ГЛАВА 25. Я тебя не просила. ч2 (2/2)
Её пальцы в его волосах, неуловимое тепло этих касаний — это то, на чём Баки пытался сосредоточиться, вопреки разгорающемуся в груди отвратительному чувству… Только её шёпот уже не щекотал шею, он колол, как раздирало каждое её слово. Нужно что-то сделать. Необходимо встать, разобраться со всем, что было сделано. Он не за этим сюда шёл. Чёрт возьми, план был вообще другой, и план определённо не включал в себя секс с ней. Отличный секс, пускай Барнс и сдерживал силу. Он привык сдерживать силу, привык контролировать, но вот он вошёл в неё первый раз и едва не разрушил все свои установки.
«Ты не одинок». Теперь все те приятные сны с ней испарятся, если повезёт. Только Баки не столь удачлив в этой жизни, а потому её голубые глаза скорее будут грызть его совесть, чем являться в кошмарах.
Её глаза… Точно напротив. Алекс больше не прячется у него на плече и убрала руку из его волос. Выровнялась, ладонью упирается Баки в грудь, и вот то, чего он так часто хотел — смотрит точно ему в глаза. Читает ли она в них его мысли? Видит ли злость, направленную на самого себя? Если бы она могла, испытала бы дискомфорт, страх? Только она не может, да и, скорее всего, не хочет. Чего она жаждет, так это нового поцелуя, склоняясь к его губам так медленно.
Оттолкни. Отвернись. Уходи. Это гудят в голове его крики совести, пока тело покорно выжидает касания женских губ. Мягкого, тёплого касания. Алекс кончиком языка проводит по его нижней губе, точно напоминая, что нужно делать.
Оттолкни. Отвернись. Уходи. Не целуй. А он целует. Как прежде жадно. Удивляясь, как этот поцелуй так быстро загасил то мерзкое покалывание. Оно снова проснётся, стоит разорвать касания губ, но сейчас его нет — сейчас приятно. Он уже не ведомый дурманящим желанием овладеть ею, а ему по-прежнему нравится, как Алекс тает в его руках, как обнимая, она прижимается к его горячей коже своей грудью. Ему нравится контраст прохлады её сосков, и хочется снова осыпать её грудь поцелуями. Вобрать сосок ртом, согреть губами, и, лёгким прикусом, снова услышать её стон.
Да, сейчас, когда её поалевшие, зацелованные губы разорвут этот поцелуй хотя бы на секунду, он так и сделает. Или сделал бы, если бы Алекс не напряглась всем телом, настороженно поворачиваясь в сторону двери. Затаив дыхание, она прислушалась, странно смотря куда-то в никуда.
— Алекс?
— Чёрт, нам нужно одеваться. Сейчас, — шепотом отвечает Кетлер, слезая с его бедер.
— У тебя запланирована встреча? — удивляется Баки, на лету ловя свою рубашку.
Критическое мышление вернулось в норму, и, пока застёгивал брюки, Барнс следил за каждым движением Кетлер. Так быстро и слаженно собирались либо люди, прошедшие определённую подготовку, либо те, кому было привычно заниматься сексом в уборной, а через минуту уже сидеть за столом совещаний. Она убрала салфетками следы его спермы, натянула и расправила юбку, поправила бюстгальтер и уже застёгивает последнюю пуговицу на блузке.
Данных о военной подготовке у Кетлер нет, но репутация имеется.
— Не запланирована. Только кто-то усердно ломится в мой кабинет, — бухтит она в ответ, на ходу пальцами расправляя локоны волос. — Ты разве не слышал? Странно.
Да, он не слышал. Совсем ничего, кроме её сердцебиения.
— Пожалуйста, не выходи. Мы оба знаем, кто это может быть, — не оглянувшись, Алекс подхватывает что-то из сумочки с лекарствами у раковины и, отбивая каблуками о мраморный пол, идёт к двери.
Теперь улучшенному сывороткой слуху Барнса доносится, как щелкает замок на двери кабинета Кетлер и женские шаги, следующие за небрежным открытием дверей. Спокойные и лёгкие. Подросток или просто невысокая девушка, возможно, Мариса, но не Шэрон.
