Глава 45. Любишь наказывать меня? (1/2)

— Не хочешь идти домой, значит я позабочусь о тебе здесь.

— Ты не лечишь.

— Самое время начинать. Мой мужчина нуждается во мне. В моей помощи. Разве я могу отказать ему? Мой мужчина ведь нуждается во мне, верно?

— . . .

Как же он выпрашивает…

— Верно, Чжэньчэн?

— Да.

— Во-о-о-от. Я не могу отказать моему любимому мужчине или бросить его в беде на произвол судьбы. Конечно, я помогу ему и сделаю всё, что нужно, чтобы с ним всё было хорошо.

Мне не хотелось сопротивляться его воле или что-то говорить. Всё, что от меня требовалось — ждать. Да и говорить тут было нечего. Но он почему-то продолжил там, где продолжение не требовалось.

— Просто дай мне немного времени. Я помню, что ты куда-то спешишь. Но твоя рана ужасна, детка. Дай мне шанс помочь тебе. Я постараюсь быстрее, чтобы ты не злился.

— Я не злюсь, Вэй Ин.

— Спасибо.

— Это я должен благодарить тебя.

— Ты отблагодаришь меня, если поправишься. Точнее, когда ты поправишься. Не «если», а «когда». Хочу, чтобы ты был в порядке.

— Не бойся. Я не умру.

— Я знаю.

Не понимаю… За что он свалился мне на голову? За какие заслуги? Или за какие муки? Мне нужно было прожить две тысячи лет в ненависти и одиночестве, чтобы заслужить его?

Оно того стоило. Вэй Ин того стоил. Он стоит больше.

Из-за спины послышался какой-то шорох. Интересно. И странно. Мне кажется, или он касается меня только одной рукой сейчас? Я не любопытный человек. Совершенно. Однако это относится к нему.

— Что ты там возишься?

— Погоди.

— Ты закончил?

— Не-а.

— А что делаешь?

— Вот скажи мне, Чжэньчэн.

И какое-то странное чувство внутри появилось. Не могу дать ему определения или описания.

— Что?

— Какие травмы получит кожа при попадании молнией? Я просто смотрю на дырень в твоей спине и всё больше сомневаюсь в самом себе.

— Что тебя смущает?

— Меня? Что меня смущает? Меня смущает то, что травмы, полученные тобой, несовместимы с уроном, который наносит молния.

— Говори конкретно.

Это не хорошо.

И снова за моей спиной что-то творится, чего мне не дано увидеть. Склоняюсь к тому, что… И тут я всё понял. Смотрел вдаль перед собой и отчётливо чувствовал, как он создаёт разлом.

— Стой смирно.

— Вэй Ин?

— Пожалуйста, постой.

— Я не двигался.

— Вот и стой.

Мне непонятна его интонация. Он понял или нет? Мне кажется, что он не закончил заклинание. Передумал? Или я просто не почувствовал? С моими нынешними навыками мне несколько трудно понимать ситуации так же, как и всегда. Не хватает информации.

Если не говорить о том, что мне в принципе понадобилось много времени, чтобы понимать, что он говорит мне. Мы из разного времени. Из разных эпох. У нас разные взгляды на одни и те же ситуации. Мы совершенно разные люди, у которых нет ничего общего.

Кроме нас самих друг у друга. В остальном мы чужие люди. До сих пор.

Понимаем и достигаем консенсуса только в случае, если один из нас уступает другому. Он научился слушать меня и принимать мои решения, даже если они ему в корне не нравятся. Научился доверять мне, когда мы достигли какого-то определённого уровня во взаимоотношениях.

Полагается на меня, если я говорю, что он может положиться. Делает то, что я говорю, вопреки тому, что думает сам. Доверяет, если я говорю, что всё будет хорошо. Даже если не может понять смысла. Даже если не знает, каким будет исход. Даже если это противоречит его собственным чувствам.

Делает, потому что доверяет моим решениям. Доверяет мне. Крайне редко возмущается и чаще всего не припирается, если не способен понять. Лишь иногда ему нужно время, чтобы принять моё решение или найти другое.

…которое есть не всегда.

Он вырвал меня из размышлений одной короткой фразой. От неожиданности я обернулся, чтобы увидеть его лицо. Я знаю, что он выучил его. Знаю, что свободно разговаривает, хоть ему не с кем практиковаться. Я и он — единственные, кто знает этот язык.

— В чём дело?

— Ты в порядке?

— В полном.

— Тогда почему ты не слышишь меня?

— Думал.

— О чём?

— О том, что моё терпение не бесконечно.

— Странно, что ты услышал меня, когда я заговорил на другом языке. Не громче. Не какую-то длинную фразу. Всё было точно так же. Просто на другом языке.

