ГЛАВА 27. Жестокость. Справедливость. Слабость (2/2)
— Я свободен сейчас, — быстро отвечает он, всем видом давая понять, что возражения со стороны Ребекки будут бессмысленны. — А теперь пойдём в квартиру, я напою тебя чаем.
— Не хочу чай.
— А что ты хочешь? — тихо спрашивает Баки и грустно улыбается, когда Бекка из-за спины достаёт начатую бутылку текилы.
Он усадил её за стол и, порывшись в шкафах, вернулся к ней с двумя стаканами, которые точно подойдут для виски, но никак для текилы.
— Прости, у меня нет рюмок под текилу, — говорит он, ставя на стол и тарелку с дольками лайма.
— Знаешь, это хорошо. Ведь мне, если честно, именно в таком объёме и хочется в себя её влить.
— Бекка…
Барнс начал было что-то говорить, да замолчал, видя, как она съёжилась, спрятав голову в плечи, и подняла к нему мокрые глаза, полные вины.
— Прости, я не игнорировала тебя. Просто… Я, наверное, выгляжу сейчас такой жалкой, — она шмыгает носом и сразу отмахивается от Джеймса, когда тот попытался присесть рядом. Баки вздохнул и сел за стол напротив, наполняя бокалы.
— Вот, я старшая в семье. Я всегда была запасной мамой для мелких, была нянькой; я была школьницей, которая никогда не пользовалась популярностью: неблагополучный район, нет достатка, всегда в книжках и своих мечтах несбыточных; студенткой я тоже была. Я была одной из лучших на курсе. Не лучшая, но со мной начали общаться, чтобы я подтягивала их по предметам или давала списывать. А на вечеринки не приглашали. Думали, что я не знаю, а я знала. Всё равно было приятно, даже когда не было. Вот это я бред несу, — усмехается Бекка, залпом выпивая порцию текилы.
— Зато сейчас я почти детектив! Мне двадцать пять, а кроме мамы, мелких и тебя теперь, никто и никогда не спрашивал, как я. Вот просто так. День, когда я должна была приехать на первую примерку платья подружки невесты, был катастрофой с самого пробуждения. Дома хаос, у меня сломалась машина. Я уронила кошелек в канализацию, когда спешила на метро. Не смогла найти свою рацию и писала рапорт, шесть ДТП и всё до полудня. А ещё эти месячные… Ой, прости, — теперь у неё не только глаза красные, но и щеки покрылись румянцем смущения. Баки улыбнулся уголком рта и снова наполнил ей стакан, меньше трети.
— И вот я стою у побитых тачек, понимаю, что дело полная дрянь, почти расклеилась от всего, что навалилось, и днями ранее из-за отчима, как мне звонит Мариса с вопросом, подъезжаю ли я в салон на примерку? Знаешь, что она сделала, когда я в истерике вывалила ей всё своё расстройство по телефону?
Баки расслабился на стуле, откинувшись на спинку, и поднимал брови, подталкивая Бекку продолжать. На его лице появилась лёгкая тень подбадривающей улыбки. Сейчас ей нужна была именно такая — не скорбящая.
— Она приехала с другого конца Бруклина и привезла мне тампоны и кофе. А я даже не просила! А потом позвонила своему другу в главном департаменте и сказала: «Эй, Дилан, приветик! В таком-то отделении работает моя подруга Ребекка Трэвис. Слушай, котик, пожалуйста, сделай так, чтобы ей дали отгул до завтра. Конечно, это важно! Нам нужно срочно съесть огромную пиццу и ведро мороженого! Ты же женат и имеешь двух дочерей, Дилан, ты знаешь, какими женщины бывают, когда у них месячные. Не вынуждай меня проклинать тебя и звонить твоей жене, тем более ты мне должен!»
В этот раз они с Баки выпили вместе, оба улыбаясь.
— Это так неправильно, Джеймс, — ты же знаешь, какая я правильная, но тогда мне было так приятно и было так насрать! Мы сидели в пиццерии, ели пиццу, она ни разу не заикнулась о пропущенной примерке платья. Сидели прямо у окна и просто безбожно перемывали кости каждому прохожему, ухахатываясь с них. А потом мы поняли, что окно-то не тонировано, и каждый из них видел нас ржущими с набитыми ртами. Мороженое мы ели на набережной и просто молчали. Представляешь?
— В Вегасе только мы двое пошли на авантюру и забрели в дешевый караоке-бар, горланили песни Бритни Спирс, чтобы выиграть бутылку шампанского. Когда мы победили, я украдкой разрешила себе мысль, мол, как здорово, что хоть и при таких обстоятельствах, но у меня, возможно, появилась подруга. А на следующий день я уже тайком пробираюсь в морг, чтобы… — Бекка прокручивает по столу стакан, и искра в её глазах тухнет. — Наверное, потому что нельзя было позволять себе такие мысли о чем-то хорошем, — после очень долгой паузы говорит она, и Баки глубоко вздыхает. — Прости, что не говорила с тобой раньше, я не могла, не знала, что сказать.
— Тебя не было на похоронах. Почему, Бекка?
— Я… Я не думала, что имею право.
«Ты уже спросил у малышки Бекки, и она… не сказала. А, возможно, даже солгала тебе прямо в лицо! Как больно и неприятно-то». Оказалось, что слова Кетлер въелись в его разум сильнее, чем он предполагал. Если Баки сейчас спросит, если он спросит — ответит ли Бекка? И ответит ли правду?
— Бекка, — тихо позвал он, ловя на себе её печальный взгляд, — ты ведь не была знакома с Марисой с детства?
Кажется, он затаил дыхание. Замер, пока Ребекка громко сглотнула и боязливо отвела глаза в сторону. Оборачивается к нему снова и то открывает рот, чтобы заговорить, то снова его закрывает.
— Могу я сперва задать вопрос? — наконец говорит она. Баки кивает.