Алекс лишь слегка приоткрыла дверь, чтобы выйти, и едва ступила за порог, как осеклась, замешкавшись на несколько секунд.
— Вот те раз, — слышен незнакомый Барнсу женский голос. — Я не вовремя? Ты какая-то помятая, Кетлер. Всё в порядке? Или я всё-таки помешала?
— Сутки выдались тяжёлыми, — прицокивает Алекс и, закрыв за собой дверь до щелчка, проходит к своему креслу.
— Что у тебя там?
Проследив взглядом за кивком незваной гостьи прямо к дверям уборной, Алекс небрежно хмыкнула:
— Там у меня пара пакетиков с кокаином и мятные конфетки.
Шелест обёртки привлекает внимание девицы напротив. Прокрутив в пальцах леденец, Алекс растянула губы в широкую лживую улыбку. Небрежно бросила обёртку на стол и закинула конфету на язык.
— Ненавижу мятные конфеты, — с безразличием в голосе девица осматривала Кетлер с головы до ног.
— Это хорошо, потому что именно их я тебе и собиралась предложить. Зачем ты… пришла? — уже хмурясь, растягивает паузу Алекс, следя, как у собеседницы дёрнулся уголок рта и изогнулась левая бровь. — Ладно, напомни мне своё имя.
— Серьёзно?
— Нет такого имени, — Алекс ёрзает языком леденец во рту, нарочно громко прицокивая им. — Или тебя папа не любил?
— Синтия.
«Убей. Вырви ей трахею. Вырви!» — взбунтовались тени в голове, что так смирно помалкивали последние часы. «Это она. Она. Давай насладимся и переломаем ей все кости! Давай насладимся!»
— А, точно, девка Аггера.
— Нет.
— Нет? Ну, тогда давай знакомиться — я тебя перепутала с другой.
— Я не работаю на него. Я работаю вместе с ним.
— Ага, — улыбается Кетлер, постукивая леденцом о зубы. — И чего пришла? Дарио послал?
— Тебе звонят, а ты трубку не берёшь.
— Мятные леденцы кушала.
— Неделями?
— Ага. Ты многое теряешь.
— Меня просили передать тебе привет.
— М-м-м, — раскусывая леденец, Алекс села и откинулась на спинку кресла. — Ну давай, передавай.
Теперь два кусочка карамели звонко постукивают о её белоснежные зубы, сверкающие за широкой и надменной улыбкой. В воцарившейся тишине эти постукивания звучали ещё насмешливее.
— Если бы в это кресло изначально сел Аггер, он бы уже показал желаемые нам результаты.
— Естественно, он ведь мужик, у него есть яйца. А я так, мятные конфетки посасываю.
— Какого хрена ты зациклилась на этих конфетах? Ты думаешь, я пришла сюда веселиться?
— Нет, я думаю, что тебя сюда послали те, у кого есть яйца. И ты изо всех сил пытаешься скрыть вызванное такой вопиющей несправедливостью своё недовольство. Гляди, всю дорогу ко мне тренировала дыхательную практику. Но ты дилетантка…
— Как поживает новый Капитан Америка и его дружок Барнс? — перебивает её Синтия, упираясь ладонями в поверхность стола напротив Алекс. — Тебя предупреждали держать их в стороне — ты не послушалась. Потом тебе сказали следить за ними. Ты следишь? Или ты только и умеешь, что выделываться перед Картер, рассказывая, как приручила себе супергероев?
«Давай, девочка, давай! Вспомни карие глаза мертвеца под двумя слоями клеёнки… Давай оторвём ей голову, разорвём её гнилой позвоночник… Сейчас! Давай, убей!»
— Твой брат просто так нанял адвоката для Барнса из той же фирмы, что отмазывает и твою задницу? — скалится Синтия, заправляя за ухо пряди своих ярко-красных волос.
«Зачем ждать? Давай сейчас, она так близко! Достань серпы, вспори ей глотку! Давай искромсаем её на части и разбросаем их по всей Преисподней! Убей!» — уже орут голоса в голове, как дикие, и криком своим почти учащают сердцебиение Кетлер.
