Глава 37. Принудительное умерщвление (1/2)
Хорошо, что ночи не такие лютые, как могли бы быть. В принципе никогда не бывает так холодно, чтобы Вэй Усянь задумывался об этом. Особенно, когда его тело перестало реагировать на холод должным образом. Замёрзнуть насмерть ему не дано. Но зато он может насмерть сгореть.
— Здорово и не логично, — заулыбался он, сладко потягиваясь.
Принялся вынимать еловые иголки из чёлки и длины. Планы на день были грандиозные. От вчерашнего завершения дня Вэй Усянь помнил только то, что он тренировался до потери пульса.
Был таким уставшим и измученным, что совершенно не помнил окончания дня и как прошла ночь — тоже. Это странно, потому что спать ему не свойственно. Он задумался об этом и пришёл к выводу, что потерял сознание.
— Это опасно. Так лучше не делать. Буду доводить себя до такого и меня схватят, как сладкую булку, пока я отдыхаю, ни о чём не подозревая. Буду осторожнее. Потому что…
Вэй Усянь подтянул к себе пятки и принялся снимать с ног сапоги. Поднялся, отряхнул зад от иголок, подхватил обувь, закинул через плечо и поплёлся к реке. Точно знал, что в паре десятков ли отсюда будет река.
Решил, что пойдёт босиком. Хотел потоптаться по траве, иголкам, шишкам, мелким веточкам и прочим сопутствующим лесов и полей. Даже если поранится — ерунда. Заживёт так быстро, что он и глазом моргнуть не успеет.
— Потому что, в таком случае, вне зависимости от того, рассеяны мертвецы по территории или нет — я не узнаю об опасности. В беспамятстве, я слышал, это не работает. Интересно… Как ведут себя мои мертвецы, когда я теряю контроль над собой. Хотел бы я у кого-то спросить, да не у кого.
Почему-то ему в голову врезался образ Лань Ванцзи. Вэй Усянь ничего не понял и невольно нахмурился.
— Это не вариант. Интересно, у него всё хорошо?
Он залез рукой за пазуху и принялся искать один из талисманов, которые дал Лань Ванцзи. После того, как они расстались, а Белое Бедствие дал ему денег на всякие всячины, Вэй Усянь, помимо десятка специализированных книг, купил себе кучу полезных и нужных вещей. В их числе были чистые талисманы.
А ещё он самым наглым образом украл у Белого Бедствия ту маску радости, которую Вэй Усянь носил на празднике.
Сегодня был день отдыха и развлечений. Он решил это только что, но уже не мог отказаться от этой идеи. Тёмный заклинатель действительно устал и физически, и морально. Его чёрная душонка требовала праздника и быта.
Да и в целом после вчерашнего продуктивного дня не мешало бы помыться. Всё было настолько нехорошо, что он чувствовал собственный запах пота. А это не так-то и легко сделать под всеми одеждами.
Вывод: всё плохо. Нужно обязательно и в срочном порядке вымыться, привести себя в чувство. Стать снова похожим на человека. Красивым и приятно пахнущим.
— Я всегда красивый, — невозмутимо.
Он внезапно остановился, широко распахивая глаза. Словно забыл что-то очень важное и нужное. Что-то, что никак нельзя потерять. Это непростительно.
— Каюсь! Только не делай голову, ладно? Мне правда очень жаль. Больше не повторится.
Вэй Усянь повернулся корпусом назад и выбросил руку перед собой, ожидая отклика. Чёрный клинок со свистом рассекал воздух, стремительно приближаясь. Мужчина развернул меч эфесом к себе в полёте. Рукоять застыла в ладони, пальцы сжались.
Тёмный заклинатель чуть улыбнулся, поглаживая кромку лезвия. Водил подушечками пальцев по древним рунам, повторяя их.
— Ты весь грязный. Я знаю, что ты и сам очистишься, но в качестве извинений я ототру с тебя всю сажу и гарь, согласен? Сейчас доберёмся до реки, и я всё сделаю в лучшем виде. Прости, что забыл тебя.
Чёрные грязные разводы оставались на его коже, но он будто не замечал этого. Всё потому, что пропитался к мечу тёплыми чувствами — это главное, а побочное: чувствовал укол вины перед ним.
Да, то, что он его может забыть где-то, явно не привносит в их, и без того сложные, отношения больше понимания.
— Боги… Да у меня со всеми сложные отношения. Это либо проклятие, либо я такой. Подобное притягивает подобное.
