Двадцать четвёртое декабря. Воскресенье (1/2)
«Что ж, настало время прощаться. Только что Вы открыли последнее, двадцать четвёртое окошечко, и мы даже не сомневаемся, что Вы с честью справитесь с заключительным заданием Адвент-календаря:
Итак, проведите сегодняшний вечер с теми, кого Вы по-настоящему любите и цените. Не забывайте показать им свою любовь поступками, не стесняйтесь выразить её искренними словами. И… весёлого Вам Рождества!».
— Легко сказать: «Не стесняйтесь выразить словами», — обречённо вздохнул Гарри, откусывая голову шоколадному Санте. — Всякий раз, когда я открываю рот, чтобы сказать, что чувствую — из него льётся какая-то дикая чушь…
Мерлиновы панталоны, да Гарри до сих покрывался холодной испариной, стоило ему вспомнить, как он, четырнадцатилетний, потея и краснея, приглашал на бал свою первую в жизни пассию (положа руку на сердце, Гарри и сам, будь он на месте Чжоу — предпочёл бы сладкоголосого, галантного Седрика!). Ему и с Джинни-то было так комфортно, потому что она, сама — человек действия, никогда не требовала всех этих слащавых признаний.
Да шут с ними, с пассиями! Разве Гарри хоть раз говорил Рону и Гермионе — своим лучшим друзьям, как любит их, и что они значат для него? Сражаться с тысячей пауков, троллей, Василисков и дементоров за своих друзей, отдать им последний кнат, умереть за них? Да не вопрос! Сказать, как они дороги ему? Эммм… что там насчёт сражения с Василиском и троллями?
А уж как Гарри «отплатил» миссис Уизли за её доброту… И не надо тут трусливо прикрываться «Сывороткой правды», которую вероломно подлили в его утренний сладкий сюрприз! Не будь он, Гарри Джеймс Поттер, таким маленьким, неблагодарным говнюком в душе — разве из его рта вылетели бы те обидные слова о валяющихся в шкафу свитерах? Алых, изумрудных, снежно-белых свитерах с золотыми львами и снитчами, призрачными оленями, огнедышащими драконами и неизменной большой буквой «Н» на груди? Свитерах, которые добрейшая Молли вязала с такой любовью?! Теперь-то Гарри знает, как непросто управляться с зачарованными спицами!
Треклятый календарь ударил по больному.
— Хо-хо-хо! — донеслось из живота. Даже только что съеденный шоколадный Санта потешался над незадачливым, неловким Гарри с его эмоциональным диапазоном размером с грёбаную зубочистку и косноязычием, давно превратившимся в визитную карточку. Ох и непросто будет выполнить последнее задание!
— Что ты там бормочешь с утра пораньше, Пот… Гарри? — раздалось из-под одеяла.
Сильные руки обвили со спины и дёрнули назад, влажный, горячий, твёрдый член требовательно упёрся в ягодицы. Собственный член отозвался мгновенным возбуждением, словно связанный с чужим мощными «Протеевыми Чарами».*
Пальцы Драко — эти изящные, гибкие, напористые пальцы, его ловкий язык, его идеальный (впрочем, как и все остальные части тела!) член ощущались внутри так, будто им там было самое место, будто Гарри вот только что, наконец-то стал… целым?
О, этот прекрасный сероглазый зельевар абсолютно точно знал, сколько раз и с какой интенсивностью нужно помешать по часовой стрелке и против, как долго позволить зелью потомиться на медленном огне, и в какой момент добавить секретный ингредиент вроде страстного укуса в загривок!
И Гарри… ну, Гарри послушно стонал, хрипел и булькал в его руках, задыхался от сводящего с ума чередования быстрых, яростных и медленных, глубоких толчков, а затем… как и положено правильно сваренному зелью, закипел, взорвался и растёкся по постели счастливой лужей.
*****
Пожалуй, в том, что Гарри ужасно переживал из-за недоразумения со свитерами миссис Уизли, был один неоспоримый плюс: благодаря этим дурацким свитерам, он почти не волновался, как пройдёт представление Драко в качестве его официальной пары.
Впрочем, оказалось, что волноваться было совершенно не о чем: стоило Гарри и Драко появиться на пороге празднично украшенной, шумной, точно многолюдная ярмарка, «Норы», как Молли схватила их обоих в охапку, расцеловала в щёки и потащила к столу, причитая:
— Наконец-то, Гарри, мальчик мой, наконец-то твои глаза снова сияют! Драко, дорогой (я ведь могу называть тебя так?), чувствуй себя, как дома, не стесняйся. Тот, кто делает нашего Гарри таким счастливым — всегда желанный гость в «Норе»!
— Как дома, ага, — шепнул Гарри, бережно подхватывая своего любимого, споткнувшегося о какую-то странную детальку с пупырышками, видимо, принадлежащую одному из внуков четы Уизли.** — В Малфой-Мэноре, небось, такого веселья, не увидишь.
Фред и Джордж, заметив, как Гарри прижал Драко к себе, хитро переглянулись и дали друг другу «пять» — вот же засранцы!
— Гарри, дружище! — Рон, с малюткой Рози на руках, спешил навстречу лучшему другу. — Мерлинова борода, Малфой, никак не могу привыкнуть, что ты… что вы с Гарри… Рози, познакомься, это — Хор… это — Мал… это — твой новый дядя: Драко.
— Ух ты, Уизли, — фыркнул Драко. — А ведь ты, кажется, сейчас впервые в жизни назвал меня по имени — какая честь для меня. Приятно познакомиться, юная леди, — он с комичной серьёзностью поклонился малышке Роуз и осторожно поцеловал крохотные пальчики. Роуз захихикала и шлёпнула смешного дядю по щеке вымазанной в шоколадном креме ладошкой.
— Твоя дочь поразительно похожа на тебя, Гермиона, — Драко потёр щеку, к полному восторгу присутствующих, ещё больше размазав по ней шоколад.
— Да! Это мои девочки! — смеющийся Рон вскинул кулак вверх. — Будь осторожен, Малфой, упаси тебя Мерлин, разозлить или ненароком обидеть их. Ну что, народ, все к столу?
*****
На головах у всех присутствующих красовались бумажные короны с забавными надписями (не иначе — производства Фреда и Джорджа!).
«Не только самая умная, но и одна из самых красивых ведьм своего поколения», — у Гермионы (вот ведь лисы рыжие!).
«Непревзойдённый эксперт по всяким магловским штуковинам», — у мистера Уизли.
«Укротитель драконов. Торжественно признаём: ты самый крутой из всех наших братьев (прости, Билл!)», — у Чарли.
«Ловлю ловцов», — у Джинни.
«Ещё один француз в нашей семье», — у Эмиля-Антуана…
Лаконичное: «Дред…», «Фордж. Не перепутай, ма!», — у близнецов.
Фред впихнул Гарри в руки хлопушку:
— Давайте, парни, порадуйте нас!