Глава 53. Призрак висельника позвал к себе в гости утопленника (1/2)

Не много времени ему понадобилось, чтобы целиком расписать для Лин Шан толстый свиток.

Вкус того поцелуя тяжелел на губах всякий раз, как Вэй Усянь вспоминал об этом. А вспоминал часто. Это событие непрошенным гостем лезло в его голову и всякий раз било кирпичом по макушке.

Хорошо помнил, как это было. Как Лин Шан отодвинулась, а он схватил её едва не за самое сокровенное. За задницу точно поймал. Хотя изначально клал ладонь на талию. Она как-то без спроса переехала ниже на поясницу, а придвинул он её за ягодицу.

— Да ещё и так усадил на себя!

Лин Шан вынужденно села ему на бёдра, обнимая ногами. Он так сжал её, что покрывался нежным алым в области скул, едва стоило ему увидеть это перед глазами. Ему было так стыдно и неловко…

Он привык, что все ситуации подобного плана существуют только тогда, когда Вэй Усянь задаёт им настроение. Когда он главный, ведущий, а тот, кто в его власти — принимающий. По-другому у него не было, по крайней мере.

Если не считать того странного случая на горе Байфэн, когда какая-то девушка украла его первый поцелуй. Вэй Усянь тогда так втянулся в процесс, что совсем позабыл снять повязку с глаз и поинтересоваться о личности тайной незнакомки.

— С учётом того… что все последующие мои поцелуи были с даочжаном, хорошо, что хотя бы первый был с девушкой. Не то я точно обречён был бы…

Не то. Снова перед собой широко распахнутые глаза Лин Шан и ощущение, как она отпихивалась от него, упираясь в плечи. Вэй Усянь так оперативно потянул её поближе к себе… Сам не понял, что сделал.

Мужчина помотал головой. Или думал, что помотал головой.

Приложил тыльную сторону ладони к горящей щеке и поднял взгляд к небесам.

— Почему я так смущён?..

Рука съехала по коже к губам. Накрыла их и прижималась. Горячие. Сухие. Припухшие. Он столько мучил их зубами, выгрызая маленькие ранки, что сейчас его губы напоминали собой решето в мелких болезненных язвах. Это от нервов.

Так переживал и нервничал из-за того, что сделал, что не мог совладать с собой. Белое Бедствие не приходил к нему с тех пор, как ушёл. Цзюнь У не отвечал на молитвы, никак не проявлял себя.

— Даже ветра нет. Он не наблюдает за мной. Вот то дуновение — единственное, что было за всё время. А времени прошло не мало. Когда я видел его в последний раз?

Вэй Усянь споткнулся о камень. Ноги выше надо поднимать. Или думал, что споткнулся о камень.

— Может, я понимаю что-то не так? Почему я думаю, что причина в ветре? Это следствие, так? Он может делать это, а может не делать. Я точно знаю, что он повелевает огнём и воздухом. Если бы я знал, каким способом он наблюдает за тремя мирами, мне было бы легче объясниться с ним.

Не понимал, что должен сделать, чтобы вывести Белое Бедствие на контакт. Он уже столько дней кряду ходит в храмы в разных поселениях, что скоро будет знать их наизусть.

Сколько бы он ни молился, что бы ни говорил ему, что бы ни делал — всё без толку. Белое Бедствие не реагирует на него. Вэй Усянь пытался объясниться, разжёвывал свою точку зрения и то, что озвучил тогда вслух.

В чём конкретно причина и когда он наткнулся на отторжение — загадка для него. Так остаётся и по сей день. Тогда, когда они говорили, Безликий Бай согласился с ним. Это путало его. Если тот согласен с этим, то почему тогда они сейчас не вместе?

Вэй Усянь цыкнул и потёр лоб. Или думал, что потёр лоб.

— Я не понимаю, честно. Я пытался веселить тебя, пытался злить, пытался вести конструктивные монологи с тобой. Тебе не важно, что я сделаю, верно? Если ты сказал, что больше не придёшь — это значит, что ты больше не придёшь. Всё так, да?

