Глава 2: Одурманенные и утомленные умы (1/2)
***
Винтерфелл
После трех мрачных дней скорби и траура новость о том, что Джон очнулся, была подобна солнечному лучу, пробившемуся сквозь грозовое небо. Когда Нед потерял отца и брата, ему пришлось справляться с этой потерей в одиночку, да и времени для скорби было мало — приходилось бороться за свою жизнь и мстить.
Теперь же его не отвлекала война и большая семья требовала заботы и внимания. Последние три дня были такими мрачными, и после похорон Брана все казалось… пустым. Кейтилин была безутешна; жена винила себя и почти все время проводила либо в септе, либо в холодной крипте перед саркофагом Брана. Нед опасался, что она может заболеть, тем более что она почти не притрагивалась к еде, если только он не приносил ее сам.
Робб был зол, но давал выход своей ярости на тренировочном дворе и это было к лучшему. Сир Родрик следил за тем, чтобы его наследник не бездумно махал мечом, а при этом учился чему-то. Остальные были… подавлены, если не сказать больше.
В коридоре Нед увидел обеих дочерей, беспокойно ожидающих у комнаты Джона, и трех лютоволков, крутящихся у их ног. Старшая, как обычно, была в изящном платье, младшая — в бриджах. Он вздохнул.
— Джон действительно очнулся? — спросил он, едва приблизившись.
— Да, отец, — робко кивнула Санса, выглядя при этом пугливо, словно хотела убежать.
Он был удивлен и в то же время рад видеть ее перед комнатой «сводного брата». Кейтилин легко убедила ее держаться подальше от Джона, как только тот начал взрослеть. Его жена была южанкой, и Нед не вмешивался, пока Санса медленно отдалялась от брата.
«Языки будут болтать, Нед! Это может разрушить ее перспективы замужества в будущем!». Он покачал головой, внутренне фыркнув, и снова сосредоточился на своих девочках.
— Он что-нибудь сказал? Например, о том, что случилось у чардрева?
— Джон просто молча… уставился в потолок, отец, — надулась Арья и пригнулась, чтобы поиграть со щенками, которые образовали кучу серого и белого меха.
— Мейстер Лювин сейчас с ним, — услужливо подсказала Санса, пытаясь стоять прямо, но, к веселью Неда, она продолжала слегка ерзать, а ее взгляд блуждал по сестре и щенкам.
Нед выжидающе посмотрел на Толстого Тома, который с улыбкой наблюдал за происходящим от двери.
— Лорд Старк, — быстро откашлялся гвардеец. — Мейстер просил не беспокоить его, пока не закончит осмотр.
Лорд Винтерфелла кивнул и прислонился к теплой гранитной стене, в ожидании наблюдая за дочерьми. В конце концов, к удовольствию Неда, Санса отступила от своих манер, нагнулась и почесала лютоволка Джона за ушами. Белый щенок растаял в ее руках, пока Арья была занята игрой с двумя другими. Он не помнил их имен — было не до того, но был почти уверен, что второй серый лютоволк — самец, а значит, он не Сансы. А это означало, что он… Брана. Нед прогнал прочь чувство вины за то, что не вспомнил о лютоволке, в горе и тревоге он пытался занять себя церемониями и обязанностями. К счастью, в отличие от него, младшая дочь не забыла о щенке.
На мгновение он представил себе Арью взрослой женщиной, еще более дикой, чем она была сейчас, с двумя огромными, как лошади, лютоволками, следующими за ней по пятам и устраивающими всевозможные пакости. От этой мысли он вздрогнул.
— Этот — Брандона, верно?
— Да, отец, — пожала плечами Арья. — Я кормила щенка.
— У него есть имя? — мягко спросил он.
— Бран так и не дал ему имени, — скорбно объяснила она.
