Глава 20. Новая реальность (1/2)

Тренировки с мечом претерпевали серьёзные задержки.

Вэй Усянь совершал выпад, в его голову попадала какая-то мысль, вызывающая сумбур, и он терялся. В себе, времени, пространстве. В том, что делает, и не мог контролировать то, что думает, ибо не замечал, как погружается в это состояние.

Сейчас ему казалось, что он в какой-то степени идеализирует поступки Белого Бедствия.

— Ведь… если бы он не создал мне критическую ситуацию, я бы не осознал кучу вещей. Например… не знаю… но точно знаю, что мне стало проще с самим собой после заточения в клетке. И после заточения в пещере мне тоже стало значительно лучше. Мне…

Вэй Усянь смог сфокусировать взгляд на кончике меча. Его правая рука выла от напряжения и дрожала.

— Сколько я так стою?

Он ужаснулся. Его вновь преследовали провалы во времени, разница лишь в том, что в этот раз Вэй Усянь не разбивал руки, не разносил в дребезги предметы и не убивал так изощрённо, как прежде.

Его провалы — это мысли.

И так, и эдак. Слева, справа, сверху. Он прокручивал тот поцелуй тысячи раз, ибо не мог дать определение произошедшему. Когда этот импульс произошёл, Вэй Усянь думал, что сможет запихнуть Белое Бедствие за пояс.

Думал, что реакция архаичного, величественного и всесторонне аристократичного древнего демона будет резкой. Агрессивной, грубой, эмоциональной. Он рассчитывал, как минимум. Как минимум на то, что его ударят. И этот удар обещался быть болезненным.

Может это было бы разбитое лицо, может сломанная челюсть, рука или нога. Может это была бы сквозная рана в животе, а может дыра в горле. Что-то, что могло бы выразить то удивление и негодование, которое ожидал увидеть Вэй Усянь.

Ему было дико от того, что реакция, которую он так ждал, целиком отсутствовала. И хоть соприкосновение их губ было практически невинным, действительно невинным, это не означает, что его не было.

— Почему он не оттолкнул меня?

Раз за разом, день за днём целая куча вопросов не давали ему покоя. Всё, чего хотел добиться этим поступком Вэй Усянь — выбить почву из-под ног «совершенства». Хотел поставить его на место. Показать, что его всепоглощающая невозмутимость — всего лишь маска, подобная той, что Белое Бедствие носит на лице.

Если он такой великовозрастный, это не значит, что всякая тридцати-с-лишним-летняя мелюзга не может ничего противопоставить двухтысячелетнему основателю Непревзойдённых.

В сухом остатке Вэй Усянь имел стопроцентную потерю, несобранность, кучу вопросов к себе самому, внутренние противоречия, сильные сомнения по отношению к выбранному способу, и на этом список только начинался.

— Я же видел тогда, на Луаньцзан, как… — он запнулся, отмахиваясь от себя всеми руками одновременно. — Фу ты, блин горелый! На какой ещё Луаньцзан?! На Тунлу! Я видел тогда на Тунлу, в каком шоке он пребывал из-за того, что я сказал о вкусе семени.

Он возмущался, расхаживая из стороны в сторону, и размахивал мечом в такт ходьбе.

— Боги… Да кто его не пробовал?! Ну… не чужой, конечно. Свой собственный я имею в виду. Да почему я оправдываюсь сам перед собой?! — усталый выдох. — Спокойно. К чему я веду? К тому, что каждый второй, а то и чаще, юноша, так или иначе, хоть раз в жизни, по тем или иным причинам, пробовал свой вкус. А его так повело, словно он впервые услышал о чём-то подобном. В чём его проблема?!

На самом деле Вэй Усяня сейчас больше интересовало, в чём его собственная проблема, а не Белого Бедствия, но проецировал он всё на него. Так ему было легче справиться с тем, что сжирало его изнутри.