— А у тебя стоят припрятанные берцы времен Зимнего Солдата?
Теперь от удивления слов не соберет Барнс.
— Нет, Бекка.
— О, это хорошо, — волнуясь, она кивает, заламывая себе пальцы на руках.
— Откуда ты знаешь Кетлер? — не отступает Баки, сразу уточняет: — Алекс.
— Да, я пробила её фамилию по номерам машины…
— Она тебе угрожала?
— Что? Н-нет. Ну, не совсем… — теряется в словах Бекка, видя, как Барнс нервно выдохнул и его челюсть напряглась. — Нет, нет, ты не понимаешь. Я не знаю точно, чего она хотела, но точно не навредить мне…
— О, правда?
— Баки…
— Что именно она тебе сказала и когда? Черт, Ребекка! — Барнс спохватился со стула, хватая свой телефон. — Нужно было её придушить.
— Гадство, она не шутила о вашей неприязни, — бубнит она себе под нос, наблюдая, как Баки копошится в телефонной книге.
— Я тоже не настроен на веселье.
— Баки, не нужно. Она мне жизнь спасла! — выпаливает Бекка, и движения Джеймса застывают. Тяжело выдохнув, Ребекка зажмуривается. «Ну, вот и всё», — проносится в её голове, и она, хватая стакан с текилой одним махом, выпивает содержимое, даже не кривясь. — Я влипла. Я была так чертовски влипла, Джеймс. Она вытащила меня…
— Как удачно! Почему она, ты не задумывалась? Почему она? Почему я не знал? Почему ты не сообщила мне о проблеме?!
— Ты игнорировал меня! — срывается Бекка, вскакивая на ноги, заставляя Барнса отшатнуться. — Я звонила тебе! Чёрт возьми, я тебе столько раз звонила и натыкалась на голосовую почту, а потом и вовсе, словно ты меня заблокировал! Я под дверью твоей была в тот день. Вот прямо под этой! — размахивая руками, Ребекка кривится от досады. Оборачивается к столу и наливает себе снова текилы. Снова залпом выпивает. — Я стучала, стучала. Звонила и звонила!
— Они нашли меня и уволокли прямо из-под твоей двери! У меня шишка на голове неделю болела, так они меня приложили, запихивая в свой фургон! И я сопротивлялась. Им было всё равно, что я коп, — они сами были копами! — почувствовав дрожь в ногах, Бекка села обратно за стол и вжала руками свои виски. — Почему она? Я не знаю! Она видела, как всё было. Мариса живёт в твоём доме, этажами выше… Жила… Алекс была тут и видела, как я скулила под дверью, видела, как они меня забрали. Ты можешь сесть и не бесить меня, пожалуйста?
— Когда это было? — уже спокойнее спрашивает Баки, сев напротив.
— С месяц назад.
— Почему ты раньше не рассказала?
— Потому что она чертов манипулятор, знала, на что давить. Если бы ты узнал, ты бы захотел разобраться. А с этими людьми нельзя… не тебе.
— О, а кому?
— С ними должны разбираться такие же, как и они сами.
— Какие? Кетлер? — с придыханием, давя насмешку, Баки снова закипал.
— Ну, они же отдали меня ей.
— Как вещь? Тебя просто взяли и отдали?! — его тон перевесил выдержку Бекки, и она со злостью ударяет ладонью по столу:
— НЕТ! Сначала они меня избили, ясно?! И убили бы! Она наплела легенду, кто я для неё, и меня отпустили в обмен на какую-то услугу от неё и обещание, что я больше не буду отсвечивать в их делах. Если снова влезу, то…
— Кто они, Бекка?
— Уилсон Фиск.
Фиск. Баки мало что знает об этом человеке, но и тех знаний ему достаточно. Такие люди, как он, не меняются, что бы Фиск не рассказывал и как не клялся. Такие, как Бекка, его не остановят, как бы она не старалась и что бы она не придумывала.
— Ты не думала, что она знала, кто ты для меня, и…
— Нет. Она сказала, что я напомнила ей какую-то её близкую знакомую, которую та не уберегла, — говорит Бекка, и Барнс вспоминает образ Аманды. — Мне вообще кажется, она не знает, кто я тебе, — Джеймс вопросительно изгибает бровь. — Да, мне кажется, она считает нас парой…
Баки хмурится, выпивая текилу, на что Бекка гневно вскидывает руками в стороны:
— О, класс, ты ещё скривись! — прикрикивает она, заставляя Барнса рассмеяться. — В Вегасе она одним только взглядом отгоняла от меня любого парня, который пытался пригласить меня на танец. А потом на меня смотрела так, словно я провинившийся подросток! И главное — везде она, везде. Как ястреб была. Мы с девочками у барной стойки пили, и ты знаешь, как бармен назвал этот её взгляд? Отпугиватель эрекции!
Баки нравилась улыбка Бекки, особенно после всех её слёз и признаний. Он решил, что может отложить на время разбирательства с Кетлер, и следующий час слушал воодушевлённый рассказ пра-пра-прилипалы о девичнике, воспоминания всех весёлых моментов.
Выговорившись, за всеми её улыбками, что-то снова щелкнуло в глазах Ребекки, и она замолчала. Не улыбалась. Её, уже хмельной взгляд, был устремлён в окно, далеко в пределы приближающейся ночи.
— Поэтому ты решила, что не имеешь права быть на похоронах?
— Я пыталась заглушить одну боль от потери другой, которая грызла меня упреками, что потеря была бы неизбежна в конце концов. Познакомились мы ведь только из-за Алекс и придуманной ею легенды. В тот вечер Алекс запретила мне ехать домой, боялась, что Фиск не сдержит обещание и пошлёт за мной своего пса. Она отвезла меня в хостел в Адской Кухне…
— Да, это же самое безопасное место…
— Под носом у Фиска незаметнее, — настаивает Бекка, оправдываясь.