Нед опустился на корточки и осторожно взял на руки безымянного серого пушистика, который, извиваясь, смотрел на него желтыми глазами. Через мгновение по лицу Эддарда Старка прошелся влажный язык, а сбоку послышалось хихиканье.
— Его будут звать… Зима! — провозгласил лорд Винтерфелла, и отпустил щенка, который тут же решил прилечь на его правый сапог. — Теперь я сам буду заботиться о нем.
Это была секундная прихоть, но сейчас, когда она была высказана вслух, она казалась такой правильной.
— Но отец…
— Никаких «но», Арья. У тебя уже есть лютоволк. Будет несправедливо по отношению к твоим братьям и сестре, если у тебя их будет двое, — попытался успокоить он.
Судя по мятежному выражению лица, спокойнее Арье не стало. Поэтому он строго посмотрел на нее, погасив протест, готовый сорваться с губ.
— Ладно, — пробормотала она.
Боги, что он будет с ней делать, когда она вырастет? В свои одиннадцать лет она была более дикой, чем Брандон и Лианна вместе взятые. По крайней мере, с Сансой она вроде бы ладила… пока. Нед надеялся, что младшая дочь вскоре перерастет этот бунтарский период, но пока все больше уверялся в обратном.
Через несколько минут Санса, погладив напоследок белого щенка, встала с озабоченным лицом.
— Я пойду к себе, — объявила она и бросилась к лестнице.
Арья вскоре заскучала и тоже ушла, унося двух усталых лютоволчат.
— Том, постой пока у лестницы, — приказал Нед стражнику, который тут же удалился.
Лорд Винтерфелла стоял неподвижно, наблюдая за маленьким лютоволком, лениво дремавшим на его сапоге. Время шло, а он все больше беспокоился из-за того, что Лювин до сих пор не вышел из покоев. Он доверял старому мейстеру, и ему оставалось только ждать, но волнение не унималось.
Раздались шаги, и, подняв голову, он увидел Робба, идущего ему навстречу.
— Арья сказала, что Джон проснулся, — тихо пояснил старший, с любопытством разглядывая комок серого меха на сапоге Неда.
— Лювин сейчас внутри, осматривает его, — со вздохом ответил Нед. — Почему у тебя мокрая голова?
— Нырнул в пруд, чтобы смыть грязь и пот после тренировок, — со вздохом признался Робб. — Как ты… делаешь это?
— Переживаю горе или жду?
Его сын устало провел рукой по своим русым волосам и закрыл глаза.
— И то, и другое?
Нед задумчиво хмыкнул: в коридоре слышалось лишь прерывистое дыхание Робба.
— Что касается ожидания, то так или иначе тебе придется научиться терпению, — наконец сказал он с мягкой усмешкой. — Хотя всегда лучше занять себя какой-нибудь работой. Быть лордом — это бесконечная череда обязанностей и обязательств, и с некоторыми из них лучше справиться раньше, чем позже.
— А насчет горя, отец?
— Нет простого способа справиться с этим, — с тоскливым вздохом ответил Нед и положил руку на плечо Робба. — Но ты не должен позволять ему поглотить тебя. Смерть — это просто другая часть жизни. Все рано или поздно умирают.
— Бран был слишком молод, это несправедливо…
— Мир несправедлив, Робб! — Нед прервал его и понизил голос до шепота. — Принятие… требует времени. Я знаю, это больно, но мы ничего не можем поделать, кроме как учиться на своих ошибках там, где это возможно, и двигаться вперед. Побудь в одиночестве в богороще, горюй, но продолжай идти вперед.
В этот момент дверь наконец открылась, и из комнаты вышел усталый Лювин.
— Как Джон? — нетерпеливо спросил сын.
— Лучше, чем прежде, лорд Робб, — прокашлявшись, сказал мейстер. — Он совершенно здоров, если не считать лихорадки, которая наконец-то начала спадать.
— И он в полном сознании?
