Глава 3. Изнанка и двойное дно (2/2)

— Я…

— Давай отметем все подозрения.

— Разбужу, — вытолкнула Гермиона и медленно кивнула.

Подошла еще ближе, но так опасливо, слово перед ней дремлет хищник, и опустила руку на ее плечо.

— Мадам Лутфулла, проснитесь, пожалуйста… Здесь… Здесь хранитель.

Женщина промычала что-то неразборчивое и поерзала на белой простыне.

— Сандра, пожалуйста…

Но и сейчас Гермионе не удалось достучаться через ее богатырский сон и разбудить мягкими прикосновениями.

— Неплохо, но можно еще проверить дверь, — сказал Малфой позади.

Грейнджер впала в большие сомнения насчет всего, неторопливо шагнула назад, держа на спящей хозяйке озадаченный взгляд, после чего отправилась к главной двери. В какую-то секунду даже не захотела проверять, чтобы не удостовериться — Малфой впрямь поселился в ее голове и сне. Но ладонь все же легла на ручку и нажала, а дверь так и осталась неподвижной.

— Наверно, ты ходишь через стены! — завелась Гермиона после всех попыток.

— Какая чушь.

Она обернулась и кинула уголек злости из глаз.

— Не говори моими фразами!

И тут Малфой сделал жест у рта, словно закрыл рот на замок. Она топнула ножкой и пошла к лестнице, по которой поднялась на второй этаж.

— Уходи. Я не хочу больше с тобой говорить, — твердо заявила она, забравшись под одеяло.

Сначала послышался звук его шагов, а потом в проходе спальни остановился Малфой.

— Как пожелаешь. Мы, конечно же, еще увидимся в твоих фантазиях. А теперь засыпай.

В него полетели взгляд сузившихся глаз и неприличный жест среднего пальца. На это Малфой улыбнулся и послал сухой, по всем меркам дружелюбия, воздушный поцелуй, не двинув губами. Гермиона закрыла глаза, но пронырливости хватило обмануть систему и приоткрыть щелочку глаз через несколько секунд. Но в комнате уже гуляла тишина и пустота.

Как и перед глазами настала темнота. Легкое и воздушное чувство плавно опускало на глубину сна.

Она раскрыла веки и жадно вдохнула воздух, вскочив с кровати. Утро. Новый день. За окном небо погрязло в серой кляксе, спрятав под тучами солнце и его целительные лучи, вся улица за окном потемнела от наступающей непогоды. Гермиона еще с минуту не могла заставить себя выбраться из кровати, сверля одну точку в стене, а потом громко вздохнула и спрятала лицо в ладонях.

На первом этаже ее ждала чашка остывшего молока и песочных печеней на столе, а вот дом давно проводил хозяйку и пустовал. Кусочек сладости Гермионе совершенно не лез в рот, и она вышла из здания и свернула в сторону огорода, где во влажной земле копошились морщинистые руки Лутфуллы.

— О, милая, ты чего так рано? — спросила она, высаживая новое растение в коллекцию. — До сих пор мучают кошмары?

— Сегодня мне лучше. И я собиралась прогуляться, иначе совсем голова кругом пойдет.

— Это правильно, Гермиона, но далеко не ходи, — кряхтела женщина, приминая землю у основания ростка. — Позавтракай. Со вчерашнего дня ничего не ела.

— Спасибо, обязательно вернусь к этому после прогулки, — сказала она и замолчала. Лутфулла сидела на согнутых коленях и заливала лунку водой. — Сандра… Как ты обычно преодолеваешь большие расстояния? Есть какой-нибудь секрет?

— Да какой там… На своих двоих двигаюсь, как и все. А ты почему спрашиваешь?

Гермиона опустилась на траву и поджала ноги.

— Просто… Это же так неудобно, особенно с твоей травмой. Я рассуждала об этом, и было бы здорово иметь возможность телепортироваться с места на место.

— Конечно было бы здорово. Сказка. Но представь, какой риск. Любой желающий бы пробирался в дома и крал вещи, одежду, мелкую мебель. Не у каждого есть возможность расплатиться своим счастьем.

Гермиону прошибло холодным потом вдоль позвоночника, и защекотали мурашки у затылка. Впервые разговор дошел до откровенных подробностей, а не поверхностных догадок. Жители совершают покупки и расплачиваются счастьем, любой положительной эмоцией. И еще ее повергло в шок отсутствие аппарационных чар, своеобразного портала, через который маги могли бы преодолевать расстояния за секунду. Раскрошилась последняя обоснованная мысль о том, как Малфой появился в ночных «мыслях». Как он так быстро исчезал и появлялся? Проще поверить в сдвиг в разуме, чем в добровольное впускание его в ночные сны.