— Кетлер была с тобой всю ночь? — спрашивает Баки. Видя, как испуганно забегали её глаза, продолжает давить: — Бекка?
— Нет. Уверена, она сама хотела где-то спрятаться, учитывая свежие фингалы на её лице.
Нападение на ДКП, там Таскмастер разукрасил Кетлер, да, Барнс помнит. Вечером того дня Баки был с Шэрон…
— Но я была не одна! Со мной был… Кевин Костнер?..
— Объясни… — настораживающе тихим голосом просит Джеймс. Так настораживающе, что Бекка съёживается в плечах и так же тихо отвечает:
— Сорвиголова. Дьявол Адской Кухни. Похоже, они с Александрой знакомы, ну или типа того. Он был со мной до самого утра. Расспрашивал про Фиска, про отчима моего. Пообещал присматривать за мной, — Бекка фыркает. — А утром пришла Мариса. С чистой одеждой, новым мобильником и яркой улыбкой. Правда, потом она сочилась сарказмом, проклиная всех и вся в Адской Кухне, но с ней было весело.
— Ты должна держаться подальше от Кетлер, — говорит Барнс, и Ребекка снова фыркает недовольством. — Бекка…
— Что? Понимаю, почему вы не ладите: два ханжи в одном помещении…
— Ребекка…
— Ой, хватит! Я не собираюсь с ней тусить, но если бы не она, меня бы сегодня с тобой не было тут…
— Я понимаю, но…
— Нет, это тоже, но я имею в виду, что это она меня сюда привезла. Сегодня.
То, что говорит Ребекка, смущает Баки. Внутренние демоны кричат прислушаться, они насторожены, и Баки, нахмурившись, склонил голову на бок. Что-то не так…
— Я закончила смену, а она уже ждала у меня под участком. Грустная и с такими же синяками под глазами, как у меня… Мы отъехали к пирсу и сидели в её машине. Молчали. Сделали по глотку текилы и… просто молчали… — в конце её голос снижается до шепота, и Бекка кривится от вновь накативших слез. — Это был самый необычный час в моей жизни, и вместе с тем мне… мне было приятно помолчать, и… — она всхлипывает, быстро утирая скатившиеся слезы, — я видела, как у неё тоже текли слезы, поэтому мне не стыдно!
— Потом она просто завела мотор и привезла меня к тебе под дом. Сказала, что я обязана с кем-то поговорить, а она хреновый собеседник сейчас.
Телефон в кармане Бекки начинает вибрировать от входящего звонка, и следом за ним оповещения начинают засыпать телефон Барнса.
— Это из участка, — объясняет Бекка, принимая звонок. — Макс? Боже, что? Но я… Нет, я не могу приехать… Это что, взрывы у тебя там? Это взрывы? Алло, Макс… — она переводит свой взгляд на телефон в руке, переваривая информацию, что связь с коллегой прервалась.
— Баки, там взрывы по всему городу, и всех свободных копов вызывают в подкрепление, и… почему связь с Максом прервалась? Почему, Баки?!
— Потому что связь заглушили, — с невозмутимым спокойствием отвечает Барнс, читая новости. — Как хорошо, что ты выпила достаточно, чтобы никуда не ехать.
— Но, Баки! Я уже…
— НЕТ. Нет, — отрезает он. Бекка задыхается от возмущения, но переключает внимание снова на телефон, вызванивая свою семью.
— Ох, они в порядке, Джеймс. Мама и дети дома, смотрят шоу «Холостяк»… Это хорошо, — бубнит она, не отрываясь от экрана мобильника.
— Да, это хорошо, — соглашается он.
Его взгляд скользит к бутылке текилы, которую Бекка принесла после встречи с Кетлер, к самой Бекке. А потом к его телефону, в котором он открывает чат переписки с той, кого Сэм раньше называл «персональным Джином». Снова к Бекке, изрядно выпившей, но находящейся рядом с ним. Джеймс нервно проводит языком по нижней губе и крепко стискивает челюсть. Последнее сообщение в чате, отправленное им, — фото Алекс и Стива из парка. Индикатор мигает в текстовом поле, ожидая ввода нового сообщения, но Барнс выдохнув, закрывает чат, ничего не написав.
— Баки? — Ребекка как-то комично изгибает брови, наклоняясь к нему через стол. — Как зовут твоего кота?
Медленно, очень-очень медленно Барнс всем туловищем поворачивается, прослеживая взглядом Бекки на верхушку кухонного гарнитура, под потолок. Белоснежная шерсть практически сливалась с белыми шкафами. Подлое животное спало на шкафах, свесив передние и задние лапы, хвост. Этого просто не может быть… Может, кошка приоткрыла один глаз, ловя шок в глазах Джеймса, а потом (если кошки умеют фыркать, то это чертово животное точно это сделало!), потом просто издав шипящую насмешку, отвернула морду к стене. Видимо, снова уснув.
***Время на часах было 20:05, когда Алекс закончила набирать текст сообщения. Она стояла на своём балконе, одета в тактический комбинезон с ещё не до конца затянутыми ремнями. Брошь была прикреплена у её плеча. Волосы заплетены в свободную косу, в одной руке у неё бокал с бурбоном, в другой — телефон. Тёплый ветер не приносил свежести совести. Именно ей. Центральный парк, виднеющийся с её балкона, красиво отсвечивал огнями фонарей. Вообще, весь этот город светился огнями, явно соперничая с россыпью звёзд на ночном небе. Сегодня полнолуние. Сделав ещё глоток, Алекс добавила к тексту сообщения координаты порта в Белфорде, штат Филадельфия, и отправила одинаковое сообщение сразу двум получателям.
Отправитель: Кетлер
«Простите, но это не ваша вечеринка. У вас есть 10 минут, чтобы отдалиться на расстояние в минимум 3,1 мили. [Координаты] ваши корабли ждут разгрузки в более спокойном порту. Груз будет в Нью-Йорке завтра.»