Вэй Усянь оттёр ладонью меч, как смог, и убрал его в ножны. Спасибо, что тот вообще отозвался. Мог проигнорировать…
— Нет, — решительно отрезал мужчина. — Я прекрасен во всех отношениях. С какой стороны ни посмотри. Это меч Бая. А Бай, как уже известно, тот ещё фрукт. С учётом того, что я хожу с его мечом и общаюсь только с ним, то, соответственно, в итоге получаем то, что напрашивается. Не больше. Я тут ни при чём. Ведь это же я, — он хихикнул.
Поднял с земли сапоги, которые бросил как попало, когда начал наглаживать меч, и, вновь закинув их за плечо, побрёл вперёд.
Река была широкой и протяжённой. Течение быстрое, неумолимое. Вэй Усяню показалось, что здесь ему будет неудобно. Место неудачное. Он пошёл вдоль берега, чтобы подыскать себе какую-то лунку или залив, где течение не смогло бы его побеспокоить.
В целом, когда он нашёл нужное для себя место, солнце находилось не там, где он думал. Мужчина поднял голову к небу, подмечая для себя, что сейчас наступает любимое время обезьян<span class="footnote" id="fn_32698076_0"></span>. По крайней мере так Вэй Усянь думал исходя из положения солнца.
Спустя столько лет отшельничества он неплохо разбирался во времени по солнцу. Других вариантов у него не было, ведь колокол он не слышал зачастую. Редко когда.
— Одиннадцатая стража<span class="footnote" id="fn_32698076_1"></span>. Лучше поторопиться, не то в потёмках буду ковыряться. Пока вымоюсь, пока постираюсь, пока ничего не поделаю… Куча времени.
Мужчина скинул с высоты плеча сапоги и на бешеном энтузиазме принялся раздеваться. Он мечтал вымыться весь вчерашний день, пока был в сознании, и всё утро, пока шёл.
Честно признаться, его утомили эти сложности. Вэй Усянь устал мыться в реках и озёрах. Устал воровать предметы первой необходимости. Сейчас он может их себе купить, но раньше ему неоднократно приходилось воровать мыльный корень и не только.
Ему хотелось какого-то постоянства и адекватности. Более человеческой жизни. Он чувствовал себя животным. Бродячей собакой, коих боялся и ненавидел где-то в глубине души.
Не знал, что ему нужно сделать для того, чтобы он обрёл себя в этом мире. Наконец… Вэй Усянь уже второй десяток живёт призрачную жизнь, но всё ещё не привык к тому, что он такой. К тому, что у него ничего и никого нет.
— Уже есть, — невозмутимо, самодовольно.
Но это всё равно не то, чего хотелось его душе. Он хотел стабильности и покоя. А жизнь предлагала ровно то, чего он хотел, с точностью до наоборот. Круг общения, который приобрёл себе мужчина, только ещё больше подливал масла в огонь со стороны непостоянства и неизвестности.
Не хотел этого, но тянулся сам. Летел, как бабочка на пламя. Больше всего пытался отгородиться от этого и осесть где-то, но в то же время рвался к тому, кто изначально ломает основные составляющие для того, что хочет Вэй Усянь.
Он не понимал сам себя. В его голове была полная каша и совершенный порядок одновременно. Его снова кидало из крайности в крайность, но это не отражалось внешне. Всё было у него в голове.
Ему казалось, что он приобрёл некие душевные заболевания, но не знал их названий и определения им тоже дать не мог. Просто жил так, как есть. Изменения, которые претерпевала его личность, были заметны для него самого. Это немного пуга́ло.
Вэй Усянь часто думал об этом, но чувствовал себя бессильным. Ему казалось, что если сократить и без того не частое общение с Белым Бедствием, то ему станет лучше через время, но…
Тёмный заклинатель насупился, зачерпнул полные ладони воды и с силой потёр лицо.
— Я не хочу. Не хочу без него. Уже поздно.
Он вышел чуть помельче, чтобы было по пояс, сел на зад и погрузился в воду так, что только нос и глаза находились над гладью стихии. Зачерпывал полные ладони песка и однообразными движениями из стороны в сторону вымывал его из них, затем набирал снова.
Думал, откисая. Не о том, что было до этого, а о том, как весело ему всякий раз, когда к нему приходит заветный гость. К сожалению, это происходит не так часто, как ему хотелось бы.
Вэй Усянь уже понял, что у Безликого Бая, как у Небесного Императора, очень много работы и тот не может просто так её игнорировать, иначе что-то там пойдёт не так. Белое Бедствие объяснял ему, но он не слушал. Это было скучно.
Именно поэтому он и не мог сейчас конкретно сформулировать свою мысль. С момента их последней встречи прошло уже несколько недель и Вэй Усянь ожидал его скоро увидеть перед собой на расстоянии вытянутой руки.
