Часть 1. Глава 12. Остатки разбитой жизни (1/2)

34

Больше активности Дэмьен не проявляла и, как прежде, лежала на кровати, укрывшись одеялом. Немного поразмыслив, Рэймонд не стал ограничивать её в движениях. Лишь внимательно следил, старался не упускать из виду. Чтобы девчонка не чувствовала себя запертой в клетке под постоянным надзором. Какое-то время Дэмьен продолжала лежать без признаков жизни, а потом к её недугу прибавились новые. Как и в тот день, когда она чуть не шагнула через карниз, Дэмьен плакала. Но теперь практически постоянно. Иногда тихо, почти не всхлипывая, а иногда рыдала так громко, что Рэймонд, сидящий в соседней комнате, сжимал челюсти, пялясь в экран ноутбука, и старался не обращать внимания. Он не знал, чувствует ли Дэмьен себя уязвимой в подобном состоянии, но предполагал, что будь она в здравом уме, не захотела, чтобы кто-то видел её такой. Однако после нескольких дней беспробудного плача не выдержал и осторожно заглянул в комнату. Попытки поговорить и неумело успокоить ничего не дали, и Рэймонд оставил эту затею.

Чтобы коротать время, он старался читать медицинскую литературу. Мониторил все возможные новости, стараясь ухватить их по всему Вавилону. Каждый день на уровнях творилось столько, что перечитать и новости, и жёлтую прессу, и комментарии очевидцев со всех социальных сетей не представлялось возможным. Даже с учётом того, что Рэймонд не покидал дом, превратив жизнь в бесцельное блуждание в четырёх стенах. Рэймонд привык постоянно что-то делать, занимать себя прогулками, работой и развлечениями, и теперь это казалось истинной пыткой. В какой-то момент ему показалось, что он, подобно Дэмьен, свалится в депрессию от безделья. Тогда Рэймонд покосился на пачку таблеток, в желании списать всё на зависимость, и выйти из дома, отдавшись на милость случая. Но тут же покачал головой. Он дал себе обещание. Лечение Дэмьен скоро подействует. Сэмюэл говорил, что это не впервые, что ей вскоре станет лучше. Значит, так и будет. Надо лишь подождать.

Раз у него было время, Рэймонд всё же принялся за поиски информации не только о Майкле, но и о его отце. Но всё, что нашёл, рассчитывалось на среднестатистического обывателя. Это знали все. А что-то более грязное и тёмное не желало всплывать ни в интернете, ни в базах, которые Рэймонд успел взломать. Он прочитал и об Амбер. Конечно же, теперь она интересовала его гораздо больше, чем в день знакомства. Когда он думал, что больше её не увидит. Она всего чуть старше Майкла. В интернете оказалось на удивление много её фотографий. Эмбер Лоу — уважаемый юрист, как полагалось статусу, защищала представителей высшего класса.

А в казино действовала заодно с Майклом. Не зря Рэймонд пытался добиться от неё чёткого ответа, а она, томно моргая, ускользала от ответа. Амбер — хоть бы посложнее имя придумала — выискивала что-то в его квартире. Только что? Доказательства для Майкла? Оружие с отпечатками, наркотики, труп в холодильнике?..

Рэймонд старался терпеливо ждать. Но Цин почти каждый день сообщал, что ещё не готов для полноценных действий. Он и не говорил, что именно делал. Оставлял свои действия в тайне. Не желал делиться опытом и знаниями. А может, боялся, что друг узнает лишнее.

Услышав, что очередной поток слёз прекратился, Рэймонд поднялся и поставил ноутбук на кухонную стойку. Дождь за окном закончился совсем недавно, и теперь из приоткрытых ставен веяло приятной прохладой. Из квартиры Дэмьен открывался приятный вид на город. Серый и унылый днём и горящий неоновыми вывесками и фонарями ночью.