— Мужская солидарность, знаешь ли, — в ответ усмехается Алекс, надеясь, что это была именно усмешка, а не угрожающий оскал. — Мальчишки, что с них взять?
— Через две недели будет важная встреча, — Синтия выравнивается в осанке и расправляет плечи. — Вы обязаны присутствовать от имени компании, а перед ней ты предоставишь полный отчёт. Если снова выкинешь какую-либо дурость или проигнорируешь — я набью твою глотку этими конфетами, а потом зарою под крыльцом Белого Дома, чтобы ты навсегда запомнила, под кем ты находишься.
Синтия покинула кабинет счастливой, прихлопывая ладонью себе по бедру. И только когда раздался шум закрытия дверей лифта и его спуска, Алекс вскочила со своего кресла, силой отталкивая его в стену. Зажмурилась, теребя на пальце обручальное кольцо. Крики теней всё ещё гудели в подкорках разума, дребезжали, упрекали и вибрировали яростью по всем костям. Кровожадные стервы, едва всё не испортили.
Запрокинув голову, Алекс размяла шею до хруста, пытаясь увести свои мысли туда, где она принимает самый горячий душ, который только сможет вынести. Зашторив наглухо окна в своей спальне, она зароется под одеяло, проспав достаточно, чтобы вытравить из разума червя, скрежещущего ей, что она скоро потеряет контроль.
«Уже потеряла», — очередное осуждение, и звучит оно с ноткой подвоха… Чёрт возьми, шёпот тени был напрочь пропитан ядовитым осуждением, а щелчок замка двери слева прозвучал одновременно с щелчком осознания в голове Алекс.
Всё. Нет больше давления на ушные перепонки, и ускоренного сердцебиения тоже больше нет. Сердце стало, и в тишине кабинета было чётко слышно только мужское дыхание.
Молчание затянулось. Ни Алекс, ни Баки не сводили с друг друга глаз. Почему он молчит? Он должен что-то сказать. Только и сама Алекс, словно язык проглотив, застыла каменным изваянием у своего стола.
«Притворимся мертвыми? Больными? Падай в обморок!»
«Уже потеряла. Дура! Александра, какая же ты дура». Нет отличия — навеяны эти мысли тенями или это она сама себя осуждает. «Ты запорола всё, что только могла запороть. Собственноручно. Собственными действиями, слабостью и губами. Принимала всё, что он предлагал, и отдавалась так, как он хотел. И ведь сама спровоцировала. Дура. Так хотела поцеловать, что дважды кончила, выстанывая его имя. А теперь главное, Алекс, — он всё слышал. И для безопасности всего, что ты выстраивала, возможно, ты бы и решилась ввести его воспоминания в безумие забытья, — но не сможешь. Ещё и сутки не отгремели, как ты сама же и закупорила последнюю лазейку для своей магии».
«Девочка, пока ты в панике и молчишь — он думает, выстраивает план. Ты должна что-то предпринять, дитя».
И Алекс предприняла, в этот раз особо не думая о последствиях. Интуитивно. Лишь когда будет засыпать сегодня ночью, она позволит себе задуматься, были ли её действия этим днём навеяны овуляцией, а интуиция — ведома отключившимся мозгом от холодного и расчётливого взгляда Барнса.
— Чёрт, — выдавила из себя Алекс, ещё раз раскусывая кусочки леденца. — Я забыла, что ты тут.
Подхватив со спинки стула пиджак, сумочку и телефон со стола, Алекс мысленно считала секунды и заключала с собой пари, каким будет ответный ход Барнса. Но он молчал. Да, следил за каждым её движением, казалось, даже за её вдохами и выдохами. Но молчал, что сбивало с толку. Она уже проскальзывала мимо него, направляясь к выходу из кабинета, а он всё ещё молчал, не предпринимая ни малейшей попытки преградить ей путь, пугать, угрожать. Вот теперь становилось действительно жутко. В голове счётчик секунд сменился на простой, банальный отсчёт до чего-то очень даже непоправимого.
Три…
И Кетлер, не оборачиваясь, «прощается»:
— Будешь уходить — не оставляй дверь открытой.
Именно так. Потому что «ДО КОНЦА».
