глава 17 о сумасшествии, переживании и заботе (1/2)

Следующим днём, Соу проходил просто бешенный. С красными глазами, от недосыпа, весь взвинченный, на него было не то, что страшно смотреть, но и находиться рядом. Жестикуляция усилилась и приходилось уворачиваться, чтобы не попасть под случайный удар, а скорость речи ускорилась до раздачи пулемета. Гиперактивность достигла своего пика настолько, что в обед мы пошли не во двор, а в спортзал. На тренировки! Лев тоже приобщился к нему, а мы с Юки и Теширо наблюдали за этим в огромном осадке. Кусок в горло не лез.

— Чего это с ним? — спрашивает Теширо и смотрит на меня, будто это я довела Соу до такого состояния. Я весь день задаюсь этим же вопросом, но так и не нашла на него ответ. А Ину ведёт себя так, будто у него все под контролем.

— Если бы я знала, — устало потёрла переносицу.

— Я его таким не видел ещё, — не успокаивается Тамахико. — Немного пугает, — оглядел друга, казалось, беспристрастным взглядом, а сам поёжился. Зайчишке сегодня досталось сполна: мало того, что Ину загонял его на утренней тренировке, так еще и получил от него же локтем по голове. Случайно, конечно же, но приятного мало.

— Поговори с ним, — Шибаяма с боку грубо подтолкнул в плечо.

— Я?! — когда он в такой маниакальной фазе и мне страшно!

— А кто ещё?! — вопросили оба. Мы пуляли молнии из глаз в молчаливой борьбе. Никто не хотел уступать, но Юки подал голос. — Ты единственная можешь его успокоить! — решил лестью отправить меня на амбразуру.

Я попыталась разгладить морщины на переносице, но брови упрямо не хотели расходиться. Доля правды есть в его словах, но так просто сдаваться не в моем стиле. Тем более когда Юки, как второй лучший друг, прекрасно знает правду. Он мне, конечно, не сказал этого, но я чувствую! Весь день косится на меня подозрительно, в осуждении, а на все вопросы отмалчивается! Держат меня за дуру вдвоём и не пускают в свой мужской клуб. Я понимаю, что у пацанов должны быть свои секреты от девчонок и все такое, но я ведь для них своя! Во всяком случае, так я всегда считала.

И вообще только я имею право хранить секреты, другим — запрещено законом!

Мы сверлили друг друга, пока я не спросила прямо:

— Ты знаешь, почему он такой? — Шиба тут же стушевался.

— Не уверен, — мямлит в ответ, потянувшись ко рту. Я тут же ударила его по руке, которой он принялся сдирать кожу с губ. Ну врет же! Даже Теширо недоверчиво хмыкнул!

— Ладно, — приняла на себя эту участь, поднимаясь с пола. На деревянных ногах, двинулась к занимающимся парням. — Эй, — окликнула сразу, чтобы не попали в меня мячом. Лев и Ину остановились по команде и обернулась. — Хватит, — приказываю, — вам надо поесть.

— Точно! — опомнился Лёва. — Спасибо, малявка, — и усиленно треплет по волосам. Я отмахнулась от него, как от назойливой мухи.

— Сожру! — кричу в бешенстве, бросаясь на него. Хайба заржал и без проблем остановил меня одной рукой: размашистая ладонь прилетела прямо в лоб и меня по инерции откинуло назад. Я упала прямо в объятия Ину.

— Нельзя же так, Лев! — возмутился, поставив меня ровно на ноги. — Это было грубо. Тебе следует извиниться, — старший брат в деле.

— А? — обернулся через плечо, так как уже собирался уйти. Усмехнулся на то, как я злостно скриплю зубами. Показал открытую ладонь, а вторую закинул за шею. — Звиняй! — высунул кончик языка и умотал вперёд.

— Больно? — Ину обошёл меня и поднял чёлку, чтобы посмотреть. — Голова не кружится? — я же не фарфоровая, ей-богу.

— Нет, — попыталась его заверить. Он быстро оглядел мой пострадавший лоб и в недовольстве покосился в сторону парней.

Юки и Теширо радушно приняли бугая: сразу же открыли перед ним бенто и принялись впихивать в того еду. Лев имеет дурацкое свойство откладывать палочки, даже во время приёма пищи: то говорит без умолку, то взахлёб слушает собеседника, а иногда просто для того, чтобы заключить меня в объятия. Возможно он грубый и неотесанный, но злиться взаправду на этого чудика я не могу. Тем более он обещал познакомить меня с сестрой! По его словам, Алиса неплохо говорит на русском языке и сама изъявила желание поскорее узнать меня поближе. Все же, в Японии редкость, чтобы кто-то изучал русский.

Я коснулась щеки друга, чтобы обратить на себя внимание. Он вздрогнул и опустил глаза на кроссовки. Весь день меня избегает. Хочется выпытать из него обо всех душевных терзаниях.

— Ты из-за Турнира себя так изводишь? — идём по второму кругу за сегодня.

— Ага, — и в этот раз он кивнул. Да он бы в убийстве Кеннеди признался, лишь бы я отстала! Криво улыбается, потерев шею. Может, у него переходный возраст? Рука сама находит его тёплую, влажную ладонь. Осторожно сжимаю его указательный и средний пальцы.

— Голубки, — слышим издевательский смешок от Хайбы. Он тут же получил оплеуху от Юки и злостное шиканье, призывающие заткнуться, от Теширо.

— Пошли поедим, ладно? — я неловко собиралась опустить его, но он перехватил меня покрепче. Притянул ближе, подняв наши руки на уровне своей головы, и впервые за весь день посмотрел на меня. — Что такое? — сглотнула. — У меня что-то на лице? — настала моя очередь отводить взгляд, потому что он оказался слишком близко.

— Ты покраснела, Боми, — издевается надо мной.