16. Праздничная тоска (1/2)

На замок опускался снег. Белые кристаллические снежинки парили в воздухе, закрывая видимость вокруг. Гермиона, завернувшись в одеяло и с кружкой чая в руке, вышла на балкон. Так по-маггловски. От горячей жидкости клубами исходил пар, борясь с падающим снегом.

Она убедила Джинни отправиться домой раньше необходимого; сейчас она могла позаботиться о себе сама. Джинни выглядела очень уставшей, да и Гермионе хотелось уже побыть одной. Личное пространство.

Слишком много всего произошло. С трудом верилось, что это реальность, а не чей-то большой розыгрыш, в конце которого люди обычно удивлённо охают. Однако Гермиона понимала, что вместо оха или смеха заплачет. Но сейчас Рон в Министерстве, далеко от неё, и она впервые за последние годы могла спокойно дышать и спать.

И сейчас было самое время для того, чтобы оплакать, подумать о том, что она потеряла. Нужно воспользоваться моментом, когда она находилась в самом эпицентре этого урагана.

Гермиона была далеко не глупой девушкой и понимала, что на этом беды не кончатся. Ничего не заканчивается просто так. Стоит воспользоваться шансом и сделать всё, что в её силах, пока не нагрянул очередной шторм, во время которого одна цель — выжить.

По щеке скатилась слеза, от которой по всему телу пробежался холодок. Внутри разлилось чувство вины: в груди до сих пор отдавало болью от тех потерь, что понесла Гермиона. Под сердцем ощущалась пустота, где когда-то билось второе сердце. Боль, которая на протяжении всего времени ощущалась в фоновом режиме и увеличивалась, когда о ней вспоминали.

Теперь, после многих потерь, она смогла, наконец, добраться до безопасности.

Почему этого не произошло несколько месяцев назад? Почему мир не увидел? Почему мир не спас нас?

Это же моя вина? Могла ли я сделать хоть что-нибудь для того, чтобы предотвратить это?..

Попасть сюда оказалось нелегко, но если бы я пришла сюда раньше…

Было бы всё по-другому, если бы я приехала раньше?..

Было бы всё по-другому, когда я была ещё беременна… Я могла бы спасти ребёнка…

Сердце упало. «Что, если», «может быть» и «было бы» нахлынули на неё новой волной переживаний. Она села в кресло, не обращая внимания на растаявший снег, и поставила чашку на стол. Зарылась лицом в руки в попытке защититься от самого злейшего врага — самой себя.

Гермиона обхватила себя руками, и из горла вырвался сдавленный крик. Открыв шлюзы, закрыть их уже стало практически невозможно.

Она оплакивала своего потерянного ребёнка, свой брак, те годы, которые потратила на старания, которые всё равно не возымели никакого успеха.

— Я никогда не смогу сделать достаточно, — шептала Грейнджер сквозь слёзы. Рядом не было ни души: она разговаривала сама с собой. — Для Рона я оказалась недостаточно хороша: как жена, как друг, я провалилась даже как мать. Всё, что у меня есть, — это мозги и люди, которым от меня что-то нужно, — она содрогнулась от холода, но вставать и что-то с этим делать Гермиона не собиралась.

В груди поднялась ненависть к самой себе.

— Я никогда не была хорошей, ни для Молли, ни для остальных в волшебном мире. Я — пустое место с блестящим умом. Самая выдающаяся ведьма, но непригодная ни для чего больше.

От этого осознания стало больно физически. Вся эта боль давила на неё так, как будто давил весь мир в надежде, что она ещё чуть-чуть и сломается. Пронзительно-невыносимые чувства проникли в каждую клеточку её тела и погрузили в тот океан эмоций, который она раньше едва удерживала на плаву.

Прищурившись, Гермиона впилась пальцами в бок; тело сотрясалось от рыданий.

— Почему выжила я, а у него даже не было шанса? Почему Рон не убил и меня тоже? Почему я продолжаю жить, не заслуживая этой жизни?