Два…
В напряжении ожидания лифта. Следом никого, и полная тишина. Быстрым шагом по пустому холлу, к главному выходу, где остался припаркован её автомобиль. Барнс странно отреагировал. Очень странно. Он странный.
Завела автомобиль и ещё десять секунд, крепко держась за руль, просто сидела в машине, с опаской глядя в зеркало заднего вида, высматривая движение у входа в здание. Никого. Она завела двигатель.
Один…
До конца, потому что так правильно. Выжав педаль газа, Алекс покинула офис компании, и с каждым светофором её голову наполняли десятки мыслей, которые так прекрасно вытиснились при близости Барнса. Как же опрометчиво она себя повела. Захотелось всего раз вспомнить, ощутить… Но теперь с каждым его смелым и властным поцелуем она приобретала новые для себя воспоминания на будущее.
***Припарковав авто на отдалённой от посторонних глаз парковке, Алекс ещё два квартала шла пешком к намеченному ею месту. Этот крюк был занятным, но очень кстати для Барнса, который следовал точно за сигналом своих жучков: один подброшен в её сумочку, второй — спрятан на тыльной стороне «декоративной» броши на лацкане её пиджака. Жаль, что не довелось лучше рассмотреть её — чисто чёрный матовый фактурный металл со спиралевидными узорами. Он был более чем уверен, что это та самая брошь, которая всплывала в его воспоминаниях о событиях в суде. Это играло ему на руку — Алекс не расставалась с ней, а значит, это был проверенный вариант, пускай и для кратковременной слежки. Ничего, позже он позаботится о более надёжных вариантах.
Баки даже не пришлось следовать за ней по пятам. Когда жучок привёл его в район 10-й авеню в Бруклине, Барнс уже знал, куда направляется Кетлер. Правда, он не совсем понимал, зачем ей было сбегать на кладбище. Он вошёл с противоположного входа, следуя тенистыми аллеями практически к центру Грин-Вуда. Уже подойдя к месту, он заметил, как люди, прогуливающиеся парком, слаженно двигались подальше от центра.
Барнс остановился у одного из старых склепов, опёршись плечом о его стену, в тени нескольких широковетвистых клёнов. Вставив в ухо компактный наушник, он продолжал следить за передвижением своих жучков на дисплее планшета. Ещё несколько минут, и Кетлер оказалась не просто в зоне видимости, но и в зоне досягаемости радиочастоты.
Она была одна, с букетом белых пионов, как по какому-то шаблону. Возложила цветы к памятнику и, присев на корточки, обхватила руками голени, уперев подбородок в колени. Молчит. Барнс в недоумении даже приподнял бровь. Сощурился, ожидая хотя бы чего-то, но перед ним была лишь молчаливая она у памятника Старку и прохладный ветер, проскальзывающий сквозь кроны деревьев, хаотично теребя пряди её волос.
Баки скривился, уводя взгляд в землю под ногами от короткой вспышки воспоминаний, — как он сгребал эти волосы в кулак, то наклоняя к себе для нового поцелуя в губы, от оттягивая от себя, вынуждая изогнуться и подставить своим поцелуям её грудь. Его взгляд теперь хаотично метался по сторонам, пробегая по окружающим предметам: деревья, надгробия, лавочки, камешек на пешеходной дорожке. Он снова вернулся к Кетлер, пытаясь понять, почему повёл себя как кретин, столь опрометчиво.
Он вышел вслед за Шэрон с целью узнать как можно больше о мотивах «атаки» агентства, которое, казалось бы, не должно касаться дел таких компаний, как Stark Industries. И что он получил? Ничего, кроме холодного общения с женщиной, которая, сев в машину Сэма, то и дело расспрашивала Барнса о его самочувствии, о его воспоминаниях о том дне… о том, что Кетлер говорила на допросе, и знает ли Баки, как ей удалось выйти на свободу. Шэрон спешила отчитаться перед начальством о провале, а на вопросы Баки о контрабанде, в которой обвиняли Кетлер, обещала рассказать за ужином. В конце, невзначай, она упомянула убитых судей и намекнула на причастность Алекс к их подкупу, пытаясь направить его мысли в это русло. Она уклонялась от вопросов, почему этим делом занято ЦРУ, а не ФБР, например.
