Четвёртое декабря. Понедельник (1/2)
Полный решимости узнать непосредственно от самого Ледяного Принца, кто смастерил его и велел заманивать в ловушку прекрасных дев, Гарри хлебнул «Уменьшающего зелья», новеньким «Нимбусом 2000» пробил дыру в прОклятом снежном шаре и, с отчего-то заполошно колотящимся сердцем, отважно шагнул внутрь. Вышеупомянутый принц восседал за празднично накрытым столом, неторопливо вкушая мороженое, щедро посыпанное орехами и шоколадной крошкой.
— Ма… малфой? — опешил Гарри.
— Угу? — изумлённо ухнула Хедвиг Вторая у него на плече.
— Ну а ты чего хотел, Поттер? — Ледяной Принц кончиком языка облизнул вымазанные мороженым ухмыляющиеся губы. — Ты же прекрасно знаешь, что «я что-то замышляю». Видишь — даже в снежный шар умудрился залезть, лишь бы испортить тебе жизнь. Ловко, не правда ли? Скажи мне, Поттер, а что, теперь в Аврорат принимают таких очкастых, неотёсанных болванов?
— Заткнись, Малфой! — Гарри обиженно надулся. (Вот ведь пакостная Хорёчья Морда!). — Я хотя бы Волдеморта победил, а вот ты… Как тебе удалось пролезть в Аврорат, гадюка слизеринская?
— Ну… — принц Малфой на секунду задумался, чувственно лаская языком золотую ложечку с мороженым. «Кажется, мои штаны продолжают уменьшаться под воздействием зелья, — с удивлением отметил Гарри. — Видимо, я неверно рассчитал дозировку». — … меня взяли на работу исключительно за красивые глаза, Поттер, — в последний раз широко лизнув уже блестящую от слюны ложечку, поганец уставился на Гарри своими глазами-льдинками, а затем грациозно поднялся со стула, демонстрируя себя во всей своей холодной красе.
— Ого, и правда — красивые, — сглотнув, признал Гарри. — Я таких красивых ни у одной девчонки не видал. И задница… ох, задница, Малфой, у тебя тоже — что надо!
— Угу, угу, угу! — согласно заухала Хедвиг Вторая.
От её пронзительного уханья внутри шарика поднялся снегопад, безжалостно скрыв от голодного взора болвана Поттера (тьфу, то есть — аврора Поттера!) прекрасные глаза и не менее прекрасную задницу Хорь… Принца Малфоя.
*****
— Угу, угу, угу! — надрывалась Хедвиг Вторая, требуя незамедлительно почистить её клетку, накормить вкусняшками и выпустить наконец размять крылышки.
— Фух, ну и приснится же эдакая чертовщина! — выдохнул Гарри, приподняв лицо с основательно обслюнявленной подушки и осторожно поёрзав пахом по кровати.
Член, конечно, не вопил дурниной, как сова, но неотложного внимания требовал не менее явно. Гарри проказливо покосился на молчащий пока календарь, на всякий случай нырнул с головой под одеяло и обхватил свою насущную проблему вспотевшей ладонью, надеясь, что истошное «Угу!» голодной совы надёжно заглушит его блаженный стон.
*****
За окошечком, помеченным четвёртым декабря, Гарри ожидало сахарное пёрышко.
«Вкусно? Ну а теперь — возьмите в руки настоящее перо и напишите пять причин любить свою работу и с радостью бежать в офис в понедельник».
Задумчиво посасывая сахарное пёрышко, Гарри приступил к выполнению задания, которое при первом рассмотрении представилось ему совершенно плёвым. В конце концов, он ведь и правда может причислить себя к тем немногим счастливцам, которые действительно обожают свою работу.
Первые два пункта настрочились в мгновение ока — даже сахарное пёрышко не успело уменьшиться в размерах.