14. Первая страница новой главы (2/2)

— И что теперь? Как себя вести? — шептала она про себя, чувствуя, как щёки заливает румянец.

Ночь изменила всё. Она забрала её невинность, подарила ей новые, неизведанные ощущения и поставила перед фактом: пути назад нет. Они муж и жена, пусть и фиктивные, но грань перейдена.

Шум воды в ванной стих. Сердце Веры забилось чаще, словно птичка, запертая в клетке. Она инстинктивно плотнее укуталась в одеяло, словно пытаясь спрятаться от реальности, от неловкости и от собственных чувств.

— Что он сейчас думает? Как посмотрит на меня? — эти вопросы крутились в голове бешеным калейдоскопом, не давая сосредоточиться. Она понимала, что рано или поздно им придётся столкнуться, но оттягивала этот момент, как могла.

В тишине комнаты она ясно услышала его шаги, приближающиеся к двери. Ей захотелось раствориться в воздухе, исчезнуть, лишь бы не встречаться с ним глаза в глаза.

Витя вышел из ванной, оставляя за собой шлейф свежести и запаха геля для душа. Он небрежно накинул на влажные волосы полотенце, вытирая короткие пряди, и его взгляд был устремлен куда-то сквозь комнату, сквозь мысли, витавшие в утренней дымке. Капли воды, словно бриллианты, стекали по его мускулистому торсу, подчеркивая рельеф каждого мускула.

Он был сосредоточен на своих мыслях, планируя предстоящий день, и не сразу заметил легкое движение под одеялом на кровати. Ему и в голову не могло прийти, что Вера уже не спит, что она с замиранием сердца следит за каждым его движением.

А Вера... Вера тонула в волнах смущения, наблюдая за ним из-под своего убежища. Её щёки пылали, как маки в поле, сердце билось где-то в горле, перебивая даже собственное дыхание.

— Он такой…, — промелькнула шальная мысль, и Вера тут же одёрнула себя. Какой «такой»? Сильный? Властный? Слишком свободный для неё, слишком далёкий от её мира, от её представлений о том, каким должен быть мужчина?

Она чувствовала себя неловко раздетой под одеялом, в то время как он, казалось, не видел в этом ничего предосудительного.

— В конце концов, чего стесняться после ночи? — пыталась убедить себя Вера, но от этого легче не становилось.

Стыдливое желание спрятаться, стать невидимкой, боролось с острым желанием продлить этот момент, запомнить каждый изгиб его тела, каждую каплю воды, скользящую по загорелой коже.

Вера не выдержала. Она больше не могла прятаться в этом коконе из простыней и смущения.

Как пловец, выныривающий на поверхность, она решительно откинула край одеяла и выглянула из своего убежища. Ее щеки пылали, глаза блестели, словно роса на лепестках розы. Взгляд ее, полный смущения, устремился на Витю.

В этот самый миг, словно по немой команде, Витя перестал вытирать волосы.

Его взгляд, острый, как лезвие бритвы, устремился на Веру. Он видел её смятение, видел румянец, расцветший на её щеках, видел блеск в глазах.

На мгновение мир вокруг перестал существовать. Остались только двое, связанные невидимой нитью, вспыхнувшей между ними. В этой тишине, нарушаемой лишь биением их сердец, они оба понимали: что-то неизбежно изменилось.

— Уже проснулась, спящая красавица? — раздался его голос, чуть хрипловатый после сна.

Витя, всё ещё улыбаясь, подхватил с ближайшего стула вчерашнюю рубашку и небрежно накинул её на себя, не отводя взгляда от Веры. Вернее, от её отражения в большом зеркале, висевшем напротив кровати.

Он видел, как она смущается под его взглядом, видел, как пытается укутаться в одеяло, словно в защитный купол. И это её смущение, её невинность, так контрастировавшая с его развязностью, почему-то забавляла его.

— Доброе утро, — пробормотала Вера, чувствуя, как жар заливает не только её лицо, но и шею, и, кажется, даже кончики пальцев.

Она не знала, куда деть глаза. Взгляд её метался по комнате, цепляясь за малейшие детали, лишь бы не встречаться с его отражением в зеркале.

— Не ожидал, что ты так быстро проснёшься, — продолжил он, застёгивая пуговицы на рубашке. — Или я слишком шумел?

В его голосе слышалась лёгкая ирония, и Вера невольно поежилась.

— Нет-нет, всё в порядке, — поспешила она ответить. — Просто… — она запнулась, не зная, как закончить фразу.

Просто она не привыкла просыпаться в одной постели с мужчиной. С мужчиной, который, несмотря на их фиктивный брак, был ей теперь близок.

Витя усмехнулся, видя ее смятение. Он не торопил ее, давая привыкнуть к ситуации, к нему. Взяв со стула бутылку с водой, он сделал несколько глотков, наблюдая за Верой через отражение.