Жаль, что ему никогда не было известно, в какой именно день и время это произойдёт. Сколько раз бы он не спрашивал, Белое Бедствие никогда не мог дать конкретного ответа, потому что и сам не знал. Это не зависело от него напрямую.
Тот говорил «закончу свои дела и приду».
Вэй Усянь фыркнул, пуская пузыри из-под воды.
— Дела… Какие у него могут быть дела, пока я скучаю по нему? — невнятное бормотание.
Он откинулся на спину и разлёгся на воде, расставляя в стороны руки и ноги на ширину плеч. Держал себя, ладонями постоянно подгребая воду, чтобы тело не опускалось сильно под воду.
Со стороны над гладью стихии было видно только пальцы ног, самое ценное и лицо. Всё остальное скрывалось под. Рассматривал небеса и думал о том, насколько высоко находится столица, что её не видно с земли?
А может всё дело в другом. Ему на мгновение стало интересно оказаться там. Эта мысль покинула его голову так же быстро, как и пришла. С другой стороны, ему совсем не хотелось туда. Там работают боги. Ему нечего там делать.
Это просто был импульс и интерес. Ничего более.
Вэй Усянь закрыл глаза, пытаясь уговорить себя не думать. У него было много пороков, но самый главный: неумение не думать. Он думал всегда и везде. В любом месте и положении. Так много, что это создавало ему кучу проблем.
Просто расслабиться и забыться у него не получалось со времён Луаньцзан. Вэй Усянь уже и забыл каково это, просто жить и не задумываться. Делать интуитивно, по наитию. Наслаждаться. Не убегать, не убивать, не воровать.
— В кого же я превратился всё-таки, а?
Мужчина тяжело вздохнул, распахивая глаза. Солнце зашло за огромную серую тучу. Он нахмурился, соображая, когда это она успела подкрасться к нему? Ведь Вэй Усянь закрыл глаза всего мгновение назад и небо было чистым и ясным. Нежно-голубым.
— Нужно меньше думать.
Он почувствовал, как подул ветер. Его лицо уже высохло от воды, поэтому это было нежное и ласковое прикосновение к коже. Сразу же за ветром последовало какое-то внутреннее волнение.
Глаза, что буквально мгновение назад безразлично смотрели в небеса, округлились. Вэй Усянь резко поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Откуда?!
— Ну не сейчас же! Ну почему?! Я так долго ждал, тебя всё не было, и ты решил прийти тогда, когда я собрался пол дня проваляться в воде и заняться стиркой! Да ты издеваешься, не иначе!
Он раздражённо хлопнул ладонями по воде. Внутренне был счастлив. Просто ещё не успел это осознать.
Не видел. Ждал, но не видел. Судя по внутренним ощущениям, тёмная энергия подсказывала ему, что тот, кто носит его браслет, стоит сейчас где-то совсем близко к нему самому.
Куда бы Вэй Усянь не повернул голову — кругом пусто. Деревья, берег, листва. Все цвета от коричневого до тёмно-зелёного были ему привычны. Где же тот самый броско-белый, выделяющийся на фоне всего остального так сильно, будто пятно?
— Я знаю, что ты здесь. Не только браслет, но ветер, который внезапно подул, тоже свидетельствует о том, что ты здесь.
— Научился слушать ветер?
Вэй Усянь невольно заулыбался этому голосу. Самой широкой и глупой улыбкой.
— Ты постоянно его упоминаешь. Я начал обращать на это внимание. Разве мы не договорились, что ты не подсматриваешь за мной?
— Как я могу подсматривать, если ты знаешь обо мне?
Внутри него ожила целая буря эмоций. Таких живых и настоящих, каким он сам себя никогда не чувствовал. Единственное, что портило этот момент, было отсутствие зрительного контакта.
Он по-прежнему не видел Белое Бедствие.
— Покажешься?
— Ты, видимо, очень занят.
Вэй Усянь тщетно вертел головой из стороны в сторону. Ему даже не удавалось определить, с какой стороны доносится голос. У него складывалось впечатление, что звук разливается со всех направлений одновременно.
— Был. Вот как раз освободился.
— Я помешал?
— Что, если да?
— Я могу уйти.
— Можешь, — Вэй Усянь поднялся на ноги и уверенно пошёл к берегу за мыльным корнем. — Но не уйдёшь.
Быстрого ответа не последовало, как было ранее. Зная Белое Бедствие не первый год, мужчина сделал вывод, что тот пребывает в шоке из-за внешнего вида Тёмного заклинателя.
