Глава 15 (1/2)
— Сбивать с толку вопросами одна из твоих супер способностей, Аддамс. И, нет, в доме нет оружия, насколько мне известно.
— Спрошу у Розали. Наверняка у нее есть мачете
— Хэй, если Розали мексиканка, это не значит, что у нее есть мачете, — рассмеялся Ксавье
— Торп, ты прям как вчера родился. — Аддамс выскользнула в коридор, Ксавье догнал ее и схватил ее за руку
— Хэй, может скажешь, что видела?
— Скажу, что вижу твою руку совсем не там, где она должна быть, Торп
— Что ты видела? — настаивает Ксавье
— Ничего конкретного. Но у меня плохое предчувствие. Будто нам что-то угрожает в походе
— Поэтому нужно найти оружие, а не отменить поход? Блестяще!
— Уйди с дороги. Видения не всегда точны, но нужно подстраховаться
— Так, послушай, мы не потащим в поход арсенал. Кто бы не прятался в лесу, лагерь охраняют. Аддамс, это место безопаснее детской площадки
— Ксавье, — твердо произнесла Уэнсдей, — руки!
— Что?
— Твои руки у меня на плечах
Ксавье будто разбудили, он даже не заметил, как это произошло
— Извини, — сказал Торп и убрал руки
Повисла пауза. Они стояли в полуметре друг от друга, Уэнсдей почувствовала запах его духов и воспоминания о вчерашнем недоразумении выпрыгнули как чертики из табакерки, распаляя тлеющие угли телесной памяти.
Вся бриллиантовая логика раскрошилась, стоило Ксавье подойти ближе, чем обычно. Она смотрела на него исподлобья, с трудом сохраняя крохи самоконтроля.
Торп терял уверенность перед девушкой, чья макушка едва доставала до его плеча. Быть рядом с Уэнсдей — это все, чего он хотел. И это желание не поддавалось объяснению.
Аддамс — холодная, колючая и своенравная, во всем полагается только на рассудок, но только с ней Торп чувствовал, что все правильно. Звон тишины оглушал. Что они делали друг с другом? И когда это началось? Очевидно, что не вчера, да и вряд ли сейчас это имеет хоть какое-то значение.
Уэнсдей неуверенно шагнула, еще сильнее сократив расстояние между ними. Она коснулась его груди, будто не управляя своим телом. Ксавье замер и озадачено смотрел в черные вишни ее глаз.
Он молчал, боясь спугнуть момент: Уэнсдей была именно такой, как на его картинах — мягкой и холодной как снег; легкой, но непроглядной и загадочной, как туман. Она напоминала зимнее солнце в самый жгучий мороз.
И Торп любил это, знал, что любил, но пока не признавался в этом ни себе, ни ей.
— Что ты делаешь? — спросил Ксавье.
— А на что это похоже? — прошептала Уэнсдей, едва касаясь губами его уха
— На… пытку… — рвано ответил Торп.
Он коснулся ее щеки, сдерживая порыв наброситься и заключить ее в объятиях. Она была так близка, так досягаема, это опьяняло и лишало рассудка.
— Это… невыносимо… я…я…так больше не могу: притворяться, будто дружбы с тобой мне достаточно. Только ты оказываешься рядом — я горю изнутри и никак не могу совладать с этим.
Аддамс всегда знала, что сказать, но в ту самую секунду, даже не понимала кто она, потому что перестала быть той Аддамс, к которой привыкла. Новые ощущения атаковали, и паника сдавила грудную клетку. Утром Уэнсдей хотела во всем разобраться, но сейчас — только близости, жадности губ Торпа и его рук до приятной боли, сжимающих ее тело.
— Скажи что-нибудь, — Ксавье умоляюще смотрел в кромешную тьму ее глаз и чувствовал, как она поглощала его без права на сопротивление.
Красивое лицо Торпа было так близко, Аддамс провела пальцем по его губам. Сладкая дрожь и ноющее чувство предвкушения растеклось по телу и ударило в голову. Порой лучший способ сказать что-нибудь это вообще ничего не говорить.
Ее поцелуй самый убедительный аргумент, лучшее умозаключение. Их губы слились, и они растворились в жадной, раскованной нежности друг друга. Каждое движение и шорох, прерывистый вдох эхом отдавал в пустоте мысли. Ксавье касался ее, повторяя руками силуэт хрупкой девушки, будто убеждаясь в том, что она реальна.
