25. Стадия два: гнев (1/2)

Всю субботу Северус провёл за чтением книг. На глаза не попадалось ничего, что было ему нужно: тема объективации человека и то, как остановить сей процесс. Он не искал чтиво для себя или своих проблем, он искал книги для Грейнджер.

Не то чтобы Снейп в свои сорок пять жаждал отправиться в интроспективное приключение по саморазвитию (он, к слову, даже не подозревал о своих проблемах, пока не углубился в эту тему), но книг у него оказалось не так много. Скорее всего, скоро ему придётся выбраться в маггловский город.

Перед ужином Северус решил извиниться перед Гермионой и Виктором. Он относился к ней слишком жестоко, а девушка наверняка до сих пор переваривала свои проблемы и переживания. А что касалось Крама — к этому человеку он относился исключительно положительно, пока не увидел его вместе с Грейнджер.

Признаться, Снейп уже смирился с их возможными романтическими отношениями. Она имела право делать всё, что ей заблагорассудится, не учитывая его интересы. А если Гермиона твёрдо решила исцелиться от своей травмы, пусть и подобным способом, то он не должен препятствовать. Что оказалось весьма трудно. Северус всегда был человеком контроля: он контролировал себя, контролировал всё, что происходило вокруг него. Именно эта черта длительное время поддерживала в нём более-менее сносное существование.

Теперь придётся смириться с реальностью: единственное, что он мог контролировать, — это свои действия и чувства. И это очень нервировало.

Усевшись между двумя пустыми стульями, Снейп осознал, что очень ждёт, когда придут ребята, чтобы отвлечься на их разговоры. Они отвлекут от мыслей, от правды, с которой так трудно было смириться.

— Виктор! Виктор! Не смей! — услышал он крик Гермионы и резко поднял голову. И, увидев Виктора, бегущего через Большой зал и прижимавшего что-то к своей груди, взволнованно подскочил с места. На его лице красовалась широкая ухмылка, сам Крам то и дело оглядывался через плечо.

Северус сел обратно, приподняв бровь и задаваясь вопросом, что вообще тут происходит.

Виктор грациозно крутанулся вокруг стола и уселся рядом с ним, тяжко переводя дыхание.

— Хочу вам кое-что показать, — прошептал Виктор, до сих пор прижимая снимки к груди. Снейп смутился: а вдруг там было что-то… скандальное? Неприемлемое?

Грейнджер вбежала в зал, остановилась и тяжело задышала.

Северус скользнул по ней взглядом, прежде чем повернуться обратно к Виктору.

— Если это что-то личное, я не уверен, что должен… — ещё больше смутился он.

Крам качнул головой:

— Нет, послушайте, профессор Снейп, вам это точно надо видеть. Это лицо богини!

— Мистер Крам, я так не думаю, — запротестовал Снейп.

Он развернул фотографии, которые не несли в себе никакого пошлого контекста. Наоборот, на них сидела Гермиона, серьёзно устремив взгляд в одну точку. На снимке было что-то не так, но что именно? Это не простая фотография.

— Это мисс Грейнджер, — озадаченно пролепетал Северус, посмотрев на Виктора.

— Разве она не прелесть? Разве это не лицо богини? — спросил Крам, нетерпеливо перебирая фото.

Северус тихо вздохнул, гадая: над ним сейчас издеваются или что?

Нахмурился.

— Мистер Крам, мне нужно вам кое-что сказать.

— Да, профессор? — как-то странно улыбнулся он.

Снейп набрал в лёгкие побольше воздуха и вспомнил речь, которую готовил весь день:

— Я хочу извиниться перед вами за своё поведение. Это не моё дело, какие у вас с Гермионой отношения, и мне не следовало вести себя так грубо.

Крам положил руку на его плечо и рассмеялся. Его как будто веселила эта ситуация. Совершенно не та реакция, на которую он рассчитывал.

— Да, да, я в курсе, что вы ревнуете. Но посмотрите на неё, — повторил Виктор.

В этот момент Гермиона направилась к своему месту, одарив друга свирепым взглядом.

— Виктор, когда ко мне снова вернутся силы, я придушу тебя, — тяжело пролепетала Грейнджер, садясь на стул.

Северус посмотрел на неё. Что-то было не так. Её лицо покраснело, она сутулилась, но дело было не в этом.

О нет… Я обречён… подумал он, когда до него дошло, что именно изменилось в Гермионе.

— Мисс Гр… Гермиона, вы теперь носите очки? — заикнулся Снейп, стараясь не думать о том, насколько ещё привлекательнее она стала.

Девушка нахмурилась, уголки губ стремительно поползли вниз.

— Да, да, я знаю, что выгляжу в них нелепо. Давайте, смейтесь, веселитесь, вперёд!

Он не хотел высмеивать её; на самом деле, в этот момент у него была противоположная реакция.

— Они вам очень идут, Гермиона, — попытался успокоить он её очевидное беспокойство.

Грейнджер взглянула на него так, словно Северус сошёл с ума.

— Что?

— Не люблю повторяться. Очки вам очень идут, — кивнул он.

И он не лгал. От того, как оправа обрамляла её глаза, делая их чуточку больше, у него перехватывало дыхание. Очки подчёркивали её ум и серьёзность. Как будто её смышлёность была очевидна не только в словах и действиях, но и во внешности.

Он обречён. Ощущение теплоты пробежалось по его позвоночнику вниз.

— Северус, вы в порядке? — поинтересовалась Гермиона, наклонив голову и с любопытством глядя на него.

Он сглотнул и кивнул; его взгляд вернулся к залу, полному студентов. И как только тепло, сосредоточенное в паху, рассеялось, Снейп снова к ней обратился:

— Да, извините меня. Подумал о своём… — он снова глубоко вздохнул и повернулся к Грейнджер. — Я вёл себя непростительно жестоко по отношению к вам на этой неделе. Хочу извиниться за это. Не моё дело, с кем вы проводите время, и я не должен вести себя как капризный подросток, который не одобряет вашего выбора.

Что-то в её взгляде резко переменилось, глаза сузились.

— Прошу прощения, что?

— Пожалуйста, не заставляйте повторять это снова, — процедил Снейп, неуверенный, как долго ещё продержится под её внимательным ледяным взглядом.

— Нет, — она крепко схватилась за стол и наклонилась ближе к нему, — я просто хочу, чтобы вы кое-что мне прояснили.

— Думаю, с этим проблем не возникнет, — Северус сглотнул, теряя свой навык красноречия и язвительности.

Он всеми силами пытался не смотреть на неё, не когда Гермиона была в таком состоянии, предвещая очень серьёзный разговор.

Её лицо покраснело, но далеко не из-за тех догонялок с Крамом.

— Вы вели себя как полный идиот только потому, что ревновали меня к Виктору?