«Чёртовы американцы со своими милями», — ворчит в мыслях Алекс и легко ухмыляется, видя, как быстро прочли её сообщение Фиск и Аггер.
«Фиска можно было бы и оставить там. Обоих. Пусть всё горит», — сетуют тени.
— Рискованно, дамы. Мы не нарушаем баланс…
«Ты сейчас скольких передашь Смерти?» — язвительно слышится в ответ.
— Умеете вы всё испортить…
— Эй, Ведьма, время! — доносится из квартиры голос Мор.
Song: Gabbs — Blood // Water | Grandson | sped upКаждый ремень на комбинезоне был затянут туго и надёжно. Мор, в полной экипировке Чёрной Вдовы, справлялась со своим снаряжением так же молча, однако то и дело бросала на Кетлер изучающие взгляды. Алекс их игнорировала. Вставив наушник в ухо, она внимательно слушала переговоры своих Вдов по ту сторону океана. Услышав, что они вышли на позиции, Алекс махом головы активировала маску на лице, чем вызвала в глазах Мор вспышку неясной эмоции, и развернулась к центру своей гостиной. Ждала сигнала от Вдов с двойным кольцом чародеев на пальцах.
По ту сторону океана — четыре цели в разных частях Европы, куда Алекс день за днём провокациями загоняла всех людей Синтии, как крыс. К каждой цели — по три Вдовы в сопровождении части людей Йована. Одного такого отряда хватило бы, чтобы зачистить военную базу среднего размера.
Алекс слышала в наушнике лёгкий, синхронный такт их бега, как слаженный отряд перемещается от крыши к крыше, как Вдовы выходят на позиции. Под покровом ночи, в окружении бликов фонарей на мокром асфальте внизу. Тишина. Один знак — и группа за группой цепляет тросы, проверяя карабины на ощупь. Первый шаг в пустоту. Падение. Ноги касаются стен — короткие рывки вниз, бесшумные, слаженные.
«Начали», — слышен голос Стэф. Звон стекла. Дымовые гранаты.
Алекс взмахом руки открывает портал из своей гостиной в одну из четырёх точек, самую защищённую. Один из солдат противника вскрикивает, привлекая внимание десятка товарищей. Стволы автоматов разворачиваются в сторону Алекс, вышедшей из портала. Секунда, пальцы её опущенных рук изгибаются, раздаётся громкий, множественный хруст костей, скрип гнущегося металла. Солдаты падают на пол в неестественных позах, рядом валяется их деформированное оружие.
— И на кой чёрт ты меня взяла с собой, если и сама прекрасно справляешься? — злится Мор, опуская пистолет.
— Они ещё живы, — цинично отвечает Алекс, повернувшись к ней лицом. Смотрит своими чёрными глазами, холодно, требовательно. Мор почти дёрнулась, ожидая удара от тьмы. Тьма просто существовала, не касаясь её. Мор, не отрывая взгляда, отвела руку с пистолетом в сторону и выпустила пулю в лоб солдату, лежащему у её ног. Следующий. Выстрел. Выстрел. Выстрел.
Коридор за коридором, вихри магии настигали врага быстрее, чем те успевали заметить Алекс. Этажи почти зачищены. В наушнике слышны чёткие выстрелы. Через минуту они должны встретиться с отрядом Стэф. Внизу, в подвале, будет следующий акт. Вот за этим поворотом.
«У нас проблема», — говорит Стэф за секунду до появления Алекс за их спинами.
Проблема в лице раненой, но крепко стоящей на ногах Беловой. Она, Стэф и ещё две Вдовы держат друг друга на мушке пистолетов.
— Ты должна была свалить ещё десять минут назад, — Алекс деактивировала маску, усмехнувшись при виде того, как Белова гневно поджала губы.
— Здесь плохой интернет.
— Прекрасно. Готовьте её на «Точку старта», — отмахивается Алекс своим Вдовам. — Объясните ей, что это. Будет сопротивляться — прострелите колени. — Алекс прошла мимо Елены, и пистолет в её руках изогнулся в лом, чудом не поранив её пальцы. Или дело вовсе не в чуде…
Спуск в подвал, и Стэф передаёт Алекс фотостатическую вуаль, спускаясь первой. Тихий шёпот заклинания, и следом спускается Алекс, облачённая в сотворённый магией зелёный плащ с золотистыми рисунками змей. Вуаль изменила её внешность на одну из приспешниц лидера оторвавшейся от «кормушки» шайки Картер. По крайней мере, это то, что все увидят, во что поверят.
Штатив с видеокамерой у одной стены подвала, а все пятнадцать пропавших агентов ЦРУ, работающих на Син или Шэрон, прикованы цепями к трубам у противоположной стены. Жёны или любовницы некоторых были тоже замешаны. Они лежат на полу, мешки на простреленных головах и лужи крови вокруг. Алекс встала в кадр, чётко проговаривая манифест протеста, зная, что камера записывает без звука. Она показала в камеру взрывчатку с таймером и изящно оставила её тикающей до конца в кадре.
Они уходили через портал. Все покидали каждую точку заранее открытыми Алекс порталами: один для Вдов, другой для симкарийских наёмников. Пока таймер дотикивал до конца. Пока все таймеры дотикивали своего конца и, в последнюю секунду, каждый кирпич зданий на точках, каждый сантиметр фундамента — от сточной канализации до крыши — принял смертельные объятия напалма.
Портал Алекс вёл на окраины лесных зарослей Хайленд Парка. Отсюда открывался прекрасный вид как на очаги возгораний по всему городу, устроенные для отвлечения внимания подрывами давно требующих сноса пустых зданий, так и на догорающую типографию. Виднелись проблесковые огни автомобилей копов и техники спасательных служб. Пожар в типографии всё ещё не был потушен, и никто извне не смог попасть внутрь. Так же, как никто изнутри не мог выбраться наружу.