— Ты выбрала другой путь, Сандра. Я очень мало встречала добрых людей в этом месте. Теперь взрослыми мозгами понимаю, какая это редкость, — Гермиона понизила голос почти до шепота и пропустила в глаза тень грусти.

Лутфулла отряхнула руки от мокрой земли и взглянула на Гермиону.

— Еще бы я уподобилась этим бездушным зверям! Не могу подобрать другого слова для этих богачей. Тратят свою человечность на дворцы, тарелки и шубы, которые валяются в подвалах по десятки лет с бирками! А чем дальше, тем хуже… Затягивает и затягивает. Чтобы как-то справиться с этим кризисом, надо с себя начинать, а они, дикари, головы теряют от каждой покупки. Замкнутый круг. И вот как это остановить?

Зазвенела в ушах тишина. Гермиона подняла глаза к небу и мысленно простонала. Все, что она узнает об этом месте, сначала приводило ее в шок, а теперь бьет плетью безысходности и криком местных жителей. Бедные люди. И смысл она вложила иной.

— Хранитель должен останавливать развал города, — убедительно для Лутфуллы предположила Гермиона. Голос не дрогнул.

— А что он может сделать? Сомневаюсь, что у него есть план, но, в любом случае, наш скромный район поддержит любое его решение, лишь бы снова жить в мире.

На этой подвешенной в воздухе ноте разговор закончился, и Гермиона потащилась на прогулку, утопая в собственных мыслях. За три дня в ее голове образовалась свинцовая плита из рассуждений, которая давила и давила, набирая силу с каждой полученной информацией. Чудилось — скоро лопнет или взорвется на куски. Подключились природное любопытство и способность к анализу. Теперь она понимает, что за кризис господствует в этом месте, видит проблему и некую изнанку, то самое двойное дно с сюрпризом. Люди здесь совсем теряют рассудок от крупных покупок и попадают в круговорот жестокости, а те, кого это не устраивает, кто еще остался с совестью, намерено отказались от материальных благ, сохраняя доброту и умение к состраданию.

Получается, Малфой — один из «бездушных зверей», как выразилась Сандра? Такой же тронувшийся подонок, который с каждым новым днем становится злее и жестче? Его белоснежный дворец, а точнее было бы сказать храм власти, выкачал из него всю гуманность. Он попал в паутину скуки и теперь развлекается изощренным путем — глумится над странницей на своих владениях? Мало верится, что такой тип личности вообще беспокоится о ситуации в городе.

Гермиона тонула в собственных размышлениях и топала вдоль узкой улицы торговых рядов, не заметила, как уперлась в самый центр — главную площадь с толстенным многолетним дубом посередине. Ствол оградили железной изгородью из переплетения прутьев на случай вторжения вандал. И по кругу, как стражники, стояли фонари, включенные этим пасмурным и темным днем. Да и вообще этот район выглядел уж больно устрашающе из-за нынешней погоды — деревья поглотили мизерную яркость с неба и теперь двухэтажная недвижимость (как вовремя Гермиона заметила элитный район, в который забрела) походила на декорации фильма ужасов.

Но природное любопытство отпугнуть не в состоянии даже Гермиона, его владелица, и ее попытки вразумить саму себя обернулись неудачей. Она с интересом рассматривала все-все, что попадалось на глаза: людей, их одежду, здания, и рука потянулась к камешку на брусчатке, чтобы трансфигурировать его в лист бумаги и карандаш и запечатлеть окрестности, как она часто любила зарисовывать что-то от скуки. Уж это она сумеет воплотить скудной магией из ладоней?

Нет? Черт бы побрал это место!

Третий день без магии ощущался, как полная потеря волшебства, словно она вселилась в сквиба, существа, некогда утратившего способности к чарам. Гермиона обязательно разберется с этой проблемой мирового масштаба для нее, разберется, да, но позже, потому что сейчас она понеслась к переулку, услышав душераздирающие крики с той стороны. Центр баталии окружила толпа зевак, и Гермиона притормозила за их спинами и подпрыгнула. Над макушками появились различимые силуэты…

Подождите-подождите.