— Твоё ужасное произношение выдернуло меня из мыслей.

— Хам.

— Это когда-нибудь закончится?

— Да.

— Когда?

— Когда я рассыплюсь в извинениях перед тобой. Когда заглажу свою вину.

— Какую вину?

Он обнял меня со спины за плечи. Гладил по груди. Положил голову на плечо. Выглядел виноватым. Боковым зрением я видел неподдельное сожаление.

— Смотри.

Одна ладонь зависла в воздухе передо мной. По какой-то причине он старался отодвинуть её как можно дальше. Я начинаю понимать…

— Не надо. Я понял.

Вэй Ин не слушал меня. Он никогда меня не слушал, если это не было важно. Если от его послушания ничего не зависело. Мне было очевидно, что он делает и зачем. Чёртова демонстрация…

Я в ней не нуждаюсь. Осознал, что ты понял.

Пространственно-временное заклинание сжалось перед ладонью Вэй Ина. Исказилось, ломаясь подобно стеклу. Он намеренно задал слишком маленькое поле, чтобы показать мне свой вывод.

Мне известно, что он умён. Но я думал, что мне удастся отвлечь его внимание.

Разлом пришёлся по его ладони, разрезая её вдоль всей длины. Капли крови собирались на коже и готовились к тому, чтобы, кровавой ширмой, потечь вниз. Хоть эта рана не серьёзна для него и не сравнится с той, что на моей спине, мне известно, как ранит разлом пространства, если угодить под него.

В этой ситуации хорошо то, что он не человек. Что он не просто призрак. Хорошо, что он один из Четырёх Великих Бедствий и его восстановление за гранью восприятия не только людей, но и большинства призраков. Не удивятся только боги.

— Зачем? Я же сказал, что понял.

— Прости меня. Мне так жаль. Я не хотел. Не думал, что этого будет мало. Я ведь говорил тебе, что не чувствую, сколько нужно. Ты заставил меня. Я не хотел. У меня нет опыта. Это всегда делаешь ты. Почему тебе нужно было вынудить меня именно сейчас, когда тебе и без меня плохо?

— Мне не плохо.

— Нехорошо.

— Ты переживаешь больше необходимого.

Что я мог сделать для него? Сколько бы раз я не задавал себе этот вопрос — у меня никогда не было на него ответа. Ему ничего от меня не нужно. Он не устаёт повторять мне это. Вэй Ин говорит, что ему нужен только я. Но я и так у него есть.

А большего ему не нужно. Ему совсем ничего от меня не нужно.

— Прости меня.

Тяжёлый лоб прижался к моему плечу. Боковым зрением я наблюдал за этим. Почему извиняется он, а стыдно мне? Да так, что я чувствую необходимость извиниться перед ним.

Он понял всё, что произошло. Понял, что мои травмы — это его разлом. Понял, что я солгал ему. Понял, что я вызвал молнию, чтобы создать причину своей травмы.

— Из-за меня тебе пришлось нанести себе дополнительный урон. Ты всё правильно рассчитал. Идеально. Она ударила так, чтобы тебя задело, но не больше нужного. Даже без духовных сил, ты всё такой же потрясающий и сильный. Чжэньчэн…

Мне было дико слышать его извиняющийся тон. Вэй Ин ни слова не сказал о том, что я солгал ему. И, кажется, даже не собирается.

Смотрел, как кровь течёт по расслабленной ладони вниз. Она сбегалась в одну точку возле запястья, собиралась в струю и текла вниз. Как глубоко… Ранит так сильно, что Вэй Ин, будучи полностью здоровым, ещё не восстановился.

Белые рукава испачкались. Он удовлетворённо выдохнул, когда мои губы коснулись пореза. Касался языком, слизывая вновь проступившую кровь. Прижимался, скользя ровно по глубокому порезу.

Я чувствовал, как под моими губами расходится его кожа. Неровный край пореза наощупь был будто разорван. Язык утопал в глубине рассечения. Касался живой плоти. Я понимаю, почему он испугался, когда увидел мою спину. Однако это мелочи. Ему не нужно переживать обо мне.

Чтобы убить меня, недостаточно угодить под молнию или под разлом. Даже с учётом того, что сейчас я слаб.

Вряд ли выдох был удовлетворённым. Я думаю, что ему больно.

— Вэй Ин?

— Это я.

— Только я могу делать тебе больно.

— Только ты и делаешь мне больно.

— Ты сделал это сам с собой.

— Я лишь хотел показать тебе.

— Я понял раньше, чем ты показал. Это лишнее.

— Тебе больно. Мне тоже должно быть больно.