При мысли о том, что он действительно больше никогда не увидит этого мужчину, ему становилось нехорошо. Вэй Усянь начинал нервничать, и его тело, что и так не могло сохранять одно положение, требовало от своего владельца ещё больше.

Именно сейчас он был занят тем, что расхаживал по поверхности Тунлу взад-вперёд. По диагонали. Кругами. Восьмёрками. Овалами. Квадратами. Как умел, так и ходил.

Или думал, что ходил.

— Вот так просто? Разорвёшь нашу связь вот так просто? Даже не дашь мне шанса?

Ночное небо было чистым. Вэй Усянь больше не мог топтаться тут вокруг да около. Ему нужно было пойти и сделать что-то, чтобы не чувствовать себя бесполезным. Решил, что пойдёт поговорить с ним ещё раз.

Не знал, могут ли боги слышать молитвы вне храмов. Предпочитал не рисковать. Хотел выговорить всё, что надумал, пока расхаживал. Снова извиниться, снова попытаться, снова сделать подношение и снова возжечь для него палочки благовоний.

— Вряд ли он это оценит. Для него делают это каждый день во всех уголках Поднебесной… Но я не знаю, что могу сделать для него ещё.

Пнул маленький камушек под ногами и пошёл вниз с горы. Или думал, что пошёл вниз с горы.

Сейчас, когда он осознанно решил, что ему нужно идти, его тело застыло, будто не его собственное. Вэй Усянь опустил взгляд к ногам, чтобы посмотреть, что происходит. Отчётливо понимал, что даёт правой ноге команду ступить вперёд. Однако она не двигалась.

Обе ступни ровно стояли на каменной почве и никуда не собирались двигаться. Мужчина ещё несколько раз попытался ступить вперёд, после чего почувствовал, что падает. Не мог ничего сделать. Выставить руки перед собой, чтобы не приземлиться лицом в почву — тоже нет.

— Что за?..

Тёмный заклинатель открыл глаза. Вокруг пахло кровью. Совсем близко к нему. Вэй Усянь обратил внимание на то, что сидит. Это показалось ему странным. Он ведь помнил, как только что падал лицом вниз.

— Да что со мной?!

Огляделся по сторонам. Всё правильно. Тунлу. Вот тут он только что ходил. Буквально только что! Всё точно такое же, если не считать того, что его руки и одежды в брызгах крови, а вокруг него кровавая каша из нескольких призраков.

Ничего подобного он не припоминал. Осматривался, чтобы связать в своей голове всё воедино. Или хоть что-то… Его сознание настолько расшатанное, что Вэй Усянь не всегда понимал, где реальность, а где вымысел…

— Это я сделал?

Смотрел на тошнотворное развороченное тело недалеко перед собой с внутренними органами наизнанку. Если честно, это не похоже на его методы, но с учётом того, что он себе не доверял и не помнил ничего — вполне допускал мысль, что это его рук дело.

— Но зачем я сделал это так жестоко? Неужто я не мог просто убить их? И когда это вообще произошло?

Поднялся на колени и отряхнул ладони. Подошёл ближе к одному из омерзительных тел и присел рядом на корточки. Осматривал, внимательно следуя взглядом. Руки сломаны и вывернуты. Выражения лиц либо искажены в ужасе, либо вообще отсутствуют из-за полученных увечий.

Внутренности, словно гирлянды, обвешивали тело с разных сторон и в разных направлениях. Вязкая лужа под телом ещё собиралась.

— Кровь до сих пор вытекает.

Мужчина поднёс ладонь к телу, но не касался. Проверял.

— Ещё тёплое. Значит совсем недавно.

Вэй Усянь рухнул на зад и принялся тереть глаза ребром запястий. Ничего не понимал.

— Почему я не помню? Если так пойдёт и дальше, мне придётся изолировать себя от общества. Закрыться на Тунлу.

Задумался, осмысливая. Размазывал пальцами ещё не высохшую на руках кровь призраков.

