Все о чем говорят в темноте (1/2)

Последним воспоминанием для него стал наполненный болью взгляд. Окаймленные мраком рождественской ночи, потопленные в эмоциях – эти штормовые, невозможно серые с расширенным зрачком глаза. Уже практически ничего не соображая, Гарри попытался улыбнуться и коснуться бледного лица, но рука повисла скованной плетью вдоль тела.

- Ты…здесь… - с последними ударами глупого сердца, прошептали изодранные в кровь губы.

Его поглощала такая знакомая пустота. Ласково укутывала, обещая давно потерянный покой. С ней бессмысленно бороться, противопоставить нечего – силы покидали уставшее от борьбы тело, а разум гас, как догоревшая свеча. В какой момент это произошло, Гарри не знал, но стремительно утягиваемое сознание или, если можно так сказать, душу что-то с чудовищной силой удержало. Серое марево заменило выбеленный простор, в котором постепенно - пазл за пазлом – вырисовывался пейзаж. Чувство дежавю крепко вцепилось в горло. Оглядываясь по сторонам, Поттер впитывал в себя запах цветущих кустов жасмина, чьим зарослям не было видно начала и конца.

Поднявшись с колен, за долгое время наконец ощущая себя здоровым, Гарри прошелся вдоль небольшой полянки залитой ярким солнечным светом. Ничто не нарушало безмолвную тишину, поглотившую пространство: не было слышно жужжания насекомых, треска веток и шелеста листьев. Застывшая в безвременье красота.

- Мальчик мой, - раздалось позади, отчего его душа взволнованно застыла в неудачной попытке очертить кончиками пальцев прекрасный цветок напротив.

- Мама? – изумрудные глаза распахнулись в изумлении. Неужели он все-таки умер? Иррационально парень надеялся, что чудо случится и в этот раз. – Видимо, мой лимит у Госпожи закончился, - в два шага преодолевая расстояние между ними, Гарри заключил миниатюрную девушку в свои объятия.

Лили лишь тонко улыбнулась, отчего в уголках загадочно поблескивающих глаз собрались морщинки. Ей многим хотелось поделиться со своим сыном, особенно сейчас, когда спустя восемнадцать лет она наконец смогла ощутить тепло его тела. Ее ребенок, на чью долю выпало так много испытаний, терял себя. И она могла помочь только одним способом.

- Родной мой, мой маленький сыночек, - поглаживая вздрагивающие плечи парня, шептала девушка. – Тебе так рано возвращаться. Не стремись сюда вновь.

Вслушиваясь в ласковый голос, Гарри со всей силы зажмурился. Впился пальцами в хрупкие плечи, пытаясь ощутить запах матери, но слышал только проклятый, но такой любимый аромат окружающих их цветов.

- Я так устал… - шелестело меж дрожащих губ. Уткнувшись лбом в девичье плечо, Гарри отчаянно пытался сдержать проклятые слезы, вскипающие в уголках глаз. – Вставать и подниматься. Без чьей-либо поддержки, постоянно один. Мам, забери меня. Прошу.

- Гарри, сынок, ты сейчас не одинок. - Чуть отстранив от себя вздрагивающего парня, с надрывом произнесла она. – Вспомни! Он же пришел к тебе и сейчас рядом. Отчего ты не дашь ему шанс?

- Все это кажется иллюзией. Пустым миражом, к которому я стремлюсь как иссушенный пустыней путник.

- Поверь, ничто не бывает таким реальным, как благосклонность матери-Магии. – Обхватив прохладными ладонями лицо своего ребенка, она настойчиво всматривалась в затуманенные отчаянием глаза. – Ханахаки была дана как толчок для твоей храбрости, которую никому не удалось преломить кроме тебя самого. Это шанс открыться, впустить любимого человека в свою жизнь. Ты должен бороться, особенно сейчас. Прислушайся!

Шумно: едва различимые шаги, шорох одежды и взволнованные голоса. Среди последних ярко выделялся лишь один – низкий, окрашенный взволнованной хрипотцой – его требовательная, а иногда просительная интонация взламывала окутанное болью и безысходностью сознание.

- Он зовет тебя, - мягко улыбаясь произнесла Лили. – Мы всегда рядом. Я уже когда-то говорила тебе, что ты всегда можешь найти нас вот здесь, - маленькая, хрупкая ладонь опустилась на заходящуюся в глубоком дыхании грудь парня. – Твое сердце является нашим домом и пока ты жив, живы и мы. Возвращайся к нему. Не обрекай Драко на ужасную участь.