Если аристократичность, которая просачивается в каждом движении, допустим, действительна, и Белое Бедствие в самом деле никогда ничем подобным не занимался, что очень мало вероятно даже в теории, то почему он стоял как истукан, когда его поцеловал мужчина?

Это первый и главный вопрос в голове Вэй Усяня, вырывающий мозг из черепной коробки. Первый и главный. Сразу после вопроса: почему он висел на нём до тех пор, пока не встретился с ним взглядом?

Тёмный заклинатель отпустил Белое Бедствие потому, что его взор пересёкся с чужим. В тот момент он ощутил какое-то моральное давление на себя. Именно это и заставило его отстраниться.

Не трезвый разум, не понимание того, что план, кажется, не сработал, не сознательность. Ничего из того, что действительно должно было являться причиной. А потому, что на него сверху вниз смотрели светлые глаза.

Они давили на Вэй Усяня, словно вжимали в землю. Вот это и была настоящая причина. Белое Бедствие вжал его, заставляя отскочить назад.

— А сам почему не отвалил от него? — мужчина насупился. — Пояснительный отряд, пожалуйста! Тут человеку плохо!

Его громкий голос разорвал вечернюю тишину в клочья. Никто этого не слышал. Единственные слушатели Вэй Усяня — мертвецы, которые без приказа не реагируют на его стенания, и трупы призраков, разбросанные по округе.

Не двигался. Белое Бедствие не двигался. Ни когда он приближался к нему, ни когда поймал в свои объятия, ни когда прижался своими губами к его устам.

Это было сухое и тёплое касание. Вэй Усянь убеждал себя в том, что это было именно касание, а не поцелуй. Как ему казалось, чтобы поцелуй считался поцелуем нужно сделать нечто большее, чем прижаться губами к губам. Разве нет?

Между ними этого не произошло. Значит всё в порядке. Это даже нельзя назвать поцелуем. Просто прижался к нему на…

— На сколько? А ведь действительно… Сколько времени прошло прежде, чем я открыл глаза?

Вэй Усянь хлопнул себя ладонью по лицу, лениво отступая назад, пока не врезался в какое-то случайное дерево спиной. Мужчина съехал по нему вниз, усаживаясь на землю. С силой тёр глаза внутренней стороной запястий, тяжело выдыхая.

Все его проблемы были связаны с тем, что он сам не мог дать оценку своему поступку. В момент, когда Вэй Усянь это задумал, всё казалось ему таким простым и правильным, что он не почувствовал ни одного противоречия внутри.

Однако сразу после Тёмный заклинатель не мог найти себе места. Его дёргало всякий раз, как нужно было контактировать с Белым Бедствием. Даже разговаривать с ним враз стало так странно и неловко.

Ему удалось отвлечься на момент строительства моста и обучения. Или демонстрации. Не важно, как это назвать. После того, как Безликий Бай ушёл, Вэй Усянь пребывал в полном шоке от своего поведения и реакций.

Визуально ничего страшного не происходило, но внутри него бурлила целая куча недовольства, недопонимания и эмоций, которым мужчина не смог дать объяснения. И всё ещё не мог.

Боялся задавать себе главный вопрос.

Однако после этой глупой ситуации ему снова удалось пересмотреть все события, что связывали его с Безликим Баем. Сейчас вина за смерть Цзян Чэна казалась ему сугубо его собственной виной. А убийца словно жертва обстоятельств. Вынужденно убил.

— Это бред. Бай убил его, а не я. Я только сказал ему, куда идти, за чем, и практически благословил смерть Цзян Чэна. Мне ведь не было известно, что он вспыльчивый и несдержанный, да? Я же не мог знать, что этот упёртый баран никогда не отступится и не сдастся, да? Это ведь не я прожил с ним бо́льшую часть своей жизни на тот момент, да? Ага. Конечно, не я. Это кто-то другой был… Небеса…

Вэй Усянь потёр точку на лбу и с силой выравнивал линию бровей, множество раз потирая их. Как день ясно, что он корил себя и понимал степень своей вины. Не ясно только, почему Тёмный заклинатель решил, будто Белое Бедствие — жертва обстоятельств, а не убийца.