— Ну и… какой в этом смысл? Если меня кто-то не закроет, то я просто выйду оттуда так же, как и всегда. Это не поможет. Нужно переставать ходить в поселения. Мне нельзя покидать Тунлу. Призраки — это одно, люди — это другое.

Смотрел на это всё вокруг себя в который раз. Ужасно. Тошнотворно. Запах тут стоял дикий. Вэй Усянь прижал предплечье в длинном рукаве к носу и губам, поднялся на ноги и побрёл прочь. Куда-то вглубь Тунлу.

— Если честно… Я уже задолбался отстирывать кровь от одежд! Какого фазана я постоянно пачкаюсь в крови?! Не то своей, не то чужой! Как же меня всё заковыряло!

Разорался, распсиховался, злился. Его накаляло абсолютно всё. Каждая мелочь выводила его из себя. Сейчас он негодовал не столько из-за одежд, на них ему вообще плевать было, если честно. Постирает. Это не что-то сложное. Сколько из-за того, что он хотел пойти в храм, уже собрался. А сейчас идёт в обратном направлении и не смеет повернуть.

Зашёл в систему пещер и укрылся под землёй в темноте. Никогда глубоко не заходил, потому что переживал, что может ослушаться напутствия Белого Бедствия. Пещеры обширны. Он с лёгкостью сможет покинуть территорию родительской горы, поскольку не видит поверхности.

Не способен оценить обстановку, чтобы понять, может он двигаться дальше или нет. Выйдет за пределы Тунлу — защитники сразу же возьмутся за него. Он помнил. Думал как-то о том, чтобы спровоцировать Белое Бедствие защитниками.

Хотел броситься им в лапы, чтобы Безликий Бай пришёл за ним. Но не стал так поступать. Откинул эту идею почти сразу же. Она стала ему омерзительна. Не хотел подставлять его или быть женщиной в беде, которая чуть что взывает к своему широкоплечему красивому мужчине, чтобы он спас её.

— Это ужасно, — в который раз заключил Вэй Усянь.

Мог так поступить, но не мог. Убеждал себя, что справится без подобного идиотизма. Также, не был до конца уверен, действительно ли Белое Бедствие придёт за ним после того, что между ними произошло.

Мужчина облокотился на прохладную влажную стену и съехал по ней вниз, присаживаясь на каменный пол. Удобно. Его всё устраивало. Это лучше, чем на поверхности горы.

— В замке было лучше…

Но в замок он больше не мог попасть. Не мог его найти. Едва стоило ему покинуть ту комнату, как проход, который ему оставил Безликий Бай, закрылся и больше не открывался.

— Вы́ходил меня. Очень благородно. И это не насмешка. Он приходил потом ещё. Оставил мне одежды, вернул Чэньцин, снабдил кучей всяких полезных вещей, о которых я когда-либо заикался. Спасибо, конечно. Но мне всё это не нужно. Лучше бы он просто пришёл сам, чем вот это всё…

В темноте было комфортно. Тёплый сырой воздух приятно щекотал обоняние. Под пещерами двигается магма. Чем ниже, тем жарче. Он пришёл к выводу, что Тунлу никогда не спит. Вулкан не извергается, но он всегда активен.

Это интересовало его. Он думал, что пока жив Безликий Бай — Тунлу будет соответствовать ему. Не понимал, как такое возможно в теории. Просто верил ему на слово. Белое Бедствие столько раз говорил, что он и гора связаны напрямую, что не запомнить это было невозможно.

Живой человек и кусок горной породы. Как? Что их может объединять? У него было столько вопросов. И ни одного ответа. Рассуждал вслух. Так ему легче думалось. Если он проговаривал, то не уходил в себя и лучше усваивал информацию. Хоть она и струилась из его уст.

— Он согласился тогда со мной. Я запутался. Мне известно, что существует такое как «говоришь одно, думаешь другое». Сам нередко пользовался. И всё было бы проще, если бы я мог предположить, что даочжан поступил так же. Однако мне известно, что он не лжёт. Значит, он действительно согласился со мной. Это единственное, о чём мы говорили в тот момент. Что же я тогда сделал? Как долго мне нужно думать об этом, чтобы понять?