Он прижал ее к двери. С трудом оторвавшись от желанных губ, целовал нежную фарфоровую шею. Торп скользнул рукой выше к груди Уэнсдей, а другой приподнял ее ногу. Она поняла его намерения и в упругом, но легком прыжке обняла его ногами. Ее близость сводила с ума, весь холод исчез, оставив после себя обжигающую страсть на грани безумия. Они оба понимали, что пути назад нет — дружбе конец.
Да и была ли она? Жалкая ширма. Все равно, что прятать слона в комнате набитой людьми.
Ксавье наощупь открыл дверь в свою комнату, не отрываясь от влажного и горячего поцелуя. Они оба ввалились в нее, как неуклюжий зверь. Не глядя Торп повернул замок, избавив их от незваных гостей. Аддамс ошалевшая от желания резким толчком повалила Ксавье на кровать и села сверху, почувствовав степень его возбуждения.
Она ловким движением стянула с юноши футболку, пряди светлых волос упали на его лицо. В глазах потемнело, она расстегнула молнию толстовки, сгорая от нетерпения. Ксавье сбросил с нее одежду, оставив лишь невесомое белье на бледной безупречной фигуре.
— Ты прекрасна, — прошептал Ксавье и медленно провел рукой от ключицы до низа живота, всего на секунду задержавшись у края трусиков.
Она вздрогнула и покрылась мурашками, из ее губ вырвался сдавленный стон. Лямки сползли с острых плеч, Торп не мог поверить в то, что видел и ощущал. Она здесь. С ним. В его руках, без одежды, выглядела почти беззащитно и опьяняюще сексуально. Ксавье одним движением справился с застежкой, обнажив тайну до него недоступную никому.
Он смотрел на ее с упоением, изучал каждый сантиметр: карта вен и родинка под ключицей, прозрачная кожа и нежнейшая аккуратная грудь, которая идеально помещалась в его ладонь.
Прикосновения обжигали, она прижималась к нему бедрами, непроизвольно двигая ими, показывая, что на этот раз она не готова отступать и уж тем более, не готова позволить отступить ему. Торп не мог насытиться, чем больше он целовал ее, прикасался к ней, тем сильнее становилось желание.
Он снова почувствовал ее мягкость и податливость, Ксавье кожей ощущал доверие Аддамс. Стены пали, Уэнсдей сдала все пароли и явки. Больше не нужна броня: новое чувство, что дарил ей Торп, делало ее практически неуязвимой.
Аддамс расстегнула пуговицу на его джинсах, опередив ожидания Ксавье. Он прерывисто дышал, то и дело телепортируясь в дурманящую кому желания. Он легким движением уложил Уэнсдей на лопатки и оказался сверху.
Она улыбалась, кусая губы и стаскивая с него одежду. Все тело пульсировало. Не в силах больше себя контролировать, Торп избавил ее от последнего клочка ткани, до конца раскрыв девственную наготу девушки, что пленила его бедную душу.
— Ты… в порядке? — теряя голос спросил Ксавье.
— Не смей останавливаться, — прошептала Уэнсдей, прижимая его к себе.
Торп потянулся к прикроватному ящику за защитой. Момент, которого они так желали и одновременно боялись взрывной волной раздался по их телам. Он вошел в нее медленно и осторожно, читая язык тела. Уэнсдей издала глухой стон, оставив на его спине алые царапины.
Краткий миг боли, сменился на сладкую истому. Эндорфин хлынул в кровь, напрочь отключив способность ясно мыслить, мир за пределами комнаты исчез, утратил всякий смысл. Густое мерцающее вещество разошлось по венам, пульсировало в груди.
Момент близости определил точку невозврата, больше не было ни Торпа, ни Аддамс. Исчезла граница, где кончалось её тело и начиналось тело Ксавье. Они уже не были отдельными людьми, их страсть создала существо, которое больше, чем сумма его частей — зверя с двумя спинами и одной душой.
Если бы они могли, то увидели бы только дёргающееся, ревущее двухголовое чудовище. Иррациональное создание, не замечающее ничего вокруг. Не желающее ничего, только становиться всё больше собой и всё меньше чем-то другим.