Глава 28. Не ведись (1/2)

Прошло несколько дней, ребро и плечо еще противно ныли. Но Кайо и не думала об этом как-то беспокоиться. Она вообще ни о чем не думала. Уже прошло несколько дней, а Кайгаку и не собирался возвращаться к ней. Это Кайо тревожило намного больше расцветших синяков и ушибов.

Она же знала, Кайгаку на самом-то деле был очень ранимым — обидчивым; она же знала, Кайгаку в прошлый раз выплеснул далеко не все, что в нем накопилось. Он должен был вернуться, должен был добавить.

Должен был сказать свое последнее слово. А Кайо должна была сглотнуть и промолчать — хотя бы попробовать.

Но Кайгаку все не возвращался, а потому Кайо продолжала топиться в забытьи и неведении.

— Вы ударились где-то? Меня еще вчера попросили принести вам мазь, а я совсем забыла…

Кайо нервно дрогнула, когда в один из дней к ней заявилась уже знакомая служанка. Она была в каком-то подозрительно приподнятом настроении — это сразу бросилось в глаза. Ее по-детски легкая улыбка стала еще шире, стоило ей окинуть Кайо с ног до головы многозначительным взглядом.

Кайо это не понравилось. Она уже давно начала подумывать, что с этой девушкой было что-то не так, она была будто не совсем в себе. Наверное, бедняжка не вынесла общества Кайгаку и сошла с ума — в это сложно было не поверить.

И все же Кайо ее совсем не боялась: в этом доме она была единственной живой душой, за которую она могла хоть как-то цепляться и которая, несмотря на свою странноватость, все еще была к Кайо по-настоящему добра.

Кайо сама подошла к девушке и молча взяла у нее мазь, низко склонив голову. Ей бы очень хотелось поблагодарить ее вслух, но Кайо все еще помнила наказы Кайгаку. Кайо больше не хотела оступаться и злить его на пустом месте. Тем более, она уже точно знала, что Кайгаку даже малейших препирательств с ним терпеть не станет.

Девушка между тем понимающе улыбнулась, мигнув одним единственным глазом. Кайо невольно стушевалась, отвела взгляд: ее все еще немного пугало ее изуродованное пустое лицо. Кайо боялась, что рано или поздно она может стать совсем похожа на эту девушку — будут они как две капли воды: она тоже будет носить повязку на пустой глазнице, тоже будет всему блаженно улыбаться, растягивая на лице глубокие незаживающие шрамы.

Она тоже навечно останется здесь, в плену озверевшего демона.

После последнего разговора с Кайгаку она стала уверяться в этом все сильнее и сильнее.

Может быть, Кайгаку не хотел напугать ее, разозлить — может быть, он просто пытался донести до нее правду. Его правду. За ней не придут, ее не спасут. Кайо не хотелось верить, что Куваджима-сан мог покончить с собой. Эта мысль мучила, снова и снова будила бесконтрольную тревогу.

И Кайо ничем не могла себя успокоить, она слишком мало знала. Может быть, в Организации охотников и правда было так принято: Учитель отвечал за своего ученика головой и честью. Может быть, честь Куваджиме-сану и правда была дороже ее жизни.

Кайо понимала, что она не смела задаваться подобными вопросами. Кайгаку совсем ее запутал. Куваджима-сан не мог уйти, не разобравшись со своим учеником. Не отплатив ему за его предательство. Кайо должна была держаться за эту мысль как за спасительную ниточку. Кроме Куваджимы-сана отсюда ее никто больше не сможет вытащить — в этом она не сомневалась.

— Господин попросил передать, что вам снова можно выходить в сад. Вы тут, кажется, заскучали.

Кайо дернулась, словно очнулась от оцепенения. Пока она витала в облаках, служанка уже успела убрать со стола остатки ужина и принести свежий завтрак с данго и очищенными фруктами.

Кайо сморгнула, нахмурилась в легком неверии: она не ослышалась? Ей правда можно было уже выйти куда-нибудь на свежий воздух? Кайгаку правда больше на нее не злился? В груди внезапно потеплело, Кайо благодарно поклонилась.

Девушка, одарив свою «госпожу» последней лучезарной улыбкой, побежала на кухню — видимо, готовиться к обеду. Кайо же подошла к подносу с едой, взяла данго и тут же положила обратно.

