Я просто подожду (1/2)

Наверное, впервые никто из них не знает, что сказать другому. Потому что оба сейчас не понимают настроения друг друга. Арс не понимает, в каком Шаст сейчас состоянии, и что вообще лучше сейчас сделать – что-то спросить, сказать, или дождаться, пока он сам хоть что-то скажет, чтобы понимать, во-первых, как он себя чувствует, а во-вторых, понимать, захочет он вообще с Арсом разговаривать, или снова пошлет его и не станет ничего слушать.

Шаст смотрит на Арса и по его виду не может понять, что вообще сейчас происходит в его голове. Такое впечатление, что он хочет что-то сказать, но пытается сформулировать мысль. Да, на его лице явно читается беспокойство о состоянии Шаста, но это точно не все, о чем он сейчас думает. Возможно, о том, в состоянии ли Шаст выслушать его. Ведь он явно будет что-то говорить, раз об этом написал Сережа, но свои мысли он, вероятно, все еще приводит в порядок, прежде чем их озвучить.

Это молчание тяготит обоих. И обоим сейчас абсолютно неуютно и неловко. И у каждого в голове проносится мысль, что им уже даже нечего сказать друг другу. И эту мысль оба отгоняют и начинают говорить одновременно.

- Как ты? – спрашивает Арс.

- Как ты здесь… - одновременно с ним начинает Шаст и замолкает.

У него жутко сипит голос. Видимо, когда он давился спазмами и рыгал, это давало нагрузку на связки, и сейчас он попросту осип. У него даже немного побаливает горло. А может, это болят связки.

- Вот блядь! – выругивается Арс. - Только этого не хватает.

- Угу, - соглашается Шаст, не пытаясь больше что-то говорить.

- Молчи лучше, - Арс говорит это без какого-либо осуждения, что вот, типа, видишь, что наделал. – Только ответь, тебе плохо, тошнит, чувствуешь, что снова хочешь блевать, или терпимо? Шаст, пожалуйста, не гони меня сейчас. Я хочу помочь…

- Ты уже помог, - перебивает его Шаст шепотом. – Спасибо.

- Я хочу и дальше помочь. Я не хочу, чтобы ты мучился панкреатитом. У нас скоро гастроли.

- Зато прочувствую на себе все, что ты чувствовал, - все так же шепотом говорит Шаст.

- Я не хочу, чтобы ты это чувствовал на себе, - Арс снова встречается с ним взглядом. - Я не хочу твоих мучений, Шаст. Я не хочу, чтобы тебе было больно.

Шаст молчит. Хочется Арсу или нет, но он в последнее время делает ему больно постоянно. Хотя, Арс сейчас говорит исключительно о физической боли, а ее он может на самом деле не желать Шасту. Но физическая сейчас напрямую связана с тем, что Шасту херово морально. Впрочем, все то же самое было и у Арса. В общем, выходит, что Шаст сейчас расплачивается и может расплачиваться потом за свои же действия. Справедливо? Выходит, что да.

- Шаст, ты сможешь выпить лекарства? – прерывает его мысли Арс.

Тот молча отрицательно несильно машет головой. Вот уж чего, а взять хоть что-то в рот он точно не в состоянии.

- Уверен? – уточняет Арс, потому что знает, что Шаст так скажет лишь потому, что тупо себя хреново чувствует. – Шаст, я сейчас серьезно. Скажи реально серьезно. Потому что тебе нужно выпить лекарства для желудка и поджелудочной. Чем раньше это сделать, тем лучше. Может, все и обойдется.

- Не могу, - сипит Шаст. – Правда.

- Ладно. Попозже. Как голова?

- Болит еще.

- Я тебе сейчас сделаю еще один укол, он снимет боль. А потом нужно будет выпить лекарства. Как угодно, Шаст, но их нужно будет выпить, - Арс смотрит на него и понимает, что он не врет о своем состоянии.

От одного упоминания о том, что ему нужно будет что-то выпить, его аж передергивает.

- Я не могу, - Шаст сглатывает подступивший к горлу комок.

- Я понимаю, - Арс встает с кровати, берет свою сумку и вытаскивает из нее коробочку с лекарством. - Тебе полегче станет после укола. Только не противься, Шаст. Я на самом деле хочу тебе помочь. Просто прими эту помощь, а потом забудь о ней, если захочешь.

- И ты уедешь?

- Дай я просто вколю тебе укол, - Арс набирает в шприц лекарство, стоя к Шасту полубоком, и тот не видит, как он задерживает дыхание и аккуратно выдыхает воздух через рот, чтобы не было заметно, как ему самому больно и херово от этих его слов. – Блядь! – выругивается, отвлекаясь от собственного состояния морального дна. – Нечем смазать ватный диск. Есть где-нибудь алкоголь или что-то на спирту?

- Нет. Только перекись, - отвечает Шаст, глядя на него и не понимая, чего же он хочет.

Сережа написал, чтобы Шаст молчал, когда Арс будет говорить. Но Арс ведь нихрена не говорит! Да вообще от него нет никакого намека, что он хотел бы поговорить с Антоном. Передумал? Он сейчас просто занят тем, что снова пытается помочь, но, блядь, Шаст сейчас во вполне вменяемом состоянии, а Арс ни слова не говорит, что им нужно поговорить, или он хочет поговорить… А может, на самом деле уже и не нужно?

Шаст на этот вопрос ответа не знает. То есть, он и сам не понимает, а нужны ли им вообще еще какие-то разговоры? Он ведь уже понял, что все, что касается Игоря, для Арса является важным. Самым важным, если уж совсем быть точным. Ну и о чем можно вообще разговаривать при таком раскладе? Может, Арс это тоже понял? И никаких разговоров не будет?

