6. Снежок (1/2)

Ух, парни, я сегодня в ударе! Значит, пошёл с утра в лес за хворостом, а там… Но хорошего-то понемножку, так что решайте, вам сегодня про водяного, про лесного тролля или про Красную Шапочку?

Вот зря ты, Юрок, зря. Это обычная сказка про Красную Шапочку для малышей, а моя вам в самый раз будет… Ну да ладно, про водяного так про водяного. Слушайте.

В лесу, ежели от опушки по тропинке прямо и направо, есть озеро Крачка. Видать, в честь птицы так называется, хотя крачек там отродясь не бывало. Ну, вот так повелось, что поделаешь. Да не об озере речь, то есть не только о нём, а о его обитателях.

Зимой-то на озере лёд лежит. Толстенный такой, жёлто-серый, жуткий. По нему не то что на коньках не прокатишься — ступить страшно! Вроде и толстый, а видно, что ненадёжный, топкий такой. У берега вода желтоватая плещется и эти глыбы льда облизывает. Жутенько, а?

А теперь представьте, каково тем, кто по ту сторону живёт.

Ну, Витёк, как это кому? Водяным, ясное дело! Я же говорил, про водяного нынешняя сказка будет. Да вот только что говорил, пока ты паука из-под плинтуса выколупывал. Ты не отвлекайся, не отвлекайся, а то всё прослушаешь. И паука оставь в покое, у него, может, за плинтусом семья.

В общем, живёт на дне Крачки семейство водяных: папа, мама и Владик. Да, Юрок, Владик. А что такого? Нормальное имя для водяного. Он же вам не Владислав, а Владыка Вод Озёрных. Ну, это когда подрастёт, а пока Владик.

Нет, честно сказать, не знаю я, как его маму с папой зовут. Не придумал. Может, Владычица Морская и какой-нибудь Болотный Повелитель, мало ли. Не придирайтесь, а то рассказывать перестану!

В общем, Владик страсть как любит залечь на дне и наверх смотреть, на лёд. Обычно-то водяные на зиму в спячку впадают: в ил да в песочек закопаются где-нибудь под корягой и храпят себе до весны, изредка только просыпаясь, чтобы жабьей икры пожевать. А Владик — он у нас прямо как некоторые, которые, стоит дедушке задремать, сразу же проказничать принимаются. И нечего дуться! Думаете, не знаю, кто вчера всю ночь под одеялом с фонариком читал? Думаете, не догадался, куда печенье подевалось и почему у некоторых вся кровать в крошках? Ладно уж, матери ни слова не скажу, но смотрите у меня!

Так вот, о Владике речь. Мама с папой — ну да, Витёк, Владычица с Повелителем, только не перебивай! — спят в обнимку под корягой, а Владик потихоньку из ила выкапывается и на лёд смотрит, воображает, какой там мир по ту сторону.

Нет, в другое время водяные, конечно, из озера ненадолго нос высовывают, чтобы какого неосторожного купальщика на дно утянуть или же просто на светлячков поглядеть, так что Владик знает, что в лесу делается весной, летом и осенью, но зимой-то! Что оно вообще такое, эта зима? Почему мама с папой — цыц, Витёк! — всплывать не велят и лёд даже трогать запрещают? И какой этот лёд на вкус?

Водяные — они к морозам не слишком чувствительные. Кровь-то у них холодная, как, например, у рыб или у лягушек. Да, или как у улиток. Ну, Юрок, ты даёшь! Озадачил меня. Ну, да, должна быть у улиток кровь… Как же они без крови-то. Да леший с ними, с этими улитками. Мы про домового же. Тьфу ты! Про водяного. Всё, парни, цыц, а то я совсем уже нить потерял.

Водяные, говорю, холоднокровные. Когда зима, они просто замедляются и ленивыми становятся, вот и спят, потому как больше в таком состоянии делать нечего. А Владик больно шустрый уродился, с моторчиком в одном месте. Нет, не буквально, Витёк, так просто говорят. Как это кто? Я так говорю!

В общем, Владика даже холод не угомонит. Лежит он, значит, без сна и ворочается, этот Владик. Вроде как и хочется на зиму поглядеть, а вроде как и страшно. Вон в прошлый раз, как Владик папу с мамой не послушал и к бобрам уплыл плотины смотреть, такая беда приключилась! Во-первых, бобры чуть было Владика пополам не перекусили. Жуть какие негостеприимные оказались. А во-вторых, папенька, повелитель чего он там, надёргал осоки и Владику чешую в некоторых местах пооблупил. В общем, неприятный вышел у Владика опыт.

Но то же бобры, то другое! А зима что, разве зима укусит?

Подумал Владик, подумал — и из-под ила выскользнул, обогнул родную корягу — и наверх, к серо-жёлтым льдинам.

И что вы думаете?

Нет, Витёк, не примёрз он ко льду, хотя мог бы. Ну, Юрок, какие крокодилы в нашем лесу, да ещё зимой? Ну, честное слово!

Вынырнул Владик на поверхность аккурат меж двух льдин, носом повёл — ух, как свежо, как сладко зима пахнет! А на берегу дети человеческие играют — белое с земли собирают, в шарики катают и этими шариками швыряются. Смеются, весело им!

Очень Владику захотелось тоже так поиграть. Поплыл он тихонько меж льдин к зарослям прошлогодней осоки, думает там на берег выбраться незаметно. Плывёт, а с телом что-то непонятное творится, жабры немеют, плавники будто резиновые, чешуя звенит… Ну, конечно, замерзает Владик! Только он сам-то этого не соображает, у него голова пустая и звонкая сделалась от холода.

Добрался он, значит, до берега, лапкой перепончатой зачерпнул белое и пушистое, в рот сунул, улыбается:

— Снежо-ок!

И вкусно ему, и холодно, и очень-очень спать хочется.

Мигнул было Владик, но больше уже глаза не открыл.