— И почему мы уверены, что она не покинула здание? — раздался из-за спины Алекс слегка раздражающий голос Мор.
— Потому что это место проклято, — ответила Алекс, прекрасно понимая, что ни на йоту не удовлетворила её любопытства. Потом она обернулась к другим Вдовам, стоящим позади вместе с Беловой, и открыла портал рядом с ними на «Точку старта». Быстро подойдя к Елене, Алекс набрала воздуха в лёгкие, собираясь объяснить, что будет дальше, но Белова, оскалившись, первой открыла рот:
— Если ты думаешь… — Чёрная мгла окутала её виски прежде, чем она закончила.
— Ясно, чего я, в принципе, ожидала? — вздохнула Алекс и толкнула в плечо одурманенную магией Белову в портал, наблюдая, как та, потеряв сознание, плашмя свалилась на пол посреди явочной квартиры Вдов, прежде чем портал закрылся.
Было открыто несколько новых порталов, через которые к ним присоединились остальные Вдовы из Европы, а потом ещё один для всех них. Через него повалил угарный дым плотными серыми клубами, принося запах гари дерева и человеческой плоти. Не было слышно и шёпота, когда губы Алекс шевелились, произнося короткое заклинание. Полотно дыма, поднимавшегося вверх и заполнившего просторное помещение, куда был открыт портал, скапливалось под потолком, а затем вздрогнуло рябью. Весь дым опустился к полу, игнорируя все законы физики. Теперь он больше напоминал зловонный туман под ногами. Видимость прояснилась.
Обгоревшая мебель, потрескавшаяся краска на металлических поверхностях, и, выступающие из угарного «тумана», обгоревшие останки человеческих тел. Вдовы прошли первыми, и Алекс знала, что многие из них не скрывали своего нетерпения. Мор колебалась, задерживаясь сзади возле Кетлер. Это было странно, зная её характер.
— Это здание нафаршировано оружием, боеприпасами. Почему оно не взлетело на воздух? — Она с недоверием взглянула на Алекс, но та не ответила на её взгляд.
— Я же сказала, что оно проклято. Я знаю своё дело, Мор. А теперь тащи свою тощую задницу внутрь, — холодно ответила Алекс и прошла в портал перед ней.
Song: Kings & Creatures — Raising Wolves
(feat. Si Begg и Damon BaxterВсе Вдовы стояли у дальней стены комнаты, молча, с идеально прямыми спинами, задрав подбородки и взирая с высокомерным отвращением на ту, что издавала хриплые стоны, напоминавшие бульканье и рвотные позывы.
— Кто бы мог подумать… — хрипела Синтия. — Сучки показали зубы… Мне нужно… несколько минут… Я всем вам шеи сверну. — Она закашлялась, сплюнув на пол кровавым месивом, и опёрлась на локоть, пытаясь поднять голову. Кожа на её теле была обожжена и покрыта волдырями. Перед ней в лужу её рвоты упал фантик от мятной конфеты, послышалось раздражающее цоканье леденца о зубы. Синтия вздёрнула голову резче, чем планировала. — Ты…
— Всё же папочка тебя не любил, — Алекс махнула двумя пальцами, манипулируя телом Синтии и переворачивая её на спину, спиной к стене. Та обмякла, как безвольная кукла, раскинув руки. Местами кожа практически слезла с её тела. Алекс глубоко вдохнула, с усмешкой поджав губы. — Обожаю запах горелой плоти. Дамы, цельтесь как можно точнее.
Каждая из Вдов, с бесстрастным выражением лица, направила пистолет на ещё живой труп и выстрелила. Пули попадали в кости: коленные чашечки, бедренные, тазовые, в лопатки и плечевые. Ни одна пуля не задела артерий, но каждая прочно застряла в костях, дробя и деформируя их. Некоторые Вдовы, прицелившись, попали вторым выстрелом точно в место предыдущего выстрела другой, погребая свою пулю рядом с пулей подруги. На их лицах мелькнули едва уловимые тени садистских улыбок. Сплит-шот — чрезвычайно редкое достижение в стрельбе, возможно, настолько же редкое, как и выражение боли, смешанной с беспомощностью, на лице Синтии. И всё равно она молчала, сцепив зубы и содрогаясь от каждого выстрела.
— Папочка научил тебя терпеть боль? — насмешливо спросила Кетлер, её лицо с маниакальной «нежной» улыбкой казалось неестественным, пластиковым.
— Я видела все круги ада, тварь.
— Оу, — не теряя улыбки, Кетлер окрасила глаза в чёрный, приковывая внимание Синтии, — тогда мы покажем тебе новые.
Шагая к Синтии, Алекс активировала доспехи и, достав из-за спины точёный серп, возвысилась над ней и вонзила его с левой стороны, поддев тело крюком. Сталь серпа прошла под ключицей, между рёбрами, выходя со спины через лопатку. На этот раз Синтия вскрикнула, закашлявшись кровью.
— Познакомься, это — карбонадий, — сказала Алекс, прицокивая мятной конфетой. Она дернула рукой, и, под звуки приглушенного рычания Синтии, потащила её через комнату. Вдовы расступились, проводя их волчьими взглядами. — В вашем мире его ещё не синтезировали, к счастью. Он намного прочнее стали, но гораздо дешевле адамантия, который, к несчастью, вы уже нашли. Но главное преимущество карбонадия — он чертовски, просто ЧЕРТОВСКИ радиоактивен. За это я его и люблю. Он замедляет ускоренную регенерацию.
У выхода из помещения открылся новый портал, за которым простиралась темнота. Острая, жгучая боль пронзала ткани и нервные окончания Синтии. С каждым рывком Кетлер к порталу Синтия вскрикивала, захлёбываясь слюной и кровью.
— Ну же, Синтия, будь тише, — остановилась Алекс, вглядываясь в её лицо. Синтия попыталась выгнуть шею, стараясь увидеть, куда её тащат. Тьма за порталом и тёплый, влажный воздух. — Ты же не хочешь разбудить мёртвых, верно?