- Где перекись? - Арс наконец-то справляется с собой и поворачивается лицом к Шасту. – Это лучше, чем ничего.

Шаст показывает взглядом на свою сумку, которая валяется на полу.

- Ты ее с собой таскаешь?

Шаст кивает.

- Понятно, - вздыхает Арс. – И пользуешься втихаря? Чтобы никто не видел твои кровотечения?

Шаст ничего не отвечает и разворачивается к нему задом. Да, пару раз было такое, что он пользовался перекисью, чтобы остановить начинающееся кровотечение, но сейчас это не имеет никакого значения. У него нет никакого желания выслушивать Арсовы нравоучения. И вообще, пусть теперь их выслушивает Игорь. У того тоже имеются проблемы со здоровьем, так что Арсу есть куда направить свое внимание и заботу.

- Ладно, - Арс Шаста понимает правильно. – Не будем об этом. Сейчас это не имеет значения, - он стягивает трусы с его ягодицы и делает укол. - А теперь просто полежи минут десять с закрытыми глазами.

Шаст ничего не отвечает. Он действительно закрывает глаза и расслабляется. Ну, по крайней мере, пытается расслабиться. У него сейчас еще и болит живот от того напряжения, который создавали спазмы, и его нетренированный пресс напрягался слишком сильно и слишком часто. Это болят мышцы пресса.

Арс присаживается на край кровати и тоже молчит. Ему много есть чего сказать Шасту, но в данный момент не самое удачное время для разговоров. Сначала нужно привести его в чувства, а потом уже пытаться разговаривать с ним, потому что это явно будет нелегкий разговор, и Шаст может не захотеть ничего слушать. А Арсу во что бы то ни стало нужно достучаться до него, чтобы он услышал и понял, что он единственный, кто существует для Арса, и самый лучший.

Сказать, что ему с Шастом хорошо – это ничего не сказать. Арс с ним просто чувствует себя безумно счастливым, и только с Шастом он чувствует, что у него сейчас есть все, и ему больше ничего и никого не надо. Вот так, как сейчас, не в данный момент, а вообще, ему очень хорошо и комфортно. И никакой Игорь, даже если бы он этого захотел, не изменил бы уже ничего. Арс только сейчас начал жить жизнью по-настоящему счастливого человека, который любит и сам любим. И он только так хочет продолжать жить.

Ему никто не нужен в постели, по поводу которой Шаст, оказывается, запаривается, хоть и прекрасно сам видит и чувствует, какие ощущения с ним испытывает Арс, а с ним Арсу на самом деле кайфово, и он сам поражался этому, пока не понял, что эти ощущения не только от физических действий, но и от полного морального удовлетворения, что это секс с любимым человеком, который каждую секунду этого момента думает только о тебе, о твоих желаниях, о твоем удовольствии, и ты для него являешься единственным. Ты это тоже ощущаешь и понимаешь, и это делает тебя счастливее в миллион раз, потому что в твоей жизни такого не было никогда. Были отношения, была страсть, был прекрасный секс, но никогда еще не было вот так – чтобы он был только твой, и ты был ему нужен не только потрахаться, или же в ваших отношениях присутствовал кто-то еще, с кем всегда приходилось считаться, или вы были вместе просто потому, что так удобно обоим, и вас устраивает секс друг с другом. Все это абсолютно не то, и Арс это сейчас понимает как никогда.

И в жизни рядом с собой он уже тоже не представляет кого-то другого. С Шастом легко и свободно. Он умеет и дурачиться, и быть серьезным. С ним можно и очень легко быть самим собой. Для Арса это очень важно. Шаст принимает его вот таким, какой он есть. Со всеми его заебами и проблемами. Арс совсем не хочет вешать их на него, но он знает, что что бы ни происходило, Шаст будет рядом. По крайней мере, до сегодняшнего дня все было именно так. И вот это все Арсу нужно каким-то образом донести до Шаста. И попытаться сделать так, чтобы и дальше все оставалось по-прежнему. Потому что если у него это не получится, то… Об этом он думать не хочет. Да просто он и не знает, что тогда думать. Тогда просто нужно будет как-то заново учиться жить.

Шаст шевелится и тем самым прерывает мысли Арса, что происходит очень вовремя. Потому что да, думать о том, что дальше придется жить без Шаста, у Арса нет никакого желания. Да и сил на восстановление очередных руин у него точно нет. Их порядком уже забрали и их ссоры в последнее время, и проблемы с Игорем.

Все было бы проще, если бы сейчас тот тупо лежал в больнице и готовился к реабилитации. А сейчас у Арса еще в голове и мысли о том, а что, если вдруг… Да, блядь, Арс думает о его смерти. Потому что… Да Игорь, сука, сам словно думал о ней! И как вот с этим всем жить, Арс тоже совершенно не представляет. Ему ничего не нужно, ему нахер не надо то, чем он сейчас занимается по воле этого мудака. И он не собирается этим заниматься! Но и что делать со всей этой херней, если Игорь не оклемается, Арс тоже совершенно не представляет.

- Ты как? - спрашивает, поворачиваясь к Шасту лицом.

- Лучше, - сипит тот. – Но даже пресс болит. Шевелиться больно, не то что встать.

Арс не шутит, что у Шаста нет никакого пресса, вот поэтому у него и болят мышцы пресса, что у них раньше не было такой нагрузки. Ему сейчас абсолютно не до шуток. Он только тяжко вздыхает и кивает.