Вступление (1/2)

~~*~~

Те, кого видели танцующими, казались безумными тем,

кто не мог слышать музыку.

~~*~~

— Продано! — Молоток аукциониста опустился с громким стуком. Раздались вежливые аплодисменты, и товар был передан победителю торгов.

Зрители переминались с ноги на ногу, как ожидающий скот. Клубы пара закрывали их лица, а их толстые пальто почти не спасали от холода, царившего в продуваемом сквозняками помещении концертного зала. Дамы плотнее закутывались в шали, в то время как мужчины в цилиндрах топали ногами.

— Итак, лот 34, дамы и господа, — продолжил аукционист. — Афиша финальной постановки «Гламура Цыганки» в этой консерватории.

Рядом с подиумом на сцене молодой швейцар встал на цыпочки, чтобы распутать тяжелый настенный свиток. Его нижний стержень ударился о половицы с такой силой, что потревожил стаю голубей, устроившихся на ночлег над головой. Взмахнув крыльями, они вылетели через зияющую дыру в потолке.

Титулованная роковая женщина, одетая в культовую красную шаль цыганки, смотрела с афиши оперы, прижимая к груди отрубленную голову обреченного возлюбленного, ее рот застыл открытым в песне.

— Есть ли у меня десять фунтов? — Аукционист переводил взгляд с одного перепачканного лица на другое, когда в поле зрения бесшумно мелькнуло несколько карточек с заявками.

Он уже видел эту пеструю компанию раньше. В основном мусорщики и владельцы ломбардов. Они мало заботились об искусстве и просто торговали им, надеясь быстро получить прибыль от театральных сувениров, упакованных в коробки и сундуки на сцене.

Другие были коллекционерами, ремесленниками или любителями антиквариата. Они предложили бы более высокую цену.

— Тогда с пяти. Пять, я принимаю. Пять — раз. Продается на два. — Короткая пауза. — Продано! — Удар молотка эхом отдался в холодном зимнем воздухе.

Некоторые, однако, пришли, чтобы вернуть то, что они потеряли.

Пожилой мужчина, хрупкий и сгорбленный возрастом, сидел среди них, наблюдая из своего инвалидного кресла, как плакат сворачивают без особых фанфар. Он был аномалией в этой толпе, его цилиндр, когда-то элегантный, но теперь обтрепавшийся по краям, выдавал богатство, которое отличало его в юности.

И все же его репутация опережала его. Здесь было мало тех, кто не узнавал аристократа среди них, и они опасливо отодвигались от старика, как будто он все еще мог ударить их за малейшее оскорбление. Всю свою жизнь он вселял такой страх в сердца людей, и немощь и десятилетия трагедий мало что сделали для того, чтобы притупить это впечатление.

— Лот 35: Точная копия пистолета Smith & Wesson и три человеческих черепа производства Benjamin le Diable 1878 года, — объявил аукционист. — Десять фунтов за это. Десять, спасибо. Десять сразу...

На первый взгляд, трудно было поверить, что этот обессиленный человек был владельцем того самого здания, в котором они сейчас находились. Являясь символом красоты и престижа, консерватория в пору своего расцвета очаровывала как дворян, так и простых людей. Теперь от него осталась лишь оболочка былой славы, такая же ветхая, как и его тезка.

— Лот 36, дамы и господа.

Публике представили необычное изделие.

— Музыкальная шкатулка из папье-маше в форме шарманки. Прилагается фигурка позолоченного петуха, — Сверкающий экспонат был поднят высоко, чтобы все могли его видеть. — Этот предмет, обнаруженный в запасниках театра, все еще находится в рабочем состоянии, — Аукционист хлопнул в ладоши, подавая знак своему помощнику. — Демонстрацию, пожалуйста.

Привратник повернул коленчатый вал сбоку, и из открытого клюва петуха донеслась серия звенящих нот. Проникновенная мелодия разнеслась над толпой, околдовывая и растрогав до слез не одну даму. Когда истаяла последняя нота, начались торги.

— Могу я начать с пятнадцати фунтов? Пятнадцать, спасибо, мадам. — Он кивнул женщине в вуали в глубине зала, которая подняла руку.