Дэмьен тихо всхлипнула, когда Рэймонд опустился рядом на кровать. Монологи в её присутствии стали привычными, и Рэймонд не замечал, что именно говорит, срываясь в откровенность. Девчонка всё равно не слушала. По взгляду казалось, она находится глубоко в своём мире, куда не пробиться ни уговорами, ни силой, ни даже лаской. Ждать приглашения тоже не имело смысла. Рэймонд и не хотел. Только чтобы череда бесконечно одинаковых серых дней, наконец, прекратилась.

Костюм, которому Рэймонд не изменял даже в чужом доме, давно измялся. Ткань на штанах стала неприятной от нескольких стирок, рубашка постоянно мялась. Как своеобразный, понятный одному ему ритуал, Рэймонд твёрдо решил, что наденет другой, новый, как только Дэмьен придёт в себя, а он вернётся, наконец, в свою квартиру. Но надевать что-то другое, даже в домашних условиях, не желал. От бесконечных закатываний рукава растянулись, но Рэймонд отметил в этом особую прелесть — это отдавало чем-то домашним. Он уже давно забыл, что это такое.

— Никогда не думал, что превращусь в настолько бесполезное домашнее существо. — Рэймонд устало привалился к спинке кровати. — Ужасно вот так сидеть дома. Как у тебя только сил хватает… — Рэймонд осёкся. — Даже на то, чтобы усиленно работать и прожигать жизнь, их как будто нужно меньше, чем вот так бесцельно существовать.

Иногда ему хотелось уйти. Покинуть Дэмьен, и больше никогда не вспоминать. Кто такой этот Сэмюэл Пирс, чтобы мстить за то, что Рэймонд бросил его дочь одну? Он и сам это сделал, не моргнув здоровым глазом. Рэймонд в разы умнее, чем этот гений, покоривший Рэйших. Он бы скрылся так, что Сэмюэл не нашёл. Свалить и оставить всё на самотёк, в руки судьбы, казалось такой блаженной и заманчивой идеей, что уже несколько раз Рэймонд порывался шагнуть за порог, послав всё к дьяволу. Но раз за разом вспоминал, что не привык отдавать что-либо в руки прихотливой судьбы. Что не она решает, как сложатся события в этом мире, а он сам. Это не ответственность. Это глубокое внутреннее желание, которому порой невозможно сопротивляться. От которого перед глазами вновь встаёт яркий свет, а сердце начинает биться чаще, посылая разуму яркие импульсы тревоги.

Дэмьен пододвинулась к нему ближе. Недавно Рэймонд начал замечать в её глазах осознанность. Только, наученный неприятным опытом, не хотел поддаваться глупой надежде, что Дэмьен стало лучше. Зашуршала ткань одеяла, девчушка обхватила его руку, прижалась к ней и закрыла глаза.

— Да, ты права… — Рэймонд обвёл её взглядом. — В моей жизни тоже не так много смысла. Цели, в общем-то, тоже… Нет. Она ведь толком не отличалась от того, в каком состоянии ты сейчас. Но, если подумать… — добавил он после усталого девичьего вздоха. — Зачем этот смысл нужен, верно? Если к чему-то стремиться, чего-то желать, всё равно в итоге остаёшься ни с чем, потому как жизни свойственно брать и всё отбирать. Если просто жить, появляется и удовольствие от этого, верно?

Ответом ему стал ещё один вдох, и Дэмьен сильнее прижалась к его руке.

— Удовольствия в тебе сейчас мало, — согласился Рэймонд, краем глаза глянув на дверь и подавив в себе очередное желание хлопнуть ею. — А оно вообще было в тебе, когда мы познакомились? Что в тебе на тот момент было настоящим?..

Горящие ярким блеском глаза или то, как нелепо она смотрела в сторону. То, как порою встречалась с ним взглядом, отчего по коже проходился холодок. Нелепые улыбки с тонким налётом безумия. Или усталость тогда, в кофейне, когда Дэмьен решила разоткровенничаться. Смех и неразборчивая стрельба или вздохи, когда рассказывала о своём отце и брате.