Она еще раз подпрыгнула, но уже с большей отдачей, и сердце остановилось, кажется, где-то в воздухе, в метре над землей. На дорожке распластались два бездыханных тела. Гермиона отшатнулась назад, сдавив рот до ноющей боли в челюстях, и зажмурила глаза, дабы не видеть больную для психики травму.

— Все честно! — чванно хлестнула тоном какая-то девушка.

Кто-то из толпы залился смехом.

— С ними был еще один парень, пусть найдут! — возмутился мужчина. — Они проиграли!

В Гермиону стукнули наставления из ночи: «Не закрывай глаза перед опасностью», и она раскрыла веки, трясясь, как зверушка на морозе. Сейчас она уязвима, как никогда раньше. Увидев все четким зрением, отступала дальше и дальше, а затем унеслась из Ада на всех слабых ногах, силясь не быть замеченной.

— …не умеешь, не играй! — последнее, что слышала Гермиона в ушах вместе с другим девичьим воплем горести и скорби.

Из глаз непроизвольно хлынули слезы, Гермиона бежала и от шока забыла, где находится Наготная улица. У нее не было возможности без магии помочь в кругу агрессивных горожан. Да и нужна ли им эта помощь?

И тут она остановилась, чувствуя дезориентацию в пространстве. Гудит обманчивая тишина и слышно, как под подошвой скребет галька. Гермиона огляделась. В груди распалялся жгучий страх и пробирался под кожей, распространяясь по всему телу. Слезы беззвучно скатывались по щеке, пока она вспоминала путь, но вдруг в водянистые глаза сверкнул блик. Гермиона глянула в ту сторону и увидела искорку, сморгнула капли слез и интуитивно помчалась туда, свернув направо. Мираж указывал ей путь, пропадая и появляясь в другом месте: на кустах, дороге, дереве, и Грейнджер следовала, отдавшись отблеску белого света, путеводной звездочке.

Уже спустя пять минут показались знакомые окрестности, и сердце совершило кульбит. Дом Сандры ее ждал. Дом, в котором, несмотря не на какие тревоги, она жаждала спрятаться под одеялом. И Гермиона ворвалась в пустое помещение и закрылась в комнате на втором этаже, не думая о случившемся, неожиданном лучике и нелюдях. Так и не вышла до самой ночи, не объяснилась Лутфулле и отказалась от ужина в который раз. Ее не беспокоили.

Сегодня все планы о поиске выхода вновь посыпались горьким пепелом. Гермиона свернулась в клубочек под одеялом и уставилась в стену. По стеклу бились мелкие ветки. Пожалуй, они были живее нее.

Сколько промчалось часов, она не может сказать точно — реальность потеряла счет времени, все сгустилось до ощущений кровати под замершим телом. В натопленной комнате не хватало тепла собственного организма, и Гермиона отключилась, закрыв глаза, казалось, на минуту.

Ей не снились изображения, ей не снилось ничего, только чувствовалось, что она плавает в мягком и горячем облаке где-то выше летающих птиц. Ласковый жар тянулся по всему телу, согревая ладони и кончик носа, ступни особенно сильно. Волна теплоты стала усиливаться, и от температуры Гермиона приоткрыла веки, в первую секунду подумав — у нее озноб.

Но на кровати мирно сидел Малфой, выставив над проснувшейся фигурой палочку. Ее сонный взгляд резко сменился на настороженный, и Гермиона отдернулась в сторону второй половины кровати.

— Ты!

— Я.

В него полетела подушка без раздумий Гермионы, вмазалась в плечо и свалилась обратно на кровать.

— Ну и зачем? — А вот Малфой совсем не удивился реакции.

— Я все про тебя знаю! Ты такой же, как и все люди, которых я видела сегодня на площади!

— В каком пространстве я такой?

Гермиона на миг растерялась, но сгруппировалась на краю кровати и села на колени, чтобы при любой возможности дать драпу.

— В этом сне или в реальности? — не получив ответа, уточнил он.

— Везде! Ты тот, кто поощряет весь беспредел, какой творится в твоем городе! — с отвращением выплюнула Гермиона. — И ты один из них!

— Надо же, — Малфой легко встал и развернулся лицом к ней. — Поэтому я не дал твоему организму окоченеть и отказать на этой кровати? Разве, по твоим доводам, мне бы не доставила удовольствие смерть очередной дикой девчонки?

— Я не знаю, почему ты это сделал! Наверно, любишь смотреть, как твои жертвы долго мучаются, вот и дал мне время.