— Зачем я спросил у него, когда он вернётся? Мне ли не всё равно? Вопросов у меня к нему пока нет. Он мне не нужен, пока нет конкретного дела. Ремесло я ещё не постиг. Так какая мне разница, когда вернётся этот мужик?

Терзался так, что не мог даже заставить себя лечь «спать», хотя обычно всегда охотно прибегал к подобному способу, чтобы отдохнуть от дня, событий или чего-то другого. Сейчас ему не лезло.

Жестокое наказание с собаками тоже не казалось ему таким ужасным, как ранее. Он быстро принял тот факт, что закрыть его в клетке с собаками — было не таким уж и плохим решением, а сейчас Вэй Усянь думал, что это был единственный вариант, который мог возыметь такой потрясающий результат.

— Почему он попросил меня построить мост? В небеса. В небеса… Ещё раз. Вдуматься только, — он размахивал запястьем у себя перед лицом. Сложил указательный и средний пальцы, прижимая их к большому, и деловито объяснял пустоте вокруг. — Белое Бедствие сказал или попросил — понятия не имею, чтобы я построил мост в небеса. Нахрен? Объективно. Кто-то может мне объяснить?

Мужчина активно огляделся по сторонам, в нетерпении кого-то выглядывая.

— Где мой пояснительный отряд?

Вэй Усянь положил Атем на бёдра и любовно огладил пальцами лезвие.

— Что скрывает твой хозяин? Ты знаешь, кто он на самом деле? Тебе известно его имя? А его истинный облик? Светлые глаза, похожие на кристальную прибрежную воду. Такой чистый взгляд. Даже не верится, что Белое Бедствие умеет смотреть такими глазами. Это обман или нет?

На мгновение остановив поток вопросов, Тёмный заклинатель понял, что восхищается цветом и общим видом глаз, которые тогда увидел. От этого отнекиваться бесполезно. Приходится принимать.

— Как много ты знаешь о нём, Атем? Как долго ты с ним? Есть ли хоть кто-то, кто знает правду о том, что скрывается под маской? Под той, что на его лице, и под той, за которой скрывается он сам, оставляя перед ней лишь два слова: Белое Бедствие. Кто такой Белое Бедствие? Ты знаешь, Атем?

Он устал. Так вымотал себя, что его бессмертное тело, не знающее усталости, сейчас чувствовало себя смертельно раздавленным от той самой усталости. Умом Вэй Усянь понимал, что лучшим решением всех вопросов будет встать и продолжить тренировки.

А физически его руки налились металлом, веки тяжелели, и мужчина не имел ни малейшего желания шевелиться. Только угроза смерти может заставить его подняться прямо сейчас.

…можно только догадываться о том, насколько быстро он подскочит, если откроет глаза и увидит перед собой Белое Бедствие.

— Не отвечал. Не касался. Не ударил. Не оттолкнул. Не проявил негативной реакции. Не проявил положительной реакции. Не двигался. И даже не моргал. Я уверен. Почему так… никак? До сих пор не понимаю, я удивил его или нет?

Вэй Усянь считал, что по всем правилам должен был загнать Безликого Бая в тупик, но на деле такой реакции, или похожей на ту, что видел в прошлый раз, он не увидел. Вообще не понятно, что подумал и почувствовал оппонент.

Для начала Тёмному заклинателю не мешало бы разобраться со своими чувствами, прежде чем пытаться анализировать чужие. Главный вопрос, который звучал очень коротко и максимально понятно, до сих пор ни разу не прозвучал. Ни мысленно, ни вслух.

Задать его означало дать соответствующий ответ. Ему крайне не хотелось этого делать. Так быть не должно.

Он не хотел, чтобы так было.

— Почему?.. Почему? Всё дело в том, что Бай мужчина?

