Часть 2. Глава 15. Если сбежать - никто не остановит (1/2)

43

Три тысячи лет назад не существовало города Вавилон. Небольшое поселение, название которого давно стёрто со страниц истории, имело всего пару сотен человек. Жители отличались религиозностью, в то время заключавшейся в язычестве и воспеванию не одного десятка богов. Потому часть поселения славилась храмами. Их массивность и красота привлекали соседей. Посещая храмы, они оставались, желали быть ближе к святым местам. Небольшое поселение стало расти. Храмов и домов становилось больше, экономика расцветала, и вскоре вокруг была возведена первая «стена», защищающая святые места от врагов.

Практически пять веков спустя в поселении, что разрослось и стало самостоятельным религиозным городом, разразилась первая жестокая война. Почти всех жителей перебили, а город заселили вторженцы из соседнего государства. Храмы остались не тронуты, но вокруг стали возводиться новые, совмещая две противоположных языческих религии. Горожане разделились на два народа, а их потомки стали нести в себе кровь нескольких наций.

Жестокие правители десятилетиями сменялись один другим, и каждый из них жаждал больше земель. Город располагался удачно, совмещая богатые ресурсы. Он стремительно рос, строились новые площади, а горная местность, уходящая всё выше, делала город подобным восходящей башне. Так он был разделён на десять равнозначных территорий, которыми стали отдельно править члены Совета — правители, что не смогли определить одного властителя и решила поделить власть между собой. Прислужники местных храмов, всё это время не дающие войнам уничтожить их, добились сохранения собственной отдельной власти, независимой от приказов правителей.

Делёжка усугублялась с каждым десятилетием — жрецы храмов тянули власть на себя, появлялись новые культы, каждый из которых мнил себя праведным, а правители десяти территорий губили народ, продолжая борьбу за власть. Три века спустя это привело к очередному расколу, и простой народ взбунтовался, не желая больше подчиняться разрозненному хаосу, который губил ресурсы, ценности и юных жителей. В жестокой и кровопролитной войне храмы уничтожили, жрецов убили. Языческие обряды канули в историю. Разрозненная власть была свергнута, а часть восставших собрала целостный круг правления, главной целью которого стало не разделять власть, а сделать её единой. Это привело к кратковременному расцвету государства, поднятию его экономики и подчинению власти религии.

Установился порядок наследования по праву рождения. Однако обычай стал терпеть крах с каждым всё более жестоким правителем. Один из последних довёл город до войны с соседним государством, что повлекло новый хаос и тяжёлый голод. Разразилась очередная война, снова циклично приведшая к смешению народов и религиозных течений.

Многочисленные войны за власть и территорию, делению на единое государство и территориальную власть продолжались ещё несколько веков, а вокруг города возводилось всё больше стен. Только спустя две тысячи лет Вавилон обрёл своё название. Религии продолжали соревноваться, власть снова стала единой. В Вавилоне произошёл расцвет искусства — театры, что стали прославлять его среди других культурных государств. Из-за религиозных войн город окутали легенды, одна страшнее другой. И, кочуя десятилетие за десятилетием, город стал аналогом древних божественных городов, которым пророки предрекали конец света. Из-за обширных строительств был даже принят закон о его отмене, но это было пресечено и строительства и расширение территорий возобновили. Создали аналог древнего видения города, который прозвали Башней. Три раза её рушили погодные условия и местные войны, но Башню вновь и вновь продолжали возводить.

В библиотеках сохранилось не много записей, но известно, насколько важными считались строения. Красота храмов сохранилась по сей день. Сейчас храмы не охраняются, но трепетно реставрируются, являя собой центр современного Вавилона.

События привели к тому, что Вавилон стал представлять огромную территорию, разделённую на уровни. У каждого из них появлялось название, при этом на каждом из них власть стремился захватить один человек. Уровни делились на районы, каждым из которых правила мафиозная семья. На каждом из уровней был свой, один, отец, которому подчинялись остальные семьи. Уровни стали независимы друг от друга и считалось, что власть одного не может распространяться на другой.

В настоящее время существовало лишь пять уровней. Из-за потопа четыре века назад нижний уровень города, шестой, ушёл под воду.