Малфой лениво усмехнулся и закрепил палочку на поясе, после чего завел руки за спину.

— А вот в душе понимаешь, что это не так, — он настолько пронзительно посмотрел в ее глаза, что даже в темноте она увидела смысл взгляда и съежилась внутри. — Давай вспомним, что ты ничего не знаешь обо мне настоящем.

— Я хочу понять твои мотивы.

— Да, было бы превосходно, но таким образом, как сейчас, у тебя ничего не выйдет.

Она глубокого вздохнула и отчаянно вплела пальцы в волосы, простонав:

— Ты делаешь меня сумасшедшей… — и уткнулась лицом в постель.

Но Малфой еще стоял и не двигался, сохраняя молчание. Неосознанно Гермиона показала — она перестала бояться, раз больше не следит за его движениями и отдалась своим мыслям, отогнав тревогу в его присутствии. Услышав шмыгание ее носом, он заговорил:

— Ты сама боишься это пресечь и поговорить.

— Как? Если ты ничего не говоришь, — сказала она тусклым голосом в матрас кровати.

— Конечно здесь этого не будет. Тут крутятся только твои предположения.

Гермиона догадалась к чему он клонит, но только громче шмыгнула носом вместо ответа. Она уже предполагала, что все дороги ведут в дворец его Тьмы и лишь он может вернуть ее домой.

— Разрешишь, подойду? — очень тихо спросил Малфой, почти неразличимо.

Она сделала движение, похожее на полу-кивок, и сама не осознала этого. Различила осторожные и нетвердые шаги, они не соответствовали присущей его силе и власти. Малфой присел на согнутых коленях у кровати и легонько дотронулся ее плеча.

— Посмотри на меня.

Выждал еще немного, рассматривая местами спутанные волосы.

— Тебя пугает это место, я знаю, — произнес он, а Гермионе показался тон довольно встревоженным, и она приподнялась. — А меня убивает.

Малфой уловил ее прямой и осознанный взгляд за секунды тишины между ними, словно она рассматривает в нем человека. В особенности… мужчину.

— У меня нет к тебе ни малейшего сострадания, — твердо выдала Гермиона и отвела взгляд за его плечо, оторвавшись им от заинтересованных глаз.

— И это прекрасно. Но даже сейчас ты избегаешь разговора, — уныло заметил Малфой, но глаз от покрасневших глаз не отрывал, а они теперь упрямо увиливали от зрительного контакта. — А тебе интересно.

— Что еще из того, что я знаю, ты мне расскажешь? — подковырнула она и сузила глаза.

— Я бы очень хотел спасти то, что с каждым днем разрушается.

Гермиона швырнула удивленный взгляд.

— Это тоже резонирует в моей голове? — случайно усмехнулась она.

— Как видишь.

Малфой беспечно пожал плечами и выпрямился, глянув в темное окно, через которое заглядывал в комнату горящий фонарь. Гермиона долго смотрела на вдумчивое лицо и спросила:

— Как ты хочешь это сделать?

— Без понятия, — с паузой ответил Малфой, уставившись на небо. — Смотри, сегодня очень яркие звезды. Хороший знак.

Она вслед посмотрела в окно, но фонарь светил прямо в глаза и слепил. Малфой приблизился к подоконнику и куда-то в пустоту сказал:

— Подойди, я тебе покажу.

Гермиона сидела неподвижно и лицезрела темный пейзаж за стеклом, в котором отражалось его мыслящее лицо. И он ждал. Целых три минуты ждал в молчании. А потом нутром почувствовал ее присутствие сбоку, даже не взглянув в сторону. Гермиона положила ладони на подоконник и впервые отключила страх. По-настоящему забыла об этой эмоции.

— А ведь когда светит солнце, мы не видим этой красоты, — вымолвил Малфой. — Это дар — каждую ночь наблюдать за звездным небом, рассуждать об истории отдельной его светилы. Задумывалась об этом?

Гермиона не задумалась, но заслушалась его голоса и засмотрелась на красоту, о которой он говорил. И действительно. Небо поистине манящее своей свободой. Только ошпарило ее случайное прикосновение пальцев. Малфой положил ладони на подоконник и невольно сократил дистанцию. Все предыдущие касания меркли на фоне этого. Оба переглянулись, и растерянная Гермиона отступила в сторону.

— Нет, не думала.

— Зря.

Она тут же поклялась себе, что в следующую ночь не сомкнет глаз. Хватит.