Глава 16 (2/2)

— Дам вам время побыть с этим, — сказала Йоко закручивая косячок

— Ты это серьезно? — спросила Уэнсдей, с любопытством разглядывая Танака

— Вполне. Меня как-то наказали за то, что взяла машину папы без спроса и заставили разбирать подвал. Там я нашла коробку со старыми документами из Невермор. Папе пришлось объяснить, потом он попросил не говорить никому. Но вы уже сами все узнали, поэтому тайну хранить бессмысленно.

Йоко прикурила самокрутку с марихуаной, сделала жирную затяжку и передала дальше по кругу.

— Давайте не будем на этом задерживаться, окей? Кто следующий?

— Моя очередь, — подала голос Дивина

— Правда или действие, — спрашивает Кент

— Действие

— Попробуй дотянуться языком до носа, — говорит Аякс

Дивина изо всех сил тянет свой язык к носу, корча при этом странные гримасы. Глаза сбиваются в кучу, лицо расширилось и стало совершенно глупым. Зрелище вызвало оживленную реакцию и шквал комментариев. Дивина проваливает задание, хоть и очень старается.

Косячок движется по кругу, разряжая обстановку. Уэнсдей пропускает свои затяжки, передавая странно пахнущую сигарету дальше. Аддамс не была против опыта расширения сознания, но в эту ночь ей хотелось быть в ясном сознании. Бьянка замечает это и не может справиться с любопытством посмотреть на Уэнсдей под веселым табаком.

— Аддамс, — говорит сирена, — правда или действие?

— Действие

— Держи, сделай затяжку, — Бьянка заговорщицки смотрит на Уэнсдей, — это безвредно. В твоем случае даже полезно.

Ксавье заерзал, да и все остальные тоже. Эпизод на озере только подтвердил факт, что от Уэнсдей можно ожидать все, что угодно. Она уверенно и довольно умело взяла косячок, затянулась, внушительно задержав дыхание, а затем выпустила дым через нос, с видом опытного гэнста.

— Интересно, как долго ты будешь удивлять нас своими фокусами? — с видом довольного зрителя говорит Аякс.

— Горгоны столько не живут, — чеканит Аддамс, подбрасывая дрова в костер.

Уже совсем стемнело, песни сверчков расползались белым шумом, россыпь звезд на иссиня-черном небе низко нависла над лесом. Игра медленно сошла на нет. Сирены в полном составе облюбовали озеро, то и дело высоко выныривали, сверкая в свете луны блестящей чешуей. Минато и Аякс увлеченно жевали все, что попадалось под руку и тупили в Тик-Ток. Уэнсдей помогала Йоко и Энид настроить рации. Девушки уже были готовы к ночному приключению. Синклер приготовила сменную одежду и уложила ее в рюкзак. Луна поднялась выше, выглянув из-за деревьев, чутье оборотня подсказывало — пора.

— Мы вернемся к рассвету, хочу добраться до Новой Шотландии и назад. Это будет потрясный квест! — восторгалась Энид.

— Идем подруга, олени сами себя не поймают, я проголодалась, — окликнула Синклер Йоко

Девушки скрылись за холмом, Уэнсдей достала телефон и проверила маячок — работает. Она слышала их шаги и смех, вслушивалась, пытаясь различить посторонние звуки. Голоса стихли, и сверчки в могильной тишине трещали еще громче, Аддамс спустилась обратно в лагерь, обнаружив Аякса и Минато спящими у костра. Сирены развлекались в воде, пока Ксавье сидел на пирсе и бросал камни в воду. Уэнсдей тоже не собиралась скучать, на ночь глядя решив снова обойти периметр. Надев рюкзак, она вышла из домика лицом к лицу столкнувшись с Торпом.

— Только не говори, что ты уходишь вслед за Энид и Йоко

— И оставляю вас здесь одних? Ты шутишь? Я хочу обойти периметр

— Супер, я иду с собой

— Только смотри под ноги, я поставила несколько капканов

Ксавье поднял брови, но скорее по привычке. Это же Аддамс, конечно она поставила капканы. Хорошо, что не противопехотные мины. Ей богу, эта амазонка с косичками совсем не похожа на Уэнсдей из прошлой ночи.