Какое-то время был погружён в размышления, а потом поднялся на ноги и пошёл на поиски воды. Хотел умыться и вымыться. Его угнетал свой вид. А ещё Вэй Усяню хотелось смыть с себя этот день и больше о нём не вспоминать.

Те призраки, которых он покрошил в ничто, настораживали его. Стычки на Тунлу с её обитателями — это привычное дело. В этом нет ничего удивительного для него, но он не помнил, чтобы в последнее время испытывал желание проявлять такую жестокость по отношению к ним.

С другой стороны, Тёмный Путь вполне мог сотворить с ними то, что получилось в итоге. Вэй Усянь не сомневался в том, что мог это сделать и не помнить. Всё чаще он замечал за собой, что события из жизни выпадают без следа.

Шичэни, стражи… Что дальше? Дни? Недели?

Раньше, когда Вэй Усянь жил в домике в лесу, ему доводилось сотворять с призраками нечто ужасное. Осознанно. Никогда прежде мужчина не замечал за собой того, что из его реальности ускользают целые события. Действия, которые он совершал по отношению к другим.

Сейчас же произошедшее было в первый раз. Это пугало.

Он пугал сам себя. Его состояние не улучшалось. Ему становилось только хуже. Каждый раз, когда Вэй Усянь неосознанно уходил в себя, всё чаще приходил в сознание не там, где помнил. Не знал, где он. Не помнил, что делал. Иногда в крови — своей или чужой. Так не могло продолжаться.

— Не хочу говорить очевидные вещи, но я страдаю без него. Если бы я злился на него за смерть госпожи Юй или винил в этом, мне было бы значительно легче. Негативные эмоции всегда сильнее позитивных. Мои чувства к нему растворились бы на общем фоне обвинений. Однако я не могу злиться. Даочжан так много сделал для меня и столько раз спасал, что я…

Воздух стал теплее и гуще. Вода поблизости. Испарения уже появлялись в пространстве вокруг. Вэй Усянь считал расстояние, которое прошёл. Подсчитывал, не вышел ли за пределы Тунлу. Вроде, нет. Всё должно быть в порядке.

Осмотрелся по сторонам. Кроме небольшой воронки с горячим источником, ничего и никого не было. Недолго думая, мужчина принялся лениво раздеваться. Не бросал вещи, как обычно. Не было энтузиазма и энергии.

Вэй Усянь нормально снял сапоги и поставил их под стеной пещеры. Сложил вещи и аккуратно положил их сверху. Вытащил из печатей мыльный корень, одежды, которые нужно постирать, ленты для волос, тканевое полотно, в которое кутался после омовения, и всё это развесил на лозы из Тёмного Пути.

— Я пойду в храм завтра, — решительно заключил он и опустился под воду.

*** </p>

Дни тянулись один за другим. Неделя за неделей. Он не знал, сколько прошло месяцев с тех пор, как обучает Лин Шан. Что тогда говорить о том, что за всё это время ему так и не удалось добиться от Белого Бедствия ни капли внимания?

Каждый раз, по мере того как его психическое состояние позволяло ему ходить в храм Небесного Императора — он ходил. Молился ему. В своих молитвах-исповедях рассказывал всё, что хотел.

Извинялся, просил дать шанс объясниться, просил поговорить с ним, говорил, что скучает, и с каждым днём ему без него становится только хуже. Пытался шутить и не затрагивать их острую тему. Болтал о всякой ерунде и искренне веселился в это время. Рассказывал, как проходят его дни, и чему он учит Лин Шан. Объяснял, зачем это делает и почему ему это нужно.

Неоднократно разглагольствовал на тему того поцелуя с призрачной девой. Показывал ту ситуацию со всех сторон и сам не понимал, почему оправдывается, ведь это просто ошибка. Ошибка. Такая же, как и та, из-за которой они больше не виделись с тех пор.

— Такая же, да ни хрена не такая же. Они в корне разные.