Гарри дрожал. Слова матери вгрызались в оголенную душу, давя своей фатальностью, а пронзительный зов, пропитанный обреченностью, хлестал не хуже кнута. «Драко…» - безмолвно шептал он его имя, отзываясь и чувствуя, как окружающее пространство сужается до стоящей напротив фигурки матери.

Лили, наблюдая за разбитой, мечущейся душой сына, только улыбнулась. Светло и грустно, едва приподнимая уголки припухлых губ. Она чувствовала, как ее время подходит к концу, видела, что созданная Гарри иллюзия окружающего разбивается в дребезги. Ей только оставалось наблюдать.

- Ступай, - мягко пронеслось по поляне.

Бросив прощальный взгляд, Гарри успел только протянуть к ней руку, а затем все вокруг взорвалось осколками.

****

Рука в ладони была ледяной. Бледная и неподвижная. Только едва заметная нить пульса удерживала от разрывающих глотку воплей. Не так давно ему казалось, что жизнь вполне может быть неплохой и без него. Без его нахальных ухмылок, дерзких оскорблений в ответ, постоянно мелькающей лохматой макушки. Он где-то есть, счастлив и это являлось определяющим. Константой того будущего, что уготовано ему, Драко. Наблюдай из далека, будь незримой опорой, когда потребуется. Строй лживое счастье на останках детских иллюзий.

Сказка о Герое и его Принце осталась где-то позади. Наверное, еще тогда, на четвертом курсе, когда оставлял синяки на талии партнерши от ревности и не сводил взгляда с неуклюже вальсирующего Поттера. Поттера, чьи руки вели в танце одну из близняшек Патил. Или, быть может, в тот миг, когда, вскочив с трибун, с леденящим душу ужасом наблюдал за рыдающим парнем, в истерике кричащем о возрождении Лорда.

Точка, после которой не будет продолжения. Две противоборствующие стороны: семья или личное счастье, которое, к тому же, может быть лишь однобокой мечтой.

Война. Бесконечные пытки и смерть, змеящаяся по осколкам былого величия рода Малфой. Или может точкой стал кошмар, сбывшийся наяву, стоило ему увидеть безвольно повисшее на руках полувеликана тело? Кто знает, но гасить чужой свет своей тенью Драко не желал. Поэтому и не отреагировал на Гарри после суда, только позволил себе вежливо с отстраненной холодностью кивнуть и пожать протянутую руку.

Ну а сейчас топтался по своей блядской логике, вдавливая и разрушая рациональность, взращиваемую отцом с самого детства. Потухший взгляд, устремленный в никуда. Всклоченные волосы и безмолвные молитвы: только чтобы этот грифиндурок очнулся.

Скрипнувшая дверь отвлекла Малфоя от подсчета слабых ударов пульса под ладонью. Он сидел на полу, сгорбившись под весом изнуряющего нутро страха. Боль в коленях, что держали нагрузку всего тела, скованная спина – ничего не имело значения. Едва пошевелившись, он сдвинулся. Приоткрывая зажмуренные глаза и сквозь навесь волос, внимательно следил за матерью, что тенью скользнула в палату. Всегда безупречно владеющая собой Нарцисса сейчас отождествляла холодную красоту зимнего вечера: такая же бледная, облаченная в мрачные одежды, плавно ступающая перед собой. Элегантно присев на гостевой диван, женщина внимательно осмотрелась, особое внимание уделяя своему сыну и замершей фигуре на больничной койке.

- Драко, тебе стоит отдохнуть, - с чуждой для посторонних, но доступной для ее сына нежностью произнесла она.

Ответом послужила тишина, только прерываемая шорохом простыней от едва заметного качания головой. Тяжело вздохнув, Нарцисса поднялась с дивана и, шурша юбками, подошла к сыну. Опустившись на колени, она протянула затянутую в шелк перчатки ладонь к беловолосому затылку. Легким, отточенным, знакомым для Драко с детства движением взлохматила волосы. Нежно перебирая пряди, мать гладила парня, словно в попытке забрать всю его душевную боль.

Так хотелось поддаться на эти ласковые прикосновения, но Драко был сосредоточен лишь на одном: «Очнись, прошу тебя. Гарри…». Едкие, утягивающие в пучину безысходности мысли перемежались просьбами, что чудом не слетали с губ, а оставались на кончике языка. В какой-то момент, кровь, гонимая в венах под чужой кожей, ускорила свой ход. Пальцы под ладонью дрогнули. Вскинувшись, Драко впился взглядом в окаймленное взлохмаченными волосами лицо. Тени, отбрасываемые ресницами, задрожали.

