Почему? Зачем? (2/2)

- Пожалуйста… Не надо, - со стоном тихо выдыхает Антон и снова начинает давиться спазмами.

Только тут до Арса доходит, что Шаст говорит не ему не трогать его, а совсем его не трогать. Ну естественно! Как Арс сразу не понял?! Он же сам через все это прошел в свое время. От этих спазмов у него сейчас жуткие боли в желудке, и от любого движения становится еще больнее. Арсу некому было помочь, когда он был в подобном состоянии, и он просто точно так же давился спазмами и корчился от боли, дожидаясь, когда они стихнут и боль хоть немного отпустит, чтобы хотя бы пошевелиться.

Но Шаст-то сейчас не один! Неважно, что будет потом, но сейчас Арс рядом с ним. И его боли и вот эти спазмы он знает как облегчить. Противорвотное у него сейчас всегда с собой. Шаст не сможет выпить таблетку, но у Арса есть и уколы. Он оставляет Шаста в покое и встает с кровати.

Антон не понимает, куда Арс собрался. Уходить? Ну, пусть уебывает. Есть к кому. Нахера вообще приперся? Непонятно. Шасту очень хреново, очень больно, и даже эти мысли, которые все-таки проносятся в голове, не вызывают какого-то душевного отклика. Ему уже на самом деле все равно, уйдет Арс или нет. Точнее, о том, что он не уйдет, он даже не думает. И он даже не соображает, что чуть раньше Арс сам сказал о помощи.

Арс находит в своей сумке ампулы с противорвотным и обезболивающим, потому что понятно, что у Шаста еще и зверски болит голова, там же у него всегда лежат дежурные шприцы, но спиртовых салфеток там не оказывается. Наверное, использовал раньше где-нибудь в дороге, вместо мытья протирая ими руки. Ладно, вместо салфеток подойдут и ватные диски, а вместо спирта… Арс заглядывает в холодильник и полку на кухне в поисках водки, но ее нет. Виски Шаст тоже допил. Но на дне осталось совсем немного. Для укола вполне должно хватить.

Пока Арс выцеживает остатки виски на ватный диск, он продолжает слушать, как Шаст давится рвотными спазмами, и он сам чувствует, как его начинает подташнивать. Он просто слишком хорошо представляет, что сейчас чувствует Шаст. Поэтому посильнее трясет бутылку, и когда наконец-то ватный диск становится достаточно влажным, возвращается к кровати. Он стаскивает с Шаста одеяло, и тот даже не сопротивляется. Понятно, что сил у него на это нет. Но когда Арс все-таки берется за резинку трусов и стягивает их с одной половинки, Шаст на это реагирует.

- Что ты… - он сглатывает слюну, и его заметно передергивает. – Что ты делаешь?

- Да уж не трахаться с тобой собрался, - язвит Арс, вдруг почему-то начиная снова злиться. Ну вот на самом деле, что за дебильный вопрос? Что он сейчас может делать, кроме как пытаться помочь? Ну не трахать же его, на самом-то деле. – Не переживай.

- Я не переживаю, - с трудом выговаривает Шаст, стараясь сдержать очередной рвотный позыв. – У тебя… - он на секунду задерживает дыхание. – Есть с кем трахаться… - выдыхает болезненно. – И уж точно лучше, чем со мной.

- Долбоеб, - говорит Арс, вдруг успокаиваясь и понимая, насколько же Сережа был прав по поводу Шаста и его загонов на тему секса.

Ему хочется верить, что и по поводу всего остального Матвиенко тоже окажется прав. Это немного обидно, потому что хоть у Арса и были отношения с человеком, который выделял его среди других, и он от этого выделения имел некоторые преференции, но все равно этот факт не имел никакого значения в его выборе. Да и вообще тогда в его выборе мало что имело значение.

Этот период своей жизни Арсу тоже не хочется вспоминать. Эти отношения тоже были своего рода ошибкой, потому что он просто пошел туда, куда его позвали. Но ему никто ничего не обещал, и он совершенно не думал о каких-то профитах, когда решил начать отношения с этим человеком. Там были свои мотивы, но какая-то корысть или выгадывание чего-то в них точно не входили.