— Одна мудрая девушка однажды сказала мне, когда я задал тот же самый вопрос, что всё это случилось для того, чтобы начать новую жизнь — уже так, как хочу этого именно я, — её размышления прервал чей-то голос.

Гермиона вскинула голову и увидела Северуса, стоящего в дверном проёме и небрежно скрестившего руки на груди. Трудно было прочитать его взгляд, но в нём не было злобы, радости или гнева. Что-то печальное плескалось в его глазах.

Вытирая слёзы, она постаралась подавить возникшие чувства. Снейп и так слишком много раз ловил её на том, как она рассыпалась на части. Сейчас Грейнджер хотела это сделать наедине с собой — и только.

— Извините, — пробормотала она, направляясь в комнаты и натягивая повыше на себя одеяло. — Я не слышала, как вы вошли. Я… я бы тогда зашла внутрь, чтобы встретить вас.

Он развёл руки, делая шаг ей навстречу. Рукой мягко дотронулся до её плеча.

— Заткнитесь, Грейнджер.

В его чёрных глазах читалась вся глубина теплоты и заботы, и Гермиона поняла, что ищет там что-то ещё. Боль в груди утихла. Северус не отводил взгляд в сторону, не двигался — просто стоял рядом с ней, пока снежинки легко опускались на его голову.

— Полагаю, вы использовали свой блестящим ум, чтобы спровадить миссис Поттер и дать себе личное время? — он-таки разрушил эти чары и перевёл внимание с неё на комнаты.

— Она устала. А дать себе обезболивающие зелья я могу и сама.

— Как и пневмонию, — предложил Снейп, взмахнув палочкой и наложив согревающие чары.

— Я…

— Если вы снова решите извиниться, я тут же вас заткну, заходите внутрь, — он переместил свою руку с плеч на спину и поймал девушку за локоть. От его ладони исходило тепло, которое, прорвавшись внутрь, переместилось по телу прямо к груди.

— Хорошо, — Гермиона не отпрянула от его прикосновений и позволила ему провести себя внутрь.

В естественном освещении комнат он выглядел уставшим — об этом свидетельствовали мешки под глазами. Северус отпустил её руку и сел в кресло. Она села напротив него и принялась наблюдать, как Снейп разводит огонь посильнее. Указательным пальцем потёр нос.

— Гермиона, я принёс подарок для вас. Кое-что, что поможет вам, как это когда-то помогло мне, — сказал он, не глядя в её сторону. — Вообще, я планировал отдать его сразу после Хогсмида, но планы пришлось пересмотреть.

Она посмотрела на него с любопытством. Признаться, Грейнджер даже не думала, что он найдёт хотя бы один повод преподнести ей подарок, и не понимала, почему и зачем Снейп это делает. Из-под мантии он вытащил плоскую прямоугольную коробку и передал ей. Северус смотрел на неё достаточно долго, прежде чем перевёл взгляд на огонь.

— Спасибо, — прошептала она, кладя коробку на колени. Крышка откинулась, и взору предстала синяя кожаная книга. Гермиона провела по ней рукой — мягкая на ощупь. Вытащив её из коробки, она раскрыла подарок и пролистала несколько страниц. Внутри оказалось пусто.

— Это дневник. Вы через многое прошли, и я подумал, что вам захочется найти такое безопасное место, где вы сможете выплеснуть свои эмоции наружу.

Грейнджер вернулась на первую страницу и посмотрела на синие буквы, выведенные на обложке.

— В своих волосах она носила цветы, а в глазах магические секреты?

— Что? — непонимающе посмотрел на неё Северус.

— Здесь так написано. Видите? — спросила она, поворачивая к нему дневник.

Снейп явно был удивлён.

— Да, вижу. Должно быть, я пропустил это, когда покупал его. Я подумал, что синий цвет вам понравится больше, чем чёрный, а гриффиндорский алый я бы не купил и под страхом смерти.

— Мне нравится, — Гермиона посмотрела сначала на Северуса, затем на дневник и прижала его к груди. — Спасибо. Очень нужный подарок.