Вэй Усянь раскрыл глаза, будто не поверил в то, что спросил вслух подобное. Сидел спокойно, как мёртвая лошадь. Степенно моргал, рассматривая ствол близстоящего дерева. Пытался разложить по полкам все возможные причины, которые могли послужить катализатором для подобного вопроса.

Это не тот главный вопрос, который он упорно игнорирует, но уже ближе к сути. Такими темпами ему удастся подобраться к самому сложному так, что он и сам не заметит. Как только что.

Размышления заняли порядка цзы<span class="footnote" id="fn_32054876_0"></span>. Вэй Усянь прижался затылком к дереву, старательно почесал об него голову и широко улыбнулся. Тихо захихикал, набирая в громкости и уровне веселья, пока не смеялся во весь голос, покатываясь от хохота.

— Что за бред? Ничего подобного и близко нет. Я поцеловал его, чтобы поставить на место. Только и всего. Это всё. Тут не о чём больше думать. Моя паника завязана на том, что он отреагировал не так, как я рассчитывал. Всё. Конец. Хватит этих глупостей.

Вэй Усянь поднялся на ноги и вскинул мечом в руке. Пламя вспыхнуло, покрывая клинок. Мужчина вытянул руку вперёд, поворачивая к себе меч. Держал на уровне глаз и смотрел на пылающую кромку лезвия.

Огонь был не таким, как раньше. Не сказать, что его температура как-то изменилась, но Тёмный заклинатель был уверен, что это пламя теплее, чем то, что ему удавалось порождать раньше.

Усталости как и не было. Лучшее время, чтобы тренироваться — сейчас. Всегда сейчас. Если так воспринимать вещи, то есть шанс добиться успеха.

Атем по-прежнему был не рад ему. Это чувствовалось во всём, но Вэй Усянь изменил своё отношение к нему. Начал ухаживать за ним и следить за его внешним видом, остротой.

Украл из кузнецы водный камень и постоянно-периодично затачивал его согласно всем правилам заточки боевого оружия. Изначально замачивал камень, ждал, пока тот будет готов и принимался за дело.

Условно делил кромку лезвия на пять частей и работал сначала с каждой из них отдельно. Удерживал Атем под углом сорок пять градусов и начинал затачивать кромку.

Подпирал клинок со стороны противоположной абразиву, пальцами другой руки работал над частью лезвия возле острия, плавно сдвигаясь к концу намеченного участка в сторону эфеса. Само остриё вытачивал прижатием большого пальца руки. Так, как его научили в ордене Юньмэн Цзян. Как его научил Цзян Фэнмянь.

Каждый раз Вэй Усянь тратил на это как минимум одну стражу, чтобы лезвие резало всё, чего касается. Он изрядно затупил его пока дрался с деревьями и ветками, и никогда прежде не чистил его.

С тех пор всё изменилось. Тёмный заклинатель ухаживал за ним так, как всю свою жизнь следил за Суйбянь, до того момента, пока не отдал Ядро. В последний раз точить оружие ему приходилось порядка пятнадцати лет назад, поэтому нужно было немножко времени, чтобы вспомнить.

Сейчас драконий меч выглядел идеально чистым и опасно острым.

Вэй Усянь изменил ориентировку своим мертвецам. Их задача: уничтожить его. Поздний вечер в глуши, на запад от какой-то маленькой деревушки, вдалеке отливал серебром и искрами огня.

Повелитель Тёмного Пути кружился с мечом в руке, ощущая его таким лёгким и послушным, как никогда прежде. Разрубленные на куски мертвецы горели быстро и ярко, как сухое сено.

Чёрная кровь и внутренние органы запекались, сгорая раньше, чем упадут на землю. Запах стоял отвратительный, но зрелище просто потрясающее. Любой, кто увидел бы этих двоих, не смог бы отвести взгляд, будучи заворожённым.

Совместные медитации и упорные тренировки приносили свои плоды. Пламя стихии ему ещё ни разу не удалось забрать у меча обратно. И хоть нести его на себе Атем тоже отказывался, нагло падая в землю, в бою Вэй Усянь мог призвать его обратно в руку.