- Гарри… - то ли прохрипел, то ли простонал он.

- Я позову колдомедика, - раздалось совсем рядом и, последний раз потрепав его по макушке, Нарцисса вышла.

Он очнулся. От облегчения ноги подкосились, утянув тело на пол. Драко всматривался в любимые черты, отмечая нахмуренные, сведенные к переносице брови; искривленные в попытке сдержать стон обветренные губы и трепещущие веки, скрывающие под собой невообразимую зелень.

Гарри не видел себя со стороны, но, может быть, это было и к лучшему. Конечности налились свинцом, казалось, что он утопал в мягкости перин под непомерным весом своего тела. Не представлялось возможным даже открыть глаза и единственным, что удержало его от паники, стало чье-то едва теплое касание. Осторожное и очаровательное в своей бережности. От обласканной ладони к самой груди по венам, в потоке крови поднималось нечто мягкое, едва осязаемое, но до безумия родное. Горячечное желание узнать хозяина этих прикосновений сдвинуло все его попытки прийти в себя с мертвой точки. Последняя из них увенчалась успехом, и он открыл глаза.

В помещении было темно и, как оказалось, для него это стало лучшим исходом. Отвыкшие от света глаза слезились даже от едва уловимых бликов единственной свечи, сиротливо занявшей место на прикроватной тумбочке. От неприятных ощущений его вновь отвлекло практически неосязаемое поглаживание правого предплечья. Отклонив голову на подушку, Гарри с нарастающим комом в горле отпечатывал на изнанке своего сознания образ, представший перед ним: белокурый падший ангел на коленях перед постелью. Его длинные, узловатые в костяшках пальцы невесомо ласкали смугловатую кожу, каждый раз очерчивая видимые дорожки вен.

Сквозь шум в ушах пробивалось приглушенное бормотание, а он все также неотрывно следил за покачивающейся, встрепанной и какой-то, до боли внутри, разбитой фигурой.

- Драко, – робко позвал его, но для сидящего на полу парня этот практически неразличимый шелест прозвучал подобно выстрелу.

Его плечи ощутимо напряглись, отчего все линии тела стали казаться еще более ломкими. Прикоснись и сломаешь. Наблюдавший за ним Гарри, гулко сглотнул. Им овладел какой-то иррациональный страх.

- Почему? – надтреснуто раздалось в ответ. Один единственный вопрос, пронизанный печалью, на который Гарри невообразимо стыдно было отвечать.

Он силой удержал себя от привычной попытки съязвить, ответить что-то в своем гриффиндорском порыве – необдуманно и дерзко. Нет. Гарри никогда еще не видел Драко таким разбитым, практически уничтоженным и, поэтому, решил дать шанс другому своему качеству – в свое время бесящему Малфоя до глубины души – кристальной до абсурдности честности.

- Наши взаимоотношения не предполагали открытости, - не отрывая взгляда от поникшего блондина, прошептал он. Горло все еще болело, отчего слова казались камнем, раздирающим его гортань. – В Хогвартсе я отчаянно хотел, знаешь, в порыве очередного скандала, вцепиться в тебя. Поцеловать на виду у всех. Паркинсон, Забини с Ноттом или даже при твоих лакеях Гойлах. – Пока говорил, Гарри не заметил, как переплел свои ослабшие пальцы с чужими. Приковывая свой взгляд этим контрастом.

В ответ раздался тихий, практически неразличимый смешок. Светловолосая макушка дернулась и Драко повернулся, прижимаясь теплой щекой к скованным ладоням. А Гарри как завороженный очерчивал взглядом абрис лица: резкие контуры челюсти, упрямый и чуть вздернутый подбородок, сомкнутые припухлые губы, дерзко выделяющиеся на мужественных чертах своей нежностью. Драко казался умиротворенным в этот момент. В его полуприкрытых глазах отражалось пламя практически догоревшей свечи и Гарри на миг показалось, что он заблудившийся рыбак в волнах Северного моря. Острые гребни ледяных, серовато-черных и украшенных пеной волн, что олицетворяли невозможно густые, подрагивающие светлые ресницы, окаймляющие всю невообразимую глубину чужих глаз. Он заблудился. Потерялся среди этих вод и, в тоже время, маленький огонек прибрежного маяка не давал ему окончательно сгинуть.