Глава 27. Не слушай (2/2)
— Почему?
— Потому что тогда я сойду с ума.
Кайгаку замер, лицо его скривилось в непонятной гримасе, а затем на губах заиграла знакомая колючая усмешка.
— А если за тобой никогда не придут, ты не сойдешь с ума?
— За мной… Придут… — снова выдохнула Кайо, пряча глаза от пытливого демонического взгляда.
— Если бы хотели, уже бы пришли, — хмыкнул Кайгаку. — Знаешь, я ведь и сам уже заждался твоих «спасителей». Так хотелось показать, чего я добился, кем я тут стал…
— Ты стал демоном, — внезапно осторожно перебила Кайо, дрогнув. Кайгаку сощурился: эта слабая попытка его как-либо поддеть его даже повеселила.
— Молодец, заметила. Надеюсь, скоро до тебя еще дойдет, что спасать тебя никто не собирается. Некому тебя спасать. Никому ты, кроме меня, не нужна, да…
Кайгаку не знал, почему, но очень уж ему нравилось смотреть на Кайо, от которой так и разило слезливой жалостью. Ее так и хотелось схватить, прижать к себе и раздавить до хруста — услышать последний звонкий писк и хриплый вздох.
Но Кайгаку все еще держался. Нет, ее час пока не пришел. Рано.
— Зачем ты мне это говоришь? — Кайо между тем совсем растерялась, явно даже не догадываясь, почему Кайгаку именно сегодня и именно сейчас решил выбить из нее остатки самообладания.
— Потому что до тебя не доходит ничего. Сама подумай. Этому твоему деду всегда было на всех плевать, он думал только о себе; о том, сколько бы еще свести своих учеников в могилу. Ты-то в охотники не набивалась, тебе тоже было плевать, что мы там все дохли как мухи — по прихоти наших учителей и какого-то главного больного ублюдка, который за всю жизнь сам ни разу в руки даже клинок не взял — отсиживался только в штабе да за Столпами своими прятался. А я за это дерьмо умирать должен был? Нет уж, ищите других идиотов. Вон, Зеницу твой отбор прошел — наверное, сейчас уже лежит где-то разлагается. Что, может, им ты сейчас больше гордишься, да?
Губы Кайо задрожали. Кайгаку облизнулся, будто почуяв запах крови из вскрытой рваной раны. Он только сейчас вспомнил, что забыл сегодня пообедать — слишком к Кайо торопился.
— А ты… собой гордишься?
На мгновение Кайгаку подумалось, что Кайо и правда хотелось услышать его ответ. Будто она и правда не понимала простейших очевидных вещей.
— Тебе так нравится тупые вопросы задавать. Мной учитель мой гордится — это главное. Вон, сама видела, приходил похвалить меня за отличную службу, я, между прочим, скоро одним из сильнейших стану. Приближенным самого Господина.
В комнате снова застыла подозрительная тишина. Взгляд Кайгаку стал непроницаемым.
— Ты, что, не веришь мне?
Кайо рассеянно мотнула головой. Кайгаку такой реакции совсем не понял.
— Дура, значит, — бесцветным тоном кинул он. Нет, Кайгаку даже не надеялся, что Кайо за него порадуется, восхитится его ростом — она и правда была дурой, думающей только о себе и о своих «спасителях», которые явно даже не чесались, чтобы бежать за ней и вызволять ее отсюда.
Один уж точно больше не чесался.
Кайгаку наклонился к столику, взял пиалу с уже остывшим чаем, сделал пару глотков.
И тут же сплюнул Кайо под ноги.
— Ты — жалкая. Сидишь тут, ждешь не пойми чего, надеешься, ноешь по ночам… А за тобой все не идут, забыли про тебя. Нехорошо получается. Может, сделать тебе одолжение, сходить поторопить твоих спасителей?
Кайгаку ухмыльнулся, поймав на себе взгляд, полный непонимания. Да-да, Кайо ни на секунду ему не поверила: он же для нее был всего-навсего трусом, который ни за что на свете не осмелится наведаться в гости к бывшему Столпу. И сам на бой он точно не вызовется. Разве что с Зеницу.
Вот только Кайо не догадывалась, что Кайгаку уже не нужно было никуда бежать и никого выискивать — он и без всяких разведок много всего знал. Все еще помнил Устав и самурайские идеалы деда, которые ему с детства тоже пытались навязать. Благо, не вышло.
— Некому тебя спасать, сдохли все. Ну, дед так точно.
— Ты врешь, — голос Кайо на удивление вдруг стал холодным, мертвым. Как и взгляд. По телу Кайгаку прошелся табун мурашек. Ему понравилось.
— А ты забываешься, — брови Кайгаку сошлись у переносицы. — Думаешь, они еще не знают, что я стал демоном? Думаешь, деду эта новость очень понравилась? Этот кретин всегда больше всего трясся за свою честь: по-хорошему, он уже давно должен был пропороть себе чем-нибудь живот. И сдохнуть наконец-то в муках.
— Не правда… Это все не правда… — Кайо больше не могла сдерживать всхлипов. Кайгаку больше не мог сдерживать злой усмешки. Ему нравилось смотреть, как каждое его слово отдавалась в Кайо противной болью.
Она его слушала, слышала — сейчас он не был для нее пустым местом. Сейчас она его, наверное, даже ненавидела.
— Если бы было неправдой, ты бы уже давно дома свой чай пила, разве не так? За тобой ведь сам бывший Столп пришел бы, да? Тебя и правда жаль, — Кайгаку хотел было сказать что-то еще, но запнулся. Забылся. Кайо снова подняла на него заплаканные красные глаза.
И ему снова стало не по себе.
— Это мне тебя жаль.
— Что?
Кайо поджала губы. Зеленые глаза Кайгаку налились черной кровью, на руках вздулись уродливые вены. Когтистая лапа сама потянулась к тонкой девичьей шее.
Раздался удар.
Кайгаку и сам не понял, как дрожащее маленькое тело с одного его толчка отлетело куда-то к двери.
И больше не пошевелилось, даже не попыталось встать.
Кайгаку слышал: сердце в этом теле еще билось. Не умерла. Под ребрами Кайгаку растеклось облегчение, он тут же метнулся к согнувшейся от пронзившей боли Кайо.
Наклонился к ней так близко, чтобы его последние слова в этом доме услышала только она:
— Я себя жалеть не просил.
Кайгаку небрежно переступил через разбитое тело, вышел за дверь. В ушах звенело, в глазах плясали искры. Кайгаку не сразу расслышал через стену хриплое слабое: «Я… тоже».
Кайгаку тоже никто ни о чем не просил.