Этим утром Ксавье проснулся один, всерьез подозревая, что ему все приснилось. Но запах любимой на его подушках подтверждал обратное. Торп был почти уверен, что она снова начнет его избегать. Однако Аддамс удивила его своим спокойствием и живыми репликами. Уэнсдей приняла его предложение ехать с ним в машине и даже села на переднее сидение. Но несмотря на это, она была молчаливой. Не привычно отстранённой, а тихой. Если бы он не знал Аддамс, то принял бы ее поведение за кротость. Ксавье убедился в неожиданной перемене по дороге к егерю. Он положил ладонь на ее маленькую ледяную руку и почувствовал, как она переплела их пальцы вместе.

Они добрались до точки обзора, Уэнсдей достала тепловизор из рюкзака и внимательно изучала лес на предмет посторонних. Никого кроме зайцев, оленей и пары сов.

— Чисто. Ты сделал, что я просила?

— Да, все готово

Позади них раздался негромкий, но отчетливый хруст.

— Ты это слышал?

— Да

Аддамс посмотрела в тепловизор — никого.

— Нужно проверить

— Нет, Уэнсдей, стой, — возмущался Торп

Она скрылась за деревьями, Ксавье последовал за ней.

— Там кто-то есть

Уэнсдей кивком указала на поваленные деревья, густо поросшие мхом. Она всучила свой нож Ксавье.

— Прикрой меня

Аддамс достала пистолет и сняла его с предохранителя. Беззвучной поступью кошки приближалась к источнику звука, опустив курок. Торп в напряжении следил за каждым шагом Уэнсдей, готовый броситься ей на помощь. Тишину нарушил треск ветки под ногой у Аддамс. За мшистой порослью послышался шорох и гулкая возня. Она почти подобралась к трухлявому бревну как резкая оглушающая боль пронзила затылок. Уэнсдей упала на спину чудом оставаясь в сознании. Не в силах издать звук, уже отключаясь, она получила удар под дых, напрочь вытолкнувший из легких весь воздух.

Бояться боли, значит бояться самой жизни, потому что боль — ее универсальный язык. Только мертвые избавлены от необходимости испытывать муки. Что до остальных, они только тогда и живы, когда чувствуют боль. Аддамс уважала это. Она владела этим языком в совершенстве: умела четко изложить свою мысль и точно интерпретировать то, что она говорит.

Сознание понемногу возвращалось, Уэнсдей поняла это по нарастающей боли в затылке. Она отдавала в виски и глазные яблоки. Веки были слишком тяжелые, свет, хоть и неяркий болезненно прорывался сквозь них. Солнечное сплетение горело на месте удара. Аддамс слышала приближающиеся шаги, машинально проверяя на бедре пистолет. Но его там не было. Шаги утихли, и она почувствовала присутствие их хозяина. Он стоял угрожающе близко, справа от нее. Уэнсдей рывком схватила его за лодыжку и сбила с ног. Превозмогая острую боль и головокружение, она открыла глаза и вскочила, чтобы прижать недруга коленями к полу для сокрушительной атаки.

— Уэнс, это я! Это я — Ксавье!

Пятнами темнота в глазах растворялась, возвращая ей зрение. От резкого подъема голову сдавило в приступе адской боли. Аддамс схватилась за голову.

— Что произошло? Где я?

Торп поднялся и помог Уэнсдей сесть на кровать.

— За теми пнями был огромный олень. Твое присутствие напугало его, и он выскочил, повалив тебя на землю. А еще, кажется, он неслабо приложил тебя копытами в живот. Я сразу принес тебя в лагерь.

— И долго я лежу?

— Недолго, около 15 минут. Зрачки я проверил, кровоизлияния нет, но может быть сотрясение.

— Если до утра меня не начнет тошнить, значит, я в порядке

— Как ты себя чувствуешь?

— Да так, будто меня сшиб какой-то олень… Где мое оружие?

— На месте. В рюкзаке. Уэнс, тебе нужно в больницу

— Я с места не сдвинусь, пока Энид и Йоко не вернутся

— Хорошо, тогда я останусь здесь и присмотрю за тобой

— Мне не нужна нянька, Торп

— А заботливый бойфренд сгодится?