Это звучало очень интимно и откровенно. Услышать подобное — равносильно признанию в любви. Я столько раз пытался выразить свои чувства к нему разными способами. Каждая моя попытка была ясна ему. Он и сам задаёт мне кучу вопросов, которые в итоге сводятся к одному и тому же. Означают то, что он хочет услышать от меня.

Эта фраза выжжена. Её не существует в моём словарном запасе. Только не в таком порядке.

Все, кого я любил, погибли. Если я скажу ему, что л… он умрёт?

Если я не смог защитить свою семью и королевство, хотя был способен на это. Был достаточно могущественен и образован, чтобы добиться успеха. То в этот раз я тоже не смогу защитить его. Что-то пойдёт не так, как и в предыдущий.

Я — божество. Без верующих я уязвим. Как сейчас. Статус первого Непревзойдённого не даёт мне ничего, в отличие от других представителей этого ранга. Если я оступлюсь — он умрёт именно в тот момент, когда я ничего не смогу сделать для него.

Я не люблю его.

Но могу вылечить. Мне нужно только сжать его ладонь в своих руках, влить энергию в порез, преобразовать её в подобие игл. Сшить, словно полотно, мышцы, сухожилия, кожу, и он снова будет в порядке.

— Спасибо.

— Идём, Вэй Ин.

— Я не закончил с твоей спиной. Дай мне ещё немножко времени. И я хочу, чтобы ты научил меня восстанавливать ткани.

— С каких пор?

— С сейчас. Я понял, что бесполезен. Ничем не могу тебе помочь. Я хочу, чтобы, если тебе будет нужна моя помощь, — я мог сделать для тебя всё, что понадобится. Всё, что будет необходимо. Научи меня.

Лучше с ним не препираться, когда он на взводе. Выглядит спокойным, но не потерпит отказа. Взорвётся на фоне негативных эмоций. Вэй Ин снова на пределе… Как мало ему надо.

— Хорошо.

С высоты своих лет и опыта с ним, сейчас мне легче просто согласиться. Я знаю, что это искусство наскучит ему слишком быстро. Это неинтересно и уныло. Именно поэтому Вэй Ин до сих пор не овладел им. Не потому, что не может, а потому, что ему это скучно.

— Пойдём?

— Прости меня, хороший.

— Да не кошмарь меня, Вэй Ин.

Я слышу, как он улыбается. Его тёплые губы коснулись моей скулы. Успокаивался, потому что верил мне на слово. Как легко его успокоить. И так же легко вывести из себя.

Ладони снова легли на мои лопатки. Не собирался сдаваться, пока не закончит. Мне и самому интересно, как он это сделает, если не обладает никакими навыками. Только сухая теория.

Уверен, что у него в любом случае получится соединить ткани и сцепить их между собой. Так или иначе, даже если опыта нет, у него всё ещё остаётся высокий уровень духовных сил и прекрасный навык управления энергией. Он сможет.

Пока Вэй Ин пытался залечить увечье на моей спине, меня отвлекло вмешательство посторонней духовной энергии. Очень слабый след. Настолько, что никто, кроме меня, не способен его различить. Я знаком с этой энергией.

Взмахнул ладонью перед своим лицом и маска опустилась на него, плотно прилегая. Я смотрел. Его тут не было. Здесь только…

— Что случилось, Чжэньчэн?

— Бабочка.

— Собиратель Дождей?

— Да.

— Далековато от города он забрался. Видит нас?

— Нет.

— Где она?

— Десятая стража. Северо-восток.

— Постой здесь. Я мигом.

Мои волосы только и успели качнуться от ветра, поднятого его быстрыми движениями. Я восхищался Вэй Ином и навыками, которыми он обладает. Мне понятно, что я многому его научил. Дело не в учителе. А в ученике. Невероятно талантливый. Гений всего, чего касается его интерес.

Не мог не спросить, глядя на довольное выражение этой моськи. Шагал ко мне, как на праздник. Деловито, весело. Нёс что-то в кулаке. Очевидно.

— Ты что, забрал её с собой?

— Только то, что от неё осталось. Нам ведь не нужно, чтобы она передала ему информацию.

— Зачем она тебе?

— Хочу поковыряться в ней. Интересно, из чего она сделана.

— Из духовной энергии.

— Это мне понятно. Я хочу знать больше о связи этих существ с Собирателем Дождей.

— Нечего делать?

— Нечего.

— Тогда закончи с оружием столицы. Я сказал тебе, чтобы ты разработал оружие.

— Да, ты сказал мне. О великий и могущественный Небесный Император. А я, когда немного покопошился в твоём сумасшедшем запросе, сказал тебе, что это оружие слишком опасно. Это аномальная сила стихий.