В следующий миг разум Синтии отключился. Когда она очнулась, прошло неопределённое количество времени, и она не могла понять, где находится. Веки казались тяжёлыми, её тело горело от ожогов, особенно боль разрывала левое плечо. Агония была едва выносимой. Она попыталась проморгаться, но её пронзила новая, незнакомая прежде волна боли, словно тело растягивалось и разрывалось. Из тьмы спутанного сознания послышался голос Кетлер, разносившийся эхом.
— Методы средневековых пыток имеют древнейшую историю. Кожу часто сдирали живьем, почти ежедневно людям в церквях погружали руки в кипящую воду. «Железная дева», «Испанский сапог», «Колыбель Иуды»… — скрип металла приносит новую волну агонии, и Синтия широко распахивает глаза. Глазам не нужно привыкать к свету, как часто бывает после обморока. Вокруг темно и влажно. Единственные источники света — несколько зажжённых факелов и керосиновых ламп на стенах… пещеры. Её тело, хоть и болит, не ощущает опоры — она подвешена. Дыба. Её распяли. Новый скрип металла, поворот рычага сбоку от неё, и дыба натягивается сильнее. Руки Синтии, скованные цепями над головой, трясутся, когда плечевые суставы выворачиваются. Ещё поворот — и её руки делают полный оборот, натягивая ткани под кожей до предела.
— Дыба — самый распространённый способ расчленения в те времена, — произносит Алекс, сопровождая слова очередным нажатием рычага. Кости Синтии выходят из суставов, отрываясь в сухожилиях. Лопатки выпирают на спине, остро проступая сквозь кожу. — Сейчас такие методы приписали бы законченным садистам, — добавляет Алекс, выходя вперёд и оказываясь прямо перед лицом вздернутой Синтии. За её спиной стоят Вдовы и…наслаждаются, посмеиваются. Одна даже жуёт яблоко, осматривая Синтию с презрением.
— Дыба, как и помост с хворостом, часто использовались для уличения женщин в колдовстве. Инквизиция в Средневековье была… забавной, — Алекс проводит рукой по массивным деревянным балкам дыбы, разглядывая их с благоговением.
— Где я? — хрипит Синтия.
— Стефани, где мы? — Алекс корчит невинное выражение лица, мотнув головой в сторону Стеф. Та весело пожимает плечами.
— В шахте.
— В шахте, — повторяет Алекс, смеясь. К ним подходит Мор с факелом в руках.
— Да, где-то в Центральной Азии: Казахстан, Туркменистан или Узбекистан… В общем, что-то-там-стан. Шахта заброшена, как и весь посёлок, уже более шестидесяти лет.
— Тебе стоило меня сразу прикончить… Я выберусь и…
— О, нет, нет. Мы не играем, Синтия. Не будет ни «и», ни «если», ни «когда». Это финальная демонстрация. На каждую тварь найдется тварь покрупнее, Синтия. И прежде чем ты начнешь тратить слова понапрасну, вот что скажи мне: почему Вдовы? Ты охотилась не только на моих, но и убивала тех, кто со мной не работает.
— Если бы я знала, что они работают на тебя — убивала бы не так быстро.
Первым желанием Алекс было отвести взгляд, переварить. Сбросить мерзкую, колючую дрожь с позвоночника, с затылка. Она позволила себе лишь прищуриться.
— Гадкие стервы, жаждущие свободы. С такой выучкой, они ни на что не годны, даже для размножения.
Мир давно сошёл с орбиты. Мор не ждала указаний, подошла с факелом к Син. Обгоревшая плоть Синтии слишком чувствительна к новым ожогам… Алекс обернулась к остальным и поймала брошенное ей яблоко.
— Думаю, не стоит выпускать сероводород из газового кармана, — предложила Стефани, размяв шею. Остальные поддержали:
— Пускай гниёт здесь заживо. Организуем?
— Да, — ответила Алекс, откусывая яблоко. Глаза чернеют, когда она оборачивается на шипение и стоны Синтии. — Папочка твой хотел сына, настоящего универсального суперсолдата, а родилась ты. Твоя мать тяжело перенесла роды и больше не могла иметь детей. Отец выбросил её на свалку. А потом узнал: мало того, что ты родилась девочкой, так ещё и «дефектной» для него. Негодная даже для размножения — его слова. Дети наследуют безумие своих родителей…
— Аггер тебя прикончит. Де Фонтейн тебя в пыль сотрёт. Все, с кем я работала…
— Все, на кого ты работала, будут дружно искать оружие и технику Гидры, которое ты поставляла им, пытаясь заслужить расположение. Ай-ай-ай, растрачивала папочкино наследие. Годами его собирала по всем свалкам истории, чахла над ним, а я стащила его меньше чем за час, — улыбается Алекс, замечая сомнение в глазах Синтии. — Ага, видишь ли, Валентина чертовски умная женщина, она мне нравится. Она знала, что за тобой идут, и отправила своих псов: одного за информацией, чтобы скачать и стереть всё, что вас связывало, другого с командой на твой главный склад за оружием. Как раз сейчас Агент США должен докладывать Валентине, что облажался и склад пуст. Ненавижу отсутствие прогресса. Вы давно должны были кануть в лету.
— Мы никогда не исчезнем.
— Может, да, может, нет. Но я знаю десятки способов отрубать головы так, чтобы на их месте больше ничего не выросло. Меня этому учили. А я хорошая ученица. Мой папочка гордился бы мной. Что уж там, уверена, что и твой полюбил бы меня больше, — улыбнулась Алекс, вызывая у Синтии оскал. — Итак, девочки выпустили тебе пули в кости, а не в голову, чтобы ты помнила боль, пока доживаешь свои дни на дыбе. Твои кости не срастутся, твои ожоги не заживут…
— Как же плохо ты знаешь суперсолдат.. — прошипела Синтия и замолчала, наблюдая, как оживают тени. От бликов факелов и керосиновых ламп по стенам Вдовы отбрасывали по две тени, а под ногами Кетлер их было три. Тени были подвижны в отличие от неподвижной Алекс. Синтии показалось, что тени за ней наблюдают.