Только в бою. В ситуациях, когда мужчина просто с ним разговаривает, медитирует или тренируется, Атем игнорирует его, его духовную энергию и любые потуги. Однако если в бою Вэй Усянь бросит его, запуская по окружности, то драконий меч опишет именно ту траекторию, которую задаст его текущий хозяин.

И, конечно, неизбежно вернётся в ладонь. Это максимум, которого пока что смог достичь Тёмный заклинатель. Это лучше, чем то ничто, которое между ними было раньше. Как бы Атем к нему не относился, он отвечает, когда его заклинают в бою.

Это шаг. Небольшой, но это прогресс. Каким бы он ни был. Лучше так, чем годами таскаться с ним и не резонировать никак.

— Я слышу тебя, — улыбнулся Вэй Усянь, слегка поворачивая голову в сторону. — Ты один?

— Одна.

— Ты пришла за моей жизнью?

— Я пришла.

— Кто ты? И почему ты одна?

Звук исходил из-за его спины. Он так и не обернулся, чтобы посмотреть на свою гостью. Ждал, пока та нападёт или выйдет из мрака, чтобы её можно было увидеть.

— Я одна, потому что я сильнее.

— Сильнее, чем кто?

— Сильнее, чем ты.

— Ты уверена? Убивать женщин мне нравится куда меньше, чем мужчин.

— Тебе нравится убивать?

— Нет.

— Постоишь смирно?

— Пока ты будешь убивать меня?

— Вероятно.

— Нет. Такого я не могу сделать. Моя жизнь не принадлежит мне. Я не имею права.

— Кому, если не тебе, может принадлежать твоя жизнь?

— Тому, кто спас её.

— Кто тебя спас?

— Белое Бедствие дважды. Цзюнь У единожды. Белое Бедствие ведёт этот счёт, так что, я думаю, что ему. По крайней мере именно так он заявлял мне в лицо. Видимо, у него есть соответствующие притязания.

Вэй Усянь развернулся лицом к источнику звука, но ничего и никого не видел. Стоял в кучке своих мертвецов и всматривался в пустоту во тьме.

— Ты выйдешь ко мне?

— У меня больные ноги. Подойти ты.

— Как ты собралась убивать меня, если не можешь ходить?

— Ты скоро всё узнаешь.

— Как твоё имя?

***</p>

— Ты стоишь у меня над душой.

— Мешаю?

— Встань сбоку.

Одежды зашуршали, и высокий привлекательный мужчина встал слева от Вэй Усяня. Убрал руки за спину, без единого лишнего звука застыл в этом положении.

— Сядь, Чжэньчэн.

— Только что требование было не стоять за спиной. Я встал сбоку, как ты и попросил. Теперь тебе снова что-то не нравится. Я могу пойти тебе навстречу и сделать то, что ты хочешь, но не забывайся.

— Почему ты сразу принимаешь всё в такие штыки? Успокойся, прошу тебя.

— Я спокоен.

— Чжэньчэн, сядь. Ты заметил, что дома я гораздо спокойнее тебя. А в Небесной Столице мы меняемся местами почему-то. Мне отрывает голову от безумия в том месте, в то время как ты спокойнее мёртвых. Почему здесь ты не такой же? Тебе комфортно в столице, а дома нет?

— Я спокоен.

— Ты огрызаешься. Только что ты предупредил меня, чтобы я не перегибал палку. А ведь я даже ничего не сделал. Это говорит только о том, что я стою на тонком льду. С чего бы? Я ничего ужасного не сделал. Спокойнее, ладно?

— Я спокоен.

— Ты повторил это трижды! Я тебе рассказываю целые предложения. Задаю вопросы и наталкиваю на мысли, а ты вторишь мне, что спокоен! В чём дело, Чжэньчэн?

— Займись делом.

— Отвечай мне!

Вэй Усянь поднялся на ноги, недовольным взглядом впиваясь в супруга. Исчез. Пока он сидел, тот стоял рядом. Едва он встал, как сбоку от него уже никого не было. Быстрее, чем мгновение.

