Неделя с Шастом (1/2)

- У тебя снова температура, - Шаст мягко трется своей щекой о щеку Арса. – Ты как?

- Отлично, – Арс шмыгает носом. – Сейчас точно отлично. Шаст, спасибо, - он касается губами его шеи, обозначая поцелуй.

- Не за что, - тот чуть приподнимает его голову и прижимается губами к горячему лбу. – Просто давай решать проблемы по мере их поступления, а не создавать их сами себе? Думаю, их хватает и без этого.

- Хватает, - соглашается Арс.

- Извини, что снова поднимаю эту тему… Арс, просто хочу понять. В чем смысл уничтожения твоей карьеры? Сейчас ты платишь алименты… Платишь же?

- Плачу, - Арс невесело усмехается. – Не по суду, а просто отдаю деньги наличкой. Даже не переводом. Шаст, дело не в деньгах, - он тяжело вздыхает. – Она не хочет, чтобы я испортил жизнь дочери. У нее даже фамилия сейчас не моя, а ее. Это новая жизнь, в которой мне нет места, потому что если что, если я сам где-то проебусь, то это, естественно, скажется на ребенке. А Алена уверена, что рано или поздно, но я проебусь. Раз она узнала, значит, узнает и кто-то еще. Ну, это ее убеждение. Поэтому я для дочери чужой человек. У меня был выбор – пытаться этому противостоять и получить статью в желтяке, после которой сомнений в моей ориентации не останется, после чего и в моей жизни мало что останется, но не дочь точно, потому что любой суд оградит ребенка от отца, вот так прославившегося на всю страну. Либо выполнять условия и иметь хотя бы то немногое, что я имею, и жить своей нормальной жизнью.

- А ты уверен, что можешь жить своей жизнью? Что выполнение тобой условий гарантирует выполнение условий ей?

- Уверен, - кивает Арс. – Она на все пойдет, чтобы я не лез в их жизнь, но пока я этого не делаю, моя жизнь ее не волнует. Для нее было бы идеально, если бы я вообще о них забыл. И мне кажется, она ждет, когда же я все-таки откажусь от встречи с дочерью, чтобы поставить на этом точку. Поэтому я не могу ни перенести встречу, ни отказаться от нее до следующего раза. Ты ведь этого не знал, но все равно сказал, что мы вместе будем решать, что делать, если Алена исполнит свои угрозы.

- Ну мы же вместе, - Шаст укладывает его на кровать и накрывает одеялом. – Разве нет? Или для тебя это станет неважно, если возникнут такие проблемы?

- Вместе, - выдыхает Арс, притягивает его к себе и прижимается губами к его макушке. – Вместе, Шаст. И это очень важно. Ты не представляешь, как для меня это важно. Для меня важно, что ты будешь со мной. Все остальное я переживу.

- Давай я просто буду с тобой? - Шаст целует его во впадинку между ключицами. – А без остального лучше обойдемся. Арс, делай то, что считаешь нужным. Я не буду в это вмешиваться. Но если будет надо, знай, я согласен на любую помощь.

- Как же невовремя я заболел, - раздраженно бурчит Арс Шасту в макушку.

- Да что ты говоришь? – усмехается тот. – Правда? Может, еще и вину на себя возьмешь?

- Возьму, - Арс тяжко вздыхает. – Шаст, я очень хочу тебя поцеловать. Это так, информация, не более. Я и сейчас не уверен, что ты не заболеешь, но напрямую передавать тебе инфекцию я не буду.

- Вот так тебе и надо. Вот и мучайся теперь, - гудит Шаст, выпутываясь из его объятий и располагаясь рядом на кровати полусидя. – Чтобы больше не творил подобной херни. Вот, на, ешь пироженку, - он берет тарелку с недоеденным Арсом пирожным и протягивает ему. – И допивай свой чай с таблетками.

Арс состраивает мученическую физиономию, на которую без смеха Шаст смотреть не может. Он смеется и чмокает его в висок. На самом деле ему тоже хочется поцеловать Арса и хочется забить на меры предосторожности, учитывая, что они весь день и так провели в непосредственной близости, но все-таки он сдерживает это желание. И вовсе не из-за боязни заболеть. Если простуда Арса заразна, то он и без поцелуев заболеет.

Просто сейчас у Арса температура и не самое хорошее состояние, а Шасту хочется не только поцелуев, но и хоть какой-то близости. Речь не о сексе, а об элементарных объятиях, прикосновениях, более близком контакте. Арс не будет против, в этом Шаст не сомневается, но на самом деле ему не до этого сейчас. И Антон это прекрасно понимает.