За это время Вэй Усянь исписал кучу свитков и перевёл не один шэн<span class="footnote" id="fn_33208535_0"></span> туши. Обучение Лин Шан проходило продуктивно. И, несмотря на то, что они действительно виделись редко, Белое Бедствие всё равно не приходил и не реагировал на него.

— Ты убьёшь меня своим безразличием.

Думал, что не имеет значения, что он говорит или делает. Итог всякий раз будет одним и тем же. В этот раз Тёмный заклинатель был уверен, как никогда: хуже быть не может.

— Сколько ты ещё будешь наказывать меня? Сколько мне ещё нужно вытерпеть? Через что пройти, чтобы ты пришёл ко мне?

Молва не трепалась о Белом Бедствии. Вэй Усянь дошёл до того, что ходил в поселения и непринуждённо вытягивал из людей информацию о древнем демоне в белом. Спрашивал, когда и где его видели в последний раз, что тот делал, в чём был замешан и так далее.

Естественно, все мероприятия подобного рода он посещал сугубо под другим обликом. Общение с Лин Шан никогда не проходило даром. Не только Вэй Усянь учил её. Она показала ему кучу печатей для заклинаний. Научила их чертить. Объяснила, как пользоваться Сжатием тысячи ли.

Они обучались друг у друга. У них был налажен контакт. Разница в их преподавании была лишь в том, что Вэй Усянь всё давал ей на практике. Теория была только в свитках и зависела от самой Лин Шан. Ей нужно было практиковаться. Погружал в процесс её сам Тёмный заклинатель.

Призрачная дева же могла только на словах объяснить ему принцип действия и начертить поле для печати. Всё остальное мужчине нужно было постигать методом проб и ошибок. Так единожды он открыл дверь посреди моря, так как ошибся в подсчёте расстояния, и…

…утонул.

Море волновалось несколько дней. Шторм не выпускал его из своих объятий. Выплыть не удавалось. Тело Вэй Усяня столько раз ударялось о рифы и подводные скалы, что не сосчитать. Он пытался забраться на риф. Пытался влезть на небольшие скалы. Пытался собрать тёмную энергию, чтобы она вынесла его на сушу. Или же, чтобы помогла взобраться на скалу.

У него не получалось собрать столько, чтобы от этого был толк. Посреди водной стихии, в объятиях бескрайнего моря, концентрация Иньской ци была слишком ничтожной… Затем он пытался начертить поле для Сжатия тысячи ли на скале. Это не дверь, но Вэй Усянь думал, если применить заклинание, может, его выкинет хоть куда-то на сушу?

Киноварь сразу же смывалась. Начертить получалось всего на мгновение. Печать внушительного размера и достаточно детализированная. Чтобы заклинание сработало, она должна быть завершена. У Вэй Усяня ничего не получалось.

В таком состоянии он пробыл в море далеко не один день. И даже не одну неделю.

В итоге он сдался. Ему пришлось встретить свою очередную кончину в пучине морской. В объятиях морского дьявола.

Очнулся мужчина только через какое-то время, когда местные моряки похоронили его. Вэй Усянь даже не знал, сколько пролежал погребённым заживо в холодной земле. Открыл глаза в гробу и прозрел. Несмотря на кромешную тьму.

Уже потом, когда выплюнул всю воду из лёгких, когда выбрался из гроба, смог понять, что его дрейфующий на морских волнах труп, скорее всего, выловили моряки и решили похоронить утопленника как положено. Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя.

Когда Вэй Усянь отошёл от шока и вернулся к жизни в очередной раз, выяснил для себя, что на воскрешение ему понадобилось несколько месяцев. Четыре полных. Пять без одной недели.

Лин Шан снова плакала из-за него, когда он, наконец, нашёл её, и они встретились. Она не верила в то, что его убили, но через пару месяцев начала сомневаться во всём. В тот день девушка снова позволила себе кинуться в его объятия и получила не менее тёплые взамен. Её вновь погладили по волосам.