Зевнув, Рэймонд съехал ниже на кровати. От бессмысленной деятельности сон накатывал неспешно, почти неприятно. От того и провалы в него ощущались чем-то болезненным и насильственным. Но в этот раз, закрывая глаза, Рэймонд чувствовал, что Дэмьен так и не выпустила его руки.

35

Чудо случилось через несколько дней. Без помощи Рэймонда, и без лишнего напоминания Дэмьен поднялась с кровати и пошла на кухню. Рэймонд, в это время дремавший рядом, изумлённо проводил взглядом её фигуру, а после настороженно последовал за ней. Дэмьен наливала воду в стакан. Стояла довольно далеко от Рэймонда. Хватило бы пары движений, захоти она вспороть себе горло осколком. Ушло бы всего несколько секунд, в которые Рэймонд не успел бы добежать и предотвратить неизбежное.

Шум воды затих, Дэмьен поднесла стакан к губам и выпила. Поставила стакан на место, развернулась и снова направилась в комнату. Прошла мимо Рэймонда, словно он предмет интерьера, и ничего не сказала.

Однако на лице Рэймонда слабо отразилась улыбка. Это большее, что Дэмьен сделала за все дни. А это означало, что спустя столь долгое и монотонное время она шла на поправку.

Догадки оказались верными, и уже на следующий день Дэмьен самостоятельно выползла из кокона одеял, в который заворачивалась раз за разом. Весь день она медленно передвигалась по квартире, осматривалась, приготовила себе поесть. На Рэймонда при этом внимания не обращала, будто его нет рядом. Каждый раз, скользя по нему взглядом, она не то, чтобы отворачивалась, а словно делала вид, будто не замечает. Рэймонд слишком устал, чтобы размышлять ещё и об этом. Он лишь недвижимо лежал на кровати, наблюдая из-за угла за каждым действием, оценивал обстановку. И где-то в глубине души расходилась тихая радость от того, что этот монохромный кошмар, наконец, закончится.

Когда к вечеру, просидев за столом в комнате и перебирая свои вещи, Дэмьен вернулась в постель, Рэймонд с интересом приподнял бровь, наблюдая за тем, что она сделает. Ведь он лежал в этой постели, не собираясь никуда уходить. Дэмьен же и в этот раз обратила на него мало внимания, забралась в кровать, как ни в чём не бывало, укрылась одеялом, а после подкатилась к Рэймонду, мягко обняла, прижалась и уснула так быстро, что он не успел ничего сообразить. Кривая усмешка скользнула по губам, и он пролежал так до момента, пока не убедился, что Дэмьен крепко уснула. После он осторожно поднялся и потянулся. Однозначно, он не привык к такому квартирному отдыху. С сомнением Рэймонд осмотрел Дэмьен. Казалось, она крепко спала, а в её действиях чувствовался какой-то просвет. Это означало, что он мог больше не волноваться. Он устал, так сильно хотел прокатиться на машине по городу на большой скорости, почувствовать быстротечность жизни и лёгкое ощущение того, что в подобные моменты она висит на волоске. Хотел зайти в какой-нибудь незнакомый бар и попробовать местную выпивку, потому что пить дома в одиночестве не так интересно. Куда веселее делать это в неизвестном месте, порой без причины ввязываясь в драки. Ещё больше адреналина в азартных играх…

Фыркнув от раздражения, Рэймонд снова потянулся всем телом, чувствуя, как оно затекло от бесконечного лежания. Словно он хищник, который из кустов весь день наблюдал за жертвой. Хотя на деле лишь валялся на кровати. А так устал… С хрустом в суставах Рэймонд опустил руки и огляделся. Стоило встать с кровати, Дэмьен загребла себе одеяло, что осталось вместо него, и теперь обнимала, словно импровизированную куклу. Рэймонд повёл плечами от того, как странно это выглядело, развернулся и направился в комнату.