— Это ты плохо знакома с ведьмами. А суперсолдаты и прочие создания с регенерацией — это для меня деликатес, подходящий всем моим фетишам, — Алекс притворно закатила глаза, изображая наслаждение, и обратилась к Вдовам: — На выход, дамы. Я обрушу вход в шахту.
Синтия что-то выкрикивала в ярости, содрогаясь телом, пока Вдовы проходили через портал, пытаясь сопротивляться.
— Почему ты заложила бомбу? Зачем взорвала автомобиль?
— Стоило догадаться, что ты ведьма. Аггер никогда раньше не сотрудничал на равных с женщинами. Я говорила, какая ты опасная и как играешь на два фронта… Тогда, в твоём кабинете, я его слышала, солдата. Я чуяла на тебе его запах. Ты погубишь всё наше дело… Но просто убить тебя сразу было бы скучно.
— Ясно… — Проглотив удушающий ком в горле, Алекс направилась к порталу. Рисуя на лице самую искреннюю из всех лживых улыбок победы, она шагнула к точке старта, вызвав обвал спуска в шахту, оставляя Син в её гробнице.
Проиграла. И не только Синтия.
_________________________________________________________
— Дьявол, если бы Маршал делал такой кофе!
— Я предлагала ему объяснить рецепт…
— Нет, ты прямо предложила ему перепихнуться, а утром показать, как ты варишь ему такой кофе в постель. Что с тобой не так? — морщится Кетлер, делая ещё один глоток кофе, сваренного одной из Вдов.
— Он довольно сексуален, так что со мной всё в порядке. Это он слишком закомплексован верностью.
— Именно его верность жене и восхищает! — подхватывает другая Вдова. Все снова собрались на Точке старта. Кто-то пьёт пиво и ведёт разговор отдельно от группы, кто-то чистит оружие, готовится и собирает снаряжение, чтобы вернуться к слежке за назначенными Объектами. — Мы даже придумали тост: чтобы каждому в жизни выпала такая верная пара, как твой брат, — добавляет Вдова, садясь на диван, куда они по возвращении положили Белову. Взяв новую стерильную повязку, она аккуратно проверила рану на рёбрах Елены.
— Отличный тост, — говорит Кетлер, поднимая стакан с кофе и краем глаза замечая, что Белова очнулась. Вдова рядом объясняет ей, что пулю из неё достали, а сломанные кости рёбер восстановили.
«В смысле — восстановили?» — морщится Елена, пытаясь сесть.
«У Алекс такой фетиш. Её заводит ломать и восстанавливать. Смотри, какая я: всего два шрама — на подбородке и скуле, и то от осколков. У меня вся челюсть вдребезги была из-за суки той. Через неделю уже могла снова наслаждаться любимыми яблоками.»
Белова медленно, с подозрением, осматривает помещение и каждую из девушек, занятых своими делами. Даже любительница яблок потеряла к ней интерес и листала ленту новостей в телефоне. Последней она встретилась взглядом с Алекс. Та бесстрастно разглядывала лицо Елены. Сделав глоток кофе, Алекс направилась к открытому окну у дивана.
— Мне нужно сделать несколько звонков, — говорит Кетлер, обращаясь к Беловой. — Девочки тебе покажут, что тут и к чему. Есть одежда, ванна, еда. Можешь переночевать. — Алекс вынимает сигарету из чей-то пачки, оставленной на подоконнике.
— Ты что, меня переманить решила? — с издевкой спрашивает Белова. Подкурив, Алекс затянулась седым дымом, но не выдохнула, уставившись на оконное стекло. Седой дым медленно выскользал из полуоткрытых губ Кетлер, пока она рассматривала муху на окне. Беловой показалось, что дым покидал легкие Алекс так же медленно, как и кровь отливала с её лица, оставляя мертвенную бледность. — Кетлер?
Алекс вздрогнула, затеребив кольцо на пальце.
— Однажды я тебе уже предлагала работать на меня. Ты отказалась, и мне пришлось нанять эту психопатку, — она кивает в сторону Мор, что сидела в кресле, раскинув ноги с высокомерным видом.
Стеф отвлеклась от своего пистолета, махнув рукой в сторону Мор:
— Мы готовы единогласно проголосовать за обмен психопатки на Белову.
— Нет, Мор остаётся, пока не вредит вам, а Белова умоется, поест и возвращается в собственность Аллегры.
— Она знает, что ты вытащила меня? — спрашивает Белова, думая, что незаметно проверяет свои карманы в поисках носителя информации, на который скачала данные Син.
— Пф-ф-ф, нет, конечно — я же её ограбила. Но мне нужна будет от тебя ответная услуга. Скорее две, но они не большие, так что посчитаем за одну. Когда придёт время — ты сдашь ей мои планы.
— А вторая?
— Когда отдадут приказ стрелять — убедись, что пистолет в твоих руках. И стреляй.
***
Song: Billie Eilish — Happier Than EverИскрящий золотом портал захлопнулся за спиной Алекс, оставляя её в дремучей тишине квартиры, окутанной полумраком. Легкими шагами, ступая по лунным бликам, разлитым по полу, она прошла в спальню, на ходу отстегивая ремни тактического комбинезона. На поясе, на бедрах, на предплечьях…
Контроль.
Долгий и горячий душ. Пары воды покрыли все зеркала и стенки душевой кабинки, стены в ванной комнате. Горячая вода приносила приятное покалывание коже. Кожа поалела.
