Семнадцатое декабря. Воскресенье (1/2)
В воскресенье семнадцатого декабря Гарри проснулся замечательно отдохнувшим, с дурацкой, абсолютно счастливой улыбкой на губах. В груди сладко щекотало, словно за рёбрами у него поселилась стайка шаловливых веретенниц, * которая, того и гляди, поднимет его в воздух. Вот именно такое чувство было у Гарри в его первое Рождество в Хогвартсе, когда он, одиннадцатилетний, впервые в своей сознательной жизни получил настоящие подарки.
Радостно напевая, Гарри потянулся к календарю, уверенный на все сто процентов, что такое замечательное утро, как это, не испортит даже увесистый пакет «Берти Боттс» с самыми отвратительными вкусами, случись ему оказаться за сегодняшним окошечком. К счастью, никаких подозрительных драже календарь сегодня отведать не предлагал. За окошечком обнаружилось довольно большое шоколадное яйцо с сюрпризом.
Из яйца на подушку выскочили крошечные фигурки музыканта, художника, гончара и поэта, которые сразу же принялись демонстрировать свои таланты. Пока крошка-скрипач услаждал слух Гарри виртуозным исполнением композиций «The Weird Sisters»**, художник быстрыми, отточенными мазками набросал на холсте величиной с ноготь портрет взлохмаченного со сна Гарри, поэт, закусив перо, принялся сочинять вирши, а гончар вылепил премилую вазочку. В вазочку эту с трудом пролезла бы и зубочистка, однако, каким-то непостижимым образом, вся подушка Гарри оказалась заляпана глиной.
«Любимая работа с утра до вечера и одно-единственное, давно заброшенное хобби, серьёзно? Мы уверены, что в таком выдающемся волшебнике, как Вы, скрывается ещё множество удивительных талантов. Оглянитесь вокруг, прислушайтесь к своим желаниям, и, возможно, именно сегодня Вы откроете в себе один из них. Удачи!».
Гарри в тревоге покосился на человечков — те аккуратно сложили свой скарб и застыли, словно неподвижные магловские игрушки. Каковы шансы, что к вечеру бравый вояка аврор Поттер вдруг обнаружит в себе дремавшие доселе способности к рисованию, стихосложению или игре на музыкальных инструментах? Может, взять у Драко урок оригами? Вроде бы, не должно быть так уж сложно — складывать тех бумажных журавликов?
Гарри открыл тот ящик стола, где до сих пор хранились его школьные вещи: галстук, старые учебники, усеянные кляксами пергаменты, подаренный Роном вредноскоп… Ага, вот и журавлик — пожелтел уже от времени, бедолага. Гарри развернул искусно сложенную записку: чары давно выветрились, и небрежно нацарапанный карикатурный мальчишка в очках и с молнией на лбу навечно завис вниз головой, зацепившись одной ногой за хлипкую метлу. Расплывшись в ностальгической улыбке, Гарри попробовал вновь сложить птичку. Ну… э-э-э… получилось довольно-таки неплохо для первого раза.
Воспрянув духом, Гарри решил было уже отправить Хедвиг Вторую к Драко с просьбой о встрече, но… тут в окно постучалась миниатюрная, похожая на Ронова Сычика совушка Луны Лавгуд с письмом в лиловом конверте.
«Дорогой Гарри, надеюсь, ты не забыл о сегодняшней дегустации десертов и напитков из лирного корня? Думаю, тебе не стоит плотно завтракать — ведь на этом мероприятии будет великое множество самых разнообразных деликатесов, которые тебе, разумеется, захочется попробовать. Жду тебя ровно в одиннадцать на Косой Аллее. Встретимся у аптеки Малпеппера».
— Что ж, это не лишено смысла, — с досадой пробубнил Гарри, складывая письмо Луны журавликом. — Заодно запасёмся зельями от расстройства пищеварения. Лирный корень, Мерлин помилуй! Верните мне «Берти Боттс» со вкусом ушной серы, пожалуйста! А может… может Драко попросить? Наверняка, он выделит мне пузырёк-другой «Вари-Животика» из своих запасов…
Гарри по-аврорски быстро привёл себя в относительный порядок и уселся перед камином, предвкушая, как увидит сейчас в языках пламени Драко — попросит у него улучшающее пищеварение зелье и настойку от тошноты, а заодно договорится насчёт урока по оригами сегодня вечером…
— Гарри, дружище, привет! — вместо желанного острого личика, обрамлённого белоснежными локонами, в камине появилась добродушная веснушчатая физиономия лучшего друга. — Ты ведь помнишь, что обещал посидеть сегодня с Рози, пока мы с Гермионой сходим на оперу? Если честно… — Рон понизил голос до шёпота, — завидую тебе, приятель. Я бы лучше с моей милой малюткой Рози понянчился, чем слушать эту тягомотину, но Гермиона… Я ПРЯМО НЕ МОГУ ДОЖДАТЬСЯ ВЕЧЕРА! — внезапно возопил он, да так, что Гарри аж подпрыгнул от неожиданности и впридачу рассыпал по всему ковру Летучий Порох, который уже набрал было в горсть, намереваясь связаться с Драко. — Подумать только! Какие-то несколько часов отделяют меня от наслаждения настоящим искусством!
— Гарри! — рядом с Роном в камине появилась Гермиона. — Мы купили всё, что ты просил. Для имбирного печенья, — уточнила она, немного неуверенно вглядываясь в недоумённо вытянувшееся лицо Гарри. — Ты… ты обещал испечь его сегодня с Роуз, помнишь?
— Что?! Ах, да, разумеется, помню, Гермиона. — (Чёртов календарь с его дурацкими заданиями! Чёртов день, когда пришлось отвечать «Да!» на каждое предложение и просьбу!). — Ждите меня ровно в пять сорок пять, ребята. Мы с моей крестницей превратим вашу тошнотворно милую и уютную кухоньку в обитель хаоса.
*****
Через пару часов, с трудом проталкивая в горло мороженое из лирного корня (холодную желеобразную массу сиреневатого цвета с кусочками чего-то… ну, должно быть, этого самого чёртова корня), Гарри пришёл к выводу, что открыл в себе артистический талант. Только человек, наделённый недюжинными актёрскими способностями, мог так лучезарно улыбаться своей воодушевлённой подруге в то время, как его несчастный желудок буквально вопил о пощаде.