20. Хэ Сюань - лучшая сваха. (1/2)

Хуа Чэн был зол. Это веяло за десятки ли уже третий день, и Хэ Сюань, временно заменяющий отсутствующего Инь Юя, чувствительными чешуйками на лице чувствовал эту злость, витающую в воздухе, пока сидел рядом с этим ходячим гневом, заполняя свитки. Точнее, пытаясь заполнять, ибо правитель демонов то и дело бранил на чём свет стоит тех, кто неправильно заполнил отчеты из других городов, не скупясь на выражения, да и на эмоции в целом. Редкое зрелище.

Эти дни правитель демонов не давал спуску никому, рыча на всех и вся, от чего работники дворца пытались быть смиреннее, чем никогда, а другие демоны лишь покорно молча кланялись, желая уйти как можно скорее, ибо они очень чутко ощущали опасность своей жизни, при малейшей оплошности. Слуги шептались о гневе правителя, но никто так и не нашел причин, что или кто сотворил с демоном такое. Да и никто не рискнул спросить даже генералов.

Хэ Сюань проклинал тот день, когда Ши Цинсюань, как всегда, рассказывал ему абсолютно каждую мелочь прошедшего дня, и не поскупился на детали о человеке. Именно благодаря ему, как оказалось, все демоны третий день ходят по струнке, ради своего же блага. Хэ Сюаню не было дела до сердечных дум правителя, потому он не видел смысла вмешиваться и вразумлять этого слепого идиота.

Пока в дверь не постучали, после чего вошла причина, этого самого гнева. Се Лянь, с абсолютно каменным лицом, вопреки обычной мягкой улыбке, вошел в кабинет с охапкой свитков, передав их Хуа Чэну. Молча. Раньше, Хуа Чэн мог тут же подскочить и забыть о работе, уйдя с парнем в закат, не отлепляясь от него до самой ночи. А теперь… Се Лянь ушел, в полной тишине.

Тишина была недолгой, ровно до того момента, пока один злой демон не ударил рукой по столу, от чего бедный предмет мебели тут же пошел трещиной и разлетелся на две части, с грудой щепок в месте удара.

Хэ Сюань с тяжелым вздохом посмотрел на перемешанные между собой свитки, под обломками стола, которые некогда лежали в определенном порядке аккуратными стопками.

— И сколько ты еще планируешь вести себя как идиот, и мучить себя и бедных демонов вокруг заодно? — бесстрастно, на первый взгляд, спросил Хэ Сюань.

Хуа Чэн перевел кинжальный взгляд на генерала.

— Он меня теперь ненавидит, — гневный вид смешался с печальным, и уж это выражение лица, генерал видел впервые.

Хэ Сюань издал страдальческий писк про себя, проведя ладонью по лицу, раздраженный и слегка смущенный предстоящим разговором. Но что ни говори, он был в долгу перед Хуа Чэном, ведь однажды, именно правитель демонов помог ему подобной, неловкой, но вразумляющей беседой. Беседой, благодаря которой, у Хэ Сюаня сейчас есть любимый муж, а не «раздражающий прилипчивый лекарь, из-за которого у меня проблемы с сердцем. Ну или с головой».

— И с чего ты вообще решил, что он тебя ненавидит? — стараясь делать вид, что он не знает подробностей от мужа, спросил Хэ Сюань.

Хуа Чэн странно на него взглянул, словно там сидел не генерал, а странная субстанция неизвестного происхождения. Подобные вопросы были явно не из репертуара Хэ Сюаня, но демон сидел с выжидающим и, как обычно, непроницаемым выражением лица. Хуа Чэн прищурил глаза, все еще странно косясь на друга, прежде чем заговорить.

— Иначе почему он сторонится меня? — недоверчивость ушла, и гнев во взгляде сменился лишь печалью.

Хэ Сюань бы не знал, что ответить, если бы уже не знал причину, к которой и нужно было подтолкнуть демона. Ей богу, если бы не Ши Цинсюань, генерал бы и сам ни за что не догадался. Демон полностью развернулся, садясь лицом к лицу с Хуа Чэном, пристально смотря на, впервые такого уязвимого, друга, который сейчас выглядел как брошенный щенок.

— Хорошо, давай мыслить с обратной стороны. Если бы ты был человеком, а твой Се Лянь демоном. Твои мысли? —с абсолютной серьезностью спросил Хэ Сюань.