Хоть бы квартирка у неё была побольше, а то слишком скромно для дочки столь высоко сидящего человека. Подхватив пачку сигарет со стеклянного столика, Рэймонд подошёл к окну и уселся на подоконник. Распахнул ставни так широко, что поток сильного ночного ветра разметал бумаги на столе. Рэймонд небрежно поправил их, перекинул ногу через окно и уселся поудобнее, расслабленно оперевшись спиной о раму. Выдохнул дым и задумчиво посмотрел на пышущий искусственным светом город. Цин копошился в комнатах, пока его не было. Он это понял по тому, как лежали вещи. Совершенно не так, как он оставлял. Рэймонд всегда запоминал подобные мелочи. Редко жаловался на память, пока та не стала подводить настолько сильно. Не удивительно, что любопытный следователь не пожелал сидеть весь день без дела, а тут же изучил, куда Рэймонд его притащил. И всё же, интересно… что Цин мог найти, чего не нашёл он сам?

Когда они созванивались в последний раз, Цин сообщил, что у него почти всё готово. Осталось немного. Рассказал о Майкле. Тот всё ещё работал, всё ещё много. Ничем не выделялся, не оказался ни великим гением, ни полным бездарем. Всё, что касалось работы, делало Майкла по меньшей мере обычным. И это раздражало Рэймонда ещё больше. Притворство. Желание выдать себя за другого, обман, лицемерие. И обвинения, высказанные при этом в его сторону.

До верхних этажей долетали слабые звуки не спящих даже ночью улиц. Рэймонд прислушался. Он так давно не выходил… И самым абсурдным в этом было то, что его никто не запирал здесь насильно. Он мог перешагнуть порог в любой момент. Даже сейчас. Но не делал этого…

Солнце поднялось над городом, окрашивая небо в бледно-розовый цвет. Рэймонд приоткрыл глаза, сощурившись, и зевнул. Он и не заметил, как задремал. Кожа моментально пошла мурашками от пронзающего холода, и Рэймонд опустил закатанные рукава рубашки к запястьям. Со всё ещё открытого окна тянул воздух. Так и простуду подхватить недалеко. Или с окна навернуться во сне…

Всё ещё сидя в шатком положении, Рэймонд потянулся и зевнул.

— Двадцать…

От неожиданности Рэймонд покачнулся и ухватился за раму. Тут же повернулся на голос и уставился на стоящую в дверном проёме Дэмьен. В одной длинной чёрной футболке до колен, с растрёпанными после сна волосами. Она смотрела мимо него, в сторону окна, но ощущение, будто пронзала его внимательным взглядом.

Рэймонд вновь неуютно повёл плечами.

— Что «двадцать»?

— Лет, — ответила Дэмьен и, отмерев, направилась к дивану. Уселась на него и скрестила ноги. — Мне двадцать лет. Ты спрашивал.

Рэймонд приподнял бровь и склонил голову набок в непонимании. Дэмьен почти скопировала его жест и искусственно улыбнулась. Всё ещё глядя в сторону, она осмотрелась. Встав на пол, Рэймонд вспомнил, что раньше абсолютно не понимал, что в её голове и как с ней себя вести. Похоже, куда проще с ней было, когда она молчала и считала его предметом интерьера.

— Ты всё же нашёл его, значит? — снова спросила Дэмьен, сбивая с толку.

— Кого? — Рэймонд отмер и направился к кухонной стойке. Принялся заваривать чай, чтобы чем-то занять руки и не стоять, как идиот.

— Пришёл к выводу, что Майкл — виновник твоих бед, — пояснила Дэмьен. На этот раз она посмотрела на него, но… чуть левее его глаз. Как и в самое первое знакомство, избегала зрительного контакта, уже больше напоминая саму себя. — Это ведь то, что тебя сейчас больше всего волнует? Решение этой проблемы. Мне так и не удалось тебе помочь… Так может, ты убил того человека, которого ищешь? И просто забыл об этом. Ведь всё указывает на это. И даже то, что ты упорно ищешь ответ. Это ведь только отрицание.