Шэрон ушла, а Барнс достал с заднего сиденья рабочую сумку Сэма, прилежно упакованную Торресом всеми возможными необходимыми примочками. В голове начали складываться планы: внедрить в вещи Алекс жучки (чтобы отслеживать её передвижения и, при необходимости, слышать её переговоры на радиочастотах), и попытаться застать её врасплох.
Наглость — это то, чем она часто обезоруживала окружающих. Она любит бросать вызовы, как острыми словами, так и простым молчанием. Иногда она — сама деликатность, сияющая высокими манерами, а в следующий момент может лишить собеседника дара речи абсолютной бестактностью и вульгарностью. Этим она поддевала и самого Баки не раз. Что ж, если не прибегать к физической силе или откровенному хамству, он способен сыграть в её же игру, её же тактикой.
Да, заигрался.
Она заслана в компанию. С неё спрашивают о делах его и Сэма, а сама-то, актриса, как мастерски разыгрывает недовольство их визитами. Актриса… Она была под маской всё это время, она же — та, с кем он дрался на складах. Она самолично преподнесла ему флешку, чтобы увести его от её магии. Колдунья. И знаки на ней — те же, что и на нём. Она? И тут новая ветвь мыслей: способны ли колдуньи к регенерации? Он ранил её ножом, у неё шла кровь изо рта — внутреннее кровотечение, всего несколько суток прошло, а шрам уже затянулся. Настолько хорошо, что она, похоже, даже не испытывала дискомфорта, усаживаясь на его член с явным наслаждением.
— Чёрт, — прицокнул Барнс, вновь скривившись и с силой проведя ладонью по лицу.
Неразборчивый шёпот в наушнике мгновенно привлёк его внимание назад к Кетлер. Всего несколько слов, словно шорох, ничего не слышно — может, из-за ветра. Нужно попытаться сократить расстояние. Как назло, поблизости ни одной души. Отдыхающие словно чумы сторонились этого участка парка. В нескольких метрах был ещё один старый склеп, и стоит попробовать укрыться за ним. Немного ближе — всё же лучше, чем разгадывать шарады ветра.
Баки сделал шаг, но тут же остановился, вернулся на прежнее место, внимательнее всматриваясь в человека, идущего к памятнику, у которого сидела Кетлер. Пожилой мужчина в кепке и спортивной ветровке нараспашку медленно приближался к ней со спины. Он остановился в шаге от неё, держа руки в карманах ветровки. Алекс даже не шелохнулась. Ни тогда, ни в момент, когда старик, достав руку из кармана, положил ладонь ей на плечо. Алекс не обернулась посмотреть на него, но шмыгнула носом и принялась ладонью вытирать себе по щекам.
«Я пришла сюда, чтобы пострадать в гордом одиночестве. Ты всё портишь, старик», — услышал Барнс через наушник.
«У тебя так ноги затекут. Пойдём, присядем на скамейку», — ответил старик частично знакомым голосом, и это всё, о чём успел подумать Баки, прежде чем впал в ступор. Кетлер кряхтя поднялась на ноги, поправляя юбку, а старик в этот момент поправил кепку, открыв Барнсу своё лицо.
— Какого хрена…
***— Фу, ты такой доброжелательный, что аж противно, честное слово. Сбавляй.
Алекс уселась на скамью в нескольких шагах от памятника, закидывая ногу на ногу. Достала из сумочки носовой платок и, пока старик усаживался рядом, беззастенчиво высморкалась.
— Плохой день?
— Первое, как ты меня нашёл? — не глядя на собеседника, Алекс подняла ладонь и начала отсчёт на пальцах. — Второе, зачем ты меня нашёл? Третье, почему ты ещё жив, Роджерс? — с карикатурной гримасой возмущения она вызвала у старика смешок.
— Есть ещё…
— Порох в пороховнице, — перебила она. — Ага, я это уже слышала. И от тебя же. Ты повторяешься. Это старость.
Стив легко засмеялся, снял с головы кепку и провёл ладонью по седым волосам.
— Знаешь, стар тут я, а ворчишь без умолку только ты.