Поджав губы, она выбрала кремового цвета комплект для сна: шорты, топ. Расчесывая волосы, её рука зависла в махе, пока Алекс засмотрелась на своё отражение в зеркале. Показалось, тени заскользили за её спиной, а рядом с ухом заскрежетали зубы, запах гнили… Вздрогнула. Потеребив кольцо на пальце, она убрала расческу и, улыбнувшись себе, подбадривающе похлопала себя по щекам.
Контроль.
Не включала свет в квартире. Лишь ночник на кухне. В холодильнике её ждала порция острой лапши с курицей, которую она отправила разогреваться в микроволновку, и потянулась к винному шкафу. Бутылка красного вина, штопор. Алекс поставила их перед собой на столешне, когда поняла, что её телефон трезвонит уже второй раз. Маршал. Отбилась. Достала кастрюлю (интересно, что они у неё есть), поставила её в раковину под кран с водой, ожидая, пока она наполнится и вода начнёт переливаться через края.
Новое сообщение. Барнс: «Нужно поговорить», — пишет он.
Нет.
Алекс отправила ему заготовленную ранее ссылку на видеофайл, проверила статус курьера, который как раз должен был доставить Барнсу посылку, и закрыла диалоговое окно. Снова звонок от Маршала. Вода через край, и Алекс опустила свой трезвонящий телефон в воду, не шевелясь, наблюдая, как тот светится, отображая индикатор абонента, а потом тухнет.
Трупное зловоние секундно врезалось в обоняние, и Алекс вздрогнула в плечах, снова теребя кольцо на пальце.
Контроль.
Она устала. Просто она устала. Просто разум вымотан. Разум цел, она в себе, и реальность реальна. Она просто устала.
Лапша перегрелась и обожгла кончик языка. Алекс отпила глоток вина и спокойно продолжила есть, сидя в стуле за кухонным островом. Лапша, вино. Лапша, вино. Мотала лапшу на палочки, старательно пытаясь захватить и кусочек курицы. Еще несколько минут, и она поднимет этот бокал в немом тосте. Показалось, что лунные блики по полу пошли рябью, и снова она теребит кольцо, перестав жевать. Нервный тик резко и жестко сводит жилы на шее, так что голова непроизвольно дергается. Раз, еще раз. Глубокий вдох. Одной рукой теребит кольцо, второй, пяткой ладони массирует себе лоб.
Громкий, разрывающий на части ночную мглу звук пронзает сознание. Алекс дергается от неожиданности, хотя сама ждала этого момента. Неуклюжий мах рукой опрокидывает бокал вина на пол. Лужа, пятна, осколки. Яркие блики вспышками освещают квартиру и тонут в грязи человеческой души. Яркие блики и хлопки размашистых фейерверков в ночном небе Нью-Йорка. Пустота. С пустотой во взгляде она встала за новым бокалом, лишь чудом не наступив на осколки. Под вспышки за окном снова начала наливать себе вина. Через край. Вино проливалось медленно через край, растекаясь новой лужей.
Это фейерверк памяти, который должен был осветить весь чертов город.
Он ощущается как фейерверк напоминания нестабильности, пустоты, невменяемости, жестокости, непреклонности. В душе снова воняет гнилью мести. Воняет страхом в реальность. Страхом, что это НЕ реально. Страхом, что она не способна держать контроль, но прекрасно способна мстить, уничтожать.
Вино в бутылке заканчивается, и Алекс с громким стуком ставит бутылку на стол. Она смотрит, как искры фейерверков отражаются в красном полотне вина, а потом пальцем медленно-медленно подталкивает бокал к краю стола. Медленно. К краю. Пока бокал, так же медленно, не падает в её зрение к полу. Глаза жжёт.
Не способна удержать контроль. Идеально способна к жестокости. К той, что прямо сейчас велит ей схватить стул и бросить им в стену. Жестокость лишь намекнула, а стул уже с грохотом врезается в стену. Она сама оседает на пол среди осколков и вина, размазывая ладонями хаотично по лицу свою мокрую слабость. Слабость, обвиняющую её в том, что она недосмотрела, долго ждала, мало и слабо ударила.
Слабость винит её в жестокости. Жестокость винит в слабости.
Справедливость молчит. Эта сука так часто молчит.
Сначала нужно понять, что реальность реальна. Сейчас хочется верить, что всё это — лишь иллюзия чертового внушения. Где-то есть чертово плечо, в которое можно зарыться носом и не разрушить этим импульсом чью-то душу. Саморазрушению легче поддаваться в одиночестве. Сломанные люди ломают других хороших людей. А блики фейерверков в ночном небе Нью-Йорка — неопровержимое доказательство её личного фиаско. Лживая победа с привкусом горечи поражения. И дальше будет только хуже.
Очень тяжело ощущать себя человеком, когда загоняешь других людей по углам, как животных. Очень тяжело не быть монстром, когда после этого сама прячешься в углу от похожих чудовищ. Не потому, что чудовища страшат. Потому что чем больше ты пожираешь других монстров, тем больше сама растёшь в жестокости.
— Если ты ни с кем сегодня не вырубишься прямо на диванчике, я тебе на свадьбе голубей из колдовского портала выпущу!
— Фейерверк! Я хочу фейерверк размером с весь Нью-Йорк!
Алекс привыкла к умным и расчетливым противникам. Она их побеждала. Сейчас она проиграла, победив простую сумасшедшую. Дважды проиграла. Чертова сумасшедшая тем взрывом запустила цепную реакцию, которая Алекс не нужна. На полу своей кухни, среди осколков стекла и пятен вина, она сидит раздавленная. Вспышки фейерверков открывают темноте её подрагивающие плечи в немом плаче, слезы и опухшие глаза. Единственное, чего она сейчас хочет — чтобы некто отвернул её лицо от вспышек и рукой прикрыл её слабость от мира. Она запомнила, как он сделал это на парковке, скрывая от посторонних чернь магии. Она запомнила, и сидя на полу среди хаоса, Алекс закрывает глаза, затылком упираясь в кухонный гарнитур, в мыслях снова проигрывая этот момент.