По телу Князя Демонов пробежала целая толпа мурашек и он вскинул плечами, прогоняя их. Чувствовал кожей, что сейчас будет что-то нехорошее. Нет смысла крутиться по сторонам и искать его взглядом.

Если Белое Бедствие не захочет — Вэй Усянь не увидит его. Он выдохнул, собирая мысли в кучу.

— Так, ладно. Хорошо. Давай ещё р…

Он запнулся, ощущая, как в его затылок резко выдохнули. Тёплый воздух врезался в распущенные волосы, раздувая их. Мужчина вытянулся как струна, напряжённо замирая.

— Давай всё же ещё р…

— Закрой рот.

— Вот ещё. Ты явно не в духе. Только что всё было хорошо. Разве мы не прекрасно провели время? Почему ты такой?

— Какой?

— Не понимаю «какой». Не злишься, не беспокоишься. Ты раздражён. Почему?

— Я говорю закрыть рот, а ты никогда не можешь этого сделать.

— Так было всегда. С чего бы тебе раздражаться по этому поводу сегодня? Сейчас.

— Почему ты не поворачиваешься ко мне?

— Если бы ты хотел, чтобы я смотрел на тебя, ты бы не встал у меня за спиной. Соответственно, мне лучше не поворачиваться, чтобы не усугублять эту странную напряжённую ситуацию. Я не хочу тебя раздражать. Я люблю тебя, а не делать тебе голову. Хочу, чтобы ты был спокоен. Когда ты спокоен, Поднебесная тоже спокойна. А главное, за тебя спокоен я.

— Я спокоен.

— Да, я согласен. Физически. Но в твоей голове раскачиваются качели. И ты не говоришь мне, почему.

Наследный принц Уюн какое-то время помолчал и Вэй Усянь покорно ждал. Молча вслушивался, без движения и нетерпения.

— Почему ты всякий раз говоришь, что любишь меня?

— Почему нет?

— Отвечай.

— Потому что я люблю тебя.

— Я никогда не говорил этого в ответ.

— Твоё право. Ты можешь не говорить, что любишь меня. Я знаю, что это так. Я знаю, потому что ты каждый раз показываешь это так, чтобы даже такой тупенький, как я, понимал это.

Руки обвили его плечи и рот, притягивая к себе. Вэй Усянь невольно отступил назад. Случайно наступил мужу на ногу, упёрся лопатками в напряжённую грудь и виновато прошептал сквозь ладонь:

— Извини.

— Помолчи.

— Почему?

— Ты можешь помолчать? Ты. Невыносимый.

Вэй Усянь чуть улыбнулся и слабо кивнул. Поднял руки, поглаживал предплечья, которые любовно прижимали к себе. В ответ на его нежность он ощутил, как чужие губы коснулись волос. Как Чжэньчэн зарылся в них носом, вдыхая цветочный запах.

— Я хочу посмотреть на твою работу. Прекрати раздавать мне указания и займись делом. Это сложно?

Князь Демонов отрицательно закачал головой.

— Иначе я убью их во сне. Это лучшая смерть. Прах Хуа Чэна — это кольцо, которое Сяньлэ носит на шее.

Вэй Усянь сглотнул, но сдержался, чтобы спросить. На какое-то время повисла тишина. Он понял, что Чжэньчэн проверял его, потому что вскоре заговорил снова.

— Как-то раз. Ни с того ни с сего, Сяньлэ появился в столице с новым атрибутом на себе. Я прекрасно знаком с Хуа Чэном. Из этого атрибута так и веяло его энергией. Это длилось недолго. Вскоре кольцо напиталось духовной энергией Сяньлэ и перестало выделяться на его фоне. Но неужели ты думаешь, что того одного раза мне было недостаточно, чтобы понять, что к чему?

Ему в ответ отрицательно покачали головой из стороны в сторону.