Естественно, в воде он лежал нагим. Поднявшись на ноги, всё стало видно слишком хорошо и отчётливо. Безликий Бай не понимал такого поведения, потому и молчал. Это ступор. Очередной.
— Ты покажешься мне? Или мне нужно поуговаривать тебя?
Вэй Усянь взял корень и без промедлений вернулся в воду. Естественно, в сопровождении совершенно невозмутимого лица. Будто всё может существовать так, только так и никак иначе.
— Эй, даочжан.
— Я не монах.
— Скажи мне своё имя, и я перестану называть тебя как попало.
— В этом нет нужды.
— Тогда не исправляй меня. К тому же, разве ты не культивировал без сна и отдыха, чтобы вознестись? Конечно, ты монах. Когда-то был им, по крайней мере.
— Нет, не был. У меня были другие практики.
— И ладно…
Стоял по пояс в воде, чтобы лишний раз не отнимать дар речи у пожилого бога. Он нырнул, сразу же выныривая, и принялся намыливать волосы. На это ушло какое-то время, прежде чем Вэй Усянь выбросил корень на берег, куда-то в траву.
— Это в такой способ ты обычно наблюдаешь за мной, когда без браслета? И не стыдно?
— Я смотрел, как ты создавал, а не…
— Не важно. Ты подсматривал. И сейчас тоже делаешь самое.
— Тоже делаю самое?
В воздухе разлился короткий смешок. Это явно позабавило Белое Бедствие, поэтому Вэй Усянь тоже улыбнулся, растирая мыльный экстракт по полосам.
— Аха, именно.
Безликий Бай показался на глаза на берегу. Очень близко к вещам Вэй Усяня. Получается, что, когда тот пошёл за корнем, мог врезаться в него. Нужно было всего-то чуть-чуть правее.
— Ты всё время там стоял?
— Да.
— Я мог наступить на тебя.
— . . .
— Сколько у тебя времени?
— Не много.
— Это сколько?
— Что ты хочешь?
— Узнать, успею ли я вымыться, переодеться, провести с тобой время и наговориться прежде, чем ты уйдёшь?
— Сколько ты хочешь говорить?
— Вечность.
— Не успеешь.
— Жаль, — хихикнул Вэй Усянь, окунаясь затылком в воду, и вымывал из волос мыло и грязь. — А если серьёзно? Сколько?
— Достаточно.
— Тогда, погоди немного. Я сейчас закончу.
Белое Бедствие стоял неподвижно, как и всегда. Гордая аристократичная поза, ровная осанка. Вэй Усянь постоянно поглядывал на него, пока занимался своими делами. Он снова пошёл за корнем, но в этот раз, чтобы мыть тело.
— Тебе комфортно?
— Почему ты спрашиваешь?
Он знал почему, но дразнился. Его нагая натура вновь расхаживала естеством наружу перед носом Белого Бедствия. И из них двоих некомфортно было тому, кто был замотан в ли белых тряпок так плотно, что можно неделю раздевать.
— Не хочешь отвечать? Не надо. Мне комфортно. Спасибо, что побеспокоился. А тебе?
— Что?
— Комфортно?
— . . .
Вэй Усянь поднял корень и подошёл к Безликому Баю. Мокрые пальцы сдвинули маску радости и грусти в сторону. Красивое лицо и светло-голубой взгляд смотрел ему ровно в глаза и не ниже.
— Не ответишь?
— Какое это имеет ко мне отношение?
— Прямое.
Вэй Усянь погладил его по плечу и провёл ладонью по руке вниз, несколько раз сжимая пальцы на разных участках руки.
— Ты так напряжён. Что с тобой?
— Со мной всё в порядке.
— Твои мышцы словно камень. Расслабься, ладно?
— Мойся.
— Не хочешь со мной?
— Нет.
— Почему?
— Нет необходимости.
— А просто? Поплавать. Ты умеешь плавать?
— Да.
— Давай поплаваем.
— Я не занимаюсь подобными вещами.
— А чем ты занимаешься? Убиваешь людей и управляешь богами?
— Относительно верно.
— В чём я ошибся?
— Я всех убиваю. И людей, и призраков, и богов.
— Богов? — изумился Вэй Усянь. — А что, богов можно убить?
— Всех можно убить.
— И тебя тоже?
— Да.
— Как?
— . . .
— Как тебя убить, даочжан? — на ушко.
— Уничтожить прах.
— Так умирают боги?
— Непревзойдённые.
— Но ведь ты бог.
— Не только.
— Мне сложно понять, как ты устроен.
— Это не важно.
— Важно. Но не сейчас.