Хуа Чэн вопросительно поднял одну бровь, выждав минуту, за которую он ждал продолжения от генерала вроде «забудь, я стебусь». Но дальнейших слов так и не прозвучало, а демон все еще выжидающе смотрел прямо на правителя. Хуа Чэн сдался и с тяжелым вздохом ответил:

— Бояться?

Хэ Сюань вздохнул еще глубже. Хуа Чэн ответил как среднестатистический человек, но генерал был уверен, что будь Хуа Чэн в такой ситуации, он бы скорее скалился и кидался на всех, не смотря на опасность и угрозу, как дворовой пёс, сражающийся за свою жизнь. Да и с чего бы он боялся Се Ляня, даже если бы тот был демоном?

— Не думаешь, что в таком случае, логичнее было сбежать, учитывая, что «тебя» более не держит канга, а в «твоем родном мире» за тобой теперь никто не гоняется? — продолжил подталкивать Хэ Сюань.

Хуа Чэн задумался, как и все ближайшие дни, но этот ответ звучал вполне разумно. Се Ляня более никто не держал в Демоническом мире, и никто не угрожал в Третьем, потому парень мог начать свободно жить, начать учиться, работать в свое удовольствие. Да что там, Хуа Чэн уже давно вернул ему все содержимое рюкзака, которое принес Инь Юй, когда прибирался в лесу, и денег оттуда хватило бы на неплохую квартиру. Мысль с отсутствием жилья отпала. Значит, парень сам не хотел уходить. Либо были другие причины, о которых Хуа Чэн даже не догадывается, потому что все разумные, он уже перебрал, и они явно не сходились.

— Возможно, ему не хотелось бы прожить всю жизнь с демонами, — предположил Хуа Чэн.

«И снова мимо» — подумал Хэ Сюань. Да кто вообще поверит, что Се Ляню не нравится среди демонов, когда он даже с торговцами и слугами, с самыми противными обличиями, ведет себя дружелюбно и учтиво? Хуа Чэн снова назвал причину, которая была более всего распространена среди людей, потому Хэ Сюань решил действовать решительней. Начав, как обычно, с тяжелого вздоха, генерал продолжил:

— Ты хоть представляешь, как нелепо это звучит? — Хэ Сюаню не пришлось объяснять, ибо Хуа Чэн уже кивнул, чуть нахмурившись. — Представь: ты человек, Се Лянь демон. Се Лянь очень сильный демон, чья жизнь будет длиться более тысячелетия. А ты человек. Сколько живут люди?

— Я не понимаю к чему ты ведешь. Да, люди живут менее века, но разве это имеет значение, если…

— Никаких «если». Ты человек, который состарится и умрет через, дай боги, более полу века. И ты знаешь, что в тебя влюблен тот, кто после твоей смерти будет оплакивать тебя века, — на одном дыхании выдал Хэ Сюань. — Ты будешь жить с мыслью, что оставишь любимого одного, скорбеть о твоей утрате, и ты знаешь, что он любил тебя так сильно, что возможно отправится за тобой следом, хотя мог жить спокойно полторы тысячи лет. Ты не знаешь ни о чем другом, у тебя есть только это. Ну как? Ты будешь счастлив его любви к тебе?

Хэ Сюань никогда не думал о таком, но после разговора с мужем представил себя на месте человека и влюбленного в него демона, с такими же мыслями и чувствами. И он был согласен с Се Лянем. Он бы не хотел доставить таких проблем Ши Цинсюаню, будучи человеком, и явно не был бы счастлив после его смерти, будучи демоном. Абсолютный тупик. Влюбиться на столько, чтобы захотеть поставить брачную метку – это настоящий омут. Некоторые приходят к этому желанию за минуты, кому-то нужны сотни лет, но если демон нутром почуял глубину чувств до такой степени, что появилась потребность поставить метку, это безвозвратная и глубочайшая любовь. Да, бывало метки оставляли и те, кто не испытывал такой потребности, с мыслями «этот демон не плох, на всю жизнь сгодится, почему бы и нет?». А потому нет, что такие всегда расходятся и не помогает даже брачная метка на теле. Ни к чему хорошему это не приводило.

И так, зная это, будучи человеком, Хуа Чэну было бы ужасно не по себе, и он бы даже не знал, кидаться Се Ляню на шею или бежать как можно дальше, лишь бы не умирать на руках любимого за считанные мгновения, которые таковыми и покажутся, за такую долгую, демоническую жизнь.

— Ни один демон, с брачными метками, такого не перенесет, — ответил Хуа Чэн.