— Ты можешь его сделать?

— Могу.

— Значит сделай.

Он нахмурился, когда я пошёл к нему навстречу. Шаг Вэй Ина ускорился. Опять выглядел недовольно. Достал меня…

— Я не закончил. А ну, стой.

— Мне надоело.

— Стой, сказал.

— Не буду.

— Чжэньчэн.

— Хватит выкрикивать моё имя направо и налево. Ты достал меня.

— Тут никого нет.

— Заткнись, Вэй Ин.

— Я хочу позаботиться о тебе.

— Я предоставлю тебе такую возможность, когда мы вернёмся. А сейчас пойдём. Стоять тут я больше не намерен.

— Ну почему ты такой?

Хмурился. Пришлось разгладить пальцем его сошедшиеся на переносице брови и разровнять лоб.

— Потому у тебя и морщины. Ты постоянно насилуешь своё лицо. То смеёшься, то недоволен чем-то.

— Ты всему виной.

— Я в курсе. Все три мира так считают. И считали так задолго до твоего рождения.

— Они нихрена не знают. Все эти люди и все три мира. Они совсем ничего о тебе не знают. У них нет права высказываться вслух. Их ссаное непрошенное мнение никого не интересует. Пусть держат его при себе, иначе я за себя не ручаюсь.

Защищает меня. Какого чёрта он так яростно защищает меня? Я похож на того, кому нужна защита? Это просто смешно. По-доброму. Я не насмехаюсь над ним.

— Я никого не собираюсь посвящать в свою жизнь. Тебя тоже не собирался. Ты всё никак не мог отстать от меня.

— Почему бы я должен был отстать от тебя? Ты, кстати, не сильно сопротивлялся. Сейчас ты порой куда более упёртый, чем тогда.

Он снова вцепился в мою руку, стоило ему вверить остатки призрачной бабочки ветру. Плохо управляет ветром, но приноровился использовать его так, как ему удобно. Ветер самый сложный и тяжело контролируемый из всех стихий. Вэй Ин даже с ним умудряется справляться, хотя ему чуть больше пятисот лет.

Разве у меня есть шанс не восхищаться им?

— Домой понёс?

— Аха.

— Выпендриваешься передо мной.

— Почему? — сквозь вырвавшийся красочный смех.

— Потому что.

— Потому что, что?

— Потому что в печать обычно убираешь.

— Зачем, если у меня есть твой ветер?

— Он не мой.

— Все стихии подвластны тебе. Ты контролируешь их так, как тебе нужно. Как ты захочешь. По одной или все сразу — не важно. Для меня ты их отец. И ветра в первую очередь.

— Почему в первую?

— Ветер ты используешь чаще, чем любые другие. Тебе нравится взаимодействовать с ним.

— А тебе — нести чушь.

— Хочешь сказать, ты не отдаёшь предпочтение ветру?

— Я использую то, что продуктивно и менее времязатратно.

— Нацелен на результат.

— Именно.

— Но это не значит, что ветер не импонирует тебе больше остальных стихий.

— И не значит, что импонирует.

— Почему? Почему ты сопротивляешься? Это ведь не плохо, когда тебе что-то нравится. Я не корю тебя. Почему ты всё воспринимаешь в штыки? Это вовсе не рычаг давления. А даже если бы и был, я бы не давил на тебя.

— Лжец.

— Но это правда!

— «Скажи, что мне сделать, Вэй Ин», «Так, Вэй Ин?», «Я сделал то, что ты хотел, Вэй Ин?»

Он остановился и развернул меня лицом к себе. Пялился так, будто дыру хочет просмотреть во мне. Снова хмурился. Снова был недоволен. Засранец. Не я это начал.

— Ты перекривил меня только что?

— Это цитата.

— Ты слышал свой голос? Могу с уверенностью заявить, что только что стал свидетелем того, как Лимин Чжэньчэн кривлялся.

— Пошёл ты в задницу, Вэй Ин.

Выдернув свою руку из его захвата, я пошёл вперёд. Меня порядком утомил этот долгий путь за кашей, до которой, по сути, рукой подать. Сколько можно?

— «Пофёл ты в жаднитсу, Вэй Ин».

— Заткнись.

— «Жаткнись».

— Не зли меня.

— «Не жли меня».

Я бесшумно выдохнул и продолжал переставлять ноги, больше не обращая на него внимания. У меня нет времени на игры с ним. Ему только дай повод зацепиться. Сейчас у меня нет желания играть с Вэй Ином.

— Чжэньчэн-жэньшэн.

— Отвали, сказал.

— Ну что ты?

— Прекрати.