Пятый уровень города — Ортэм, отделён от остальных не только Вердже, огибающей его подобно острову, но и тремя мостами, или высокой стеной. Он считался закрытым и самым независимым, далёк от общей экономики, и власти Вавилона уже давно закрывают глаза на то, что происходит там, но бдительно следят за происходящим со стороны, не вмешиваясь, что бы ни происходило.

Первый уровень города Вавилон назывался Орéлион, что в переводе с древнего языка означает «высший свет». Он находился на вершине горной местности и занимал самую малую часть Вавилона. Именно он когда-то и был тем самым небольшим поселением, подвергшимся бесчисленным нападениям. Именно там когда-то возводились первые древние храмы, которые сейчас отреставрированы и являются лишь эстетическим украшением города. Орелион огорожен первой стеной. Здесь проживает элита города, правительство, члены высшего совета, знатные господа. Попасть на этот уровень сложно. Весь он представляет собой элитный район с благородными и богатыми застройками, линиями дорог для местных автомобилей. Линии метро здесь не проходят. В центре города находится Башня — архитектурный музей, постройка которого всё никак не закончится. Власть Совета, заседающего в зале правления первого уровня, теперь считается официальной, и каждому жителю известно, что именно он принимает решения и законы, от него зависит будущее. Он может повлиять на любого, и только от него зависит свершаемое правосудие.

Орелион казался Майклу искусственным. Ненастоящим. После бедности Китриха, шумной жизни Майтера и более-менее спокойной обстановки Рэйшиха он казался слишком тихим. Красивым, но лишённым жизни. Может, такое ощущение создавал тот флёр уникальности и богатства, что окружал его. Может, Майкл просто не мог принять, что это место хоть кто-то может назвать домом. Однако каждый раз, пересекая ворота, хотелось поправить воротник, потому что в горле вставал странный ком, от которого становилось тяжело дышать. Не хотелось вдыхать этот воздух. Здесь он был чище, как будто даже приятнее. Но казался фальшивым. Как будто украденным из бедных районов.

Майкл не любил посещать Орелион. Когда он впервые оказался здесь, будучи шестнадцатилетним, глаза его горели от восторга. Тесная комната приюта четвёртого уровня, казалось, превратилась в волшебную сказку. А самым невероятным была отцовская рука, что сжимала его ладонь. Но с каждым годом волшебство медленно растворялось в воздухе реальности. Когда Майкл видел и понимал всё больше, ощущение несправедливости происходящего окутывало сильнее, тугим ошейником обвивая в душе желание обычной помощи тем, кто этого заслуживает.

Он старался посещать это место как можно реже. В итоге приходилось делать это только тогда, когда отец желал видеть всех своих детей и собирал их в одном месте, как он выражался: «по особым случаям». Случаи эти Майкл особыми не считал. Отец мог встретиться с любым из них в любом месте и даже, как он говорил: «благостно приезжал к детям сам». Но собирать всех в «отцовском доме»… С годами Майкл стал считать это издевательством.

Аллея, где Майкла оставила машина, пестрела высокими мраморными колоннами и ухоженными клумбами. Подобная красота давно не трогала. Наоборот, казалась холодной, несмотря на огромные усилия тех, кто поддерживал её.

Уже минут двадцать Майкл стоял перед возвышающейся на пьедестале статуей ангела, возводящего руки к небу. Широкие крылья являли собой невероятное мастерство, где выделялось каждое перо, выгравированное вручную. Майкл продолжал разглядывать статую, заведя руки за спину. Он сам понимал, почему всё ещё не ушёл отсюда, делая вид, что увлечён искусством.

Ему просто не хотелось идти дальше.

В кармане завибрировал телефон, и Майкл достал его, радуясь, что мгновения, затраченные на проверку уведомления, хоть немного, но затянут время. Ему написала Дэмьен. Сегодня у них назначена очередная встреча, и девушка спрашивала, когда он освободится. Улыбнувшись, Майкл написал, что примерно через два часа. Он сомневался, что встреча затянется надолго.

Общение через мессенджер продолжалось уже долго. После первой и второй встреч, они прогулялись ещё несколько раз. В Дэмьен было что-то притягивающее. Разговоры с ней несли оттенок лёгкости. Она не лезла с расспросами, но при этом умудрялась деликатно узнавать обо всём. Не давала цинично советы, но, рассуждая вслух, как бы невзначай рассказывала очень много. Парочкой её фраз Майкл даже воспользовался. Каким-то неведомым чудом, как по волшебству, выживать на работе стало легче. Майкл даже начал чувствовать удовольствие от того, к чему шёл столько лет. Всё, оказалось, было просто. И теперь он спокойно занимался своим расследованием. Не особо, правда, продвинулся, но уже такая незначительная победа стала очень важной для него.