— Только если он будет говорить тише и принесет мне аптечку

Ксавье вытащил из рюкзака небольшой, но вместительный кейс. Уэнсдей открыла крышку, рассекретив содержимое. Несколько трубок для капельниц, шприцы, блистеры и пузырьки, полевой хирургический набор, бинты, вата, стерильные перчатки, респиратор и медицинские маски. Каждый предмет уложен с параноидальной точностью.

— А противогаз где?

— Он в аптечке на случай ядерного заражения. Ксавье, соберись, это я ударилась головой — не ты

Аддамс извлекла шприц, пару крошечных пузырьков и спиртовые салфетки, чтобы вколоть себе ноотропное и смесь анальгетика с антирептиком. В два ловких движения она сделала себе инъекции, а после стала осматривать себя в поисках внутреннего кровотечения и переломов.

— Органы не пострадали, но ребро сломано, — говорит Аддамс

— Что ты себе вколола? —спросил Торп, подкладывая ей под спину подушку

— Фенотропил и парацетамол

Уэнсдей трогала свой затылок, нащупав внушительную шишку, но внешних повреждений не было, пульс в норме, а это значит, что пока все в норме. Ксавье принес ей лед, через полчаса лекарства подействовали и Аддамс окончательно очнулась.

Телефон Аддамс пострадал в схватке с оленем, но, к счастью, экран остался цел. Она проверила есть ли сигнал от Энид и связалась с ними по рации. Все шло по плану. Раздражал только вездесущий Торп, который не желал оставлять ее одну.

Обеспокоенная Бьянка принесла Аддамс воду с лимоном и сахаром, чтобы усмирить тошноту, если та нагрянет.

— Что вы вообще забыли ночью в лесу?

— Проверяли периметр, — сказал Ксавье с ноткой сарказма

— Проверяли? Зачем?

— У меня было видение. Я увидела Хайда и Энид, они жестоко атаковали друг друга. Сначала я подумала, что это прошлое, но потом появился мужчина и он назвал свое имя

— Дай угадаю, его имя Генри Джекилл? — соображает Барклай

— Бинго. Мои видения все еще крайне неточные и нервировать остальных я не стала, но подстраховалась.

— Значит, оружие и прочие странности не просто так?

— Возможно

— И мы отпустили Йоко с Энид на потенциально опасную прогулочку

— Я дала ей маячок и отслеживаю каждый шаг

— Точно, забыла с кем мы имеем дело, — улыбнулась Бьянка, — Как ты себя чувствуешь?

— Слегка помято

— Слегка? — вмешался Ксавье, — у тебя сломано ребро и почти наверняка сотрясение

— Торп, клянусь могилой, сейчас у тебя будет сотрясение и не почти наверняка, а определенно точно. Прекрати. В последний раз прошу

Бьянка легко читала между строк и сразу поняла, что между ними что-то есть. Она встречалась с Ксавье, знала о его чрезмерном беспокойстве за тех, кто ему дорог. А еще она успела узнать Аддамс и ее триумфальный провал во всем, что касалось проявления чувств.

Торп вышел на крыльцо и закурил. Он чувствовал себя глупо. Уэнсдей и до этого грубила ему, угрожала, затыкала за пояс. Но сейчас она ранена, и он не знал, насколько серьезны травмы. Это злило его. Злило, что он ничего не может сделать. Она упрямая и несгибаемая, она ловит стрелы, она знает куда и какое лекарство колоть, чтобы оказать первую помощь. Черт, да она все делает первоклассно. Все, кроме одного: она чудовищно плохо распознает эмоции. Выпустив дым, Торп успокоился и перестал сердиться на Уэнсдей, понимая бессмысленность этого занятия. Он был уверен, что не изменит ее, даже если захочет. И по большому счету оказался прав, за исключением одного нюанса: он уже изменил ее, просто пока не знал об этом.

Слушай, Уэнсдей, — сказала Бьянка, придвинувшись к ней, — я ждала когда он уйдет, не хотела говорить пока он здесь. Я видела кое-что на том берегу озера...