И если Шаст сейчас на самом деле думает, что для Арса Игорь очевидно лучше во всех смыслах, чем он, то это на самом деле объясняет очень многое в его поведении и в его ревности. Да это и не ревность, наверное. Когда ревнуют, не сравнивают себя с кем-то и не делают вывод, что этот кто-то лучше тебя, еще наверняка и по всем параметрам.

«Вот ведь дурень!» - мысленно обзывает Шаста Арс, делая ему уколы в ягодицу и зажимая ранки ватным тампоном. - «Жаль, что только в кино можно дать другому человеку прочитать свои мысли. Если бы такое было возможно в жизни, ты бы понял, как ты ошибаешься, Шастик. Лучше тебя в моей жизни никого не было и не будет. Я люблю тебя, дурачина ты бестолковая».

- Сука-а-а, - едва слышно шипит Шаст, прерывая его мысли. – Больно же.

- Сейчас пройдет, - Арс натягивает трусы ему на ягодицу. - И минут через пятнадцать станет полегче. Тошнота уменьшится. Потерпи, Шастик, - он ложится с ним рядом и обнимает его поперек живота рукой. – Потерпи, мальчик мой, - говорит тихо, прижавшись губами к его затылку.

За «мальчика» Шасту сейчас хочется развернуться и ебнуть Арсу по бошке со всей дури, но, увы, Шаст не то что развернуться не может, но и даже хоть что-то возразить. Он и дышать-то толком нормально не может, потому что иногда даже просто вдох провоцирует очередной спазм. И боль в желудке, и эти спазмы вымотали его уже настолько, что у него нет сил ни на единое действие или слово. Поэтому он и ничего не делает, и не говорит.

Минут через пятнадцать Шаст на самом деле начинает чувствовать, что тошнота реально уменьшается, а затем прекращаются и спазмы, которые уже просто доконали его, и он перестал вообще хоть как-то пытаться их контролировать и бороться с ними. И голове тоже начинает становиться легче. Боль все еще есть, но она уже не разрывает мозг, и уже не кажется, что черепная коробка сейчас расколется на части. Это такое долгожданное облегчение, что организм Шаста реагирует на него единственной адекватной реакцией – он просто отключается и переходит в режим компенсационного восстановления. Шаст попросту засыпает.

- Вот и хорошо, - говорит Арс тихо, слыша его наконец-то размеренное дыхание. - Только бы все обошлось, - он мягко поглаживает свободной рукой Шаста по волосам.

Арс дожидается, пока Шаст уснет покрепче, потом встает и идет в аптеку. То, что сотворил с собой Шаст, сродни тому, что сделал Арс после того, как прочитал от него сообщение с предложением делать вид, что у них ничего не произошло. Нет, разница есть, конечно, и большая, но результат этого всего может все равно быть один. Поэтому лучше сразу оказать помощь желудку и поджелудочной поддерживающей терапией.

Арсений покупает необходимые лекарства, возвращается домой, видит, что Шасту звонит Стас, сбрасывает вызов, все-таки решается и пишет с телефона Шаста, что он хреново себя чувствует и перезвонит попозже, на что Стас присылает лаконичное «ок», потом решает некоторые проблемы, возникшие в делах Игоря, и после снова укладывается рядом с Шастом и тоже засыпает.

Шаст просыпается с полным непониманием, сколько он спал и сколько сейчас времени. Но еще светло, а значит, всяко раньше четырех часов дня, когда уже начинает смеркаться. У него состояние все еще очень хреновое, жуткая слабость и тяжелая голова, но она, по крайней мере, не раскалывается от боли. Он открывает глаза и видит у себя под рукой бумажку. Не понимает, что это за фигня, и откуда она взялась, поэтому берет ее в руки и читает написанный текст.

Антон в очередной раз вспоминает последние события, и в них уже Арс снова был здесь, в квартире с ним вместе, ставил ему уколы, и когда он засыпал, то точно находился рядом и даже обнимал его. Сейчас этих объятий Шаст не ощущает от слова совсем и не понимает, где же теперь находится Арс.

Он засовывает бумажку под подушку и пытается развернуться, чтобы посмотреть, что происходит у него за спиной, и это его движение моментально будит Арса. Он помогает Шасту повернуться на другой бок к себе лицом и встречается с ним взглядом. Никто из них не произносит ни слова. Они просто смотрят друг на друга и молчат.