Снейп кивнул, снова переводя взгляд на пламя.

— Если вы и дальше будете сдерживать свою боль, Гермиона, это сделает вас злым, нервным человеком, если в конце концов не убьёт. Примите эту вещь как совет из живого примера. Напишите там о том, что чувствуете, а не впадайте в панику и слёзы. Будьте честны с самой собой, даже если не можете быть честны с другими. Я наложил на дневник чары, чтобы он открывался только вам.

Над ними воцарилась тишина, только огонь тихо потрескивал в камине. Гермиона чувствовала неопределённость и смущение от того, что он увидел её в таком разбитом состоянии снова. Молчание нельзя было назвать неловким, оно было тяжёлым, как будто между ними было слишком много недосказанности. Она должна поблагодарить его или спросить, как много Северус успел услышать? Вместо этого Грейнджер предпочла молчание, откинувшись на спинку кресла и посмотрев на пламя.

Так они просидели не меньше получаса: не двигаясь и ничего друг другу не говоря.

— Гермиона, — тихо заговорил Северус. Гермиона посмотрела в его глаза и увидела в них золотое свечение. — Думаю, вам не помешает хорошенько поспать сегодня ночью. Я буду в своих комнатах, поскольку уверен, что вы больше не причините себе вреда. Если вдруг что-то произойдёт, надеюсь, вы разбудите меня или кого-нибудь отправите.

Он встал и плавным движением направился к двери.

— Обязательно. Спокойной ночи, — пробормотала она, вставая и обходя кресло.

Снейп, открыв дверь, остановился в проёме и обернулся к девушке.

— Никогда не считайте себя недостойной чего-либо или кого-либо, Гермиона. Это Рон оказался недостаточно хорош для вас.

С этими словами он ушёл, плотно закрыв за собой дверь.

Грейнджер так и простояла несколько минут с дневником в руках, снова чувствуя опустошённость и смущение.

Она положила ежедневник на стол, достала чернила и перо. Северус был прав. Если вынести все переживания на то место, предназначенное лишь для её глаз, станет легче.

Обмакнув перо в чернила, Гермиона нерешительно глянула на первую страницу. Пустой лист был для неё всегда сродне вызову, чем-то, что нужно непременно заполнить и получить наивысшую оценку. Сейчас дело обстояло иначе — никаких чужих взглядов и оценивания. То, что она напишет, навсегда останется только для неё и не будет использовано против.

Прикоснувшись пером к странице, она начала писать.

Меня зовут Гермиона Джин Грейнджер, и со мной что-то не так…</p>

***</p>

К занятиям Гермиона вернулась уже в понедельник, чему ученики были несказанно рады. Уроки проходили в спокойной обстановке, поскольку уже наступила середина семестра. Большую часть недели она просто играла и развлекала детей.

Северус же с того вечера среды от неё отдалился. Грейнджер старалась не брать это в голову, поскольку он наверняка пересытился заботой о ней; пора навёрстывать упущенное на занятиях.

Да и не то чтобы у неё не было забот, чтобы чем-то занять свои руки и голову. Гермиона как раз получила письмо, что слушание по разводу состоится в феврале, и это усилило её беспокойство. Ей обязательно придётся увидеться с Роном, и вряд ли на моральную подготовку хватит оставшихся двух месяцев.

Что ещё её привело в замешательство, так это непонятно откуда появляющиеся подарки. На столе она нашла коробку шоколадных конфет со вкусом «эспрессо». Совиной почтой ей доставили книгу из «Флориш и Блоттс», которую Грейнджер точно не заказывала, но уже давно хотела прочитать: книга была посвящена теориям арифмантики. Набор новых синих перьев с различными интересными наконечниками. Мелочи, которые привносили в её жизнь чуточку радости. Правда, вопрос: кто был инициатором? Да кто угодно, но у девушки закралось подозрение, что анонимным Сантой оказалась Джинни.