— А я и не утверждала, что молода. Ни-ког-да! Нет. Итак, ты издал мемуары и раздавал автографы неподалёку? Кормил голубей? Кто меня сдал? Никто не знал, что я тут — это было спонтанное решение.
— Парни тут на экскурсии. Я видел, как ты вышла из цветочного магазина с букетом пионов. У кого-то шпионская сеть из Вдов, а у меня опыт.
— Ох! Опыт! Как они?
— Прекрасно. Подростки — это всегда прекрасно…
— Это ужасно, — подхватила Алекс, начиная смеяться.
— Да, это ужасно, — улыбнулся в ответ Стив.
Легкие порывы ветра заигрывали с её волосами и празднично бесновались в верхушках крон деревьев вдоль всей аллеи. Солнечные блики прыгали по асфальту, как будто наперегонки друг с другом. Не так далеко слышалась городская суета, сигналы машин. Молчание двух людей было комфортным.
— Я облажалась, — с придыханием нарушила тишину Алекс, не сводя глаз с солнечного пятна по ту сторону тропинки.
— Сильно?
— Не то чтобы… Просто я не люблю лажать.
— Это как-то связано со взрывом в суде?
— Нет, но те события подлили масла в огонь.
— Как он, в порядке?
— Позвони и спроси! — Алекс резко швырнула в ответ театральное негодование. — Знаешь, он умеет пользоваться эмейлом и Фейсбуком, но можешь послать ему телеграмму — он оценит.
Легкие улыбки на их лицах. Только улыбка Алекс сползла на нет, стоило ей снова отвернуться и погрузиться в свои мысли.
— Публичное мочеиспускание, серьезно?
— Да как ты?.. Ты бы видел, с какими лицами они это писали!
— Знаешь, помощь лишней не бывает, Алекс, — глубокий и спокойный вздох Стива словно подготавливал почву для следующих слов, и Алекс приподняла пытливо одну бровь. — Поговори с Шэрон, она…
— Вот дерьмо. Нет!
— Алекс, она поможет, — не унимается Роджерс, пока сама Алекс, насупив губы, раздражённо начала ёрзать языком по тыльной стороне зубов, время от времени тихо прыская ядовитыми смешками. — Она тоже через многое прошла. Уверен, у неё остались связи после Мадрипура. Она будет заинтересована, хотя бы из-за Баки.
— Чёрт, всё, достаточно! Мы с тобой это уже обсуждали — никакой Картер!
— Алекс, возможно, ты не объективна? Из-за Баки, и…
— Ну всё, хватит! — вскипела Кетлер, хлопая себя ладонями по коленям и резко поворачиваясь к Стиву лицом. За плотно стиснутыми губами она разминала напряжённую челюсть, словно удерживая рвущиеся на свободу слова. А потом, не выдержав, выпалила: — Шэрон Картер — Продавец сил! Что, не ожидал? Что ты такое говоришь? — отвернувшись назад к аллее, кривляется Алекс. — Это бред! С чего ты это взяла? Да мы с ней в один клуб плохишей ходим и одинаковые членские взносы платим на канцелярию и стикеры с котятами. Ты что, правда думал, что она в Мадрипуре на жизнь одним антиквариатом зарабатывала?
— Александра… — Стив выглядел ошеломлённым, его голос полон недоверия.
— Что, Александра? Ох, Стив… Здесь не время и не место, пусть я и опустошила эту часть парка… Как ты вошёл?! Впрочем, неважно! Знаешь, через Картер проходило семьдесят два процента живой рабсилы Юго-Восточной Азии. Семьдесят два! И поверь, о совершеннолетии, половой или расовой принадлежности говорить не стоит. Она вовсе не брезглива, когда дело касается денег! Это она спонсировала исследования Нагеля. О, помнишь того француза при захвате судна ЩИТа?.. Ты ему рожу начистил, я читала в хронике…
— Батрок.
— Ага, он самый. Он грезил поквитаться с Сэмом после одной из его миссий. Угадай, кто нанял француза и доставил его в Штаты? Тот даже о гонораре особо не торговался, у него главным условием была голова Уилсона, о чём он сказал ей и получил благословение!
— А сейчас?
— И сейчас она тоже усердно «работает», будучи восстановленной в должности, — вздыхает Алекс.