— Всё указывает на Майкла, — нахмурился Рэймонд. Ему только удалось убедить себя в том, что эта теория глупа. Он подхватил готовую чашку с чаем и направился к Дэмьен. Присел на диван рядом, поставив чашку на столик ближе к Дэмьен, на что она мельком метнула взгляд. — Так ты всё помнишь?.. — ещё больше нахмурился он, уже откровенно пытаясь заглянуть Дэмьен в глаза. — Думал, ты не понимаешь происходящего.

Дэмьен слабо улыбнулась и опустила голову. Повела кончиками пальцев по мягкой ткани у своих ног.

— Нет, я всё слышу… и вижу, и понимаю, — продолжила она тихо. — Просто сил нет вмешаться. Как будто засыпаешь, но, чтобы не было страшно, включаешь на фон кино с очень тихим звуком. Но временами улавливаешь что-то интересное и поворачиваешься, чтобы посмотреть, и от этого не можешь уснуть.

— Что это такое с тобой было? — спросил Рэймонд прямо и ещё ближе придвинулся к Дэмьен, отчего та напрягла плечи. — Нет, не отпирайся. После всего, я имею право знать правду.

— А зачем оставался здесь? — подняла голову Дэмьен, на миг поймала его взгляд и тут же отвела. — Бродил, жил, помогал.

Рэймонд плотно сжал губы.

— Да какая разница? Объясни.

— Нет разницы, — пробормотала Дэмьен. — Просто интересно… Сам ведь знаешь это — никто другим не помогает. Особенно так. — Дэмьен присела поудобнее. Рэймонд не отводил от неё взгляда, пытаясь найти в ней всё, что только мог. И не видел, одновременно с этим, опять, казалось, ничего. — Не можешь понять, да? — хмыкнула Дэмьен невесело. — Всех людей насквозь видишь, считываешь и мысли, и чувства, даже прошлое представить можешь, а тут не получается. Это вызывает раздражение, и ты готов на всё, лишь бы его унять. Решить загадку. Так детективами и становятся.

— Я не детектив, — напомнил Рэймонд и выдохнул. — Хорошо… как она?.. — начал он не слишком уверенно. — Как она ощущается? Эта депрессия… — Дэмьен вскинула голову и уже прямо уставилась на Рэймонда. От её взгляда стало не по себе. Но что-то внутри с облегчением отозвалось. Ему не по себе. Её взгляд не пуст, как раньше. Он вновь, хоть и не совсем приятный, но, наконец, живой. — Не хочешь говорить сама, скажу за тебя. Я же не идиот, догадался.

Дэмьен, размышляя, закусила губу и потянулась к чашке. Притянула её к себе и отпила.

— Хочешь сказать, у тебя её никогда не было?

— Может и была когда-то… — задумался Рэймонд. — У всех, говорят, бывает. Но даже если и была, явно не такая, как у тебя.

Вновь замешкавшись, Дэмьен уставилась на чашку.

— Это сложно объяснить… — протянула она задумчиво, но в голосе её, вопреки тяжести темы, которую поднял Рэймонд, чувствовалось странное оживление. — Будто… — Она медленно облизала губы. — Будто все чувства разом исчезли. Вот они были, а теперь их нет. Они есть где-то глубоко, ты знаешь, что они там, но как будто заперты, и условная преграда не даёт их… осознать. Ты знаешь, что единственное, что отделяет тебя от них — эта преграда. Нет сил, чтобы встать… нет голода. Есть осознание, что надо поесть для того, чтобы организм не истощился, но нет ни желания, ни мотивации. Нет… ничего. Только пустота. А от этого… странное осознание собственной неполноценности и бесполезности. Лежишь на кровати, смотришь в потолок. Думаешь, что очень сильно хочешь встать и сделать хоть что-то. Но не можешь. Не от слабости, не от тошноты из-за голодания. А просто. Не можешь и всё. Но однажды просыпаешься… Открываешь глаза и понимаешь, что преграда исчезла.