Вэй Усянь обнял его за шею, притягивая к себе поближе. В этот раз не ему пришлось делать полшага вперёд, а Белое Бедствие уступил, когда его ненастойчиво потянули. Это было не впервые, но так же приятно, как и в первый раз.
Тёмный заклинатель постоянно проверял и расширял границы допустимого. Если изначально эту скалу было невозможно сдвинуть ни на цунь, то сейчас, спустя пару месяцев, он вполне себе шёл на контакт, если его подпихнуть.
Обнимать, конечно, так и не научился… Но Вэй Усянь на правильном пути.
— Ты не против, если я поцелую тебя?
Наводящие, хоть и очевидные, вопросы — это тоже часть стратегии.
— Если я скажу, что против, ты остановишься?
— Нет, — выдохнул он, накрывая чужие губы своими.
Короткий сухой поцелуй спустя Вэй Усянь почувствовал себя намного веселее и живее, чем было до этого. Порция долго ожидаемого счастья получена.
— А ты против?
— Мне…
— Безразлично. Да, я знаю. Мог и не спрашивать.
Он поглаживал его по волосам на затылке, а в другой руке по-прежнему сжимал мыльный корень.
— Ты мокрый.
— Разве ты через все свои тряпки способен почувствовать то, что я мокрый?
— Чувствую.
— Тебе неприятно? Нет. Тебе безразлично. Тогда к чему это? Хочешь, чтобы я отошёл? Ты сказал это для того, чтобы я отошёл?
— Нет.
— А зачем?
— Факт.
— Логически.
Вэй Усянь сжал его в объятиях, вновь целуя в губы. В процессе переложил чужие ладони себе на талию, оставил их там и вернул руки на своё место. Непринуждённо гладил по затылку, покусывал нижнюю губу и вбирал её в рот, лаская языком.
Не мог и не хотел открывать глаза, чтобы смотреть на реакцию и выражение лица Белого Бедствия. Просто наслаждался и надеялся, а на деле был уверен, что Безликий Бай получает не меньшее удовольствие, чем он сам.
Это чувствовалось по отдаче. Тот не вёл и особо не отвечал, но принимал едва не с благодарностью. Всё же, сколько бы тот не ворчал и не кряхтел, никогда не отталкивал Вэй Усяня в своих «очередных бесстыжих поползновениях».
Тёмный заклинатель напоследок прикусил его за губу, оттягивая её на себя, и, коротко поцеловав, отпустил, отстраняясь.
— Пойду домоюсь. Никуда не уходи.
Белое Бедствие опустил взгляд, когда Вэй Усянь развернулся к нему спиной и побрёл к реке. Чувствовал себя странно…
— Я не вовремя.
— Вовремя. Ты всегда вовремя.
— Ты сам сказал.
— Я бубнил, — вновь намыливая волосы.
Жир из них он уже вымыл, а сейчас закреплял эффект чистоты. Принялся увлечённо натирать плечи, грудь и руки.
— Попросил бы тебя помочь мне сзади. Спину вымыть, например. Но ты всё равно откажешься. Вынуждаешь меня страдать.
Белое Бедствие молча поднял руку и принялся закатывать рукав, несколько раз широко подворачивая его только с одной стороны. Он протянул руку, как будто что-то просил.
— Что? — не понял Вэй Усянь.
Понял, но не верил. Думал, что принимает желаемое за действительное. Либо неправильно понимает смысл, вложенный Белым Бедствием в этот жест.
— Давай.
— Что? Корень?
— Да.
Тёмный заклинатель прозрел, слегка приподнимая брови. Контролировал своё лицо, чтобы оно не смущало этого сложного мужчину. Он пошёл вперёд, вновь засвечивая всё самое ценное.
Когда бы это ни происходило и как часто, Вэй Усянь замечал, что взгляд Белого Бедствия никогда не находится в той области. Всегда на уровне или выше плеч. Это было даже скучно.
Мужчина повернулся к нему спиной и через плечо протянул мыльный корень. Его забрали довольно быстро. Вэй Усянь опустил взгляд вниз и ждал. Сам не знал, как это будет происходить.
Это казалось ему настолько диким и невозможным, что он думал бы, что спит, если бы мог спать.
Он невольно содрогнулся, когда тёплые пальцы коснулись его шеи. Ожидал, но это всё равно было слишком неожиданно. Вэй Усянь сцепил руки в замок в области паха и глупым взглядом смотрел себе под ноги.
Прикосновения этого человека — это из разряда чего-то магического. По крайней мере добровольные. Тот никогда не касается своих жертв. Даже близко не подходит. Убивать и наказывать Белое Бедствие может и на расстоянии.