— У тебя есть доказательства? — с нотками отчаяния в голосе спрашивает Стив, на что получает горький смешок в ответ:
— У меня дохренища данных на Продавца сил и было три живых свидетеля, способных подтвердить, что это именно она. Двоих убили, когда мои Вдовы пытались выйти с ними на повторный контакт для передачи данных. Чтобы одного убрать — взорвали полный автобус с туристами. Я едва не потеряла свою девчонку.
— Прага?
— Прага.
— А третий?
— Он ушёл в такое подполье, что даже я его найти не могу. Уверена, что тоже сдох… Ты знаешь, чем я занята, знаешь, в каких кругах я кручусь. Ты знаешь, что я не стану лгать о таком. Ну, Старик, — с вызовом во взгляде говорит Алекс, — кто теперь необъективен?
Они оба вздохнули синхронно.
— Сэм должен это узнать. Расскажи ему.
— Шутишь? Она в отношениях с Барнсом уже сколько? И он всё ещё не раскусил её. Барнс, и не раскусил. Нет, от меня они точно этого не услышат!
— Сэм примет твои слова. Дай ему зацепку, и он тебе поверит, — пока Стив рассуждал, Алекс дернула свою сумочку. Нервно притопывая каблуком по асфальту, она наспех вытащила из бумажника двадцатидолларовую купюру и протянула её Стиву перед лицом.
— Что за… — удивился он. — Не может быть! Когда?
— Сегодня ночью, — недовольно бурчит Алекс, пока Стив, посмеиваясь, забирал купюру из её рук. — Смешно тебе, да? Ты меня бесишь. Фу!
— Каким образом? Выследил? — допытывается Роджерс, а у Алекс нервное постукивание каблуком становится всё громче. — Алекс?
— В палате у Барнса, ясно?! — срывается она, и её возмущение только разжигает смех Стива. — Так, всё, проваливай, давай. Время пить лекарства, парить ступни. Давай, давай! — подпихивая Стива в плечо.
— Так даже лучше! Он уже знает кто ты и точно поверит.
— Он не знает кто я. Не помнит.
— Алекс…
— Что? У нас есть уговор, и он не включает в себя эту опцию. Я не почувствовала его присутствия, и он видел… — сглотнув, она запнулась, вспоминая. Всё вспоминая. — Видел, как я колдовала над Сержантом, чтобы не помер… Потом догнал и начал расспрашивать. Короче, с ним всё в порядке. С ними обоими всё в порядке. И вообще, я разберусь. Всегда.
— Нельзя пускать всё на самотёк…
— Слушай, у Пеп компанию отжимают, и мне глубоко насрать на Картер. Да, я слежу за ней, но я не собираюсь разрываться на части и выполнять чужую работу. Есть Мстители 2.0…
— Мстители 2.0?
— Ага, и они прекрасно знают, что Продавец сил в Нью-Йорке. Вот пускай они и разбираются. Картер — она мышь под ногами, время от времени шуршит и создаёт для меня мелкие неприятности. Я знаю, чего от неё ожидать. Мне проще ей брюхо вспороть или глотку перерезать…
— Алекс!
— Что? — взмахивает руками Кетлер. — Что это в твоём голосе? Нравственность? Фу.
— Ладно, дай мне что-то, я незаметно наведу на её след Сэма.
— Нет, Старик. Ты на пенсии, не впутывайся в это. Тебе есть чем заниматься. Будешь совать свой нос — я и тебя введу в забвение определённых наших разговоров. Я передам сама, ладно. Не высовывайся.
— Присматривай за…
— Да, да, да, это стандартный пакет услуг. Ты тоже, будь добр, не потеряй подростков.
— Вообще-то они уже уехали домой на автобусе вместе с классом. Это я остался.
— И как ты теперь доберёшься домой? — спрашивает Алекс, и получает в ответ полуулыбку от Стива. — Пф-ф, попривыкали к магическому Уберу, жуть.
— Своим ворчанием ты мне кое-кого напоминаешь.