— А ты… — медленно спросил Рэймонд, наклонившись к Дэмьен ещё ближе. — Чувствуешь, как это начинается?

— Да… — Дэмьен кивнула. — Мир начинает терять краски. Они всё ещё есть, но выцветают. Как-будто мир становится серым. Пропадают запахи, ощущения. А под конец понимаешь, что перестаёшь ощущать этот мир. Нет радости. Просыпаясь, не можешь встать, не хочешь расчесаться. Разумом понимаешь, что нужно поесть, но одновременно с этим — что это не нужно. Бесполезно. И не ешь. Начинает болеть живот, но появляется чувство, будто если положишь в рот хоть кусочек пищи — стошнит. И остаётся только… чувство отчаяния. Как будто всё неправильно. Всё происходящее… будто покрывается плёнкой мрака, и во всём, абсолютно во всём видится что-то настолько тёмное и беспросветное, будто… оно хочет сожрать тебя, поглотить. Нет света, нет выхода. Нет ничего… Только всё больше поглощающая печаль.

Рэймонд внимательно её оглядел.

— И часто с тобой такое? Что ты вот так валишься и ничего не делаешь?

— Давно не было, — качнула головой Дэмьен. — Это всё Мефис… — в голосе её послышалась до странного непривычная горечь. — Он заболел и… я испугалась, что останусь одна. — Дэмьен подняла голову, погладив кончиками пальцев край чашки. — Сперва всегда приходит радость. Ощущение, будто способен всего достичь в этом мире, сделать всё возможное. Эмоции обрушиваются, как горная лавина. Появляется много сил на то, чтобы дать им выход. Хочется всё время что-то делать и делать, а потом, как по щелчку, осознаёшь, что исчерпал лимит, и валишься без сил. И как ни пытаешься вырваться из этого порочного круга… с каждым разом он сам затягивает в самый центр, и так сложно этому сопротивляться.

— Похоже, тебе всё это не слишком нравится, — заметил Рэймонд. Он забрал у Дэмьен чашку и встал, чтобы заново сделать чай. Снова сев, он внимательно посмотрел на Дэмьен.

— Я не контролирую себя в подобные моменты, — подняла на него взгляд Дэмьен. — Это я, мои желания, но… как будто что-то другое, неприятное, что сидит во мне. От этого хочется избавиться, и иногда даже получается. Но любой сильный стресс превращает меня в… кого-то подобного.

— А мне ты показалась довольно милой, когда была весёлой, — попытался подбодрить её Рэймонд, хоть и ожидаемо наткнулся на скептичный взгляд. — Согласен, позже наблюдать за тобой в качестве неживого предмета было не очень приятно… — Рэймонд опомнился. — Таблетки! Тебе ведь они помогли? Или ты и сама выходишь из такого состояния?

— Да, Мефис давал мне таблетки, — кивнула Дэмьен. — Ещё до того, как я падала. Когда накатывал прилив сил и появлялось стойкое желание что-то делать, читать, мастерить. Мне это даже нравится… в обычное время можно мастерить месяцами, а так уже буквально за пару недель или даже дней всё готово.

Рэймонд нахмурился.

— Но почему ты не стала их пить сейчас? Ты ведь почувствовала, что становится плохо, верно?

— Нет, это с ними плохо, — капризно протянула Дэмьен. — Обыденно. Без сверхсилы, без радости. И я сразу могу сделать что угодно… даже чёртов препарат, который так нужен Сэмюэлу.

Рэймонд широко раскрыл глаза. Кусочки разбросанного пазла, наконец, сложились в голове.