— Да, милорд, — медленно подтвердил старик. — Он то засыпает, то просыпается, но почему-то отказывается даже признать мое присутствие в комнате, не говоря уже о том, чтобы поговорить со мной. Возможно, он согласится поговорить со своим отцом.
— Иди отдохни, Лювин. И спасибо.
— Его разум может быть еще помрачен лихорадкой, — предупредил тот, после чего зашагал прочь.
Лорд Винтерфелла с трепетом вошел в комнату, за ним последовал Робб. Там было теплее, чем обычно в Великом Замке, и в воздухе все еще витал аромат трав и припарок. Комната Джона была небольшой и с простым убранством: два стула, вешалка для плащей, сундук в стороне и небольшая кровать. На ней совершенно неподвижно лежал Джон.
Нед сел на один из стульев, а Робб примостился на другом. Джон не пошевелился, его глаза были устремлены в потолок. Нед решил бы, что он мертв, если бы взгляд сына вдруг не заметался по комнате, словно он ожидал нападения.
— Джон? — мягко позвал он. — Поговори со мной, сын. Расскажи мне, что случилось.
Сын Лианны резко вывернул шею, и его серые глаза расширились. Мгновение спустя с губ Джона сорвался хриплый, усталый смех. Это был резкий и грубый звук, и лорд Винтерфелла вздрогнул, увидев выражение его глаз. Там больше не было невинности юности, во взгляде Джона была усталость и опустошение, словно он видел слишком много пролитой крови и загубленных жизней. Словно многие жизни загубил он сам. Что, если его сын сошел с ума, как его дед и прадед? Беспокойство захлестнуло Неда, как река, но улеглось, стоило вспомнить предупреждение Лювина.
— Мы волновались за тебя, Джон, — тихо добавил Робб.
Джон вздохнул. Его лицо стало еще более изможденным, а глаза все оглядывали комнату в поисках невидимого врага.
— Я умер, — наконец произнес он низким, хриплым голосом.
— Что значит «умер»? — осторожно поинтересовался Нед, стараясь скрыть свое беспокойство.
— Меня, наконец, убили. Проткнули ледяным мечом. И я умер под чардревом.
— Но ты жив, брат, — настойчиво сказал Робб. — На твоем теле ни одной раны!
— Если я жив, почему ты здесь? — Лицо Джона исказилось в печальной улыбке.
— Мы тоже живы, Джон, — осторожно напомнил Нед, гадая, к чему все это. Неужели разум его сына действительно помутился? Он знал, что Старые Боги могут быть суровыми и жестокими, но не таковы они, чтобы дарить отравленные подарки!
— Но это не так! — прохрипел сын с такой убежденностью, что у Неда застыла кровь. — Вы умерли! Вы все умерли, и я погиб последним!
— Что ты имеешь в виду? Мы живы и мы прямо перед тобой. Если мы умерли, как ты говоришь, тогда как это случилось, Джон? — спросил Робб, побледнев.
Глаза мальчика расширились, а его дикие глаза наконец перестали блуждать по комнате и посмотрели прямо на них.
— Лорда Старка казнили в Королевской Гавани по приказу короля, — жалобно пролепетал сын. — Арья и Санса тоже погибли там.
Эддард Старк замер, и по его позвоночнику поползли мурашки. Неужели он узнал?!
— За что Роберт казнил меня, Джон? — Лорд Винтерфелла наконец обрел голос. — И почему мои дочери должны были умереть там же?
— Следующий, не Роберт. Не знаю, за что, меня там не было. Сказали, измена. Ни Арья, ни Санса не выжили, — хрипло рассказывал Джон, с каждым словом все больше сбиваясь и становясь все суровее и суровее. — Робб отправился на юг, чтобы отомстить за тебя, и погиб в Близнецах, на свадьбе. Вместе с леди Старк, преданный и убитый Болтонами и Фреями. Брана и Рикона убил Перевертыш в Винтерфелле.
— Перевертыш?