Дэмьен красиво улыбалась, и вскоре каждое написанное сообщение стало вызывать у Майкла невольную ответную улыбку. С Дэмьен было легко и приятно. Она нравилась Майклу.

— Архангел Михаил, — раздался за спиной басовитый голос, и Майкл резко обернулся. Уже отточенным и незаметным движением он заблокировал телефон — эта привычка легко выработалась в месте, где он работал почти что под прицелом десятка лишних глаз, чьи владельцы, постоянно назойливо проходили мимо.

— Здравствуй, Хейзел, — поздоровался Майкл, как только старший брат встал справа от него. Что-то протестующе сжималось внутри, скребя разум, когда Майкл называл его так даже в мыслях, поэтому вслух Майкл мог обращаться к нему только по имени. Хейзел Мойс. Самый старший из них.

Хейзел был высоким, широким в плечах и, за счёт уложённых тёмных волос, щетины и дорогого, но просто сшитого классического костюма, выглядел старше своих тридцати пяти лет. В его чёрных глазах всегда поблёскивала мысль, будто он — лучше, чем все, кто находится рядом. А за счёт высокого роста и поставленной годами осанки вся поза Хейзела всегда казалась до безобразного надменной.

Он и сейчас встал так рядом. Майкл невольно выпрямился, заметив огонёк в его глазах.

— К чему ты это? — спросил Майкл спокойно, хотя раздражения прокралось в голос — он не желал так рано встречаться с кем-то из членов семьи.

— Подумал, может, ты не знаешь, что это за статуя. — Хейзел пожал плечами, на что Майкл только закатил глаза. — Знаешь, чем он примечателен?

— Нет, избавь меня от дальнейшего…

— Тем, что, по некоторым версиям, именно он сверг ангела Люцифера с небес, — продолжил Хейзел, не слыша чужой просьбы. — Матушка тебя не в честь него назвала? — Он повернулся, наконец, к Майклу. — Точно, я совсем забыл. Прости. Она ведь не успела. В приюте нарекли. Сколько в городе Майклов Уайтов, совсем, видимо, думать не захотели.

Майкл глубоко вдохнул, пытаясь сдержать рвущиеся ответные оскорбления. Не хотелось опускаться до них, когда встреча даже формально не началась. Какая ирония — повстречать Хейзела до того, как он переступил порог ресторана. Отец никогда не помогал ему материально. Хейзел всего добился сам. В отличие от Майкла. Этот факт коробил, а Хейзел любил напоминать, что из всех — самый успешный.

— Я тоже рад тебя видеть, — сдержанно ответил Майкл. — Жаль, не могу сказать, что скучал.

Хейзел хмыкнул.

— Идёшь? — кивнул он в сторону, куда Майкл уже так долго не мог заставить себя направиться.

— Только после тебя.

Взгляд Хейзела опустился к телефону, что Майкл сжимал в руке. Что-то нехорошее мелькнуло в нём. Догадка. Как будто он всё понял и уже прикинул в голове сразу несколько вариантов, как это можно использовать. От его взгляда у Майкла по спине прошёлся холодок, хоть он и не подал вида. Нужно придумать какой-то предлог задержаться подольше. Вдруг Хейзелу взбредёт в голову проследить за ним ради развлечения. Майкл уже успел понять, что порой людям и повода не нужно, чтобы кому-то навредить. А уж когда этот повод есть…

Майкл дождался, когда Хейзел покинет аллею. Он не желал с ним даже самой короткой прогулки, самой минимальной беседы. Прождав ещё минут десять, Майкл глубоко вдохнул. Это как поход к врачу. Неприятно только несколько минут, а потом можно выдохнуть, купить мороженое и забыть.

Рано или поздно, но аллея оказалась далеко за спиной. Майкл оглядел длинную пустую улицу и ресторан. Помедлив ещё немного, глубоко вздохнув и невольно сжав телефон в кармане, Майкл прошёл внутрь.