— Вот для чего я был ему нужен… — пробормотал Рэймонд. — Киллеры нужны были не просто для того, чтобы следить за тобой в «весёлой фазе». Не потому, что можешь натворить бед, а чтобы…

— Заботиться? — хмыкнула Дэмьен, склонив голову набок. — Раньше Мефис всегда был рядом. Не хочу, чтобы вместо него был кто-то другой. Ты просто оказался сильнее меня. Видимо, Сэму это понравилось. Решил, что ты подойдёшь.

— Он специально делал это… — пробормотал Рэймонд с нахлынувшим озарением. — Не давал тебе таблетки, чтобы ты делала аналог… А чтобы с тобой всё было в порядке, нужен был кто-то, кто поймает, когда свалишься… Но нет. — Рэймонд тут же покачал головой. — Нельзя же быть уверенным в том, что я вовремя окажусь рядом. Что останусь и не брошу… Это всё лишь совпадение и воля случая.

— Разве он не платит тебе за это? — снова усмехнулась Дэмьен, откинувшись на спинку дивана.

— Да, но… — Рэймонд замолк. Полная картина перед глазами вызвала вдох облегчения, и Рэймонд с лёгкой усмешкой потянулся к сигаретам. Нет смысла больше думать об опасности за спиной и паранойе. Сэмюэл выбрал нестандартный метод заботы о девчонке, используя его, как медсестричку у постели больного. А говорить ничего не стал, чтобы не спугнуть. Всё, как Сэмюэл и говорил, ничего лишнего. Единственное отвратительное, что было в этой ситуации — цели, что он преследовал.

Использовать болезнь дочери и намеренно не давать ей излечиться только ради какого-то наркотика…

— Но? — приподняла бровь Дэмьен, так и не дождавшись ответа.

— Но не в этот раз, — расслабленно развалившись, Рэймонд прикурил и выдохнул дым. — Захотел. Всё. Главное, что ты в порядке на этот раз. Моё дело сделано, и я могу полноправно уйти домой.

— Точно, тебе же было в тягость вот так сидеть — сам говорил, — припомнила Дэмьен. От того, как расслабился Рэймонд, и с её плеч спало напряжение.

— Чёрт, я ведь очень много говорил, — нахмурился Рэймонд, глядя на неё.

— Да, много, — согласилась Дэмьен и покачала указательным пальцем у виска. — А эта голова ничего и никогда не забывает. Даже если очень сильно этого хочет.

— Совсем? — приподнял бровь Рэймонд. — Как у эйдетиков?

— Разве у тебя не такая же? — почти зеркально повторила его позу и выражение лица Дэмьен, отчего Рэймонд повёл плечами. — Мне казалось, ты запоминаешь всё, что видишь и слышишь. Просто из-за таблеток память стал терять, вот тебя так и размазывает от того, что привычный жизненный уклад нарушился. Почти личность поломалась.

Рэймонд хмыкнул.

— Нет, ничего сверхъестественного, — признал он. — Годы упорства, внимательность и ничего более. Но ты права, я привык, чтобы всё было под контролем, и от того, что память ускользает, становится неприятно. — Рэймонд прищурился, внимательно вглядываясь в Дэмьен. — Ты как будто это всё понимаешь.

На это Дэмьен лишь пожала плечами.

— Понимать, что на душе у других, не так сложно. Да ты и сам знаешь, судя по слухам. Да и по себе самому тоже. Привык видеть в людях всю грязь, а от того и ненавидишь их так сильно.

— И то верно, — хмыкнул Рэймонд. — Нечего там любить.

В глазах Дэмьен, всё ещё метавшихся где-то у лица Рэймонда, мелькнуло что-то похожее на интерес, но она не стала продолжать тему.

— Так ты уйдёшь? — спросила она после некоторого молчания, когда Рэймонд успел докурить и снова расслабленно улечься. — Тебе, кажется, очень хочется проветриться и повторить всё, что не мог делать, пока был со мной.

Рэймонд задумался. С одной стороны, Дэмьен права, и ему до ужаса хотелось хоть сейчас прыгнуть в машину и укатить в ближайший бар, но с другой…