих словах, и из Листочек издала печальный вздох.

— Я так и думала.

— Зачем ему возвращаться?

— Разве это не нормально — тосковать по родному дому? — Золотые глаза существа из легенд печально блестели. — Родственные узы сильнее любых цепей.

Вель растерялась, услышав эти слова: она не могла понять их смысл. Когда она ушла из деревни, у нее не было желания возвращаться. Воссоединение с родней — это она могла признать. Но Джон Сноу был не со своими родственниками — он был здесь, вдали от них.