Отец всегда выбирал огромные и максимально светлые помещения. Обычно они отличались богатым пафосом, вычурностью деталей и обилием обслуживающего персонала, снующего вокруг. Обеденный зал выстелен мрамором, в котором можно разглядеть даже собственное отражение. По краям стояли официанты. Молодые, обезличенные, такие похожие друг на друга. Майкл даже смотреть на них не стал. Хотя лучше на них, чем на тех, кто сидел за столом.

Хейзел опустил взгляд в телефон, перебрасываясь фразами с сидящем напротив братом. Майкл сжал губы, оглядев его. Азур Айрендел. Средний брат. Он выделялся во всём зале ярким вычурным пятном, не подходящем этому месту. В голубой толстовке с закатанными до локтей рукавами, и кожаными браслетами на запястьях. У Азура были каштановые волосы, которые он убирал в неаккуратный и короткий хвост на макушке, и голубые глаза. Он отличался худобой и невысоким ростом, и очень часто внимательно и пристально щурил глаза. Эта черта раздражала Майкла больше всего.

— Дорогой братец, — поприветствовал его Азур, в привычной манере растягивая слова с лёгким акцентом, как только Майкл уселся за круглый столик.

— Можешь порадоваться — у меня всё хорошо, — едва приподнял бровь Майкл, пытаясь держать дистанцию. Главное, не поддаваться на провокации, и тогда встреча пройдёт без лишних эксцессов. Как всегда.

— Поймал уже всех преступников?

— А ты уже всех, кто просил помощи, вылечил? — не удержался от ответной колкости Майкл.

— Я не доктор, я психолог. Психологи не лечат, — поморщился Азур. Майкл едва заметно улыбнулся. Не одному ему выслушивать «приятные нежности».

— Денег не хватило немного повысить статус? — хмыкнул Майкл. — Так у отца бы попросил. Он бы быстро достал необходимый диплом. Этот же ты так и сделал. Но ничего такого в этом нет, что-то же нужно делать, когда обделён мозгами.

Азур хмыкнул. Он уже держал в руке бокал с шампанским и демонстративно его пригубил.

— И много ты получил, потратив свою драгоценную молодость на образование? — насмешливо спросил он. — Работу в дешёвой конторе и мнимое ощущение контроля? Тебя там ни во что не ставят, и, между прочим, цели ты своей так и не добился.

— А ты так много получил, потратив свою молодость на алкоголь, наркотики и шлюх? Сделай одолжение, хотя бы анализы сдавай периодически. За одним столом всё же сидим…

— Ай-ай, столько лет, а ведёте себя по-прежнему, как маленькие дети, — женский голос отразился от стен. Майкл повернул голову.

Амбер прошла по залу, цокая высокими каблуками по мрамору, сняла лёгкую шубку, но не отдала её подоспевшему официанту, а изящно повесила на спинку стула сама. Туда же она положила сумочку и уселась на соседний стул, рядом с Азуром. На Амбер, как всегда, было красивое, подчёркивающее фигуру платье, гармонирующее со смуглым тоном кожи и узким разрезом глаз. Майкл невольно в очередной раз загляделся и отвёл взгляд, одёргивая себя.

Непонятно отчего, но Амбер не любила своё имя — Эмбер. Отец расщедрился, не только официально удочерив её, женившись на её матери, но и дал ей свою фамилию. Но Эмбер Лоу-Эшфорд, никогда ею не пользовалась, во всех СМИ предпочитая оставаться Эмбер Лоу. Несмотря на всю трепетную любовь к неродной сестре, Майкла это раздражало. Как и то, что в кругу семьи и друзей та ещё изменяла своё имя.

Азур демонстративно чмокнул её в щёку и бросил лукавый взгляд на Майкла. Хейзел бросил короткое приветствие и снова уставился в телефон, игнорируя остальных.

— Отец ещё не пришёл? — Амбер оглядела братьев. — Решил дать время немного пообщаться? Плохая идея… — Она качнула головой и тоже взяла бокал шампанского. — Передерётесь ведь однажды…

— Думаешь, такая умная? — спросил Хейзел, не отрываясь от телефона.

— Немного, — хмыкнула Амбер, тряхнув золотыми украшениями на руке. — Как работа, Майкл?

