Серебро на шее и долгожданное принятие. (2/2)

Сложно сказать, что она полностью симпатизирует Син Цю, скорее, понимает, что ее племянник действительно нуждается в нем, и сейчас, в тяжёлое для него время, он единственный, кто правда понимает и готов быть рядом в любой момент. Женщина переживает не меньше, но старается этого не показывать, чтоб не сделать ситуацию хуже. Когда парень рассказал ей о диагнозе, она громко плакала темной ночью и молилась, чтоб он прожил как можно дольше.

***</p>

На письменном столе разбросано много бумаг: какие-то из них важные, с официальными печатями и подписями, другие же по виду почерка и качества можно использовать только в уборной. Син Цю никогда в них не разбирался. Отец с раннего детства говорил, как сын уважаемого человека, он обязан уметь работать с бумагами, и однажды его подпись появится на одной из похожих. Мелкие буквы и множество сложных терминов абсолютно не интересовали парня, поэтому сейчас он сидит над стопкой листов и подпирает голову рукой, закатывая глаза.

Проходит от силы минут десять, как в помещение входит озадаченная мать и зовёт парня к телефону.

— Мальчик с хриплым голосом просит тебя срочно подойти.

Не надо много ума, чтоб понять всю серьезность ситуации. Син Цю встаёт с кресла и, отбросив все лишнее с пути, подбегает к телефону. Он прижимает трубку так сильно, что послышался хруст хрящей. Сердце колотится слишком быстро, заглушает учащенное дыхание и пульс в ушах.

— Чун Юнь, я здесь. Что случилось?

В телефоне раздался громкий кашель, что звучал ещё несколько последующих секунд.

— Син Цю, ты... Занят?

По телу побежали испуганные мурашки, и парень сам был готов вскрикнуть от страха и накаленной обстановки.

— Вообще нет, но формально — может быть. Что случилось? У тебя очень странный голос. Тебе плохо?

— Пожалуйста, если нет важных дел... Приди ко мне, — Чун Юнь громко шмыгнул носом. — Сейчас... Пожалуйста.

Син Цю стискивает зубы. Тихий голос парня и странные паузы между словами пугали. Думать о плохом совсем не хотелось, но нынешние факты лишь подтверждали пугающие мысли, и он сглатывает.

— Я смогу придти через минут десять, но... Твоя тётя не против?

— Нет, я с ней уже поговорил об этом.

— Хорошо. Дождись меня, я уже собираюсь.

Рука тянется положить трубку, но вдруг слышится тихий шёпот:

— Прошу, поторопись.

Он не хочет больше слышать протяжный голос через провода, поэтому, ничего не ответив, сбрасывает звонок и прикрывает рот руками. Стало страшно. В голове вертелись куча ужасных вопросов и представлений о том, что там сейчас у него происходит и как его самочувствие. Одна последняя здравомыслящая частица мозга отрицала все кошмары и шептала:

«Ещё слишком рано.»

— Хей, сынок?

Мама Син Цю бесшумно подходит к нему со спины и кладёт руки на вздымающиеся лопатки. Она умеет оказаться в нужное время и в нужном месте, настолько чувственна и сопереживательна по отношению к младшему сыну. Может, она и не всегда понимает все правильно и рассудительно, но её материнские объятия иногда правда очень помогали.

Парень вздрагивает и немного поворачивается к ней лицом.

— Я не понимаю, что происходит, мам...

— Тс, иди ко мне, — она разворачивает его к себе и аккуратно обнимает, поглаживая по волосам. — Сейчас он нуждается в тебе, поэтому поторопись.

Син Цю никогда бы не подумал, что сможет услышать нечто подобное из уст матери. Тема любви была очень страшной и запретной для него. Она никогда не поднималась ни за столом, ни в повседневных диалогах, поэтому он просто молчал и боялся момента, когда придется обо всем рассказать. Отец с братом точно не примут и осудят, а с мамой не хотелось портить отношения.

— Ты всё знаешь, да? — он обнимает в ответ и немного успокаивается.

— Да, и не понимаю, почему ты так боялся рассказать.

— Прости, что вышел таким, — Син Цю отстраняется и стыдливо опускает глаза в пол.

Не хотелось сейчас о чем-то говорить. Слишком большой объем информации давил изнутри, уничтожал, перегружал мозг, что в ушах гудело. Женщина лишь тепло улыбнулась и взяла парня за щеки.

— Не смей извиняться, Син Цю! Ты уже взрослый парень, должен понимать, что я люблю тебя вне зависимости от того, кого любишь ты! — она сердито хмурит брови. — А теперь прекращай говорить глупости и собирайся. Я слышала ваш разговор, тебе нужно поторопиться.

В горле пересыхает, а глаза встают на мокрое место. Ещё б секунда, и парень расплакался бы прям здесь от радости и теплого чувства взаимности. То, чего он боялся на протяжении долгого времени, внутри оказалось действительно искренним и понимающим.

Может, это начало чего-то нового?