Часть 9 (2/2)

Кто-то захлопал в ладоши.

Гром гремит.

Бэй Доу ничего громче в своей жизни не слышала.

— Это же здорово! Молодой? Молодые такие ненасытные и взбалмошные.

Она о Кадзухе? Разве капитан о нём говорила? Что нужно сказать?..

— Иногда хочу его убить. А иногда нет. Иногда он делает такое лицо, что мне кажется, что я никогда не смогу его убить.

Звон посуды, какой-то бубнёж.

Она опять что-то спрашивала, но Бэй Доу не слышала. Губы такие тяжёлые, словно у неё и вовсе пропал рот.

— Мне…

— У тебя кровь.

Удар. Опять звон.

Бэй Доу закрыла глаза.

***</p>

Она едва держалась на ногах, закинув руку на плечо Хитоми. В висках стучало. Капитан не помнила, как они дошли до дома самурая. Перед глазами пелена.

Служанка дрожала — Бэй Доу ощущала это всем телом. Для неё она была слишком тяжёлой.

Не успели они зайти во двор — у ворот показался Кадзуха.

Такое выражение лица она видела у него во время переговоров с Божественной Жрицей. Жёсткое и бледное.

Хитоми всхлипнула.

— Молодой господин, э-это…

Приближаясь, он не удостоил её даже взглядом.

Кадзуха обхватил лицо капитана и просто смотрел.

Смотрел, смотрел, смотрел.

В тот момент он показался ей очень взрослым. Может, оттого что не задавал ненужных вопросов.

— Иди сюда.

Каэдэхара с лёгкостью взял её на руки и понёс в дом.

Бэй Доу думала о том, что он наверняка злился на неё за вчерашнее. Но Кадзуха держал её с такой осторожностью и заботой... Она никогда не была сентиментальной. Вероятно, из-за слабости глаза стояли на мокром месте.

Капитан прижалась к его груди.

Она такая жалкая.

— Хитоми, подготовь ванную, мыло из лилий. Принеси тёплое полотенце и воду, — ровным, спокойным тоном произнёс Каэдэхара.

Служанка семенила позади.

— Как прикажете, господин.

Бэй Доу отстранилась и огляделась. Дверь в её комнату провожала её из-за спины Кадзухи.

Ночью ей плохо спалось. Ветер свистел за створками сёдзи, нос кололо от холода, а тело изнемогало от жары пледа. Горели свечи с запахом ветиверии, которые должны были помочь уснуть, но Бэй Доу завороженно смотрела на горящий фитиль, немо сетуя на мнимость эффекта.

Ещё она смотрела на скомканный лист бумаги, брошенный ею под комод, думая о том, что он наверняка заметил.

— Мы прошли комнату, — Кадзуха озвучил её мысли.

— Ты прошёл.

Каэдэхара тихо хмыкнул.

Они остановились перед фусумой. Бэй Доу вытянула руку вперёд и отодвинула створку.

Комната меньше её, без окон. У правой стены лежал футон, левая же была заставлена книжными полками в потолок. Посередине стоял стол, заваленный бумагами и книгами с головоломными названиями. В центре всего этого беспорядка — исписанный лист, залитый чернилами.

Капитан опустила глаза — в них были и руки Каэдэхары.

Он усадил её на матрас и подошёл к столу. Бэй Доу не видела, что он делал, после того как отодвинул ящик. До ушей доносился лязг и шелест .

В проходе показалась Хитоми с юноми, наполненной водой. Неуверенно переминаясь на ногах, она ждала, не переступая порог, пока на неё обратят внимания.

— Поставь на стол, — не оборачиваясь, бросил Кадзуха.

— Сейчас принесу полотенце, — прощебетала она и выскочила из комнаты.

Он обернулся к ней, держа в руках юноми и ещё что-то. Что-то маленькое, буро-зелёное.

Протянул.

— Пей.

Забрав пилюлю, капитан глянула на Кадзуху с сомнением.

Он натянуто улыбнулся.

— Сейчас не время для этого, капитан.

— Хуже уже не будет, — Бэй Доу закинула её в рот, махнув на всё рукой.

Кадзуха тяжело вздохнул, поднёс юноми к её губам.

Капитан взглянула на него снизу вверх и сделала глоток.

Отстранилась.

— Такэяма сделала их для тебя. Она хорошо разбирается в медицине.

Бэй Доу потупила взгляд.

Разве травяные пилюли могут ей помочь?

Усмехнулась, покачивая головой.

— Ты же не настолько наивен… — едва ворочая языком, произнесла она.

Лицо у Кадзухи сделалось серьёзным, строгим.

— Не говори так.

Она не успела ответить — снова показалась Хитоми. Передала полотенце и скрылась с глаз долой.