— Хорошо, — ответил Майкл обычной дежурной фразой. Если самому не вдаваться в подробности, о них и не спросят.

— Мне поступил заказ совсем недавно, и, как я успела узнать, он касается одного из твоих коллег, — снова сказала Амбер, не отрывая взгляда от Майкла и не реагируя на ухищрения Азура вовлечь её в диалог. — Надеялась на твою помощь. Хотя бы с информацией. Для начала. Ты ведь что-то знаешь о своих коллегах?

— Смотря о ком речь, — нахмурился Майкл. Просьба показалась странной. Амбер раньше никогда не просила о помощи.

— Ким Бо Цин, — улыбнулась она. — Уверена, ты о нём слышал.

— Слышал, — мрачно ответил Майкл, нахмурившись сильнее. Но две мысли сразу подняли ему настроение. Первая — вот он, предлог задержаться и отвязаться от внимания Хейзела, проявит он его или нет. Вторая — возможно, ему, наконец, удастся избавиться от Цина. Проходимец давно заслуживал того, чтобы получить по заслугам. Своим очень великим заслугам, как сам считал. — Мне есть, чем тебе помочь, — сказал он, едва заметно улыбнувшись.

— Замечательно, — довольно протянула Амбер. — У меня будет всего несколько вопросов…

Возможно, она бы сказала что-то ещё, а может, наконец, поговорила бы с Азуром, но Айзек, наконец, почтил их своим присутствием, появившись в дверях. Быстрой походкой прошёл к столу, бросив на ходу белый плащ одному из официантов, и уселся во главе. За счёт прожитых лет и опыта Айзек выглядел представительным и статным. И всё же проглядывалось в его уже немолодом возрасте внушетельная любовь к пластическим операциям. А в сочетании с голубыми глазами и светлыми волосами, это придавало Айзеку Эшфорду ещё более юный вид. Майклу нравилось, что внешне они были похожи. Даже слишком. Но он не желал признавать, что невольно копирует белые элементы одежды из его стиля. Во всяком случае, сейчас на Айзеке был белоснежный костюм с красным подкладом, такого же цвета жилетом и чёрной бабочкой.

— Успели наобщаться? — Айзек растянулся в широкой белоснежной улыбке. Азур улыбался так всего пару минут назад. Майкл так не умел. — Довольны?

Ответом ему стали натянутые улыбки сыновей, мельком стрельнувших друг на друга глазами, и вполне искренняя улыбка Амбер.

— Замечательно! — Айзек махнул рукой, будто не замечая мечущихся между ними молний. — А я вот очень недоволен, дети, — сказал он, особенно красноречиво выделив последнее слово. — Сколько времени прошло с момента, как я сказал, что нужно избавиться от Рэймонда Рэтта, и не важно, каким способом?

Над столом повисло молчание, а присутствующие с обеих сторон опустили глаза.

— Возражу, Айзек, — подал голос Хейзел после того, как никто не поспешил с ответом. — Ты сказал, не убивать его, а обставить всё так, чтобы выглядело случайностью. Подставить и лишить свободы.

Айзек посмотрел на сына крайне недовольно. Майкл жадно вгляделся, ища в глазах отца хоть какую-то любовь. Но в очередной раз её не различил. Цыкнув, Айзек подпёр голову кулаком, скучающе развалившись на стуле.

— Это куда сложнее, чем «просто убить», — продолжил Хейзел.

— Это сложно, но выполнимо, — стрельнул на него осуждающим взглядом Айзек, и Хейзел притих. — Как иначе вы собираетесь вести дела? — обвиняюще обратился он ко всем. — Простыми «убить и замести следы» дело не ограничивается. Это хорошо, но рано или поздно приводит к краху. Разве не учил я вас, как убирать врагов правильно?

— Этого недостаточно, — сказал Майкл, поймав на себе наконец желанный взгляд. — Он очень умный и продуманный, а ещё его защищают. Его не так просто подставить.

— Просто ты не смог этого сделать, как ни пытался, — фыркнул Азур.

— А ты смог? — обратился к нему Айзек, и Азур раздосадовано выдохнул. — Поиграл с ним в картишки, и это всё, что ты сделал?

— Я изучал, — недовольно буркнул Азур. — Он — психопат, который стреляет во всё, что движется. Не так-то просто сделать то, о чём ты просишь, папочка.