Сладости и прочие свежие вкусности подождут, ей не терпелось скорее снова спрятаться в саду, пропасть там до глубокого вечера. И все же Кайо не спешила срываться — все-таки ей было бы намного спокойнее, если бы сам Кайгаку пришел к ней и дал ей «вольную». Ради этого она бы и его оскорбления с издевками потерпела — потерпела бы его. К тому же, ей совсем не хотелось отдаляться от Кайгаку, не хотелось, чтобы он приходил к ней только по особым случаям.

Когда Кайгаку был рядом, он могла его видеть, слышать — хоть немного понимать. Если же Кайгаку закроется от нее окончательно, перестанет одаривать даже короткими визитами, она точно сойдет с ума.

Кайо подошла к двери, неуверенно взялась за ручку. Если он разрешил ей выйти из комнаты, значит скоро он вернется. Скоро он сам придет к ней. Скоро они снова поговорят — и, возможно, даже не поссорятся.

Кайо хотелось на это надеяться.

***

Солнце уже давно зашло за горизонт, но Кайо и не думала возвращаться обратно к себе. Она ждала Кайгаку. Наверное, это был первый раз за все время, пока она «гостила» у него, когда она особенно его ждала. Когда она особенно хотела с ним поговорить.

Им нельзя было друг от друга закрываться — уж лучше пусть она будет заслушиваться хвастливыми победами Кайгаку, чем сидеть в четырех стенах в одиночестве и тихо ждать своего конца. Кайо знала, что она точно ни в чем не сможет переспорить, образумить Кайгаку, но она видела, что рядом с ней он, пусть и совсем не надолго, но становился прежним.

Кайо хотелось цепляться за эти моменты, хотелось цепляться хотя бы за что-нибудь, что не связывало ее с новой жизнью в плену демона. Кайо хотелось хотя бы иногда видеть Кайгаку в Кайгаку.

Когда во дворе совсем стемнело, она начала немного волноваться: не станет же она его ждать всю ночь — не настолько же она пока тронулась умом? Но долго испытывать собственный рассудок ей не пришлось — у тропинки, ведущей к дому, послышались знакомые шаги.

Кайо не пошевелилась. Она знала: Кайгаку уже учуял ее.

— Ты что здесь забыла? — грубый голос прогремел прямо над головой. Ноги подкосились — но не от страха. Возникший из ниоткуда Кайгаку резко пихнул Кайо в плечо, от чего она едва не упала в недавно обстриженные кусты.

Легкое волнение от предвкушения встречи с Кайгаку быстро сменилось колючей тревогой. Кайо окинула его беспокойным взглядом с ног до головы: на темной одежде Кайгаку комьями висела грязь, один из рукавов был оторван, а сама ткань была измазана кровью.

У Кайгаку сегодня точно был неудачный день. В который уже раз.

— Я… цветы собирала. И… тебя ждала, — пролепетала Кайо, опуская голову. Кайгаку, казалось, даже не понял смысла ее слов, не расслышал из-за собственного рыка.

— Что ты здесь забыла?.. — повторил он леденящим тоном.

— Я не знаю… — глаза Кайо нервно забегали. Она не понимала, почему Кайгаку сейчас прожигал ее горящим злобным взглядом, будто он прямо здесь и сейчас собирался сожрать ее заживо за очередную тупую оплошность. Побелевшее лицо Кайо лишь на миг просветлело: неужели ее все-таки никто никуда не отпускал? Неужели эта странная служанка что-то напутала?

Задать мысленно самой себе еще пару вопросов Кайо не успела — ее как упертую заплутавшую козу схватили за волосы, заплетенные в тугую косу, и потащили в сторону дома.

Глаза щипало от жесткой хватки, но Кайо не смела пискнуть, не смела выдавить из себя хоть что-нибудь в качестве жалкого оправдания. Она не должна была проговориться о той, кто разрешила ей ослушаться Кайгаку. Та девушка гнева «Господина» точно еще раз не переживет.

А Кайо… Может быть.

Кайо рвано охнула, стоило Кайгаку швырнуть ее на прибранную постель. Спина снова загудела от проснувшейся боли, слезы снова побежали по щекам. Кайо подняла голову, не сразу поняв, что Кайгаку тут же снова оказался рядом, наклонился к ней почти лицом к лицу. Взгляд его был озверевшим и в то же время отрешенным.