Каэдэхара сел перед капитаном на колени и стал обтирать её лицо. Бэй Доу отвернулась, и он схватил её за подбородок. Она подняла руку — он стукнул по ней.

Его касания были нежными, а тёплая ткань ощущалась приятно и расслабляюще.

Бэй Доу не хотела, чтобы он делал это для неё.

— Кто из нас ещё ребёнок. Сиди смирно.

— Мыть меня тоже сам будешь? — резко сказала капитан.

— Ты просишь или интересуешься?

Лицо его не выражало никаких эмоций, а кончики ушей покраснели.

— Это ведь его кабинет, да? Как ты можешь здесь находится после всего, что он с тобой сделал?

После прочитанных стихов она вспоминала и о словах Такэяма. Несложно было соединить кусочки воедино и понять, что произошло. Рюдзё говорила об их отцах.

Рука с тёплым полотенцем замерла.

Кадзуха смотрел ей в глаза, не моргая.

— Какой жалостливый тон.

Горькая усмешка растянулась на его губах.

— Обращаешь на меня внимание только в такие моменты. Может, я и правда жалок, раз мне это нравится.

Каэдэхара опустил голову.

— Извини. Забудь, что я говорил.

Она коснулась его подбородка, и Кадзуха податливо повиновался. В рубиновых омутах было столько боли, что оставалось загадкой, как она ещё не вылилась наружу.

Может, и вылилась. Может, она передаётся через взгляд, раз у Бэй Доу в груди защемило.

— Это слишком много для тебя.

Кадзуха щекой потёрся о её ладонь, прикрыв глаза. Его кожа была мягкой и гладкой.

— Всё хорошо.

— Зачем ты вернулся, если для тебя пытка здесь находиться? — этот вопрос волновал её больше всего.

Кадзуха кротко улыбнулся.

— Какой из меня взрослый, если я не могу оставить то что было позади?

— Нет таких взрослых, Кадзуха. Они слабые и трусливые. Прячутся от страхов за тщедушными телами, за выпивкой, за младшими. И называют это опытом. Лучше оставаться ребёнком. Не так много вещей, о которых жалеешь. Не нужно мучить себя. Вряд ли это место когда-нибудь сможет стать твоим домом, — искренне сказала Бэй Доу.

Он был молод. И ей не хотелось, чтобы он, как она, тратил эту молодость на вещи, которые того недостойны.

— Я любил его из-за людей, которые в нём жили. Они изменились, но не дом. Дурные воспоминания не заставят меня его ненавидеть. Как и Инадзуму. Потому что есть и хорошие. Я помню, как дед учил меня стрелять из лука на заднем дворе, и как я играл здесь с Такэяма. Это были счастливые времена.

Верно. В его жизни, в отличие от её, было гораздо больше хорошего. Бэй Доу почти забыла о том, что они разные, хотя сама упрекала служанку за подобные слова.

Капитан потянула руку обратно. Кадзуха перехватил её и потянул к своим губам.

Глаза у Бэй Доу расширились.

Нет, нет, нет.

Вот что происходит, когда она теряет бдительность. С этим ребёнком всегда нужно быть настороже.

Тёплые, шероховатые. На её коже.

Капитан застыла, встретившись с пьянящим взглядом из-под длинных ресниц.

— Я могу разделить их с тобой.

Тусклый свет проникал в комнату из коридора через бумажные двери. Его глаза маняще сверкали в полумраке.

Расстояние между их лицами медленно сокращалось. Как если бы Кадзуха давал ей выбор, время. Однако рука, которой он держал её, едва уловимо дрожала.

В голове у Бэй Доу пустота, белый шум.

Зачем он делал это, если ему известно, что с ней произойдёт?

Капитан повернула голову вбок.

Кадзуха усмехнулся.

Она почувствовала его дыхание на щеке.

Мягкий смех привёл Бэй Доу в чувство.

Да он игрался с ней, этот…

Капитан повернула голову с беспристрастным лицом. Внутри неё закипал гнев.

— Ты бы видела своё лицо. Сильно же испугалась.

Она хотела окатить изученными за все годы ругательствами, от которых у утончённой натуры уши в трубочку свернулись бы. Но, кажется, Кадзуха не был утончённой натурой и вовсе. В таком случае она знала другой способ, как испортить ему настроение.

— Удивительно, но в полицейском участке никто не слышал о Чжун Цзо.

— Ты была там?

Его лицо сразу же ожесточилось.

Бэй Доу флегматично вскинула бровь.

— Какие-то проблемы?

— Учитывая твоё состояние, думаю, тебе придётся воздержаться от прогулок.

Капитан напрягалась. Это не то, чего она ожидала.