Вэй Усянь сказал ей: «Хоть кто-то обо мне переживает и ждёт». И она поняла, что с Белым Бедствием всё так же плохо, как и было. Правда, Тёмный заклинатель так и не рассказал ей, где был и что делал. Может, позже?

В последнее время мужчина перестал о нём думать и искать. Смирение потихоньку брало верх. Об этом кричала следующая весна.

После того, как Вэй Усянь очнулся в гробу, он больше ни разу не ходил в храм. Не говорил с ним, не взывал, не вспоминал, если не натыкался на что-то напоминающее о нём. Натыкался, правда, частенько. И всё так же жил на Тунлу.

— Может, именно из-за горы я и думаю о нём. Убраться отсюда? Целесообразно. Подумаю над тем, куда мне уйти.

Ему нравилось на горе, этого не отнять. Только здесь ему было не так беспокойно, как в любом другом месте. Однако здесь его мысли всякий раз играли с ним злую шутку. У Вэй Усяня больше не было сил и желания бороться за него. Ему стало безразлично.

Лишь бы не болело.

Пока что болит.

Не использовал Атем. Не носил его на себе. Убрал меч вместе с ножнами в одну из печатей Иньской ци и вот уже сколько не вынимал оттуда. Точнее, ни разу. Ни разу, как выбрался из гроба.

Ему нравился меч. Не нравилось то, что каждый раз, глядя на него, Вэй Усянь вспоминал Белое Бедствие. Не мог смириться. Не мог выносить. Хотел избавить себя от всего, что вызывало в нём смешанные эмоции.

Был настолько вымотан и разбит, что был готов пойти на что угодно, чтобы отказаться от этих чувств и забыть о древнем демоне в белом. Старался не пользоваться тем, что ему подарили. Не выбросил, но избавился от всех предметов инвентаря, которые приобрёл не сам.

Из того, что дал ему Безликий Бай, у Вэй Усяня остались только ленты для волос и несколько комплектов одежд. От них он тоже избавится. Заработает деньги и купит себе собственные, чтобы более ничего не напоминало о нём и не ранило его разбитую душу.

И тут дело вовсе не в гордости, эгоизме или ребячестве. А в сильных чувствах, что так ярко пылали и наотрез отказывались угасать. Не мог жить с ним и без него жить не мог. Сделал всё, что было в его силах. Со всех сторон пытался выйти с ним на контакт, чтобы объясниться и всё наладить.

Ему не позволили. Именно поэтому сейчас он старался просто забыть о Белом Бедствии и о своих чувствах к нему.

Сжатием тысячи ли не пользовался с тех пор. Ему не нравилось это заклинание.

Сегодня, сейчас, Вэй Усянь сидел на возвышенности на Тунлу и сверху вниз наблюдал за суетой далеко внизу. У подножия горы была какая-то драка.

— Призраки, — уныло заключил он.

Сразу же вернулся к своему занятию, опуская голову к листам. Писал для Лин Шан детальное руководство.

Несмотря на то, что он более не питал надежд встретиться с Белым Бедствием, находиться с Лин Шан больше необходимого Вэй Усянь тоже не хотел. Девушка ясно понимала, что улучшения не было, нет и, скорее всего, не будет. Не задавала вопросов на эту тему. Никогда.

Но и сама не предлагала Вэй Усяню держаться вместе. Едва она выясняла всё, что ей необходимо, и они заканчивали обмен опытом, девушка кланялась ему и спешила удалиться первая. Никогда больше не спрашивала, могут ли они остаться вместе на период обучения.

Вэй Усянь не знал, что она делает, где живёт, куда уходит. Ему, может, и было интересно… Да, ему было немножко интересно, но не настолько, чтобы спрашивать об этом вслух. У него не было возможности и сил, чтобы сопереживать ей, если что.

Поэтому лучше не спрашивать.

— Мне нужно сходить за тушью. Или сделать её. Мне нужна сажа и клей. Сажу я добуду без проблем, а вот клей… В принципе… Я могу попытаться сварить его. Но в чём? И где? А ещё сырьё. Нет, клей лучше купить. Или украсть. Пожалуй… Украду. Купить пока что не на что.