— Как убить Сяньлэ мне хорошо известно. Как убить его призрака мне тоже давно известно. Займись выполнением части нашего уговора, иначе не жалуйся, если я не сдержу свою часть. Ты понимаешь меня, Вэй Ин?

Князь Демонов закивал, и его рот тотчас отпустили. А через мгновение и вовсе оставили в покое. Он неловко обернулся, заглядывая в прекрасные светлые глаза цвета чистого морского побережья.

— Чжэньчэн?

— Что-то ещё?

— Ты никогда не говорил мне, что знаешь, где и в каком виде хранится прах Собирателя Дождей.

— Ты никогда не спрашивал.

— А если бы спросил, ты бы?.. — он запнулся, покачивая головой. Улыбка осела на его губах. — Нет, ничего. Конечно, ты бы сказал мне. Ты никогда не держал меня в неведении. Ты самый честный и искренний человек из всех, кого я когда-либо знал.

Он потянулся, чтобы поцеловать мужа в уголок губ. Погладил по щеке и вернулся к своему занятию. Сел на место, приказывая платформам развернуться и приблизиться к нему.

— Извини, что постоянно раздаю тебе указания. Давай я покажу тебе всё, что хочу сделать? Не стой. Садись рядом со мной. Я дам тебе почувствовать. Хочешь?

Не дожидаясь ответа, мужчина выкинул руку в сторону, зацепил тёмным потоком стул за спинку и потянул его к себе, устанавливая рядом с собой. Белое Бедствие молча сел рядом с ним.

— Я возьму под контроль твои чувства. Погружу в то же состояние, что и этих двоих. Ты будешь обладать всей информацией, которую я вложу им в головы, а потом выдерну тебя из иллюзии. Как тебе идея?

— Я могу сам.

— Нет, пожалуйста. Я сделаю это так, чтобы иллюзия не разрушалась. А если ты сам, то ты проломишь её. Будет брешь. Этого нельзя делать. Доверься мне, ладно?

— Да.

— Спасибо, детка, — мурлыкнул Вэй Усянь, обращая свой взгляд на двоицу перед собой. — Хорошо. В последний раз уточняю, чтобы всё было так, как хочешь ты. После того, как всё закончится в столице ты одновременно вознесёшь сотню, верно?

— Да.

— Часть из них будут новым гарнизоном принца.

— Да.

— Повелители стихий?

— Сами.

— Плевать на них. Из пяти сейчас есть только один — Повелитель воды. Сами вознесутся?

— Да.

— Хорошо. Имена. Поможешь мне в процессе с именами?

— Помогу.

— Тогда начинаем.

Чжэньчэн повернул к нему голову и Вэй Усянь ответил на этот жест, поворачиваясь в ответ. Ждал вопроса, который обязательно должен сейчас прозвучать. Они смотрели друг другу в глаза, рассматривая так, будто видели их в первый раз.

— Ты разговаривал с ними, прежде чем принести сюда?

— Да.

— Что ты сказал?

— Рассказал Его Высочеству, и заодно Собирателю Дождей, о своей личности.

— Показал?

— Ага. Показал.

— Что ещё?

— Сказал, в чём заключается моя способность.

— Контроль шести чувств?

— Пяти. Я сказал пяти.

— Промывку мозгов не посчитал?

— Это не совсем так. Это способность осознавать свои мысли и чувства, а также чувства и мысли других людей, а не чистить мозг.

— Почему не сказал?

— Этого не нужно им говорить. Я сказал, что помещу их в иллюзорную петлю. Так оно и будет. В какой-то мере.

— Недоговариваешь Сяньлэ, ради которого чуть не расшибся в лепёшку?

— Я не могу ставить тебя под удар или угрозу. Эта информация могла бы отложиться в их головах не так, как мне надо. Зная обо мне, рано или поздно они узнали бы о тебе. О нас. Я никогда не стану тобой рисковать. Им будет безопаснее так, как я сделал.

— Меня не нужно оберегать. Прекрати.

— Никогда, — улыбка.