— Держи свои мысли при себе, Старик, или открою портал в поместье мистера и миссис Бойд. Им понравится! — посмеивается Алекс, махнув рукой за спину и доставая из магической дымки двойное кольцо чародеев. Надев его на пальцы, она очерчивает ладонями в воздухе, и в нескольких метрах от них появляется искрящийся золотом портал в дом Роджерса.
— Кто они?
— Я тебе потом расскажу об их увлечениях. На следующую нашу встречу даже чтиво одно принесу, ты будешь удивлён. Почитаешь, озвучишь своё мнение. Барнс там актив.
— Алекс!
— Что? Актив — это определённо в его темпераменте!
— Иди сюда, — улыбаясь, Стив обнял её за плечи одной рукой. — Звони.
— Да. А ты не объявляйся раньше назначенного времени без весомых причин — это небезопасно. До встречи, Стив. Подросткам привет!
— До встречи, Алекс, — Стив дошёл до портала, как вдруг обернулся. — И ещё, передай своему мужчине, что засосы тебя не красят, — хмурится он, постукивая указательным пальцем по шее у линии челюсти.
— Кто сказал, что это мужчина? — парирует Алекс, изгибая губы в лукавой ухмылке.
Стив лишь обречённо покачал головой и исчез за закрывшимся порталом. А лукавая улыбка Алекс исчезает, как только она включает на телефоне селфи-камеру и видит алые следы на своей коже.
— Вот блин, — срывается с её губ шепот, а в глазах сверкают вспышки искр. Наслаждения.
Вот только картинки недавнего секса быстро расплываются под гнётом воспоминания нескольких слов:
«Ты не одинок…»
— Твою мать…
Алекс прекрасно видела, как дрогнули его веки и сузились зрачки, чувствовала, как его грудь напряглась. Она, черт возьми, всё ещё ощущает призрачную тяжесть своих брошенных слов правды.
— Вот дура, — выдыхает она с тяжестью, хаотично обводя глазами опустевший парк и пытаясь отдышаться. Звонок мобильного в руке не даёт сосредоточиться.
— Мари? Стоп, стоп… — тщетные попытки Алекс успокоить лепет по ту сторону трубки заканчиваются неудачей. — Ша, я сказала! Спокойно. По фактам. Стоп, что? Правильно ли я понимаю: ЦРУшники, что искали нашу двоицу, подкупили копов, чтобы те подбросили тебе в тачку кучу фалоимитаторов и теперь они все глумятся над тобой посреди Манхэттена? А-а-а, — услышав новый ответ, Алекс едва сдерживает хохот. — Теперь ты понимаешь, что я чувствовала, когда началась тема с плакатами. Нет, он приёмный. Про таких шутят, что родители нашли его на помойке. Скинь мне геолокацию, я сейчас приеду, и звони Мёрдоку! Конечно, я едва сдерживаю хохот, но я стараюсь, Мари! Давай, звони адвокату.
Глубокий вдох и выдох. Насупившись, Алекс в шоке вытаращила глаза, пусто уставившись в пол под ногами.
— Не стоило его в детстве ронять со второго яруса… Ведь после того случая он стал спать только на первом, и шутки его начались…
Резко обернувшись и наклоняясь с намерением схватить сумочку, Алекс дернулась от выстрела боли в мышцах бедра, и сумочка вместе со всем содержимым опрокидывается в густую траву у скамьи. Снова кряхтя, она приседает, чтобы собрать все назад, а мобильник снова звонит.
— Да чтоб вас всех черти драли! Да?! — срывается она, принимая звонок, и тут же теряет как запал, так и краски на лице, слушая информацию от звонившего. — У вас клиника или… Простите. Как она? Нет, не звоните ему. Я доверенное лицо, и это я спонсирую вашу клинику. Через час я буду.
Ни капли веселья в ней не осталось, и аллею она покидала с тем же суровым, слегка недовольным видом лица, с каким Барнс привык её видеть каждый раз. Один жучок из сумочки всё-таки выпал и остался в траве; второй ещё несколько секунд подавал сигнал, пока Алекс, отходя, не сняла с пиджака брошь. Баки успел рассмотреть лишь краткую вспышку черной дымки у неё за спиной. И сигнал исчез.
Больше, чем самому играть в такие игры, Барнс ненавидит, когда в игры играют другие. С ним.