Вэй Усянь думал о том, что только что сказал. Ему стало стыдно. Он хлопнул себя ладонью по лбу, зажимая между пальцами изящную деревянную кисть. При хлопке с кончика сорвались крохотные капельки туши и брызнули ему на лицо. Мужчина неловко вытер их.

— Что я несу? Украсть клей? До чего я докатился вообще? Нужно что-то менять в себе и в этой дерьмовой жизни. Клей я куплю. Заработаю и куплю. Никакого воровства отныне и впредь. Фу. Отвратительно просто.

Смотрел на мокрые от письма листы перед собой. Ждал, пока тушь высохнет, чтобы сложить всё и убраться в своё тёмное сырое кубло. Не могильное, как было совсем недавно, и ладно.

— На сегодня я закончил. Нечего тут сидеть, внимание привлекать. Стычки с призраками уже похожи на любимое занятие на досуге. И почему они не могут просто жить? Обязательно надо цеплять друг друга.

Мужчина оттолкнулся ладонями от скалы, на которой сидел, и мягко приземлился на поверхность горы. Собирал свои писульки, складывая их страничка к страничке, и прятал по печатям. Бумага у него, кстати, тоже заканчивалась. Но строгать её из деревьев Вэй Усянь точно не собирался.

— Нужны деньги. Пора приобщаться к тяжёлому физическому труду.

А можно было бы продать Атем и не напрягаться ещё пару лет. Его цена была бы невероятно высокой. Не просто пару лет. Пару десятков лет. Не меньше.

Это была совсем несмешная шутка, с которой он даже мысленно не посмеялся. Хоть ему и сказали: «Дарю». Вэй Усянь никогда не считал его своим и не смог бы отдать кому-то или продать. Вернёт, при первой же удачной возможности, как говорится. А пока, Дыхание Дракона вместе с ножнами почивает в печати Иньской ци и никто его не тревожит.

Всё-таки, этот меч не любил его. Мужчина никогда об этом не забывал. Помнил, что как-то раз Безликий Бай сказал ему, что Атем его ненавидит. С тех пор у них улучшились отношения, но, когда мужчина тонул в море, меч не согласился поднять его из воды и унести оттуда на себе.

Вэй Усянь не в обиде. Он перестал им пользоваться не по этой причине.

— Осталось убрать вот ту парочку листочков, и я свободен, как дерьмо в полёте. Куда пойду? Чем займусь? У-у-у… Планов… — это слово звучало очень вдохновлённо и многообещающе. — …ноль, — а вот это уже совсем иначе.

Мужчина потянулся рукой к бумажкам, чтобы поднять их, как вдруг замер в этом неудобном, неестественном положении.

— Какого?..

Писульки разлетелись от резкого порыва ветра, оседая на гору, словно в танце, а Вэй Усянь исчез. Пропал, как и не было. Испарился.

— Я ошибся?! — так встревоженно.

Вэй Усянь чувствовал себя так, словно его только что сотню раз, не меньше, ударили головой о камень. Всё гудело и звенело. Сидел на каком-то затхлом сбитом сене. Он еле открыл глаза.

— Лучше бы не открывал, — лениво пробормотал мужчина, глядя на образец мужественности на четвереньках перед собой.

— Господин Повелитель Тёмного Пути?

— Ты ещё что такое и о чём?

Смотрел на мальчишку напротив. Ладно, не мальчишку. Юношу. Лет… Семнадцати? Восемнадцати? Весь побитый и в разорванных одеждах. Но на лице у него было не менее ста дань<span class="footnote" id="fn_33208535_1"></span> белой пудры. И ещё немножко румян, ассиметрично вымазанных на скулах и щеках.

Выглядел он странно. Толстый слой пудры, казалось, кусками осыпался бы с его лица, если дотронуться. Этот молодой парень очень сильно напоминал Вэй Усяню призрак висельника. Он всмотрелся в него тщательнее. Не осуждал.