В пятницу студенты уехали на каникулы, и в школе осталась только малая их часть. Гермиона провожала ребят домой, в то время как Северус стоял прямо позади неё, как молчаливый телохранитель. Признаться, ей действительно было спокойнее ехать на станцию под его присмотром. В замке, после того, как большинство учеников разъехалось, воцарилась тишина.

— Профессор Грейнджер, — Северус подошёл к Гермионе, стоящей в Большом зале и впитывающей в себя ощущение пустоты.

— Да, профессор Снейп? — настороженно ответила она.

— У нас с Минервой с самого утра завтра будет неотложное дело, поэтому хотел поинтересоваться: сможете ли вы патрулировать замок и следить за тем, чтобы ученики, которые остались в школе, не попали в беду?

— Конечно, Северус, что-то не так? — обеспокоенно спросила Гермиона.

Снейп покачал головой:

— Нет, заседание совета директоров перед началом каникул. Как ваша голова?

Она рефлекторно коснулась лба и улыбнулась:

— В порядке.

Он удовлетворённо склонил перед ней голову. Всё это взаимодействие казалось ей более странным, чем обычно. Однако, прежде чем Гермиона смогла хоть как-то это прокомментировать, Снейп продолжил:

— Также, если вы не передумали, в понедельник я начинаю работу над проектом.

Проект? Она совсем забыла об этом.

— Да, конечно, совсем вылетело из головы.

— Ничего страшного. Пожалуйста, приходите в класс зельеварения в восемь.

— Увидимся.

— Увидимся, — и с этими словами Северус развернулся и вышел из Большого зала.

Он был очень странным.

***</p>

Следующим утром она проводила Минерву и Северуса до главного входа; те, в свою очередь, наделили её полномочиями заместителя директора на случай, если в замке что-то произойдёт. Этот статус дарил очень интересные ощущения: Гермиона раньше всегда считала, что Хогвартс живёт своей жизнью, но, будучи с ним связанной, она поняла, что он оказался гораздо живее. Она слышала его сердцебиение — мягкий, постоянный звук на фоне, но он не раздражал и не отвлекал.

А что действительно раздражало, так это то, что она не могла вспомнить, куда дела свою волшебную палочку. С утра она точно была при ней, и во время проводов Минервы и Северуса — тоже. Но где сейчас?

— Мария, я думала, ты уже уехала, — улыбнулась Гермиона, завидев женщину, поднимающуюся по лестнице. Должно быть, она не ожидала увидеть Гермиону, потому что вздрогнула и уронила из рук лист пергамента.

— Ох, Гермиона, ты меня напугала. До вечера я здесь, поскольку Налдо ещё работает, — ответила Анадора.

Грейнджер наклонилась, чтобы поднять с пола лист, и посмотрела на женщину.

— Это письмо, чтобы он знал, что я уже готова и жду его, — сказала Мария, подходя, чтобы забрать лист пергамента.

Гермиона подняла бровь, переводя взгляд с письма на Марию:

— Мария, это чистый лист пергамента, ты взяла не тот лист?

Анадора непонимающе на неё посмотрела, а затем, взяв лист в руки, громко рассмеялась:

— Должно быть, да. Ах, дырявая голова. Отправлю тогда письмо чуть позже. Не хочу подниматься наверх по сто раз.

Она сунула пергамент в карман.

— Увидимся перед моим отъездом, дорогая. Для начала мне нужно понять, куда я дела письмо. Надеюсь, не упаковала вместе с остальными вещами.

— Не перетрудись. Если понадобится моя помощь, обращайся, ладно? — крикнула ей вслед Гермиона. На пальцах застыла странная влага, но никаких следов сырости на них не было. Интересно. Может быть, это какой-то побочный эффект от близости с замком?

Она продолжила поиски своей палочки, перед этим вытерев руки от влаги — помогло, неприятные ощущения пропали.

— Пивз, ты не видел мою палочку? — спросила Гермиона у призрака в тот момент, когда он пытался перевернуть портреты вверх ногами.

— Конечно, она в озере. Отдал её кальмару, чтобы ему не было так грустно, — посмеялся Пивз.