Он судит по своему состоянию, когда у него бывает температура. Ему не хочется совершать никаких действий из-за ломоты в теле и тяжести в голове. Хочется лежать в тишине с закрытыми глазами. И вряд ли Арс сейчас испытывает какие-то другие желания. Ну, если только желание какого-нибудь комфорта в этом не самом лучшем состоянии.

- Я наказал сам себя, - театрально вздыхает Арс, запивая таблетки чаем и доедая пирожное. – А ты язвишь по этому поводу. Фу таким быть, Шаст. Где твое сострадание и жалость?

- Я тебе их лучше покажу, чем буду о них говорить, - тот дожидается, пока Арс допьет чай, забирает у него кружку, ставит ее на тумбочку, устраивается поудобнее, укладывает Арса себе под бок так, чтобы его голова лежала у него на плече, кладет ладонь ему на затылок и начинает перебирать пальцами его волосы, делая это аккуратно и очень нежно, не прикасаясь к коже, потому что сейчас эти прикосновения могут не вызывать приятных ощущений, а наоборот, доставлять дискомфорт. – Арс, один вопрос еще можно?

- Ну? – тот блаженно прикрывает глаза.

- Матвиенко в курсе всего этого?

- В курсе. А что?

Этот вопрос Арса на самом деле напрягает, но он старается не подавать вида. С чего вдруг Шаст задал его? И что успел наговорить ему Матвиенко, который в курсе не только обстоятельств развода Арса и ситуации с дочерью, но и всего остального в его жизни? И насколько внимательно Шаст его слушал? И что он хочет узнать еще? И какого вообще хера Матвиенко снова лезет в их отношения?!

- Просто… - Шаст пару секунд молчит.

- Что просто?

- Просто он сказал, чтобы я тебя выслушал.

- Когда сказал? – Арс не очень понимает, о чем говорит Шаст.

Точнее, если уж совсем честно, то он нихрена не понимает. Кто из них начал разговор, зачем и почему Матвиенко решил дать такой совет Шасту. Что должно было произойти, чтобы он вообще начал об этом говорить.

- На церемонии. Тебя же с нами не было. Стас ничего толком не сказал, просто сообщил, что тебя не будет. Серега понял, что я тоже не знаю, где ты. Ну… Это было заметно по моему настроению, - Шаст немного смущается. – Если честно, оно было никакое. А потом подошел Сережа и сказал, чтобы я успокоился. Что ты уехал не от меня… Ну и… Чтобы я, когда ты объявишься, выслушал тебя.

- Сере-е-ежа, - тянет Арс, улыбаясь. – Как же хорошо, что он есть.

Нет, все-таки Матвиенко как был так и остается другом, несмотря ни на что.

- Угу, - соглашается Шаст.

- Ты его послушал?

- Угу. То есть, принял его слова к сведению. Вообще-то, Арс, у меня иногда проскальзывали мысли послать тебя нахер.

- Именно этого я и боялся. Что ты просто не станешь меня слушать.

- Ну, вряд ли я действительно тебя бы послал. Разве что сгоряча вполне мог. Но к чему бы это привело – неизвестно, - Шаст почти невесомо проводит пальцем по шее и плечу Арса, обводит контуры уха, ласково поглаживает венку на виске. – Серегины слова за время твоего отсутствия все-таки подостудили и злость на тебя, и раздражение от непонимания, какого хера все это происходит.

- Не представляю, насколько бы мне было херовей в жизни, если бы его не было, - говорит Арс, зевая. – Серега – мой ангел-хранитель.

Все действия Шаста безумно приятны. Глаза у Арса закрываются сами собой, и он поначалу пытается этому сопротивляться, но все-таки сдается. Шаст молча наблюдает за ним, понимая, что он вот-вот уснет. Собственно, он этого и хотел. Температура выматывает, поэтому Арсу нужен отдых.

Арс действительно засыпает, а Шаст задумывается над его словами о Сереже. То, что он близкий друг, это и так понятно. Он полностью в курсе Арсовой жизни и проблем в ней. Он против их отношений, в этом сомневаться тоже не приходится. Ну, не приходилось до недавнего времени. И Шаст не понимает, что им двигало в их разговоре. Он хотел помочь Арсу, самому Шасту, или все-таки думал над отношениями внутри их коллектива?

В принципе, даже если это все верно, то Матвиенко не стал молчать и дожидаться, пока они поругаются. А вероятность этого была очень велика. И уже за это Шаст ему тоже благодарен. Он ведь мог послать Арса на эмоциях. Мог отказаться выслушать его просто назло, если бы тот его еще больше разозлил. Оба от этого в очередной раз страдали бы и были несчастны. Сережа не дал этому случиться. Получается, он ангел-хранитель их обоих.