— Не бойся меня так, женушка, — сказал он мягко, отставив бутылку. — Я не кусаюсь. По крайней мере, не без предупреждения. — В его голосе скользнула лёгкая, дразнящая интонация.

— Я и не боюсь, — пробормотала она, всё ещё не решаясь посмотреть на него.

— Неужели? — Витя развернулся и сделал шаг по направлению к кровати, и Вера инстинктивно вжалась в подушки. — А мне кажется, ты немного нервничаешь.

Он остановился у кровати, глядя на неё сверху вниз. Его глаза, казалось, видели её насквозь, проникая в самые потаённые уголки её души.

— Ну-ну, не дрожи, как лань на охоте, — усмехнулся Витя, наблюдая за тем, как Вера съежилась под его взглядом. Он прекрасно видел, как она смущена, как густо краснеют ее щеки под его взглядом.

— Не знаю, о чем ты, — пробормотала Вера, отводя глаза. Пыталась казаться спокойной, но предательская дрожь в голосе выдавала ее с потрохами.

Витя хмыкнул, делая еще один шаг к кровати.

— Да брось, — протянул он, понижая голос до хрипловатого шепота. — Не притворяйся недотрогой. Я же вижу, что ты вся горишь.

Он опустился на край постели, его пальцы легонько прошлись по ее обнаженной руке, от чего по ее коже побежали мурашки.

Вера легонько отдернула руку, но он успел перехватить ее и теперь держал ее ладонь в своей.

— Не бойся, — промурлыкал он, лениво поглаживая ее пальцы. — Я не сделаю ничего, чего бы ты не хотела… хотя… — он многозначительно прищурился, — кто знает, может быть, ты и сама не знаешь, чего хочешь…

— Ладно, не буду тебя смущать, — хохотнул Витя, театрально подняв руки вверх, словно сдаваясь. — Отвернусь, так и быть. Давай, хозяйка, одевайся. А то неудобно как-то получается: я при полном параде, а ты…

Он многозначительно замолчал, бросив взгляд на разбросанное по комнате платье, и подмигнул Вере через плечо.

Вера покраснела до кончиков ушей. Не надевать же это дурацкое платье снова? Она лихорадочно огляделась, но комната буквально кричала об отсутствии хоть какой-нибудь одежды. Пришлось схватить простыню и наспех обмотаться ею, чувствуя себя при этом героиней дешевого французского фильма.

— Я всё, — пробормотала Вера, стараясь придать голосу хоть какую-то уверенность.

Витя, конечно, и не думал отворачиваться на самом деле. Он медленно, нарочито медленно, повернулся к ней, на лице сияла такая насмешливая улыбка, что Вере захотелось провалиться сквозь землю.

— Ого, — протянул он, оценивающе осматривая ее с ног до головы. — А ты, я смотрю, любишь погорячее. Хотя, знаешь, — Витя подошел ближе, и Вера инстинктивно вжалась в спинку кровати. — Так даже лучше.

Он склонился над ней, и на секунду Вере показалось, что он сейчас поцелует ее. Но Витя, хмыкнув чему-то своему, расстегнул пуговицы на своей рубашке и накинул ее Вере на плечи.

— Надень, — пробормотал он, отворачиваясь. — А то замерзнешь еще.

Вера растерянно смотрела на него. Он что, серьезно? После всех этих двусмысленных шуточек просто заботится о том, чтобы она не замерзла?

Он подмигнул Вере и вышел из комнаты, насвистывая какую-то легкомысленную мелодию.

— Давай-давай, не спи, — Витя щелкнул пальцами, направляясь к выходу из комнаты. — Я, так и быть, на кухню отправлюсь. Может, женушка мужу завтрак приготовит? — В его голосе сквозила явная насмешка, но, странное дело, Веру это почему-то не обидело.

Витя вышел, насвистывая что-то бодрое, блатное. Определенно, этот человек был полон сюрпризов.

Вера осталась стоять посреди комнаты, кутаясь в его рубашку, чувствуя, как по ее спине бегают мурашки. От холода ли? Или от близости этого непредсказуемого, властного, чертовски привлекательного мужчины, который ворвался в ее жизнь так же внезапно, как и этот новый день?

От рубашки Пчёлкина исходил едва

уловимый запах табака и мужского парфюма. Странное ощущение охватило ее: смесь смущения, любопытства и чего-то еще... Того, чему у нее пока не находилось названия.

Вера, закутавшись в рубашку Пчёлкина, неловко вышла на кухню. Ее взгляд скользнул по роскошному интерьеру — огромному острову посреди кухни, блестящей новомодной технике, панорамным окнам с видом на просыпающийся город. Все это казалось нереальным, как декорации к фильму.  Словно она попала в клип группы «Мираж», а не на свою собственную кухню.

Пчёлкин закончил разговор по телефону, бросив короткое «решу» невидимому собеседнику. Обернувшись, он окинул Веру оценивающим взглядом. Его обнаженный торс сиял в лучах утреннего солнца.