— Не так-то просто, — пожал плечами Айзек. — Разочаровываете, дети. Вы не в состоянии справиться со столь лёгкой целью. Он — обычный киллер. Ничего особого. Просто это вы делаете недостаточно.

Майкл сжал кулаки под столом. Не вовремя в кармане завибрировал телефон, и он, не удержавшись, прочитал очередную смс, что отправила ему Дэмьен.

— Рэймонд — не просто киллер, — сказал он, убрав телефон и посмотрев на отца. Сообщение, что Дэмьен уже ждёт, придало уверенности. — Он работает на Сэмюэла Пирса. Полиции удалось поймать Рэймонда — его нашли обдолбанным, когда он убивал кого-то. Можно сказать, взяли с поличным. Но на моих же глазах, за пару разговоров, Сэмюэл Пирс лично забрал его, сняв все обвинения.

Лицо Айзека изменилось. Оно вмиг приобрело жёсткое выражение.

— Сэмюэл? — переспросил он, внимательно уставившись на Майкла. — Ничего не путаешь?

— Уверен, что нет. — Майкл коротко кивнул. — Похоже, ощутив, что на него ведётся охота, Рэймонд решил укрепить тылы.

Глаза Айзека забегали по залу. Он, казалось, уже не слышал, что говорил ему сын. Вероятно, усиленно рассуждал.

— В итоге… — прошептал Айзек спустя молчаливые мгновения. В голосе его прозвучал нарастающий гнев. — Никто из вас, бесполезных детей, ничего не сделал? — Он обвёл их глазами. — Один устроился в полицию, но провалил дело буквально, когда Рэймонд был у него в руках… Второй только познакомился с ним и трусливо сбежал, а после максимум, отслеживал по камерам его случайные появления… — Пройдясь по Майклу и Азуру, он уставился на Хейзела. — В твоём плане я и вовсе сомневаюсь. — Наконец, когда Айзек посмотрел на Амбер, взгляд его смягчился. — А тебя, милая моя, он отравил и не убил только по какой-то крайне чудесной причине.

Хлопнув ладонями по столу, Айзек поднялся из-за стола.

— От вас нет толку, — усмехнулся он с преувеличенной горечью. — А ведь я попросил всего-то… — голос его смягчился. — Убрать какого-то… самого обычного киллера, который решил, что слишком умный, и убил восемь моих человек. Я мог убить его собственными руками ещё о-очень давно. Натравить на него простых наёмников… Зачем я вообще решил избавиться от него, посредством ваших рук?.. — Айзек медленно обошёл часть стола и уложил ладони на спинку стула, за которым сидел Хейзел. — Дайте-ка вспомнить, дети… Это ведь вы сами попросили! — снова хлопнул он уже по спинке стула, от чего Хейзел поморщился. — «Папочка, дай нам взрослую игрушку». «Папочка, мы хотим сами!». «Мы сами всё умеем, папочка», — повысил он голос, но тут же вновь обрёл спокойствие. — Докажите, дети. Как видите, вы легко заменимы. Может, случится чудо, и я всё-таки смогу увидеть обратное? Что хоть кто-то из вас стоит моего внимания.

Майкл опустил взгляд. Телефон снова провибрировал, но на этот раз он даже не потянулся, чтобы посмотреть.

— Ах, да, вы настолько расстроили меня, что я едва не забыл, — хмыкнул Айзек. Он достал из кармана телефон и кинул его на стол. На экране заиграло видео, которое Азур уже скидывал Майклу. Парень в чёрном на нём жестоко расправлялся с простыми рабочими, ни в чём не повинными, лишь выполняющими поручения. — Глупо говорить это вам, но раз вы считаете себя достаточно выросшими, чтобы играть во взрослые игры… Вот этот парень. Нужен мне куда больше. Если раньше мы с Хейзелом считали, что лаборатории разносит Рэймонд Рэтт, то сейчас однозначно — они работают вдвоём. Так что его я хочу в придачу к киллеру. Пора браться за дело серьёзно, дети. Однако, помимо вас, теперь за него возьмутся и уже проверенные мои люди. Конкуренция на рынке ведь постоянно растёт. — Айзек вновь хлопнул по столу. — Мне не важно, кто из вас это сделает. Но мою просьбу нужно выполнить.