8. Алёнка (1/2)

Вот я вам, парни, про котографа расскажу. В общем-то дело тут запутанное, история не совсем даже про котографа, то есть и не про котографа вовсе… Запутались? Ну вот, а я думал, складно объясняю.

Ладно, давайте ещё разок попробуем. Жила себе, значит, девочка, Алёнкой звали. Как шоколадку, да. Что-то вы, парни, всё о сладостях да о сладостях. Может, это шоколадку звали как ту девочку, ну! Всё, хватит о шоколаде. И хватит грызть сургуч от посылки, он невкусный.

Алёнка, значит. Да. У Алёнки папа с мамой были журналисты, ну, и Алёнка, конечно, тоже хотела по их стопам пойти. Всё калякала что-то у себя в тетрадочке, хотя сама ещё и писать не умела. Да не про малявку история, не переживайте! Алёнка-то потом подросла, ума набралась, журналистом быть не передумала, но решила выбрать себе нишу. Это, значит, такая узкая специальность, к примеру, только про конфеты писать… Тьфу, заразили вы меня своей тягой к сладкому! Алёнка-то себе другую нишу выбрала. Решила, что будет котографом, потому что их в мире кот наплакал. Как я завернул, а? Аж самому нравится.

Как это — что за котограф? Ясное дело, котограф — это тот, кто котов фотографирует и про жизнь их пишет. Это, чтоб вы понимали, дело нелёгкое. Вы попробуйте сфотографировать кота без разрешения! И разрешение взять тоже попробуйте.

Вот как-то лазила Алёнка по крышам, чтобы у одного серо-полосатого кота согласие на интервью взять. Кот оказался несговорчивый, зафырчал и драпанул оттуда. А Алёнка-то настойчивая, раз решила, что надо именно этого кота про-ин-тер-вью-и-ро-вать, то не сдастся!

Кота уже и след простыл, а Алёнка всё крыши исследует, кискискает, сметанный гонорар коту обещает.

Вдруг слышит — из-за трубы бубнят:

— Разоралась тут!

Да нет, парни, не про говорящего кота история. Я же говорю, кот уже давно тю-тю! А бубнил вовсе и не кот, а мальчик Сеня. Это, чтоб вы знали, противнючий Алёнкин сосед. Ну, то есть ей он таким казался, хотя так-то обычный пацан: коленки вечно битые, нос облупленный, волосы лохматые… Не хуже и не лучше других мальчишек такого возраста.

Алёнка, значит, за трубу-то заглянула — мало ли, вдруг и впрямь говорящий кот! — и расстроилась.

— А, это ты, — говорит.

— Чего дуешься, сама пришла, — бубнит Сеня.

У него, знаете, нижняя губа от обиды так оттопырилась, что только бубнить и получалось.

Ну, Алёнка как будущий журналист сразу его переживания разглядела, спрашивает:

— Ты чего?

Молчит Сеня, губу ещё сильнее оттопыривает, будто до пола ею достать пытается. Ну, то есть до крыши, да. Я же так, для красного словца, ну! Хотя вообще-то то, что кому-то потолок, кому-то другому вполне себе пол… Погодите, это вы мне опять зубы заговариваете, чтобы лечь спать попозже? Бессовестные!

Сеня молчит, говорю. А Алёнка-то не сдаётся!

— Сейчас, — говорит, — интервью у тебя брать буду! Представьтесь, пожалуйста.

И микрофон картонный ему под нос суёт.

— Уйди, дура, — ворчит Сеня.