— Ну что, голубушка, — хмыкнул Пчёлкин, — Муж, между прочим, с голодухи помирает. Отец научил тебя хоть яичницу жарить? Или ты, как истинная принцесса, привыкла завтракать только черной икрой с шампанским?

Вера вздрогнула — он задел ее за живое, напомнив о пропасти, что лежала между ними. Она открыла рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. Пчёлкин усмехнулся — он уже привык, что Вера послушно сносит все его колкости. Он не видел в ней того огня, той дерзости, которая так привлекала его в женщинах. Как в Кристине, например… Эта чертовка умела поставить на место любого, да и в постели с ней было куда интереснее.

— Я... я приготовлю завтрак, — пробормотала Вера, отводя взгляд. Ее пальцы неловко перебирали полы рубашки, пытаясь найти хоть какую-то опору в этом море равнодушия.

Подавив вздох, Витя отвернулся, бросив небрежно:

— Ну, смотри, — бросил Пчёлкин, направляясь к выходу из кухни. — Не подведи. А я пока делами займусь.

Он скрылся в кабинете, оставив Веру один на один с холодильником, забитым изысканными продуктами, названий половины из которых она даже не знала.

Вера, оставшись одна, перевела дух. Слова Вити задели ее, но она изо всех сил старалась не показывать виду.

Закатав рукава рубашки, Вера решительно подошла к холодильнику.

Ее взгляд упал на упаковку с аппетитными сосисками с мраморной говядиной. Рядом лежали перепелиные яйца.

— Отлично, — подумала Вера, — будет настоящий мужской завтрак.

Она вспомнила, как ее дедушка, заядлый охотник и рыболов, учил ее готовить яичницу с копченой колбасой на костре.

— Ничего сложного, — шептала про себя Вера, ловко орудуя ножом, — главное — не пережарить.

Вскоре по кухне начал распространяться аромат жареных сосисок с чесноком и травами. Вера аккуратно поджарила перепелиные яйца, стараясь сохранить яркий желток внутри. Найдя в недрах холодильника баночку с маринованными опятами, она выложила их на тарелку, украсив веточкой петрушки. На столе появился свежесваренный кофе, а рядом с ним — вазочка с хрустящим печеньем.

Когда Пчёлкин вышел из кабинета, его встретил не привычный стерильный порядок, а атмосфера уюта и тепла. Запах вкусной еды щекотал ноздри, а на столе его ждал настоящий пир.

— Вот это я понимаю, сервис по-царски! — только и выдохнул Пчёлкин, увидев накрытый стол.

Он опустился на стул, не в силах скрыть своего изумления.

— Невероятно, — пробормотал он, смакуя завтрак, заметил, что

Вера все еще сидит тихо, глядя в пол, как будто теряясь в своих мыслях. Он поежился от этого безмолвия, которое создавало напряжение в воздухе. На кухне царило какое-то странное молчание, и Витя, отложив вилку, спросил с легким недовольством:

— Ты чего не ешь? Сидишь как статуя. Боишься что-ли?

— Нет, что ты, — тихо ответила она, не поднимая глаз — Я просто... я поем потом.

— Попозже? — Пчёлкин отложил вилку, наблюдая за девушкой.

— Что, и правда не голодна? Или стесняешься при мне есть? Думаешь, я объявлю тебе войну за каждый съеденный кусочек?

Вера смутилась еще больше, ее пальцы нервно теребили край скатерти.

— Нет... — пробормотала она. — Просто правда не хочу.

Пчёлкин вздохнул. Что за манера у этой девушки — все время молчать и прятать глаза? Он не мог понять, что у нее на уме, и это его злило.

— Слушай, — продолжил он, стараясь говорить мягче, — я ведь не кусаюсь. Ешь давай, а? А то и правда подумаю, что тебе моя компания неприятна.

Вера робко улыбнулась.

— Дело не в этом, — прошептала она, — Просто не привыкла я к такому изобилию.

— К какому изобилию? - не понял Пчёлкин. — К сосискам, что ли?

— Ко всему, — вздохнула Вера. — К этой квартире, к тебе…

Пчёлкин удивленно приподнял брови.

— Вот как? — протянул он, продолжая внимательно разглядывать девушку, —

Ну что ж, привыкай. А пока — ешь. А то и правда с голоду помереть можно.

Он улыбнулся, и Вера, не в силах скрыть улыбки, взяла в руки вилку, начав неторопливо, словно птичка, склевывать завтрак.

Она улыбнулась, и это вызвало у

Пчёлкина недоумение. Он не ожидал, что эта девушка может улыбнуться так искренне и светло. Это было каким-то новым и непривычным моментом для него.

Пчёлкин увидел блеклый проблеск жизни в её глазах и почему-то это подействовало на него. Пусть он пока не любил, но в ней было что-то, что откликалось в его сердце — одинокое, зажатое между его собственными обязательствами и отношениями.

Может быть, эта девушка, так не похожая на всех, кого он знал раньше, сможет растопить лед в его сердце? Время покажет.