Закатив глаза, она продолжила поиски. Где бы палочка ни находилась, она точно лежала за пределами стен замка, поскольку при попытке применить «Акцио» ничего не происходило. В груди поднялось волнение: сейчас она была единственным человеком в Хогвартсе, кто следил за замком, не имея даже волшебной палочки при себе.

Гермиона вошла в Большой зал. Минерва с Северусом уже вернулись.

— Грейнджер, потрудитесь объяснить, почему я нашёл вашу палочку в снегу? — рыкнул Снейп, подходя к девушке с её волшебной палочкой.

— Я всё утро её искала, — она быстро выхватила палочку у него из рук. Древко казалось странно тёплым, не похоже, что палочка лежала в снегу всё это время. Или Северус предусмотрительно спрятал её в карман?

На его лице было кислое выражение, а Минерва выглядела так, словно её сейчас стошнит. Возможно, встреча прошла не так хорошо, как планировалось.

— С замком и студентами всё в порядке, но я бы на вашем месте избегала четвёртого этажа. Там вовсю веселится Пивз, — отчиталась Гермиона, на что Снейп коротко кивнул.

— Мисс Грейнджер, я не буду снимать с вас обязанности зама, поскольку на праздники уеду к себе домой. Кроме вас с Северусом, никого из преподавателей в Хогвартсе не будет, поэтому оставляю вас за главную, — сказала МакГонагалл и в расстроенных чувствах покинула зал.

— С ней всё хорошо? — спросила Гермиона, посмотрев на Северуса.

Тот до сих пор выглядел хмурее тучи.

— Встреча вымотала нас двоих. Ненавижу все эти политические штуки. Если вы меня извините…

— Да, конечно. Я надеюсь, вы сможете немного отдохнуть и почувствуете себя лучше.

— Вы порой слишком добры, — уходя, кинул Снейп.

Прежде чем она смогла ответить, он уже ушёл. Северус шёл так, как будто был на каком-то важном задании, и с ним нельзя было связываться.

***</p>

— Ну, я поехала, — произнесла Мария, подойдя к Гермионе, которая ото всех скрылась в библиотеке.

— Удачи. И не перетруждайся, — она крепко обняла её, — позаботься о себе и ребёнке. И не забывай присылать фотографии! Мне очень интересно знать, как ты там проводишь время.

Мария Анадора улыбнулась, обнимая её в ответ.

— Не волнуйся, Гермиона. Уверена, в будущем наши пути ещё точно пересекутся.

— Я надеюсь на это. Спасибо за твои наставления и поддержку, — улыбнулась Грейнджер, взяв руки женщины в свои.

— Да я ничему тебя даже и не научила, — рассмеялась она, — тебе просто требовалось показать основы преподавания.

— Пока, и, пожалуйста, береги себя, — серьёзно проговорила Грейнджер. Для Марии она желала только самого лучшего; она, казалось, наконец обрела своё счастье.

Мария убрала руки и чмокнула Гермиону в щёку.

— Буду, и ты себя тоже, Гермиона. Не представляю, через что ты сейчас проходишь, но это обязательно скоро закончится.

— Сама с нетерпением жду этого, — улыбнулась она, наблюдая, как беременная ведьма выходит из библиотеки.

Гермиона потянулась и решила, что ей нужно немного поспать. Проходя по коридору, она могла поклясться, что видела, как Джинни входила в кабинет директрисы.

Может быть, она хочет пригласить меня на Рождество…

Эта мысль опечалила её. Войдя в свои комнаты, Грейнджер рухнула в кресло и тихо вздохнула, когда Живоглот забрался к ней на колени.

— Я обещала Гарри приехать к ним на рождественские праздники, но это ненадолго. Само Рождество мы проведём здесь. Я не была здесь в это время с тех пор, как… — Гермиона остановилась.

В последний раз она проводила здесь Рождество, когда Снейп выздоравливал.

— Я этого не понимаю! Почему ты должна идти к нему именно сегодня, из всех дней? — кричал Рон, вскидывая руки в воздух.